Чтобы задобрить мать, я принялась искать работу на лето. Первым делом я направилась в канцелярский магазин. Хозяйка встретила меня, как встречают доктора или учительницу: кликнула дочек, которые играли в подсобке, и те бросились обнимать меня и целовать, упрашивая поиграть с ними. Я сказала, что вообще-то ищу работу, и хозяйка ответила, что хоть сейчас отпустит девочек со мной на пляж и наймет меня, не дожидаясь августа, чтобы они проводили время с такой умной и доброй девушкой, как я.

— Хоть сейчас — это когда? — уточнила я.

— Со следующей недели?

— Отлично.

— Я буду платить тебе немножко больше, чем в том году.

Это была первая хорошая новость за весь день. Домой я вернулась довольная, и даже матери не удалось испортить мне настроение, заявив, что мне, как всегда, повезло, потому что какая же это работа — купаться и загорать.

Воодушевленная, на следующий день я отправилась к учительнице Оливьеро. Я немножко волновалась, ведь особенно хвалиться мне было нечем, но не повидаться с ней я не могла: она обещала мне помочь с учебниками на следующий год. Кроме того, мне казалось, что ей будет приятно узнать, что Лила удачно вышла замуж и теперь, когда у нее много свободного времени, подумывает вернуться к учебе. Мне было интересно посмотреть, как она воспримет эту новость, меня, честно говоря, огорошившую.

Я несколько раз постучала в дверь, но никто не открывал. Я поспрашивала у соседей, побродила по району и примерно через час снова вернулась и постучала, но и на этот раз мне никто не открыл. Соседи не видели, чтобы синьора Оливьеро выходила из дома, да и я обошла весь район, но ее так и не встретила. Человеком она была немолодым, жила одна, и я забеспокоилась. Ее ближайшая соседка согласилась позвать своего сына, и тот пробрался в квартиру Оливьеро через балкон. Учительница в ночной сорочке лежала на полу без сознания. Мы вызвали врача, и он сказал, что ее нужно срочно везти в больницу. По лестнице ее вели, с двух сторон придерживая под руки. Я смотрела на нее — растрепанную, с опухшим лицом и испуганным взглядом — и вспоминала, какой аккуратно одетой она всегда приходила в школу. Я кивнула ей в знак приветствия, и она отвела глаза. Ее усадили в машину скорой помощи, и та сорвалась с места, оглашая окрестности завыванием сирены.

Страшная жара, которая стояла в то лето, не щадила самых слабых. Однажды после обеда наш двор огласился криками — это дети Мелины звали мать. Поскольку крики не стихали, я решила выйти посмотреть, в чем дело, и столкнулась с Адой. Ада взволнованно объяснила мне, что Мелина пропала. Прибежал запыхавшийся Антонио, даже не взглянул в мою сторону и тут же куда-то умчался. Через несколько минут Мелину разыскивала уже половина квартала; даже Стефано, как был в рабочем халате, прыгнул в машину, посадил на пассажирское сиденье Аду и отправился медленно объезжать улицы. Я по пятам следовала за Антонио, мы обходили улицу за улицей, но не сказали друг другу ни слова. Наконец мы вышли к прудам, берега которых заросли высокой травой. Мы шли, выкрикивая имя Мелины. Антонио плохо выглядел: щеки ввалились, под глазами залегли круги. Я взяла его за руку, просто чтобы поддержать, но он оттолкнул меня и крикнул: «Оставь меня, ты даже не женщина!» Внутри у меня словно что-то лопнуло, причинив острую боль, и как раз в этот миг мы увидели Мелину. Она сидела в пруду и умывалась. Из подернутой ряской водной глади выступала только ее голова. Волосы у нее намокли и растрепались, глаза покраснели, рот был в грязи, на лицо налип зеленый листок. Она молчала, что было довольно странно, поскольку последние лет десять она постоянно либо напевала, либо что-то бормотала.

Мы повели ее домой. Антонио поддерживал ее с одной стороны, я — с другой. Увидев нас, соседи обрадовались, стали подходить к Мелине и здороваться с ней за руку. У ворот я увидела Лилу, которая не участвовала в поисках. Должно быть, в новый район новость долетела нескоро. Я знала, что когда-то Лила была очень привязана к Мелине, но сейчас, когда все дружно приветствовали ее возвращение (Ада с криком «Мама!» бросилась ей на шею, а Стефано остановил машину посреди дороги и сидел на водительском сиденье со счастливым видом человека, ожидавшего печальных новостей, а получившего добрые), Лила стояла в стороне с очень странным выражением лица, которое я не берусь описать. Наверняка ее тронул жалкий вид сумасшедшей вдовы — та шла грязная, взлохмаченная, в испачканной мокрой одежде, под которой проступало тощее тело. На губах Мелины играла растерянная улыбка, и она протягивала руку, здороваясь с соседями. Но дело было не только в жалости. Мне показалось, что Лила испугалась, как будто и у нее в душе в этот миг что-то сломалось. Я кивнула ей, но она не ответила. Я передала Мелину Аде и побежала к подруге. Мне хотелось рассказать ей о том, что случилось с синьорой Оливьеро, и поделиться ужасными словами, которые сказал мне Антонио. Но Лилу я не нашла — на улице ее уже не было.