54
Этот странный день перешел в еще более странный вечер. Пинучча и правда собирала чемодан, а Нунция ее увещевала.
— Что так нервничаешь? — убеждала ее она. — Рино прекрасно со всем справится. Стирать он умеет, готовить тоже, с ним отец, братья. Он же понимает, что ты не развлекаться сюда приехала. Ты должна набраться сил, чтобы родить здорового ребенка. Ну-ка, давай разберем твой чемодан, я тебе помогу. Я вот вообще никогда не отдыхала, но теперь, слава богу, у нас есть деньги. Я не говорю, что их надо проматывать, но немножко себя побаловать не грех, и вы можете это себе позволить. Пина, деточка, послушай меня: Рино всю неделю работает, он устает. Вот он сейчас приедет, и что? Ты же не хочешь, чтобы он увидел тебя такой. Он начнет волноваться, а когда он волнуется, он злится, и что в том хорошего? Вот ты хочешь уехать, чтобы быть рядом с ним, но он ведь приезжает сюда, чтобы тоже быть с тобой. Скоро вы увидитесь, и все наладится, так зачем напрасно мучить друг друга? Разве это дело?
Но Пинучча не слушала мудрых советов Нунции. Тогда я присоединилась к ней, и в конце концов нам удалось вытащить из чемодана большую часть вещей Пинуччи, хотя она то и дело пыталась запихнуть их назад. Она то успокаивалась, то снова впадала в раж, и это продолжалось бесконечно.
Вскоре вернулась Лила. Она прислонилась к дверному косяку и хмуро посмотрела на растрепанную Пинуччу. Ее лоб перерезала длинная глубокая морщина.
— С тобой все в порядке? — спросила я.
Она кивнула.
— Здорово ты плаваешь!
Лила молчала.
У нее был такой вид, словно она подавляла в себе одновременно и чувство радости, и чувство страха. Истерика Пинуччи явно выводила ее из себя. Та снова запричитала, что уедет, начала метаться, как бы что-нибудь не забыть, жаловаться, что жить не может без своего ненаглядного Ринуччо, и, демонстрируя яркий пример женской логики, сокрушаться, что расстается с морем, пляжем и цветущими садами… Лила продолжала молчать, вопреки обыкновению не отпустив ни одного издевательского замечания. Наконец она разжала губы, но не для того чтобы призвать Пинуччу к порядку, а для того чтобы сообщить нам то, что мы и так знали и чего боялись: «Они уже подъезжают».
Пинучча упала на кровать, рядом с которой стоял уже закрытый чемодан. Лила хмыкнула и пошла переодеваться. Через некоторое время она вышла в облегающем красном платье, аккуратно причесанная. Она первая расслышала треск мотороллеров, высунулась из окна и принялась махать руками. Затем обернулась к Пинучче и, не скрывая презрения, кинула: «Иди умойся. И сними уже мокрый купальник».
Пинучча посмотрела на нее, но не пошевелилась. И тут между ними пробежала какая-то мгновенная невидимая искра, как будто у каждой поднялись из глубин души микроскопические частицы и столкнулись одна с другой, заставив задрожать воздух. Это длилось не более секунды, но я уловила этот миг, хотя не поняла, что он означает. Зато они прекрасно поняли друг друга. Пинучча убедилась, что Лиле все известно и она готова ей помочь, пусть даже жесткими словами. Поэтому она встала и побрела в ванную.