Поначалу она хотела сбежать ночью из дома и вернуться в Форио, но сообразила, что муж без труда ее найдет. Тогда она решила спросить у Альфонсо, не знает ли Мариза, когда в город вернется ее брат, но побоялась, что тот расскажет Стефано. Она нашла в телефонной книге номер семьи Сарраторе и позвонила. Ей ответил Донато. Лила представилась знакомой Нино, он что-то рявкнул и повесил трубку. В полном отчаянии она вернулась к идее побега и уже собиралась ее осуществить, как вдруг как-то днем в начале сентября Нино возник на пороге переполненной колбасной лавки, заросший бородой и в стельку пьяный.

Лила подскочила к Кармен, которая гнала этого явно ненормального бродягу вон.

«Я с ним сама разберусь», — крикнула она и потащила его за собой. Она действовала быстро и хладнокровно, уверенная, что Кармен Пелузо не узнала в бродяге сына Сарраторе, с которым они когда-то вместе ходили в начальную школу.

Со стороны казалось, что это прежняя Лила, способная справиться с любой проблемой. На самом деле у нее все плыло перед глазами. Полки, забитые товаром, исчезли; улица задрожала; светлые фасады новых домов растворились в пространстве. Но главное, она абсолютно не думала о том, что подвергает себя опасности. Нино, Нино, Нино… Ее переполняли радость и желание. Наконец-то он был здесь, и каждая черточка его лица говорила о том, что страдал и продолжает страдать, что он искал ее, желал ее — настолько, что попытался обнять и поцеловать прямо на улице.

Лила отвела его в свою квартиру, решив, что сейчас это самое надежное место.

Прохожие? Она их не замечала. Соседи? Какие соседи? Как только она закрыла за собой дверь, Нино набросился на нее и они занялись любовью. Она не чувствовала никаких угрызений совести. Ею владела одна потребность: прижаться к Нино и больше не отпускать его от себя. Эта потребность не ослабла, даже когда они насытились друг другом. Квартал, соседи, лавка, уличный шум, грохот железной дороги, Стефано, Кармен, которая ждала ее и, наверное, волновалась, — все это медленно проступало в ее сознании, и она понимала, что должна срочно разобраться со всеми этими вещами, пока они не превратились в препятствия и, перемешанные как попало, не обрушились на нее.

Нино упрекал ее за то, что она уехала, даже не предупредив его, он обнял ее и сказал, что они должны прямо сейчас уехать вместе, правда, он не знал куда. «Да, да, да!» — отвечала она, полностью разделяя с ним его безумие, но в то же время помня, что секунды бегут, складываясь в минуты, и каждая следующая увеличивает их риск быть застигнутыми. Лежа рядом с ним на полу, она смотрела на висевшую на потолке люстру, чувствуя исходящую от нее угрозу; если поначалу Лилу заботило одно: заполучить Нино, и будь что будет, то теперь она размышляла о том, как бы сохранить его при себе, чтобы люстра не сорвалась с потолка и не упала на них, а пол под ними не расступился, увлекая их в бездну.

— Уходи, — сказала она.

— Не уйду.

— Ты с ума сошел.

— Да.

— Прошу тебя, уходи!

Она еле-еле уговорила его уйти. Потом она выжидала, чутко приглядываясь и прислушиваясь к тому, что происходило вокруг. Вспомнит ли Кармен, с кем она ушла; начнутся ли пересуды среди соседей; не заявится ли из второй лавки Стефано, чтобы ее отметелить. Ничего из этого не случилось, и она вздохнула с облегчением. Она повысила Кармен жалованье, стала приветливой с мужем и изобретала все новые уловки, позволявшие ей тайком встречаться с Нино.