Книга: Скандинавские боги
Назад: Рагнарёк: гибель богов
Дальше: II

I

До сих пор я рассказывал лишь о том, что случилось когда-то в прошлом, давным-давно.
Теперь я расскажу о том, что грядет.
О том, как все закончится и начнется вновь.
Темны будут те дни, о которых я вам поведаю, и во тьме их сокрыты тайны судьбы, ожидающей землю, и тайны гибели богов. Слушайте – и узнаете.
Вот как мы поймем, что конец времен уже не за горами: век богов отойдет в далекое прошлое, сменившись веком людей. Боги будут спать – все, кроме зоркого Хеймдалля. Он один увидит, как все начнется, но сможет только смотреть: предотвратить сужденное ему не под силу.
Начнется все с зимы.
Не такой, как обычно.
Однажды настав, зима будет длиться и длиться. Весна не придет ей на смену, земля не согреется. И воцарятся в мире голод и холод, и люди начнут воевать. Весь мир сотрясут великие битвы.
Брат пойдет войной против брата, отец – против сына, мать – против дочери. Сестры будут гибнуть от рук сестер, а дети их, в свой черед, ополчатся друг против друга.
То будет век жестоких ветров и бурь. Люди уподобятся волкам, станут охотиться друг на друга, как дикие звери. Мрак сгустится над миром, и все придет в запустение. Дома человеческие обратятся в развалины, заполыхают пожарами и рассыплются в прах.
Солнце исчезнет, словно и впрямь проглотил его волк. Пропадет и луна. Даже звезды скроются с неба. Сам воздух наполнится тьмой, как туманом, как пеплом.
То будет время ужасной зимы без конца, и имя ей – Фимбульветр.
И не останется в мире ничего, кроме снега, свирепых ветров да мороза, такого лютого, что каждый вдох будет жечь, как огнем, а слезы – застывать, не успев пролиться из глаз. Не будет больше ни весны, ни лета, ни осени. Только зима, а за нею – другая зима, и за нею – третья.
А потом земля содрогнется, да так, что горы рухнут и рассыплются пылью, деревья повалятся наземь и не останется людям никакого убежища.
С такою силой сотрясется земля, что все на свете цепи, оковы и узы будут разорваны.
Да, все.
Фенрир, великий волк, вырвется из оков. Разинет он свою пасть: верхняя челюсть достанет до неба, нижняя – до земли. Он пожирает все на своем пути, никому от него не укрыться. И пламя пышет у него из глаз и ноздрей. Где пройдет Фенрир-Волк, все погибает в огне.
И выйдут моря из берегов, и хлынут на сушу. Йормунганд, змей Мидгарда, огромный и смертоносный, заворочается в ярости и полезет на сушу. Яд с его клыков отравит воду, убивая все живое. Черный туман от его яда повиснет в воздухе, и морские птицы погибнут.
Не останется жизни в морях, где свивает свои кольца змей Мидгарда. Берега покроются трупами рыб и китов, тюленей и чудищ морских.
Кто увидит двух братьев, детей Локи, – Фенрира-Волка и змея Мидгарда, – тому придет смерть.
Это будет начало конца.
А после раздастся вопль, какого прежде никто не слышал, – как будто разом закричат все дети мира. И с этим криком расколется туманное небо надвое, и ринутся с небес сыновья Муспелля, и во главе их – Сурт, огненный исполин с мечом в руке, пылающим так ярко, что смертные глаза ослепнут, взглянув на него. Поскачут они через радужный мост, Биврёст, и под копытами коней их радуга рухнет, и все ее краски обернутся черным углем и серым пеплом.
Никогда больше не взойдет над миром радуга.
Скалы осыплются в море.
Локи сбросит оковы и вырвется из подземного плена. Встанет он у руля огромной ладьи, имя которой – Нагльфар. То самый большой из всех кораблей на свете: он построен из ногтей мертвецов.
И вот уже плывет Нагльфар по вышедшим из берегов морям, среди мертвых рыб, что поднялись на поверхность и наполняют воздух смрадом. Локи будет кормчим того корабля, а капитаном – Хрюм, предводитель инеистых великанов. За исполином Хрюмом, ненавистником людей, пойдут все его родичи, что выжили к этому часу. И будут они сражаться за Хрюма в последней битве.
Локи ведет за собою полчища Хель. Все, кто умер нелегкой смертью или смертью позорной, возвратятся на землю ходячими трупами, желая лишь одного: истребить без остатка всех тех, кто еще жив и способен любить.
И соберутся все великаны, и мертвецы, и огненные сыны Муспелля на равнине битвы. Вигрид – имя той равнины, и воистину огромна она: три сотни верст в каждую сторону. И Фенрир-Волк придет на равнину Вигрид, и змей Мидгарда приплывет по морям, покрывшим то, что прежде было сушей. Выползет он из моря, хотя и не весь: головою змей досягнет до равнины Вигрид, а тело его и хвост останутся под водой.
И построятся они на битву: ярко пылают сыны Муспелля, и Сурт – ярче всех; воины Хель и Локи, вставшие из-под земли, бледны и ужасны; грязь застывает льдом под ногами инеистых великанов и Хрюма, их предводителя. Изготовились к бою и Фенрир, и змей Йормунганд. Не представить врагов ужаснее, чем те, кто соберется на поле Вигрид для последней битвы.
Это не укроется от Хеймдалля. Хеймдалль видит всё: ведь он – страж богов. Долго смотрел он, не в силах ничему помешать, и только теперь исполнит то, что ему суждено.
Хеймдалль возьмет рог Гьяллархорн – тот самый, которым когда-то владел Мимир, – и затрубит в него изо всех своих сил. Голос рога сотрясет стены Асгарда, и спящие боги, наконец, проснутся. Вооружатся они и соберутся у подножия Иггдрасиля, близ источника Урд, чтобы получить от норн благословение и совет.
Один же сядет на коня Слейпнира и поскачет к источнику Мимира, чтобы испросить для себя и других богов совета у его головы. И голова Мимира прошепчет Одину тайны грядущего, которые сейчас узнаете и вы.
В шепоте Мимира Всеотцу откроется надежда – вопреки всему, что предвещает гибель миру и богам.
Великий ясень Иггдрасиль, мировое древо, затрепещет, как лист на ветру. Асы и с ними эйнхерии – воины Одина, погибшие славной смертью в бою, – облачатся в доспехи и поскачут на равнину Вигрид, на поле последней битвы.
Впереди всех поедет Один – в сверкающей броне, в золотом шлеме. Следом за ним – Тор, с Мьёлльниром в руке.
И вот прибудут они на поле битвы, и начнется последний бой.
Один выйдет против Фенрира-Волка – тот вырос таким огромным, что застилает полнеба. Поднимет Один свое копье, Грунгнир, и ринется на врага.
Тор увидит, что Один пошел против Волка, и, улыбнувшись, стегнет своих козлов. Полетит его колесница навстречу змею Мидгарда; рука его в железной рукавице вскинет молот.
Фрейр выступит против чудовищного Сурта, объятого пламенем. Огромен меч Сурта, и жжет он противника огнем даже тогда, когда удар проходит мимо цели. Фрейр будет биться отважно, но падет первым из богов: его доспехи и меч не сравнятся с огненным клинком Сурта. Умирая, Фрейр пожалеет о мече, который он отдал когда-то Скирниру за сватовство к Герд. Сейчас тот чудесный меч мог бы его спасти.
Яростно грохочет битва: эйнхерии, славные воины Одина, сходятся в рукопашной с мертвецами из воинства Локи.
Воет пес преисподней, Гарм. Он не так огромен, как Фенрир, но среди псов нет никого сильнее и опаснее Гарма. Он тоже сбросил свои оковы и вырвался из-под земли; многие воины погибнут от его клыков.
Но Тюр однорукий встанет преградой на пути чудовищного пса. Храбро будет сражаться Тюр, но в поединке падут они оба: Гарм испустит дух, сомкнув зубы на горле Тюра.
Тор же наконец убьет змея Мидгарда, как он давно мечтал.
Метнет он свой молот и размозжит Йормунганду голову, а сам поспешно отступит, чтобы не задел его великий змей, падая мертвым на равнину Вигрид.
На девять шагов успеет Тор отойти, когда голова Йормунганда коснется земли, но этого окажется мало. Яд брызнет из пасти змея в смертный миг и окутает громовержца черным облаком.
Со стоном боли Тор рухнет наземь и испустит дух вместе со своим заклятым врагом.
Отец его, Один, будет сражаться отважно, но нет на свете противника сильнее и опаснее волка Фенрира. Он огромнее солнца, больше луны. Метнет Один копье в его пасть, но Фенрир сомкнет свои исполинские челюсти и переломит копье. А вслед за копьем исчезнет в пасти волка и сам Один: так настанет смерть отцу богов, величайшему из них и мудрейшему.
Видар, сын Одина, бог молчаливый и верный, увидит гибель своего отца. Он выступит вперед, навстречу Фенриру, торжествующему победу над Одином, и наступит ногою на нижнюю челюсть волка.
А нога эта у Видара необычная. На другой ноге он носит обычный башмак, а на этой – особенный. Тот башмак от начала времен собирался из обрезков, которые остаются от носка или пятки, когда люди кроят себя башмаки.
(Так что если вы хотите помочь асам в последней битве, не храните обрезки кожи: выбрасывайте их прочь. Каждый брошенный обрезок пойдет Видару на башмак.)
Этим-то башмаком Видар наступит на нижнюю челюсть волка. А затем ухватится он рукою за верхнюю челюсть и разорвет Фенриру пасть. Так погибнет великий волк – а Видар отомстит за отца.
И будет бушевать битва на равнине Вигрид, и боги будут гибнуть от рук инеистых великанов, а великаны – от рук богов. Вся равнина покроется телами мертвецов, оживших для последней войны и погибших снова, теперь уже навсегда. И благородные эйнхерии полягут бок о бок со своими последними врагами на мерзлой земле, под туманным, бессветным небом: никогда им уже не встать, не пробудиться и не выйти на бой.
Все полчища мертвых падут. Один только Локи останется стоять посреди равнины, окровавленный, с безумным взглядом, с довольной улыбкой на покрытых шрамами губах.
И встанет против него Хеймдалль, страж моста, привратник богов. В руке его будет меч Хофуд, влажный и красный от крови. И побредут эти двое навстречу друг другу через равнину Вигрид – по колено в крови, среди трупов и пламени.
– Ах, это ты, – скажет Локи. – Дозорный богов с вечно грязной спиной. Слишком поздно разбудил ты богов, Хеймдалль. Ну не славно ли было смотреть, как они погибают, один за другим?
Глядя Хеймдаллю в лицо, Локи будет выискивать слабость, высматривать признак хоть какого-то чувства. Но Хеймдалль останется бесстрастен.
– Неужто тебе нечего сказать, Хеймдалль, сын девяти матерей? Знаешь, что спасало меня от безумия там, под землей, когда змеиный яд капал мне на лицо, а бедная Сигюн стояла надо мной, пытаясь поймать капли в чашу? Когда я лежал в темноте, связанный кишками собственного сына? Только одно: я думал об этой самой минуте! Я представлял себе грядущие дни, когда мы с моими детьми, могучими и прекрасными, положим конец богам и всему этому миру.
Хеймдалль так и не вымолвит ни слова. Он просто ударит в полную силу, и меч его с грохотом обрушится на броню врага, а Локи ответит ударом на удар и ринется в бой – искусно, свирепо и радостно.
И пока будет длиться та битва, оба вспомнят, как сражались друг с другом когда-то давно, когда мир был проще. Тогда они бились в обличье тюленей за ожерелье Брисингов: Локи похитил его у Фрейи по просьбе Одина, а Хеймдалль вернул. И Локи не забыл обиды.
Теперь они сразятся на мечах. И будут колоть, рубить и резать друг друга без пощады.
Они сразятся и нанесут смертельные раны друг другу. И падут они бок о бок – Хеймдалль и Локи.
– Свершилось, – прошепчет Локи, умирая на поле битвы. – Я победил.
Но Хеймдалль усмехнется сквозь смерть своей златозубой усмешкой, измаранной в кровавой слюне.
– Я вижу дальше тебя, – молвит он. – Сын Одина, Видар, убил твоего сына, волка Фенрира. И Видар еще не пал, как и брат его по отцу, могучий Вали. Тор погиб, но дети его, Магни и Моди, еще живы. Им хватит сил и чести, чтобы выстоять в этой битве.
– Не имеет значения. Весь мир уже в огне, – скажет Локи. – Род людской погиб. Мидгард разрушен. Я победил.
– И все же я вижу дальше тебя, Локи, – возразит ему Хеймдалль на последнем вздохе. – Даже отсюда я вижу мировое древо. Пламя Сурта не может коснуться ясеня Иггдрасиля, и вижу я, что двое смертных укрылись в расселине его ствола. Женщину зовут Жизнь, мужчину – Жажда Жизни. Потомки их заселят весь мир. Это не конец всему. Жизнь не кончается, Локи! Кончаются лишь старые времена. За смертью всегда приходит возрождение. Ты проиграл.
Локи сказал бы ему в ответ что-нибудь колкое, что-нибудь остроумное и обидное, но жизнь уже покинет его, а вместе с нею уйдут и вся его жестокость, и весь несравненный блеск его ума. Так что он ничего не скажет – больше никогда. Молча он будет лежать, неподвижный и холодный, на застывшем поле битвы, бок о бок с Хеймдаллем.
И тогда Сурт, огненный великан, который видел начало мира, окинет взором бескрайнюю равнину смерти и возденет к небесам свой пылающий меч. И поднимется великий гул, как от тысячи лесов, охваченных пожаром, и самый воздух обратится в пламя.
И станет пламя Сурта погребальным костром для мира. Моря вскипят и превратятся в пар. А потом отбушуют пожары и угаснут последние угли. И черный пепел будет падать с неба, как снег.
Где лежали тела Локи и Хеймдалля, останутся лишь две груды серого пепла на опаленной дочерна земле, и дым от них смешается с предрассветным туманом. Полчища живых и мертвых, мечты богов и отвага смертных воинов – все рассыплется в прах. А вскоре воды вновь наполнят чаши морей, и разольются моря по земле, и унесут золу и пепел в свои пучины, и под бессолнечным небом забудется все, что было.
Вот так и кончатся девять миров – пеплом и потопом, льдом и тьмою. Так погибнут боги.
Назад: Рагнарёк: гибель богов
Дальше: II

Антон
Перезвоните мне пожалуйста по номеру. 8 (953) 367-35-45 Антон