26
Лила лежала на раскладушке прямо в рабочей одежде. Дженнаро спал рядом. «Входи, — сказала она. — Я знала, что ты придешь. Поцелуй меня». Я расцеловала ее в обе щеки и села на кушетку, на которой, наверное, обычно спал мальчик. Сколько времени прошло с тех пор, как мы виделись в последний раз? Мне показалось, что она еще больше похудела и побледнела. Глаза были красные, все руки в порезах, кожа вокруг носа воспалена.
— Я видела твое фото в газетах… — Она говорила быстро, без остановок, но тихо, чтобы не разбудить ребенка. — Какая ты красавица, какие волосы! Я все о тебе знаю, знаю, что ты выходишь замуж, что он профессор, что ты переезжаешь во Флоренцию. Ты молодчина! Прости, что заставила тебя прийти сюда в такое время, у меня голова не работает, я совсем расклеилась. Как хорошо, что ты здесь.
— Что случилось? — Я погладила ее руку.
Она вытаращила глаза, затряслась и резко отдернула руку.
— Мне нехорошо, — сказала она. — Подожди, не бойся, сейчас я успокоюсь.
Она перестала дрожать и заговорила медленно, чеканя каждое слово:
— Я потревожила тебя, Лену, потому что только тебе доверяю. Ты должна пообещать мне: если со мной что-нибудь случится, если я попаду в больницу, если меня отправят в психушку, если меня вообще не найдут, ты должна взять Дженнаро, забрать его себе, вырастить в своем доме. Энцо очень хороший, он умный, я ему доверяю, но он не сможет дать ребенку того, что сможешь дать ты.
— Что ты такое говоришь? Что с тобой? Я ничего не поняла, объясни мне.
— Сначала пообещай.
— Хорошо.
Ее снова затрясло — я сильно напугалась.
— Нет, никаких «хорошо». Ты должна сказать мне здесь и сейчас, что не бросишь моего сына. Если будут нужны деньги, разыщи Нино, скажи, чтобы он тебе помог. Только дай мне слово. Скажи: «Я воспитаю твоего ребенка».
Я в нерешительности посмотрела на нее и сделала, что она просила. Дала обещание, осталась с ней и слушала ее всю ночь.