ГЛАВА 18
Раг`эше подошла к краю стены. Опершись на ограждение, она смотрела на север.
– Вы когда-нибудь видели земли раг`эш? – спросила она.
– Только на рисунках.
Хиетт покачала головой:
– Тогда, вы ничего не знаете о них. Они удивительны. Наш мир родился в огне, и огонь этот все еще пылает в его глубинах. Здесь, на севере, он поднимается достаточно близко к поверхности, обогревая землю изнутри. Подземные воды, согретые сильным жаром, время от времени пробивают себе дорогу наверх мощными горячими фонтанами, или разливаются небольшими озерами. Отъедете от Зигверта на север всего на день, и вы увидите, как хорошо разрастается яркий желто-красный мох, кустарник, покрытый мелкими листьями и даже иногда небольшие рощи – ветер с юга иногда заносит семена даже сюда.
Она вернулась к костру и села рядом, глядя на огонь. Языки пламени отражались в ее глазах, делая их еще ярче.
– Однако, чем ближе к северу – тем горячее пламя уходит дальше вглубь и становится все холоднее. Наконец, не остается ни деревьев, ни кустарника, ни даже мха. Вокруг все выше встают из земли черные скалы. И остается только одна дорога: по дну широчайшего прохода между каменными отвесными стенами, поднимающимися в небо. Там наверху – мороз, вечные снега и северный ветер метет вниз с обрыва ледяную крошку, но внизу еще задержалось тепло. Идти придется долго, но когда этот коридор закончится, вы увидите перед собой огромные ворота главного и единственного города раг`эш – Ашхакара. Древние скалы – его стены и камни, из которых построены его дома. Расширенные проходы между ними – его улицы. А подземный огонь, горящий в глубине земли – главный хранитель этого древнего города и всех раг`эш за его пределами.
– Как и все раг`эш, вы умеете увлечь рассказом, – заметил Кин Зи. – А еще вы очень тоскуете по дому.
Хиетт вздохнула. Свет костра дрожал на ее красной коже. Не отрываясь, она смотрела на танцы пламени. Сейчас, в предутренней тишине, было хорошо слышно, как за внешними стенами шумит река. И звук этот напомнил ей гул сотен голосов на праздничных улицах и шелест бесчисленных ярких лент, украсивших его. Раг`эш повязывают их повсюду в самый главный свой праздник: «Н`эх Вашар», или «Рука Огня».
Сколько она себя помнила, каждый год, вместе с мамой и всеми своими родственниками они вместе старались занять места поближе к площади, где происходило самое главное событие праздника – юноши и девушки выбирали свой дальнейший путь, свое жизненное призвание.
Сейчас эта картина снова ожила в памяти Хиетт со всей своей яркостью. Под радостные крики идут по широкой улице несколько молодых крепких раг`эш и одна раг`эше, в их компании выглядящая еще совсем ребенком. Вокруг огромная толпа. Зрители вытягивают шеи, отцы поднимают на плечи маленьких детей, чтобы они смогли осмотреться среди моря голов. Множество рук поднимаются, чтобы бросить на дорогу под ноги идущим яркую ленту в знак пожелания долгой и счастливой жизни.
Молодые раг`эш выходят на площадь. Сейчас поперек нее возведен частокол из воткнутых в землю копий. Их древки украшены сотнями красных флажков, трепещущих на ветру, подобно языкам огня. Единственный проход к святилищу лежит через широкую яму, которая сейчас заполнена горючей жидкостью.
На ступенях перед входом их ожидают Х`елеш – самые уважаемые члены разных семей. Перед ними в одеждах цвета пламени и в ритуальном головном уборе стоит Х`ашима – «слушающий пламя». Это тот, кому раг`эш доверили честь быть своим вождем и хранителем своего народа. Х`ашима уже стар. Прикрыв глаза, он смотрит на тех, кто пришел сегодня предстать перед священным огнем. Он вспоминает тот день, много-много лет назад, когда и сам стоял на их месте. Когда огонь принял его, сделав одним из своих детей.
Х`ашима поднимает руки – и тысячи голосов сразу смолкают. Становится так тихо, что слышно как хлопают флажки, обвязанные вокруг копий. Старый вождь приветствует всех собравшихся и особенно – тех, кому сейчас предстоит пройти через испытание. Он говорит о смелости, силе и мудрости, которые должны вести каждого на протяжении всей жизни, вспоминает героев прошлых веков, уже покинувших этот мир, напоминает и о тех, кто нуждается в заботе сейчас. Раг`эш слушают его молча, стараясь не пропустить ни одного слова.
Наконец, Хашима спрашивает стоящих на площади – не желает ли кто-нибудь из них отказаться от обряда? И получает в ответ дружное «нет!».
Тогда по его знаку один из Х`елеш спускается к яме. Как только он опускает руку, залитый в нее состав вспыхивает. Пламя стеной взметается вверх. Сквозь его гул снова слышен голос Х`ашима – он вновь спрашивает, нет ли желающих отступить? Желающих нет. И тогда над площадью разносится его громкий голос:
– Предстаньте же пред огнем!
Первый из претендентов делает шаг вперед. Не отрывая взгляда от бушующего пламени, он подходит ближе ко рву. Жар заставляет его остановиться. Прикрыв рукой глаза, он вглядывается в огонь, и замечает чуть выглядывающие на поверхность раскаленные бугорки камней. Раг`эш опускает руку и срывается с места. В несколько быстрых шагов он преодолевает расстояние до края ямы и прыгает прямо в стену огня. Его нога сама находит первый камень, затем второй, затем третий – и вот он уже стоит на твердой земле. Зрители как один вскрикивают. Но эхо не успевает стихнуть, как раздается громкий возглас Х`ашима:
– Фахрад! Да будет удачлив молодой охотник!
Громкий крик радости разрывает тишину. Зрители приветствуют молодого раг`эш, ставшего взрослым. Х`ашима протягивает юноше копье, обнимает его и указывает место на ступенях рядом с собой. Затем он снова поднимает руки, устанавливая тишину.
– Кто хочет выйти следующим?! – громко спрашивает он.
Еще несколько молодых претендентов, один за другим преодолевают по камням огненную преграду, получая из рук старого вождя свое оружие и занимая рядом с ним свое место под торжествующий крик толпы.
Наконец, на площади перед ярко пылающим огнем остается лишь одна раг`эше. Она кажется такой хрупкой на фоне стены пламени! Медленно, шаг за шагом она начинает идти вперед. Жар раздувает ее рыжие волосы. Зрители молчат, наблюдая за ней затаив дыхание.
Раг`Эше не останавливается. Она опускает голову и даже не смотрит на огонь. А затем она вообще закрывает глаза и ее губы начинают беззвучно шевелиться. Все ближе и ближе ревущее пламя. Оно бросается вправо, влево, как привязанное к месту дикое животное, готовое сожрать всякого, кто неосторожно приблизится к нему.
И вдруг все меняется. Огонь перестает метаться в разные стороны и застывает, словно его заключили в прозрачные стены. Его гул становится тише. Пламя начинает слабеть и медленно оседать, вниз. Редкие сполохи пытаются вырваться в небо, но им как будто что-то мешает. Все тише огонь, все слабее его жар. И вот он уже превратился в маленькие красные язычки, пляшущие над поверхностью жидкости, наполняющей яму.
Не открывая глаз и не прекращая произносить никому не слышные слова, раг`эше босой ногой ступает на первый камень, затем на второй. Вокруг стоит мертвая тишина – кажется, даже ветер, постоянно гуляющий между скал, замер на месте.
Раг`эше делает последний шаг и ступает на твердую землю. Она отходит от края ямы, останавливается, поднимает голову и открывает глаза. Х`ашима видит, что секунду-другую в них пляшут алые сполохи, заключенные где-то глубоко, в дальних закоулках сознания. Они исчезают, и тут же за спиной раг`эше с ревом зверя, которого долго держали на цепи, в небо вырывается огненный столб.
Но, заглушая пламя, громом раздается ликующий крик, заставляющий задрожать каменные стены. Зрители кричат не щадя горла. Они тянут шеи, забираются на изгороди и каменные уступы, чтобы увидеть, как раг`эше поднимается на каменные ступени, а Х`ашима принимает из рук стоящего рядом Х`елеш алую повязку и повязывает вокруг ее рыжих волос. Затем он поворачивается вместе с ней к зрителям и его голос разносится над площадью:.
– Тэхерэ! – возвещает он, подняв руки. – Новая говорящая с пламенем среди нас!
Еще долго прошедшие ритуал раг`эше стоят на ступенях, принимая поздравления. Затем взмахом рук один из Х`елеш гасит огонь, горящий над рвом. Х`ашима, повернувшись, начинает подниматься ко входу в святилище, сделав знак молодым раг`эш следовать за собой. Х`елеш идут за ними, замыкая шествие. Ритуал завершен.
– Хиетт?
Раг`эше вздрогнула.
– Я, что, опять уснула?
– Нет, но вы точно были в другом месте… – Кин Зи подобрал ветку и подбросил ее в костер. – Скажите, если вы тоскуете так сильно, почему вы сейчас здесь? Почему не на своей земле, которую вы так вдохновенно описываете? Вы, такая открытая и честная, почему в этом доме, где вчера за столом не было сказано ни одного правдивого слова, а все улыбки были фальшивыми?
Губы Хиетт вздрогнули. То, как санорра задал свой вопрос, ей не понравилось, и он это заметил.
– Не мне об этом судить. Не помню, чтобы здесь было иначе. Восемь лет я служу под началом у Эльдрика Скелла, из них четыре года – его личным порученцем. Я видела и знаю много всего, чего не видел и не знает никто. Но о причинах того, что происходит между ним и Сигилль он мне никогда не говорил. Сама я в это не полезу.
Она посмотрела на Кин Зи и добавила:
– И не хотела, чтобы и вы этого касались. Но понимаю – все равно будете. Можно только попросить: будьте бережны. Особенно – с Фремм. Девочка искренне страдает из-за происходящего между родителями. Чем старше она становится – тем ей тяжелее, тем больше она одинока. Я вижу это, чувствую. Она мне – словно родная, я же ее помню еще совсем маленькой.
– Лучше расскажите, как вы оказались здесь, – решил сменить тему разговора Кин Зи. – Раг`эше на службе у Аверда – такое случается не часто.
Хиетт усмехнулась.
– Наверное, дело в том, что вся моя жизнь не совсем обычна.
Она поднесла руку к костру и маленький язычок пламени, словно живая яркая птичка перепрыгнул на ее ладонь и остался тихо колыхаться на ней.
– Меня растила мама. Отец, никогда не жил с нами, но никто не ставил ей этого в вину: у нас это не принято. Напротив, все старались помочь. Так что росла я в окружении многочисленных родственников и их детей, моих братьев и сестер, на разных шуфе – летних стоянках. Но время шло, и вот уже старшие братья сами становились фохотниками, сестры заводили собственные семьи, а я…
Она оторвала взгляд от огонька, уютно устроившегося на ее ладони, и посмотрела на Кин Зи:
– Вы когда-нибудь слышали о «Ш`ес Вашар»?
– «Голос Огня»? Внутренний зов, определяющий призвание каждого раг`эш?
Хиетт подняла руку. Огонек пробежал по ней и остановился, колыхаясь почти перед ее лицом. Затем она опустила ладонь вниз, к костру. Огонек тут же соскочил с нее и смешался с пламенем.
– Так вот, я так и не услышала этого голоса. Я не ощущала ни склонности к охоте, ни жажды познания древних тайн, ни желания быть доброй и заботливой женой и растить детей. Мне хотелось другого.
– Чего же?
– Защищать тех, кто нуждался в защите. Случалось, что на наших шуфе, или в доме в Ашхакаре, принимали тех, кто подвергся нападению на границе. Раг`эш, часто раненые, их раг`эше и их дети, испуганные, дрожащие, лишенные всего… Им помогали все: кормили, лечили, иногда даже выделяли новый саттаф – земли для охоты. Но сколькие погибли от рук грабителей, или умерли, обессилев от ран, пытаясь добраться до помощи? Мне было больно думать о них. И однажды я поняла, в чем мое призвание.
– Служить?
– Да, – твердо ответила Хиетт. – Быть защитой тем, кто не может защитить себя сам. Но с окончания войны с гельдами, раг`эш отреклись от войны. Наша сила – в единении с нашей землей, в том, что мы, наконец, как нам кажется, нашли свое место на ней.
– Но ведь остались ашфарты, – заметил Кин Зи.
– Что вы! – Раг`эше рассмеялась и махнула рукой. – Их всего полсотни: только для охраны святилища и города. Семьи готовят своих сыновей несколькими поколениями, в надежде, что однажды они попадут в этот отряд! Раньше скалы, среди которых стоит Ашхакар, сотрутся в пыль, чем раг`эше возьмет в руки церемониальную пику Хранителей Огня!
– Поэтому вы отправились в Аверд?
– Да. В гарнизоне меня определили в отряд, который готовили для охраны северной границы. Вот, с тех пор я и тут.
– Не мечтаете сменить Эльдрика на посту коменданта? – поинтересовался Кин Зи
Вопрос вновь вызвал у Хиетт громкий смех.
– Раг`эше на должности коменданта крепости, охраняющей северную границу от раг`эш?! Пожалуй, раньше меня возьмут в ашфарты!
Затем, она добавила уже серьезно:
– Аверд никогда не пойдет на это. Однажды Эльдрик пытался сделать меня командиром местного гарнизона, но ему отказали. Да я и не стремлюсь к этому. Сейчас я на своем месте и хочу на самом деле только одного – исполнить то, к чему стремилась еще там, в Ашхакаре, ради чего и приехала, сначала в Аверд, а потом – сюда.
Она оглянулась по сторонам.
– Уже утро? Как быстро…
Действительно, ночная чернота незаметно растворилась в сереньком, блеклом свете, с трудом пробивавшемся сквозь тяжелые тучи. Явно и сегодня не обойдется без дождя. В гарнизонной казарме заиграла труба – вот-вот должен был начаться развод караулов.
Кин Зи кивнул и поднялся на ноги:
– Да, действительно. А ведь нам еще нужно в казарму.
Он наклонился к костру, пламя которого стало почти прозрачным в утреннем свете, и аккуратно похлопал по нему руками, гася огонь. Увидев это, Хиетт улыбнулась и посмотрела на него так же, как в кабинете коменданта во время вечернего разговора – с благодарностью.
– Гельды бы затоптали костер сапогами.
– Я ведь не гельд, – Кин Зи похлопал в ладоши, отряхивая приставший пепел.
Затем он посмотрел со стены во двор, прикрытый стеклом.
– Мэи Си уже внизу. Идемте, у нас еще много дел.
– Да, конечно. Постараемся осмотреть как можно больше, пока Айзен в отъезде.
– Командир гарнизона?
– Вечный и бессменный. Солдаты ему в рот смотрят.
– Вот как? Любопытно будет пообщаться.
Хиетт недобро усмехнулась:
– Уж за это не переживайте. Я уверена, что этого нам точно не избежать.
