20
– Моя полиция меня бережёт! В тюрьму посадит и стережёт!
Зинка сквозь сон услышала низкий, с хрипотцой голос иллюзиониста.
О ком это он?
Оказывается, они уже подъезжали к панельной пятиэтажке Борисовых. А сам подполковник стоял около подъезда в клетчатых длинных шортах, над которыми нависало его выглядывающее из-под синей футболки упругое брюшко.
– Встречают вас, барышни! – Цветов обернулся назад и, поджав губы с опустившимися книзу уголками, покачал головой. – Бдят стражи порядка, даже когда «на грудь» приняли. Придётся выйти поздороваться.
Машина ещё немного проехала и затормозила прямо напротив подъезда.
– Салют! Гастролёры! – Борисов действительно был пьян.
Зинка с Диной подождали, пока Цветов пожмёт Михаилу Григорьевичу руку, и только затем по очереди поцеловали Борисова в щёку.
Зинка уже хотела вернуться в машину и, сославшись на усталость, поехать домой, но только не вышло… Подполковник крепко взял её за локоть.
– У меня останешься! – велел он.
Зинуля попыталась отказаться.
– У меня останешься! – пьяно повторил Мишка. – Ты разве не хочешь?
– Приятной вам ночи! – выкрикнул на прощание Цветов, скрываясь в салоне автомобиля.
Оказавшись в квартире за закрытой дверью, Зинуля, скинув туфли, прошла на кухню, налила себе из чайника тёплой воды и жадно опустошила кружку.
Переведя дыхание, она обратила внимание на живописный натюрморт.
Кухонный стол «украшали»: почти пустая бутылка водки, чайная кружка и порезанная толстыми ломтями докторская колбаса.
Борисов зашёл следом и уселся на табурет.
Диночка тоже заглянула на кухню.
– Голодная? – спросил он дочку.
Динка отрицательно повела рукой.
– Тогда мойся и ступай к себе в комнату.
Девочка удалилась, закрыв за собой дверь.
Мишка вылил остатки водки в чашку и выпил залпом.
– Что празднуем? – с наигранной весёлостью поинтересовалась Зинуля.
– Кто приходил в твой дом? – не поднимая глаз от чашки, угрожающе произнёс Борисов. – С кем вы, Зинаида Львовна, за моей спиной кувыркаетесь?
Подполковник швырнул с размаха чашку об пол. Фарфор со звоном разлетелся на мелкие кусочки.
Зинка стояла не шевелясь.
Мишка резко встал, но, покачнувшись, снова уселся на табурет, обхватив голову руками.
– Что ты затеяла? Дура! Куда ты лезешь? Ты же всё испортила, идиотка! – говорил он, глядя себе под ноги.
Мысли в голове у Зиночки носились словно шарики пинг-понга, стукаясь о черепную коробку. Она не могла произнести ни слова.
Борисов, не поднимаясь с места, дотянулся до холодильника, вытащил новую бутылку водки и принялся пить прямо из горлышка.
– Миша, ты пьян! Ты несёшь ересь! – произнесла Зинка под аккомпанемент булькающих звуков непрекращающегося возлияния.
– Иди в спальню, раздевайся и жди. Будешь супружеский долг отрабатывать! Шлюха! Почему вокруг меня одни шлюхи?!
– Я не собираюсь разговаривать в таком тоне. Я ухожу! Проспитесь, Михаил Григорьевич, тогда и поговорим.
Зинка сделала шаг к двери.
– Я сказал, иди и ложись!
– Нет! – с ненавистью ответила Зина.
– Не зли меня, по стенке размажу… – Борисов хищно посмотрел ей в глаза.
– Миша, перестань меня пугать! Я закричу!
– Совсем дура?! Опозориться решила? Ты ещё в полицию позвони! Иди в кровать, покажешь, чем других удивляла.
– Не пойду, не пойду… – упрямо повторяла Зиночка. – Убивай… Не пойду.
– Зачем убивать? – пьяно захрюкал подполковник. – Просто сейчас дам команду, чтобы твоё «домашнее видео» на «Ютьюб» выложили, пусть все смотрят, как Зинаида Львовна умеет. Знаешь, какая слава у тебя будет… И в Озёрном! И в Приозёрном! И в Кумске! Ого-го! Клиентов будет, хоть отбавляй! Иди, говорю, ложись… Никто тебе не поможет! Как ты не понимаешь! Ты никому не нужна! Дрянь!
* * *
Она лежала в кровати, отвернувшись к стене, до того момента, пока не услышала через открытое окно звук отъезжающего «Фольксвагена».
На дрожащих ногах, превозмогая боль, встала. Обмоталась валяющимся на полу полотенцем. В ванной, посмотрев на себя в зеркало, ужаснулась – всё тело было покрыто синяками и царапинами.
– Мамочка! Мама! Помоги мне! Как мне теперь жить?! – жалобно заскулила Зинка. – Я не хочу жить! Какой позор, мамочка! Какой позор!
Шатаясь, дошла до кухни, вытащила из ящичка нож и снова вернулась в ванную.
Закрывшись изнутри на шпингалет, зачем-то надела на себя Динкин халат, застегнула его на все пуговицы и, открыв кран, сунула руку под воду…
Раз! Два!
Готово!
Глядя, как расплываются под струёй багряные кляксы, она потеряла сознание…
* * *
Когда Зиночка пришла в себя – обнаружила, что лежит на узкой, застланной белым постельным бельём, тахте.
В голове гудело. Попытавшись перевернуться, почувствовала, как что-то кольнуло в локтевой вене. Повернула голову. Капельница. Она лежит под капельницей.
– Где я? – Зинка с трудом шевелила пересохшим языком.
В комнату вошли трое – Иван Молин, отец Серафим и незнакомая женщина в белом халате.
– Где я? – вяло переспросила Зинка.
– Всё в порядке. Ты у меня дома, – отозвался отец Серафим.
– Как, у вас… – прошептала Зинка. – Почему, у вас…
– Я так решил, да и майор Молин одобрил, что это самое подходящее место. Так что не переживайте, с божьей помощью все образуется… Обещаю усердно молиться и просить у господа для тебя вразумления. А то, ишь, чего удумала…
Отец Серафим легонько ткнул пальцами Зинку. Затем скороговоркой помолился и перекрестил.
– Это вы меня сюда принесли?
– Нет! Кольцов тебя спас. Фёдор тебя в церкви ждал-ждал да вышел посмотреть…
– Фёдор… – Зинка улыбнулась. – А где он, Фёдор?
– На смену заступил.
– Мой спаситель… Фёдор.
– Федька – он такой! Мы с ним в таких переделках бывали… Из-под шквального огня вытащит! В беде не бросит! – гордо произнёс Молин. – Ладно, отдыхайте, а мне доктора назад в больницу отвезти нужно.
Как только за ушедшими закрылась дверь, Зиночка попыталась встать.
– Да сиди ты, неугомонная, – проворчал священник. – Голова закружится – опять в обморок хлопнешься. Сиди, я всё тебе подам… Что надо?
– Телефон… Мне нужно срочно позвонить Фёдору… Как же мне Фёдору позвонить? – еле слышно бормотала Зиночка.
– Не нужно звонить, Фёдор, как освободиться – сразу к нам придет. Потерпи до завтра. Сейчас все разговоры бесполезны, врач сказала, что с минуты на минуту начнут действовать лекарства, и ты уснёшь. Так что, ложись, пожалуйста.
Зинка уже и сама чувствовала, как проваливается в чёрную бездну…
Проснулась от голоса Молина, доносившегося из-за тонкой стены соседней комнаты.
– Фёдор, ты когда подойдёшь? – по всей вероятности, Иван говорил по телефону. – Серафим уехал… Да, как договаривались… Больная спит, пушкой не разбудишь! Давай, жду.
Несмотря на то, что Зинаида чувствовала себя гораздо лучше – вставать повременила и, оставаясь в постели, прокручивала в памяти последние события.
Она отчётливо вспомнила весь разговор с Борисовым. Что он там кричал про «домашнее видео»?
Липкий стыд накрыл Зинку душным покрывалом.
«Борисов – подлец! Следил, постоянно следил!», – теперь она была в этом уверена.
Зинка с ужасом представила, что Михаил Григорьевич смотрит, как его невеста – потеряв от возбуждения голову – всю ночь напролёт отдаётся другому мужчине. И это накануне подачи заявления в ЗАГС! Любой осудит! Любой посочувствует Борисову! Какой позор!», – в отчаяние подумала Зиночка, и чтобы не разрыдаться в голос прикусила угол пододеяльника.
В двери дважды повернулся ключ.
Вошёл Фёдор и, мельком глянув на притворившуюся спящей Зину, проследовал на кухню к ожидающему его Молину.
– Здорово, Иван!
– Здорово, Фёдор. Сам-то как, после вчерашнего?
– Нормально, – ответил Кольцов. – Что врач сказал? Работодательница моя жить будет?
– Будет. Не сомневайся. Там всё в порядке. Ты мне ещё раз повтори, как всё произошло, а то из-за этой суматохи… Сам понимаешь. Да и некоторые вещи меня, откровенно говоря, смущают…
– Тут такая история – мама не горюй!.. Не понять: кто – злодей, а кто – потерпевший… Молчат все, как партизаны… Вот и Князева… Когда проснётся, спрошу, с чего вдруг решила на себя руки наложить. Не уверен, что членораздельный ответ услышу… Но, тем не менее…
– А Борисов? Какая у него версия?
– Говорит, приревновала его… Стала претензии предъявлять, что постоянно на работе пропадает… Вечером драться кидалась, а с утра вены резала…
– Теперь – ещё раз: как тебя Борисова-младшая нашла?
– Я шёл по улице, тут она из подъезда вылетает, босая, в одной пижаме, руками машет… Летит как сумасшедшая прямо на меня.
– А ты что делал около их подъезда?
– Ну ты, товарищ следователь, даёшь? В церковь шёл, мы с Князевой договаривались! Думаешь, в показаниях собьюсь? – хмыкнул Кольцов. – Доверять перестал?
– Доверяй, но проверяй! Тут такое дело… Достоверные источники подтвердили… Завещание в пользу известной нам группы лиц действительно существует.
– Тогда смею предположить, что самое интересное только начинается…
– Вернёмся к нашим баранам… – снова заговорил майор Молин. – Как отреагировал Борисов, когда ты сказал, что Князева у него оставаться не желает и домой категорически отказывается возвращаться? Неужели не спрашивал, где она?
– Почему не спрашивал. Спрашивал? Но он мужик с головой, понимает, что сейчас ему к ней соваться нельзя… Рецидивы суицидов наиболее опасны в первые три дня. Я ему пообещал с ней поговорить, когда в себя придёт…
– Да, вот ещё, а как глухонемая девчонка поняла, что беда случилась?
– Тут всё просто: проснулась, торкнулась в туалет – закрыто… Стучала-стучала, пошла на кухню – у них окошко с ванны в кухню выходит. Залезла на стул, заглянула в ванную и всё поняла. Силёнок замок сломать не хватило, вот она и выбежала… За подмогой… Ты со мной бы тоже информацией поделился, что Аэлита говорит? Сильно удивилась, когда ОМОН в цыганский посёлок нагрянул? Золото хоть нашли?
– Нет, но точку под круглосуточное наблюдение поставил.
– Как думаешь, сотрудничать будет?
– Посмотрим! Говорит, что пришла в гости к друзьям попросить денег в долг… Спокойная тётка – непробивная.
– Петрову знает?
– Да, они близко знакомы.
– А насчёт лаборатории, что по золоту толкует…
– Говорит, что не в курсе…
– Выпускать будешь?
– Уже… Отпустили… Там адвокат – зверь…
– Что за адвокат?
– Не поверишь! Цыган, но подкован на все сто!
– А про Марка и Леру спрашивал?
– Незнакомы…
Когда Молин уехал – Фёдор зашёл в комнату и бесцеремонно поинтересовался:
– Всё слышала? Хорошо, что не влезла… Да не притворяйся, знаю, что не спишь.
Зинка села в кровати, прикрывшись одеялом. И несчастным взглядом посмотрела на Кольцова, а тот продолжал свои расспросы:
– Давай, рассказывай, что у тебя стряслось, и что это был за порыв свести счёты с жизнью…
– Это к делу не относится, – отрезала Зинаида. – Выйди, пожалуйста, мне одеться нужно.
– Одевайся, – согласился Кольцов. – Попьём чаю, отец Серафим, поди, не заругает. И заодно подумаем, как действовать дальше.
Когда осунувшаяся Зинка сидела напротив Кольцова, поглаживая лейкопластырь телесного цвета, наклеенный поверх обработанных порезов, Фёдор повторил вопрос:
– Что случилось между тобой и Борисовым?
– Ничего, просто я… Просто мне показалось, что он меня разлюбил.
Ответ получился таким неубедительным, что Фёдор поморщился…
– А ты камеры нашёл? – срывающимся от волнения голосом спросила Зинка.
– Блин! Так вот оно что, вот я дурень! Надо было сразу догадаться! Борисов что-то увидел…
– А ты тоже видел?! – охнула Зинаида, и тяжёлые солёные слёзы градом ливанули из глаз. – Я не хочу больше жить… Мне стыдно…
Кольцов встал и с силой тряхнул за плечи рыдающую.
– Камеры нашёл, убрал… Где надо… Скажи мне, чего ты боишься? Что тебе сказал Борисов? Это связано со слежкой? Если он в курсе видеослежки… Зачем выдал себя?! Что, чёрт возьми, он мог такого увидеть? Почему ты не в состоянии с этим жить?! Отвечай! Отвечай сейчас же! Эй, напарница! Никаких секретов между нами!
Зинка плакала и отрицательно мотала головой, отказываясь разговаривать.
Фёдор встал напротив окна.
– Чем ты могла разгневать Борисова? Только изменой! Дурочка, ты думала я не догадаюсь?! Борисов показывал тебе «кино»?
– Нет, – выдохнула Зинка.
– Странно… А может… У него и нет ничего, просто кто-то настучал? Допускаешь такой вариант? Тогда жди – скоро тебя шантажировать начнут… Поехали, домой отвезу. Ты же не собираешься при церкви прописаться?
– А там точно нет камер?
– Поехали!
Войдя в дом, Зинка уговорила Кольцова подождать, пока она обойдёт все комнаты. Поднявшись в кабинет, Зинаида сразу заметила, что букет в напольной вазе стоит совсем не так, как она его устанавливала.
Фёдор, следовавший повсюду за Зинкой, понял немой вопрос.
– Естественно. Поднимал, проверял, поставил на место точно так, как и стояло… Лилией к окну.
– Лилия была строго по центру, – упрямо произнесла Зинка.
– А я говорю – цветком к окну, – настаивал Кольцов.
– Да не суть, – прекратила полемику Зина. – Смотрел мои записи?
– Какие записи? Прекрати говорить загадками!
Зинка легко сдёрнула силиконовую икебану на пол и заглянула в вазу.
– Там ничего нет, – трагично заключила она.
– Ничего! – подтвердил Фёдор. – Ни камер, ни бомбы, ни прослушивающего устройства… Ничего… А что-то должно быть?
– Видишь ли, я записала свои мысли и выводы по поводу расследования и спрятала в эту вазу.
– Дай мне нож…
– Зачем?
– Я тоже вскрою себе вены… – зло пошутил Фёдор.
Он рухнул на диван и несколько раз с силой ударил кулаком о мягкую поверхность сидения.
Слегка успокоившись, угрюмо посмотрел на бледную Зинку и коротко приказал:
– Вещай дословно!
Зинка повиновалась.
– Ищи, кому надо… – задумчиво произнёс Кольцов. – Нет! Не так! Ищи того, кто боится…
– Боится чего? – осторожно вклинилась Зинка.
– Наследники… Если все они наследники, то могут бояться только одного – остаться без наследства. А без наследства кто-либо из них может оказаться по двум причинам: если его убьют, или если его разоблачат…
– Разоблачат в чём? – прошептала Зинаида.
– Угрозы покушения на их жизнь от тебя не исходит… – словно не услышав вопроса, продолжал Фёдор. – Стало быть, ты – не осознавая того – обладаешь некоей информацией, которая может служить доказательством… Доказательством подтасовки фактов. Например, фальсификации права на наследство.
– Я ничего не знаю! У меня нет никакой конкретной информации, – возразила Зиночка.
– Потому что тебя использовали втёмную… Потому что ты – помимо своей воли – помогала лженаследнику…
Зиночка задумалась, а Федор анализировал дальше:
– Одно могу сказать с полной уверенностью: вырвал из рукописи последние страницы, установил видеослежку и похитил твои записи – один и тот же человек. И это – не Михаил Григорьевич!
– С чего ты так уверен? – недоверчиво спросила Зина.
– Когда вы вернулись с генеральной репетиции, он видел Цветова и не дал ему по роже… Ты же изменила подполковнику с иллюзионистом?
– Какая глупость! При чём тут Цветов!
– Ты, Зинаида, меня за дурака-то не держи… Больше не с кем. Сама мозгами пораскинь… Вычисляется на раз-два… Не с Казимировичем же – или с моим сменщиком Олегом Николаевичем! – ты любовь закрутила… Но не в этом суть! Суть в том, что раз подполковник не узнал на изображении Свята – стало быть, ему предъявили отдельно выбранные фрагменты, по которым личность твоего партнёра… – тут он закашлялся. – Определить невозможно. Вот и всё доказательство. Это – не Борисов!
Зинка подавленно молчала.
– Да ладно! Не убивайся… Предлагаю сейчас навестить Аэлиту, может, в неформальной обстановке больше расскажет…
Всю дорогу молчали.
Мужчина сосредоточено крутил руль до того момента, пока не остановился напротив салона подарков.
– Сиди здесь, – бросил он, не глядя на Зиночку. – Я – быстро.
И действительно, не прошло и десяти минут, как она увидела, что взволнованная Аэлита торопливо закрывает салон на ключ.
Кольцов запрыгнул за руль, а толстуха забралась на заднее сиденье.
– Повезло вам, я уже уходить собиралась, билеты на Кипр покупать надо… Переезжаю.
– Достань в бардачке конверт с фотографиями, – попросил Фёдор Зинаиду. – Покажи ещё раз Аэлите.
Зинка протянула снимки женщине.
Аэлита хитро прищурилась.
– Здесь нет того, кто купил второй кулон! Да и на снимках только женщины, а это был мужчина.
– А вы можете его описать? – тут же отреагировал частный детектив.
– Описывать не придётся – я этого человека отлично знаю. Это Антон Шилов, капитан полиции и так называемая «крыша» покойных Гривко и Петровой. За неплохой процент трудился юноша. Только, как понимаете, эту информацию я в официальных местах повторять не буду. Хочу спокойно вернуться на родину… Я ведь – гречанка, фамилия нашего рода старинная – Адониди…
– Адониди… Клеон Адониди… – непроизвольно вырвалось у Зиночки.
– Если вы про Клеона, то он – мой двоюродный племянник. Рая была в полном восторге, когда узнала, что он – известный в Европе адвокат по наследным делам. Она тут же наняла его. Надеюсь, вы в курсе её истории и завещания? Особенно ей почему-то нравилось его новое имя – Клод Эйдэн. Уж не знаю и почему…
Кольцов резко затормозил и, не сдержав эмоций, выскочил из машины, разразившись трёхэтажным матом.
Он выругался так, что пожилая дама только взвизгнула.
– Ой, мамочки, это что с ним?!
– Русская душа! – Зиночке стало весело. – Не «загиб Петра Великого», конечно, но, тем не менее, тоже неплохо…
– Какого Петра загиб? Что такое – загиб? Ему плохо? Он болен? – испугалась подпольная ювелирша.
– «Загиб Петра Великого»… – непринуждённым тоном Зинуля попыталась снять напряжение. – Это умение длинно и витиевато материться. Легенда приписывает «создание» так называемых «матерных загибов» Петру Первому. Говорят, мог зараз выпалить триста матерных слов на едином выдохе, причём, конструкция «загиба» не содержала повторов… Считалось, что «матерные загибы» были больше «искусством», нежели бранью… Это я вам как лингвист заявляю.
– Какой кошмар! И это – великая русская культура?!
– Говорят, из великих литераторов «загиб Петра» могли повторить только Есенин и Нагибин…
– Какой кошмар! – пропустив ценную информацию мимо ушей, прошептала Аэлита.
– Кошмар – это нелегальное золото скупать и без разрешения для цыган перстни и цепочки изготавливать, – буркнул Фёдор, усаживаясь на водительское сидение. – Аэлита – не знаю вашего отчества – если вы сейчас честно ответите на мои вопросы, то я с удовольствием отвезу вас домой… Согласны?
– Давайте попробуем, – Аэлита посмотрела на часы.
– Вы случайно не в курсе, Раиса делала генетические экспертизы на своё родство с Дианой и Артемидой?
– Да, – просто ответила женщина. – Делала. Причём, по Борисовой родство не подтвердилось. У неё было заключение в двух экземплярах, один из которых Клод увёз с собой. А второй… Раечка сказала, что передала в надёжные руки.
– А кто платил племяннику за услуги?
– Иногда Раиса, но чаще Марьяна. Это очень большие деньги. Рае даже дом на Гривко переоформить пришлось.
– А у Марьяны откуда деньги? Золото?
– На этот вопрос отвечать отказываюсь. Но знаю, что Гривко – местного барона дальняя родственница.
Некоторое время все сидели молча.
Фёдор возбуждённо отстукивал барабанную дробь пальцами на руле. Зинка же начала нервно ёрзать на сидении и многозначительно поглядывать на Фёдора.
Она отчётливо вспомнила, как Аркадий Казимирович – перечисляя концертные номера, планируемые для выступления на губернаторском «сабантуе» – говорил о цыганском коллективе. И сейчас девушку подмывало поделиться своими соображениями с Кольцовым. Но тот делал вид, что не обращает на неё никакого внимания. А когда она уже, было, открыла рот – он «на опережение» вложил ей в руки свёрнутый листок «соглашения».
– Адрес этого барона назвать можете?
– Могу, но имейте в виду, если будете его просить о чём-то – скажите, что разыскиваете убийцу племянницы. Поверьте, это поможет… Он любил Марьяну…
Сдержав обещание, Кольцов довёз Аэлиту до самого подъезда.
Увидев на соседнем доме вывеску ресторана, он предложил Зинке немного подкрепиться. Зинуля согласилась.
Ей не терпелось приступить к обсуждению всего того, что они узнали от владелицы подарочного салона. Она скороговоркой выложила Кольцову информацию о выступлении цыган на предстоящем концерте.
Однако хмурый Федя не похвалил Зинку за цепкую память, а наоборот, отругал за неумение сдерживать эмоции, да так, что напрочь отбил аппетит.
Зинка надулась…
– Не время для обид, на кону жизнь человека… – хмуро пояснил Кольцов.
– Моя?
– Да не тебя убивать собираются! Артемиду Тусевич, по всей вероятности, будут убивать!
– Идочку? За что – Идочку?
– За то, что она единственная из оставшихся в живых детей Раисы и Цветова! Единственная!
– А как же… Динка?! – выпалила Зинка.
– Динка… Динка твоя – проститутка малолетняя, «Божья коровка». У неё на руке даже их фирменная «татуха» была – маленький жучок. Когда ты рассказала о том, что Цветов интересовался, и о том, что Борисов в первой областной удалял ей эту метку – выяснить остальное не составило большого труда. Кстати, её настоящее имя Надежда, но коллеги «по цеху» звали ее Диной…
– Так ты знал? Знал и не говорил?
– И, слава богу! А то бы ты и это в свой «стенографический отчёт» включила… И держала бы на самом видном месте.
– А Миша знает?
Вопрос повис в воздухе.
Подошёл официант.
Пришлось прервать разговор.
От волнения Зинка листала меню, не понимая ни единого слова. На выручку пришёл Кольцов:
– Две солянки, два салата «Цезарь», два чая с молоком.
– Я люблю кофе, – очнулась Зинаида.
– Ничего страшного, чай попьёшь… – огрызнулся Кольцов.
– Ты теперь всегда будешь так со мной обращаться из-за того, что я переспала с Цветовым? – одними губами произнесла Зиночка.
Фёдор окинул её насмешливым взглядом…
Губы у Зинки задрожали…
– Хорош сопли размазывать… Короче, поступим так, Зинаида Львовна… После обеда ты топаешь на вокзал и отправляешься домой электричкой. Живешь, как ни в чём не бывало. Соглашение – не нарушаешь! Завтра – как и запланировано – отправляешься с Цветовым и девочками на выступление. Геройства не проявляй. Остальное мы берём на себя. И не вздумай… – он не договорил, махнул рукой и принялся за еду.
