Глава 2
То, из-за чего умирают люди
Неженатые детективы Скотленд-Ярда имели право ночевать в полицейском общежитии в районе Уайтхолла, неподалеку от штаб-квартиры Службы столичной полиции. Бывшие частные апартаменты состояли из нескольких комнат, уставленных теперь узкими койками.
Было десять минут двенадцатого, как позже узнал Райан, когда его разбудил констебль, тихо, чтобы не потревожить других спящих полицейских, прошептавший:
– Прошу прощения, инспектор, но на ваше имя пришла телеграмма.
– Телеграмма? – Райану хватило одного мгновения, чтобы собраться с мыслями. Он был так расстроен из-за отъезда Эмили и ее отца, что спал очень чутко. – Кто ее отправил?
– Большая Северная железная дорога.
– Железная дорога? С какой стати…
Райан встал и натянул брюки, стараясь производить как можно меньше шума. Он вышел за констеблем в прихожую и прикрыл за собой дверь, чтобы свет лампы никому не помешал спать.
Инспектор прочитал телеграмму дважды.
– Благодарю вас, – сказал он, стараясь скрыть беспокойство.
Он снова зашел в комнату и пробрался в тот угол, где спал Беккер. Едва инспектор коснулся плеча своего коллеги, как тот открыл глаза.
– Эмили попала в беду, – объявил Райан.
Они спустились по лестнице и направились в полицейское управление.
– В это время поезда уже не ходят, – сказал инспектор дежурному констеблю. – Нам нужен полицейский фургон.
– Я бы с радостью, но они все заняты.
Райан обернулся к Беккеру.
– Похоже, придется потратить нашу премию.
Они выскочили из управления навстречу ночному холоду, задержавшись лишь на мгновение, чтобы застегнуть свои пальто. Парламент заседал до полуночи, и движение по Уайтхоллу в этот час не было оживленным. Райан с Беккером выбежали на Стрэнд, где ярко светились окна театров, таверн и закусочных, а самое главное – разъезжали многочисленные кебы.
– Мы из Скотленд-Ярда, – заявил Райан кебмену, едва два богато одетых джентльмена покинули экипаж, и в доказательство предъявил свой жетон.
– Пособить инспектору полиции – это мы с превеликим удовольствием, – ответил возница. – Куда изволите?
– Далеко.
– Только заплатите, доставлю в лучшем виде.
Беккер назвал пункт назначения.
– Так это же десять миль! – заупрямился кебмен.
– Вот вам два соверена, – сказал Райан, и они с Беккером протянули вознице по монете. – Вы не заработаете столько, даже если будете всю ночь колесить по Лондону.
– И еще десять миль обратно. Моя лошадушка совсем из сил выбьется.
– Еще два соверена, – не стал спорить Райан, и они с Беккером снова полезли в карманы. Четыре фунта – возница, скорее всего, в жизни не держал в руках таких денег.
– Должно быть, у сыщиков Скотленд-Ярда есть очень важная причина для такой дальней поездки, – решил кебмен.
– Самая важная в мире, – подтвердил Беккер.
– Ага, в мире нет ничего важней, чем хорошенькая барышня.
– Точно, – согласился Райан.
– Ну тогда, господа хорошие, держитесь крепче!
Возница взмахнул кнутом, подгоняя лошадь.
Райан и Беккер сидели в кебе, как на иголках, и долгое время молчали. И сорокалетний инспектор, и двадцатипятилетний сержант прекрасно понимали, что увлечены одной и той же двадцатидвухлетней девушкой.
По вечерам, ложась спать, Райан часто напоминал себе, что он почти вдвое старше Эмили и потому должен испытывать к ней скорее отцовские чувства. Но как ни старался, он не мог преодолеть свое влечение к девушке. Иногда ему все же удавалось думать об Эмили как о дочери, но вся его решимость разрушалась в один миг при новой встрече с ее голубыми глазами, каштановыми локонами… и ее душой, ее прекрасной, невероятно свободной и независимой душой.
Кеб добрался до северных окраин Лондона с их фабриками и трущобами.
Остановившись у заставы, чтобы оплатить проезд, они помчались дальше в темноту. Пустынная дорога, покрытая щебнем, позволяла не сбрасывать скорость даже в тусклом свете наружных фонарей кеба.
Как бы быстро они ни ехали, Беккер все равно нетерпеливо постукивал пальцами по колену, Райан же смотрел в окно. Туман рассеялся, открывая взгляду темные силуэты деревьев, поля и ручьи.
Однако инспектор видел перед собой лишь лицо Эмили.
– Я молюсь, чтобы с ней не стряслось ничего плохого, – сказал Беккер.
– А если нет, кто-то дорого за это заплатит, – пообещал Райан.
– Непременно, – решительным тоном согласился его коллега.
– Вы не прогадали, подряжая меня, господа хорошие, – крикнул возница. – Слышите, церковный колокол пробил час ночи? Я домчал вас всего за полтора часа.
Райан хмуро поглядел на штабели кирпичей и кучи песка вдоль дороги, освещенные двумя фонарями кеба. Потрескавшиеся доски свисали с голых каркасов домов. Повсюду видны были груды мусора.
– Что здесь произошло? – спросил Райан.
– Железная дорога! – ответил кебмен. – Земельные спекулянты решили построить дома для тех, кто хочет жить поблизости от Лондона. Но они сами себя перехитрили, понастроили столько, что покупателей не нашлось. Мой брат плотничал здесь одно время, пока его не уволили, и пришлось ему пойти в армию, чтобы не помереть с голоду. Храни его, Боже, он теперь на войне.
Райан разглядел впереди кучку домов и лавок, построенных возле железнодорожной станции. Немощеные улицы освещали старомодные фонари с баллонами для светильного газа.
Как только кеб остановился, они с Беккером выскочили из экипажа и с гулким топотом побежали по деревянному перрону к станции. В окнах кассы и телеграфного участка было темно, но в зале ожидания горел свет. Райан заглянул внутрь, но там оказалось пусто.
Станционный охранник встретил их у дверей.
– Я инспектор Райан из Скотленд-Ярда. А это сержант Беккер. Где Эмили Де Квинси и ее отец?
– Там, – показал на зал ожидания охранник.
Инспектор вбежал внутрь, но не нашел их.
– Где?..
Беккер жестом указал Райану на скамьи, где неподвижно лежали Эмили и ее отец.
Инспектор, испугавшись, что они мертвы, поспешил к ним, но тут же остановился и облегченно вздохнул, когда девушка приподняла голову. Однако на смену облегчению пришел ужас, стоило ему взглянуть на лицо Эмили, измазанное сажей. Ее шляпа помялась, пальто не было вовсе, юбка порвалась и испачкалась, на руках виднелись пятна крови.
Отец Эмили выглядел еще хуже, белки глаз его разительно выделялись на покрытом кровью и сажей лице.
– Боже мой! – воскликнул Беккер.
– В поезде произошло убийство, – торопливо заговорила Эмили. – Труп лежит в железнодорожном тоннеле. Мы с отцом пытались защитить его от собак.
– Что? – только и сумел произнести в ответ Райан.
Эмили еще раз повторила сказанное, и полицейские удивленно переглянулись.
– Вы сделали это, чтобы сохранить улики? – спросил Беккер.
– Нам не хотелось разочаровать вас, – ответила Эмили.
– Вы никогда нас не разочаруете.
– Боюсь, что у меня все же получится, – вступил в разговор Де Квинси.
– Учитывая все обстоятельства, я просто не могу себе представить, каким образом. – Райан поворошил угли в камине, пытаясь выгнать из зала промозглую сырость. – Нужно раздобыть для вас одеяла.
– Я забрал одну улику с места преступления, – объяснил Де Квинси.
– Что вы сделали? – Райан удивленно посмотрел на маленького человечка.
– Кондуктор сказал нам, что поезд должен ехать дальше и вагон, в котором произошло убийство, нельзя оставить на станции.
Де Квинси поднес к губам бутылочку с лауданумом и отпил из нее, стараясь не пролить ни одной капли драгоценного опиума.
Инспектор с безмолвным сочувствием посмотрел на Эмили.
– Кондуктор утверждал, что вагон не вернется сюда раньше полудня, – продолжал пожилой человек. – Одна дверь купе, в котором произошло убийство, оказалась повреждена, и ее нельзя было запереть на замок. Я не мог быть уверен, что через пятнадцать часов место преступления останется в неприкосновенности, пока поезд движется от станции к станции до Манчестера, а затем обратно. Несомненно, новости быстро разлетятся. Первое в Англии убийство в поезде, – разумеется, купе, в котором оно произошло, привлечет внимание толпы. Когда люди узнают, что дверь не заперта, неужели любопытство не заставит их войти внутрь и потрогать все своими руками? Неужели они не захотят взять себе что-нибудь на память? Я попросил кондуктора приподнять меня, чтобы я мог осмотреть место преступления, ни к чему не прикасаясь. Я увидел испачканный в крови зонтик. По словам кондуктора, там должна была также лежать кожаная папка для бумаг, но я ее не нашел. А потом я заметил под сиденьем кое-что еще. Сначала я решил, что это игра света, и велел кондуктору опустить меня ниже к полу. Но это оказались вовсе не отблески лампы.
Де Квинси засунул руку в карман и вытащил плоский круглый предмет желтого цвета, почти полностью закрывающий собой его ладонь.
– Такой сувенир кто-нибудь непременно захотел бы оставить себе, – произнес Де Квинси.
На мгновение в зале установилась такая тишина, что было слышно, как потрескивают угли в камине.
– О боже мой, золотые часы! – восхитился Беккер.
– Не просто золотые часы, – заметил Райан, протягивая к ним руку.
Они были около десяти сантиметров в диаметре. Инспектор ощутил тяжесть золота на своей ладони. На отполированном корпусе виднелись полоски засохшей крови.
Цепочка от часов была порвана, и лишь часть ее свисала сейчас с корпуса.
– Должно быть, оторвалась во время схватки с убийцей, – решил Райан.
На задней поверхности были затейливо выгравированы три буквы.
– Трудно разобраться во всех этих завитушках, но похоже на «Д», «У» и «Б», – определил Беккер. – Думаете, это инициалы жертвы?
Райан открыл крышку, внутри было два циферблата: один – для часов и минут, другой – для секунд.
Инспектор бросил взгляд на часы зала ожиданий. Каждое утро каждая железнодорожная станция в Англии получала телеграмму с точным временем, согласованным с Королевской Гринвичской обсерваторией.
– Время в точности совпадает, – объявил он. – Четырнадцать минут второго.
На циферблате тоже была гравировка простыми изящными буквами:
Д. У. БЕНСОН ЛОНДОН
– Значит, буквы на задней поверхности означают то же самое, – сообразил Беккер.
Райан кивнул.
– Это не просто золотые часы. Это знаменитый хронометр Бенсона.
Он открыл заднюю крышку и показал на два крохотных отверстия, куда вставлялся ключ для завода часов.
– Мелкие детали этого сложного механизма изготовлены вручную в мастерской Бенсона на Лудгейт-хилл. – Райан имел в виду фешенебельную улицу, расположенную возле собора Святого Павла. – Как вы думаете, сколько они стоят?
– Пятьдесят фунтов, – предположил Беккер.
– Кто еще попробует?
– Может быть, восемьдесят, – сказала Эмили, но по ее голосу было понятно, что она сама не верит в это.
– Сто, – поправил Райан.
– Подозреваю, что инспектор имел в виду гинеи, а не фунты, – вставил Де Квинси.
Все с изумлением поглядели на часы. Гинеи оценивались в один фунт и один шиллинг. Хотя такие монеты больше не чеканились, само название «гинея» продолжали использовать, когда речь шла о дорогих покупках: драгоценностях, скаковых лошадях, земельных владениях. Роскошные часы на ладони у Беккера стоили сто пять фунтов.
– Такие маленькие и такие дорогие, – произнесла Эмили.
– Потрогайте, – передал ей часы Райан.
Девушка удивилась их тяжести.
– Восемнадцать карат чистого золота, – объяснил инспектор. – Беккер, вы тоже. Вот, возьмите. Не каждый день удается подержать в руках вещь, стоимость которой равняется вашему двухгодичному жалованью.
– Иногда мне кажется, что вы знаете обо всем на свете, – заметил сержант.
– Все дело в опыте. Возможно, лет через пятнадцать какой-нибудь молодой сотрудник скажет вам то же самое.
Райан тут же пожалел, что заговорил о разнице в возрасте. Но Эмили, похоже, не обратила на это внимания.
– Как-то раз я расследовал ограбление в Белгравии, – объяснил инспектор. – Граф, хозяин дома, больше сокрушался из-за утраты хронометра Бенсона, чем из-за похищенных драгоценностей жены. И я решил, что должен узнать больше об этой вещи.
– Вы нашли того, кто украл хронометр? – поинтересовалась Эмили. – Вам удалось вернуть его владельцу?
– Вор пытался продать часы в лавки, торгующие подержанными украшениями, – ответил Райан. – Но никто не осмелился приобрести их, понимая, что полиция наверняка заинтересуется столь дорогой и редкой вещью. Кое-кто из торговцев запомнил внешность человека, предлагавшего им часы. Мы без труда определили, где он живет, и нашли хронометр в ящике комода с двойным дном. Я спросил вора, почему он не выбросил часы в Темзу, когда понял, что не сможет их продать. Тот ответил, что они слишком красивые и он временами просто доставал часы из тайника и любовался ими. Интересно, изменил ли он свое мнение, после того как…
Не было никакой необходимости договаривать до конца: «после того как отправился на каторгу». Все и так знали о суровом наказании, фактически равносильном смертному приговору, которое полагалось за кражу столь ценных вещей.
Райан решил сменить тему.
– Эмили, вы и ваш отец наверняка замерзли. – Он открыл дверь и позвал станционного охранника. – Скажите, здесь где-нибудь есть меблированные комнаты?
– Прямо напротив станции, инспектор. Но я уже навел справки – все они заняты.
– Возможно, хозяин за вознаграждение разрешит мисс Де Квинси и ее отцу смыть сажу и кровь с лица, – не отступал Райан. – И возможно, он одолжит подушки и одеяла, чтобы им было удобнее спать здесь.
– Об этом я не подумал, инспектор. Пойду разузнаю.
Райан обернулся к Беккеру. Ему очень не хотелось произносить эти слова, но предстояло еще многое сделать, и он, как старший по званию, не мог свалить такую важную работу на подчиненного.
– Позаботьтесь об Эмили и ее отце. А я пойду в тоннель и осмотрю труп.
Беккер с признательностью посмотрел на него, прекрасно понимая, что Райан с удовольствием поменялся бы с ним местами.
С фонарем в руке инспектор шагнул в душную темноту тоннеля.
Два огня впереди показывали ему дорогу. Ежась от пронизывающего холода, он подошел к констеблю и еще одному станционному охраннику. В воздухе чувствовался металлический привкус крови.
– Констебль, я инспектор Райан из Скотленд-Ярда. С вашего позволения, я осмотрю жертву.
– Вы в таких делах понимаете больше меня, – ответил констебль, благодарный за то, что кто-то другой брал его ответственность на себя.
– Раз так, – Райан собрался с духом, – пожалуйста, посветите мне фонарем.
Он присел над трупом, стараясь не вдыхать глубоко. Это было самое ужасное убийство из всех, с какими ему доводилось встречаться, считая даже те, что произошли в декабре и феврале. По личному опыту он знал, что справится с нахлынувшими эмоциями, если сосредоточится на деталях. Убитый оказался мужчиной среднего роста, приблизительно ста семидесяти сантиметров, и плотного телосложения. Раны на шее и голове были ужасны, но Райан все же определил, что убитый был лысым и носил так называемую шкиперскую бородку – полосу волос, повторяющую очертания скул, но без усов.
Одежда на убитом была хорошего качества и явно недешевая, хотя пятна крови мешали понять, насколько дорогой был на нем костюм. На одной ноге сохранился ботинок, другой, вероятно, потерялся во время схватки. Несмотря на царапины от гравия, можно было с уверенностью утверждать, что обувь недавно тщательно начистили. Каблук почти не сносился. Да, жертва была не из простого люда.
Правая нога едва держалась на сухожилиях, судя по всему, от тела ее отрезали колеса проходящего поезда.
Кровь натекла на одежду из ран на груди, а также на шее и лице.
Охранник сдавленно булькнул и отвернулся.
Его примеру последовал и констебль.
– Не буду сегодня ни завтракать, ни обедать, – заявил охранник.
– Как вы можете смотреть на все это? – изумился констебль.
– Я повторяю себе, что жертве пришлось намного хуже, – ответил Райан, мысленно поблагодарив за науку комиссара Мэйна, и добавил: – Тринадцать лет назад человек, обучавший меня ремеслу полицейского детектива, говорил, что я должен забыть о своих чувствах и сосредоточиться на тех деталях, которые помогут найти чудовище, совершившее злодеяние.
– И вы можете это сделать? – уточнил констебль. – Можете забыть о своих чувствах?
– Нет.
Райан поднес фонарь к трупу. Раны на груди и шее, вероятнее всего, были нанесены ножом, решил инспектор. Но что насчет царапин на лбу и лице?
Эмили и ее отец упоминали кровь на ступеньках купе и на колесе поезда, а также на наружной стене соседнего купе, в котором сидели они сами.
Райан решил, что убитый был слишком тяжелым и у преступника не хватило сил, чтобы поднять его и вышвырнуть из купе, предварительно выбив ногой дверь. Скорее всего, убийце пришлось подтащить его к двери и столкнуть вниз. Именно так жертва ударилась головой сначала о ступеньку, а затем о колесо поезда, которое и разбрызгало кровь по стенке вагона.
«Возможно, все произошло именно так», – повторил про себя Райан, сделав ударение на первом слове. Он узнает больше, когда осмотрит купе, в котором произошло убийство. Интересно, найдет ли он на полу полоску крови, подтверждающую, что жертву действительно тащили к двери?
Труп лежал на боку. Райан не без труда перевернул его на спину.
Он заметил оборванную цепочку от часов, прикрепленную к петлице жилета. Перед тем как выйти из зала ожидания, инспектор забрал у Беккера хронометр Бенсона. А теперь вытащил из кармана брюк и вновь посмотрел на диковинную вещицу.
– Что это? – спросил констебль, осмелившийся снова взглянуть на жертву.
– То, из-за чего умирают люди, – ответил Райан.
Инспектор сравнил фрагмент цепочки, прикрепленный к часам, с тем, что нашел на теле жертвы. Узор цепочки совпадал, и сломанные звенья тоже.
Райан положил хронометр обратно к себе в карман и обыскал жертву.
– Я бы так не смог, сэр, – заметил констебль.
– В случае крайней необходимости, если того потребует долг, вы бы справились не хуже меня, – заверил его инспектор. – В вашем городке есть фотограф?
– Был, пока все шло так, как обещали застройщики. А потом он вернулся в Лондон.
– А художник-портретист? Есть здесь кто-нибудь, кто смог бы нарисовать человека близко к оригиналу?
– Я знаю одного отставного офицера, который рисует птиц. Получается так здорово, что птица того и гляди спорхнет со страницы.
– Вы сказали «отставного офицера»?
– Да, его ранили в Крыму.
– Значит, он много повидал на войне и не будет слишком потрясен. Когда я закончу, пусть кто-то из вас разбудит его, а второй останется здесь.
– Разбудит его?
– Мы не можем убрать труп, пока не получим подробные эскизы, и это нужно сделать как можно скорее. Мне не хочется находиться в этом тоннеле, когда утром по нему пойдут поезда.
Инспектор продолжил осмотр. Карманы убитого оказались разрезаны. Если там и лежал кошелек с деньгами, то он исчез. Райан нашел только маленький ключ – вероятно, от часов, а также билет на поезд в жилетном кармане. И то и другое он забрал себе.
– Билет до Седвик-Хилла, – определил он, поднеся находку к фонарю.
– Это следующая станция, – объяснил охранник. – Как жаль. Бедняга был безжалостно убит, не доехав до цели совсем немного.
– Но почему его убили? – пробормотал Райан.
– Прошу прощения, инспектор, но разрезанные карманы говорят сами за себя. Его убили из-за денег.
– Возможно, – задумчиво повторил Райан.
– Здесь не так удобно, как в особняке лорда Палмерстона, Эмили, но, по крайней мере, вы согреетесь и, возможно, сумеете поспать. И вы тоже, мистер Де Квинси.
Беккер расстелил одеяла на двух скамьях в зале ожидания и уложил на них подушки.
– Спасибо. – Эмили посмотрела на сержанта с благодарностью.
– Всегда рад помочь. Вы знаете, что я хотел бы сделать для вас больше.
– Да, – ответила девушка. – Знаю.
Они обменялись понимающими взглядами, подтверждающими, что и он, и она не забыли о разговоре, случившемся месяц назад. Тогда Беккер спросил, не думает ли она о замужестве, но Эмили объяснила, что необходимость заботиться об отце не позволяет ей заглядывать так далеко в будущее. Однако сержант не терял надежды, что когда-нибудь она изменит свое решение.
– Как вы себя чувствуете, мистер Де Квинси? Могу я что-то сделать для вас? – спросил Беккер.
– Вы могли бы принести мне немного лауданума.
– Боюсь, что все лавки сейчас закрыты.
– К сожалению, действительно закрыты, – вздохнул Де Квинси и опустился на скамью.
– Спокойной ночи, – сказал сержант, оглянувшись на Эмили.
Она коснулась его руки.
– Мы очень благодарны вам, Джозеф.
Все еще чувствуя ее прикосновение, Беккер уменьшил свет лампы. Эмили укрыла отца одеялом, а затем улеглась сама. Сержант вышел из зала и прикрыл за собой дверь.
– Проследите, чтобы с ними ничего не случилось, – сказал он охраннику, стоявшему на улице. – Эти люди очень дороги для меня.
– Я с них глаз не спущу, – пообещал тот.
Темноту разрезал свет фонаря, быстро приближающегося к станции. Через мгновение на перрон взобрался Райан.
– Эмили и ее отец пытаются уснуть, – доложил Беккер.
– Сколько запросил хозяин меблированных комнат за подушки и одеяла?
– Два шиллинга.
Райан порылся в карманах и протянул Беккеру свою часть платы.
– Я стараюсь представить, что делал убийца после того, как сбросил жертву в тоннель, – признался Беккер.
– Очень хорошо, – похвалил его Райан. – Поставьте себя на его место. Думайте, как убийца.
– Он не рискнул бы спрыгнуть с поезда на ходу, особенно в такой темноте, не зная, куда приземлится.
– Согласен.
– Он должен был дождаться, когда поезд остановится, – предположил Беккер. – Эмили и ее отец позвали кондуктора, чтобы тот открыл купе. В наступившей суматохе убийца мог выйти через сломанную дверь с другой стороны поезда, а потом подняться на платформу и смешаться с толпой, делая вид, будто потрясен случившимся точно так же, как и все остальные.
– Значит, вы считаете, что убийца снова сел в поезд? – спросил Райан.
– Эмили рассказывала мне, что машинист очень спешил и боялся нарушить расписание. Возможно, убийца сейчас уже в Манчестере.
– Сомневаюсь.
– Почему? – удивился сержант уверенности своего коллеги.
– Вы помните, как выглядел отец Эмили сразу после убийства? – ответил Райан вопросом на вопрос.
Беккер мгновенно понял свою ошибку.
– Лицо мистера Де Квинси было все в крови.
– И убийца тоже был измазан кровью, – продолжил Райан. – Если бы он поднялся на перрон и попытался затеряться в толпе, на него обязательно обратили бы внимание.
– Но куда же он тогда делся?
Беккер молча проследил за взглядом Райана, устремленным на темную полосу леса за железнодорожными путями.
– Кто там? – послышался испуганный голос. – Отстаньте от нас, мы ничего плохого не делаем.
Как бы осторожно ни крался Беккер по лишенному листьев кустарнику, шорох веток выдал его. Он вышел на расчищенный участок и увидел в свете фонаря деревянный каркас недостроенного здания. Судя по грудам мусора, работы приостановили внезапно – вероятно, еще один разорившийся застройщик.
– Я сержант Беккер из Скотленд-Ярда.
– Скотленд-Ярд в Лондоне! – возразил другой голос. – Лучше скажите там, на станции, чтобы они нас не трогали. Мы ничего плохого не делаем. Наоборот. Мы следим, чтобы никто не растащил их кирпичи и доски.
Сквозь кусты пробился свет от фонаря Райана, идущего следом.
– Джентльмены, – начал инспектор, – мы бы рады были не будить вас, но нам нужна помощь.
– Слыхал, он назвал нас «джентльменами». Вот потеха!
– Нам действительно нужна ваша помощь, – продолжил Райан. – За это мы попросим железнодорожное начальство, чтобы вам разрешили и дальше охранять это здание.
– И никто не будет гонять нас? – спросил тот же голос.
– Никто.
– А что за помощь?
Из темноты, прихрамывая, вышел мужчина в ужасных лохмотьях. Следом за ним из-под полуобвалившегося штабеля кирпичей вылез второй бродяга, такой худой, что одежда висела на нем, как на вешалке.
– Похоже, вы здесь неплохо устроились, – заметил Райан. – А что, если пойдет дождь?
– С дождем мы справимся. А вот с холодом ничего не поделаешь, – с хриплым придыханием ответил один из них. – Но нынче ночью Гарри крупно повезло.
– Да? И в чем же?
– Здесь проходил какой-то чужак.
– Вот как? – По примеру Райана, Беккер попытался скрыть свое нетерпение и говорил нарочито спокойным тоном.
– Он кое-что выбросил, пробегая мимо, – прохрипел в ответ один из бродяг и шагнул вперед. – Прямо перед кучей досок, под которыми я спал. Мне оставалось только протянуть руку.
Бродяга был довольно высокого роста. Длинные грязные волосы и густые бакенбарды не могли скрыть коросту на его лице. Он был одет в пальто на удивление отменного качества.
– Можно мне взглянуть на вашу находку? – попросил инспектор.
– Только с возвратом, – опасливо проговорил долговязый бродяга.
– Возможно, я смогу предложить вам кое-что взамен.
– Взамен, говорите?
– Да. – Райан навел на него фонарь. – На вашем пальто кровь. Много крови.
– Кровь? – вздрогнул бродяга. – Где? В последнее время я плоховато вижу.
– Он прав, Гарри, – подтвердил один из его товарищей. – Теперь, на свету, я и сам вижу: оно все в крови.
Гарри издал звук, похожий на всхлип.
– А я-то думал, мне наконец улыбнулась удача.
– Возьмите мое пальто, – предложил Райан. – Уверяю вас, оно такое же теплое, как ваше, и к тому же на нем нет крови.
– Вы серьезно? Если мое пальто в крови, на меня могут напасть бродячие собаки, пока я сплю. Их здесь прорва, знаете ли, и я каждую ночь дрожу от страха.
– Возможно, мы и с этим что-нибудь сделаем – чтобы вам больше не было страшно, – пообещал Беккер. – Но сначала вы должны нам помочь. Кто-нибудь из вас видел того человека, что пробегал мимо?
– Я видел, – сказал бродяга, опирающийся на доску, словно на костыль. – По крайней мере, разглядел его фигуру. Ночь была лунная, и глаза у меня острей, чем у Гарри. Вот только бежал он очень быстро, и я мало что могу про него рассказать.
– Вы сами удивитесь, как много сможете рассказать о нем, – заверил его Беккер. – Какого он был роста – высокий или нет?
– Вроде бы высокий.
– Молодой или старый?
– Так быстро бегают только молодые.
– Худой или толстый? – продолжал допрос сержант.
– Толстый так бегать не станет.
– У него была борода?
– Не могу сказать.
– Лысый или нет?
– Тоже не знаю. Он был в шляпе.
– Я видел, как он мыл свои ботинки в ручье, чуть дальше по тропе. А потом протер их носовым платком, – добавил другой бродяга. – А еще, если припомнить хорошенько, он держал что-то в руке.
– Что он держал? – спросил Беккер.
– Кожаную папку для бумаг. Я раньше служил клерком в Сити. До того как… – Бродяга опустил голову, с грустью вспоминая прежние дни. – Одним словом, я помню, что такие папки носят люди из дельцов.
– И куда он побежал после того, как отмыл ботинки?
– Дальше вниз, по тропе.
– Вот видите, как много вы заметили, – похвалил их Райан. – А теперь скажите, джентльмены, вы доверяете друг другу?
– Приходится. Мы бродяжничаем вместе уже три месяца.
– Значит, я могу рассчитывать, что вы, получив от меня шиллинг, поделитесь с другими джентльменами. Этого должно хватить на то, чтобы побаловать себя чаем и хлебом с маслом и мармеладом в меблированных комнатах за железнодорожными путями.
– Хозяин подумает, что мы пришли попрошайничать, и прогонит нас, как всегда.
– Завтра не прогонит. Мы об этом позаботимся, – пообещал Райан. – Рады будем увидеться с вами в лучшие времена, джентльмены.
– Кажется, лучшие времена не за горами, раз нас уже называют джентльменами.
– Вы дали нищим денег на еду. Совсем как Эмили, – заметил Беккер, когда они двинулись дальше по темной тропинке.
– Три месяца назад я ни о чем таком и не подумал бы, – согласился Райан и вздрогнул, взглянув на испачканное кровью пальто, которое он повесил на локоть.
– Вот моя доля за чай и мармелад. Так мы скоро снова останемся без денег, – заключил сержант.
Они добрались до ручья, в котором убийца отмывал от крови свои ботинки, и осветили фонарями бревно, перекинутое через узкий поток. За ним начиналась грунтовая дорога с темнотой по левую сторону и огнями городка по правую.
– Куда теперь? – спросил инспектор.
– Вы остались без пальто всего десять минут назад и уже дрожите от холода, – ответил Беккер. – Сомневаюсь, что он пошел бы по дороге, рискуя замерзнуть до смерти.
– Он мог подойти к какому-нибудь жилью и спрятаться в сарае, – предположил Райан, чтобы испытать молодого коллегу.
– А еще он мог столкнуться с громко лающей собакой хозяина и двумя его крепкими сыновьями, которые заставили бы убийцу пожалеть о своем решении, – не согласился Беккер.
– Очко в вашу пользу, – кивнул его коллега.
Обрадованный похвалой, молодой человек продолжил:
– Куда проще вернуться в город и спрятаться там до прибытия утреннего поезда.
– А где он может спрятаться в городе?
– В каретном сарае или на конюшне. Там можно найти старый коврик или попону, чтобы закутаться в нее и согреться.
– А потом? – не унимался инспектор.
– Потом, как я уже сказал, он может купить билет и сесть в поезд, не привлекая к себе ничьего внимания.
– Без пальто? В такой холод? Разве это не привлечет внимание?
Беккер мгновенно понял, к чему клонит Райан:
– Ну конечно! Убийце нужно…
Отчаянный звон колокола, раздавшийся со стороны города, не дал ему договорить. Вдалеке послышались крики.
Беккер рванулся с места раньше Райана. Они перебрались через железнодорожные пути и поспешили к жилым домам, следуя за призывным набатом.
– Сюда! – определил инспектор.
Темный переулок освещало пламя пожара. Подбежав ближе, они поняли, что горела конюшня. Несколько мужчин заливали огонь водой из ведер, другие качали скрипучие рычаги помпы, соединенной с огромной бочкой на колесах. Еще двое держали пожарные шланги, пытаясь сбить пламя, с треском прорывавшееся сквозь крышу конюшни.
Улицу затянуло дымом. Детективы протиснулись сквозь взволнованно шушукающуюся толпу. Мужчины, женщины и дети поправляли натянутую впопыхах одежду.
Райан показал свой значок мужчине, который, судя по всему, был здесь главным.
– Что здесь понадобилось Скотленд-Ярду? – удивился тот.
Очевидно, он еще не слышал об убийстве в поезде, но инспектор был уверен, что это ненадолго.
– Что стало причиной пожара?
– Пока не знаю, но наверняка не ошибусь, если предположу, что все дело в горящей лампе.
Из толпы вышел еще один мужчина.
– Говорю вам, я не заглядывал в конюшню после наступления темноты. Даже близко не подходил к ней! И уж тем более с зажженным фонарем. Слава богу, я вовремя заметил огонь и успел вывести лошадь.
– Кто-нибудь пострадал? – спросил Беккер.
– Благодарение Господу, нет, – ответил тот, кто выглядел главным.
– Я имел в виду, не мог ли кто-то находиться в конюшне, намереваясь провести там ночь?
Хозяин дома и второй мужчина удивленно переглянулись.
– Думаете, кто-то мог прятаться внутри? – переспросил хозяин. – Я беспокоился только из-за лошади, но, кажется, там больше никого не было.
Второй мужчина подошел ближе к пожару.
– Из-за дыма не разглядеть, лежит там чье-то тело или нет.
– Чье-то тело? – охнула женщина из толпы.
– Мы точно не знаем, сударыня, – попытался успокоить ее хозяин дома.
– Есть ли в вашем городе магазин, торгующий мужскими пальто? – задал новый вопрос Райан.
– Чем это может нам помочь? – удивился тот, кто был за главного.
– Я содержу магазин одежды, – отозвался мужчина с вытянутым, обеспокоенным лицом и очками на носу. Рядом с ним стояли испуганная женщина и двое ребятишек.
– Покажите нам его, – распорядился Райан.
– Вы хотите приобрести пальто? В такое время? – изумился мужчина. – Но у вас уже есть одно! То, что висит у вас на руке.
– Это вещественное доказательство, так что мне действительно нужно пальто. Где находится ваш магазин?
– Там, за углом. – Сбитый с толку мужчина двинулся вперед, показывая дорогу, жена и дети шли следом. – Мы живем на втором этаже. Когда зазвонил колокол, я уже спал. Сначала я испугался, что это у нас пожар, но потом выяснилось, что горит конюшня на соседней улице.
Он указал на скромный двухэтажный дом с лестницей на заднем дворе. Ни в одном окне не горел свет.
– У вашего магазина есть черный ход? – спросил Райан.
– Да, но он запирается изнутри. Войти можно только через парадную дверь, открыв ее вот этим ключом.
– И все же я хотел бы осмотреть черный ход, – упрямо заявил Райан. – Беккер…
– Я позабочусь о леди и ее детях, – заверил сержант.
Женщина с благодарностью взглянула на него.
Райан с хозяином обошли дом сзади. Инспектор осветил фонарем дверь.
– Окно разбито! – воскликнул хозяин.
Дверь была приоткрыта. Райан распахнул ее и вгляделся в темноту.
– Держитесь позади меня, – велел он хозяину.
Фонарь разогнал тени в магазине. Повсюду на крючках висели сюртуки и пальто. Порой они напоминали силуэт человека, но, кто бы ни ворвался в магазин, он наверняка не собирался задерживаться здесь. Тем не менее Райан с осторожностью двинулся между прилавками.
– Мы не слышали, как разбили стекло, – произнес хозяин у него за спиной.
– И не могли слышать, потому что звенел колокол и кричали соседи, – объяснил Райан. – Вор поджег конюшню, затем дождался, когда вы вместе с семьей выйдете из дома и отправитесь посмотреть, что произошло, и затем проник внутрь.
– Это все проклятая железная дорога, по которой воры так легко добираются к нам из Лондона.
– У вас что-нибудь украли?
– Дела идут неважно, так что я молю Бога, чтобы ничего не пропало… Бог мой! – вдруг воскликнул хозяин. – Вор ведь мог забраться и в жилые комнаты!
С этими словами он выбежал из магазина.
Прислушиваясь к торопливым шагам на лестнице, Райан почувствовал, что замерзает. Он подошел к стойке с бесформенными пальто, какие обычно носят рабочие, и выбрал одно неброского темно-синего цвета. Затем положил измазанное кровью пальто на пол, надел шерстяную обновку и наконец-то снова ощутил тепло.
– Дверь наверху не тронута, – учащенно дыша, сообщил вернувшийся хозяин. – По крайней мере, он не…
Тут он заметил, что Райан надел одно из его пальто, и не сдержал огорченного вздоха, решив, что на нем пытаются нажиться.
– Сколько оно стоит? – спросил инспектор.
– Э-э… для Скотленд-Ярда? Бесплатно, – немного смутившись, ответил хозяин.
Райан заметил ценник рядом со стойкой и вытащил из кармана последний соверен вместе с горсткой монет меньшего достоинства.
– Этого хватит?
– О, благодарю вас, – с облегчением пробормотал торговец.
– А теперь покажите мне ваши лучшие пальто – те, что могли бы купить пассажиры, приехавшие первым классом.
– Вот они. – Хозяин подвел инспектора к другой стене. – Стойте. Этот крючок не был пустым, когда я закрывал магазин. Мое самое дорогое пальто исчезло!
Лошадь дернулась в сторону, и кебмен вскинул голову. Он изо всех сил пытался не задремать, но в такой поздний час, да еще на пустынной дороге трудно было не поддаться искушению.
Животное выровняло свой бег по накатанному щебню. Луна и звезды помогали фонарю освещать дорогу и канавы по обе ее стороны.
Кебмен выпрямился на своем насесте позади двухколесного экипажа, стараясь взбодриться. Ночная поездка оказалась прибыльной – целых четыре фунта. Обычно он был счастлив, если, накормив лошадь и заплатив за место в конюшне, мог положить себе в карман хотя бы несколько шиллингов.
По сравнению с суматохой разъезжающихся по домам театралов на Стрэнде эта работа была просто отдыхом, но приходилось следить за тем, чтобы не уснуть и не отпустить поводья, иначе такой удачный день может обернуться падением в канаву и свернутой шеей.
Усталое животное продолжало плестись вперед, стуча копытами в таком размеренном, завораживающем ритме, что веки кебмена опять начали слипаться.
Он с усилием открыл глаза и подумал о брате, который – как он и сказал полицейским – завербовался в армию, чтобы не помереть с голоду, и теперь беднягу отправили воевать в Крым. Прошло уже два месяца кровопролитных сражений, а от него до сих пор нет никаких известий, жив ли он вообще или…
Возница резко подался вперед, уставившись в небольшое окошко, позволяющее следить за тем, что происходит внутри экипажа.
Свет падал так, что видна была лишь небольшая часть салона, но он ясно разглядел шляпу.
Цилиндр.
На чьей-то голове.
– Что за чертовщина? – Кебмен открыл окошко. – Как вы там очутились?
Пассажир отодвинулся в угол так, чтобы возница не мог видеть его лицо.
– Я заметил ваш кеб на дороге. Так уж вышло, что мне тоже нужно вернуться в Лондон. Но вы так мирно спали, что я решил не будить вас, а просто забрался в экипаж.
Возница разглядел дорогое пальто на плечах пассажира.
– Отсюда? Ночью?
– Готов признать, что обстоятельства достаточно необычны.
– Еще бы! Почему же вы не дождались утреннего поезда?
– Ну хорошо… – Джентльмен смущенно кашлянул. – Видите ли, откровенно говоря, здесь замешана женщина… и ее муж, неожиданно приехавший последним поездом из Лондона. Мне пришлось поспешно уйти. А он переполошил весь город, разыскивая меня. Спрятаться было негде, и я решил, что пешая прогулка до Лондона пойдет мне на пользу.
– Целых десять миль по такой темноте и холоду?
– Иначе было бы еще хуже. И тут, словно видение, появляетесь вы. Я готов заплатить два соверена, чтобы вы довезли меня до Лондона.
– Три соверена, – сказал осмелевший кебмен.
Джентльмен вздохнул и протянул в окошко три монеты.
Возница беззвучно ликовал. Итого семь соверенов! Ночь в самом деле выдалась удачной.
Опущенный шлагбаум на заставе перегораживал дорогу. В будке неподалеку дремал на стуле сторож. В прежние времена сборщики пошлины спали в доме рядом с дорогой, полагаясь на то, что добросовестные ночные путешественники сами бросят шестипенсовую монету в ящик. Тем более что по ночам тогда ездили редко, и даже если кто-то пробирался в город без оплаты, большой потерей это не было. Но с появлением железных дорог экипажей даже днем стало значительно меньше, чиновники из дорожного ведомства уже не могли допустить, чтобы их лишали дохода случайные ночные ездоки, и поэтому сторожу на заставе приказано было спать прямо в будке.
Он проснулся от топота копыт и скрипа колес, позевывая вышел из сторожки, снял со шлагбаума фонарь и поднял повыше, подавая экипажу, который оказался наемным кебом, знак остановиться.
– Вы уже проезжали здесь чуть ранее, – вспомнил сторож.
– А теперь еду домой спать. Неплохая ночка выдалась. Я даже нашел пассажира на обратную дорогу.
– В такое время? – Сторож направил фонарь на экипаж и заглянул внутрь. Пассажир тут же отвернулся, защищая глаза от яркого света. – Если джентльмену приходится путешествовать среди ночи, для этого должна быть серьезная причина.
– И весьма деликатная, – ответил пассажир, по-прежнему отводя взгляд.
– Деликатная? Я бы не отказался послушать, в чем… Скажите, вы не ранены?
– С чего вы взяли?
– У вас кровь на отвороте брюк.
– Кровь?
Сторожа удивило, что пассажир даже не взглянул на брюки.
– Нет, это вино, – объяснил джентльмен. – Я случайно пролил его, но был уверен, что хорошо почистил брюки.
– А по мне, так больше похоже на кровь.
– Может быть, это сделал муж той леди, когда увидел вас? – с усмешкой предположил кебмен со своего насеста.
– Муж той леди? – переспросил сторож, просунул голову в кабину и наконец-то смог как следует рассмотреть пассажира.
Уже испачкав кровью одно дорогое пальто и приложив немало усилий, чтобы найти ему замену, хорошо одетый пассажир решил теперь воспользоваться тупым концом ножа. Он ухватил сторожа за шею и несколько раз ударил рукояткой ножа ему в висок, проломив хрупкие кости, так что осколки вдавились в мозг.
Сильные пальцы сдавили горло, чтобы оттуда не вырвался крик о помощи. Сторож упал, но пассажир успел подхватить его фонарь.
– Что там у вас стряслось? – спросил возница.
– Не знаю. Кажется, он потерял сознание. Сейчас спущусь и помогу ему.
Однако, выйдя из экипажа, пассажир поставил фонарь на землю и быстро забрался на сиденье кебмена.
– Что вы делаете? – крикнул возница, судорожно вцепившись в поводья.
Пассажир проломил череп рукояткой ножа и ему. Затем сбросил труп вниз, снял с него шляпу и плащ и затащил в будку сторожа. Туда же он оттащил тело и первой своей жертвы.
Покончив с этим делом, он надел шляпу кебмена и закутался в плащ, скрывая свою дорогую одежду. Затем поднял шлагбаум, повесил на место фонарь, взял лошадь под уздцы и провел мимо заставы. Опустив шлагбаум, он забрался на место кебмена и продолжил путь в Лондон сквозь пелену утреннего тумана.
В такой ранний час мало кто видел, как он проезжал мимо фабрик и трущоб городского предместья. А те, кто все же попадался ему навстречу, заметив фонарь кеба, решали, что какой-то трудяга возвращается домой после долгой ночной поездки.
На пустынной улице, неподалеку от того места, куда ему нужно было попасть, он спрыгнул с насеста. В кармане плаща звякнули монеты, он пересчитал деньги – там оказались те три соверена, что он дал кебмену, и еще четыре других.
Эти монеты ничего для него не значили. То, чего он желал, не купишь ни за какие деньги. Тем не менее он забрал эти соверены, чтобы ввести в заблуждение полицию. И тут же рассердился на себя самого, сообразив, что должен был украсть деньги из ящика для пошлины, чтобы представить дело как ограбление. А в купе поезда он совершил еще большую ошибку, не прихватив с собой золотые часы жертвы.
В ярости он забросил шляпу и плащ кебмена в экипаж. Затем надел свой цилиндр и слегка подтолкнул лошадь, чтобы она увезла пустой кеб подальше отсюда, а сам мгновенно растворился в темноте. Ночь еще не кончилась, и сделать предстояло немало.
