Глава 4. «Белая река»

Дом стоял на самом берегу озера, заросшего тростником и ряской. Хоаххин, как и когда-то его отец, любил возвращаться сюда, где под защитой толстых каменных стен возле горящего очага их всегда ждала любящая мать и жена. Дежурный дисколет опорной базы снабжения флота, любезно предоставленный Хоаххину командиром базы майором Оле Железный Кулак, без пристрелочных кругов мягко опустился на песчаную площадку, окруженную аккуратно подстриженными пирамидками кипарисов. Майор спрыгнул с борта машины, не выдвигая пассажирский трап, и быстрым шагом направился к большой, отделанной деревом веранде, с которой, собственно, и начинался сам утопающий в зелени дикого винограда дом.

– А вот и наш герой!

Смотрящий на Два Мира, по хозяйски устроившись в плетенном из ротанга кресле, с блаженным видом отхлебывал из маленькой фарфоровой чашечки ароматный свежесваренный кофе. Матушка снабдила его домашним печеньем в маленькой корзинке и сливками, которые он обожал.

– Ни свет, ни заря, а наши все здесь?

Хоаххин нырнул в мягкий полумрак прихожей и подхватил на руки спешащую ему навстречу Ресту. Они вместе вернулись на веранду, с которой раздавалось мерное похрустывание и причмокивание.

– Ты уж прости старика. Сам знаешь, что почем.

– Да уж. Вот только рассказать что-либо интересное вашей конторе я вряд ли смогу.

– А ты не стесняйся. Присаживайся вот тоже. Время есть. Рассказывай все, что помнишь, по порядку. Я ведь не последний в очереди за этим твоим рассказом. Официальное приглашение на слушания в комиссии Совета получишь завтра утром. А пока так, чисто по-приятельски.

– По-приятельски ты бы со мной посидел на берегу, поудил рыбу.

Смотрящий был, если так можно выразиться, давним приятелем отца и другом семьи. Маленький Хоаххин, когда научился выговаривать слова, называл его под настроение то дуда, то дада, то деда. Смотрящий не сопротивлялся.

– Я только могу предполагать, что корабли угодили под какое-то неизвестное излучение. Никакими датчиками оно не фиксировалось. А началось все с того, что системы контроля силовых установок сообщили о резком падении мощности. Пришлось тормозить и вываливаться из подпространства. А дальше все развивалось стремительно. Отключилось все, что могло отключиться. Пропала связь, даже внутренняя, и начал схлопываться силовой каркас. В этот момент я был на мостике и как попал в капсулу, не помню. Пришел в себя от вибрации самой капсулы. Видел, что капсул было много, вместо кораблей пылали два огненных шара. Потом удар и все.

– Излучение в подпространстве? Что-то не припомню такого. Капсулу твою по винтикам разобрали, сейчас спецы трудятся, говорят, сохранились записи в памяти до момента удара о тот кирпич, который ты словил, может, по этой причине и жив остался. В общем, завтра на совете спецы доложат о своих результатах.

Лицо Смотрящего преобразилось из мягко-розового в жестко-серое, и он продолжил:

– У Могущественных есть на этот счет свое особое мнение. Но они им делиться не торопятся. Погиб Фиолетовый, да еще из первых поколений, а для них это уже много.

Смотрящий поставил чашечку на столик и, улыбнувшись Ресте, махнул рукой Хоаххину.

– До завтра. Вспоминай детали, мелочи, все что сможешь. Отчет медицинский по тебе тоже у нас. Завтра сам посмотришь его. Интересный такой отчет.

– Хочешь сказать, что лучше бы и я погиб?

У Смотрящего дернулась верхняя губа, и лицо посерело еще сильнее.

– Идиот. Молодой идиот.

Дисколет на полянке молотил на холостых, дожидаясь герцога. Как только его нескладная фигура скрылась в проеме пассажирского отсека, дисколет сорвался с площадки, обдав кипарисы песчаной пылью.

Реста убрала со стола вазочку с остатками печенья и недопитый кофе. Она думала о том, что всегда найдется и повод и причина для того, чтобы гибли самые смелые, самые преданные. Не война, так что-то другое. Но хуже войны быть точно ничего не могло.

Ночью она проснулась оттого, что из спальни сына раздавалось невнятное бормотание. Такого еще никогда не было. Вообще поколение Детей Чести было лишено возможности видеть сны, это было связано с глубокими отличиями фазирования активности их мозга в период ночного цикла торможения деятельности коры. Поэтому происходящее с ее сыном не предвещало, по ее мнению профессионального медика, ничего хорошего.

– Вы уверены, что его можно продолжать привлекать к оперативной работе? После того, что с ним случилось?

– А что с ним случилось?

Взгляд Черного Ярла не выражал абсолютно никаких эмоций. Он мягким и точным движением правой руки ловко извлек откуда-то из-под своего черного плаща маленькую квадратную коробочку рекодера и положил ее на стол, отделяющий его от герцога. Так же ловко он воткнул в нее кристалл, и между собеседниками возникла голограмма медицинского отчета о физиологических параметрах капитан-лейтенанта.

– Мы с вами говорим о профессиональном бойце или о доходяге из приюта для умственно отсталых?

Отчет впечатлял. Физиологические параметры работы его мозга кардинально изменились. Изменилась и, что интересно, продолжала меняться сама структура мозга, уже в первоначальном отчете было видно увеличение объема коры, причем за счет уменьшения подкорки. Активность подкорки резко снизилась. Появились маркеры, блокирующие гормональные выбросы. Мозг активно перестраивался, как будто ему не хватало места.

– Отсталым его точно не назовешь. Вот характеристика активности полушарий, и она мне кое-что напоминает из собственного опыта.

– Я даже знаю что. Хочешь сказать, что он превращается в Могущественного?

Долгую паузу, последующую за этим риторическим вопросом Ярла, пришлось прервать ему самому очередным риторическим вопросом:

– А ты когда-нибудь видел мою томограмму?

Смотрящий поднял на Ярла взгляд своих черных глаз, которые тоже иногда могли ошпарить собеседника кипятком.

– А она у тебя может быть?

Собеседник Смотрящего отвалился на спинку своего кресла и коротко, но душевно хохотнул.

– Вот и договорились. Думаю, хватит водить парня за нос, все равно рано или поздно он нас расколет. Поговори с ним. Расскажи ему все, что знаем мы. И про «Сферу», и про умножитель, и про то, как он сам его сконструировал с помощью сауо. Петля в нашем рукаве вероятностей замкнулась, он имеет право знать о своей роли в этой игре. Тем более что его сегодняшний разум – всего лишь слабая тень того, у кого Нет Имени. И закроем эту тему. Жизнь продолжается.

– А его сны?

– А вот после того, как ты все ему расскажешь, этим с ним и займитесь. Плотно. С лабораторией на альфе что?

Лаборатория на альфе, несмотря на протесты наа Ранка, демонтировалась. Персонал уже был распущен. В покое оставили только энергетическую составляющую комплекса оборудования. Еще подбросили пару «подарков» для желающих порыться в чужом белье, а такие наверняка найдутся, несмотря на незавидную судьбу советника Вентуры. «Подарки» эти были хорошо подготовлены и наверняка увели бы заинтересованных лиц в их тяжких трудах на тупиковые дорожки.

– Все там нормально. Заканчиваем.

– Вот и порадуйте нашего дорогого наа, что главная работа у него еще впереди. Только теперь территорию под проект подыскивайте сами. Это у вас очень замечательно получается и без моего участия.

Смотрящий просиял, как маленький ребенок, которому только что пообещали показать жирафа, да еще вместе с бегемотом. Оно и понятно, похвала из уст Учителя – редкое явление. Тем более это было приятно, потому что герцог уже привык в качестве похвалы воспринимать даже просто отсутствие едких замечаний в адрес проделанной им работы.

– И последнее. Парень-то, со своим новым восприятием действительности, несмотря на молодость, уже как минимум на капитана третьего ранга тянет. Ты уж похлопочи в Совете.

– Да что там хлопотать. Они его и так без меда облизывать готовы. Хоть завтра в адмиралы. Вот только ему оно, по-моему, на фиг не надо.

Ярл с интересом посмотрел на герцога. Подобных выражений он от него еще не слышал. Может, стоило заняться и его серым веществом? Прощаться у них со Смотрящим было не принято. Не любили они этого. Наверное, потому, что слишком часто приходилось прощаться с друзьями, чье время прошло, а они оба все еще продолжали метаться по бесконечным мирам этой необъятной вселенной.

– Ты всю ночь что-то бубнил и брыкался у себя в комнате.

– Мам, я не знаю, что со мной происходит, но я выспался…

Хоаххин с завидным прилежанием уплетал бутерброд с ветчиной и запивал его ароматным горианским зеленым чаем без сахара. Утренний туман, принюхиваясь к чужому завтраку, пытался просунуть свой холодный нос в неплотно прикрытую входную дверь. Душ, гимнастика и скоротечный бой с тренажером взбодрили и нагнали на майора аппетит. Он ощущал странную легкость и непривычную для него четкость восприятия. Казалось, чувства обострились до предела, он слышал, как шуршит где-то под легким фундаментом веранды крот, готовясь ко сну после удачной охоты на дождевых червей, как хлопают крыльями голуби на чердаке. Вкус ветчины в бутерброде неожиданно удивил его разнообразием оттенков, прожилки жира между мясными слоями, их толщина чередовались с совершенно определенной закономерностью. Мать в гардеробной на втором этаже гладила его любимые брюки, которые он никак не хотел менять на модный одноразовый экструзив 3D-принтера. Он хорошо чувствовал запах горячего древнего электрического утюга и мог точно определить его температуру. И самое главное. Он не испытывал по этому поводу ни малейшего волнения. Его сознание работало в какой-то собственной системе координат, в которой не существовало этого понятия вообще.

– Мам, я поел. Спасибо за завтрак!

Он слышал легкое потрескивание оттаивающего на кухне пластика вакуумной упаковки. Морковные котлеты? Нет, рыбные, другой теплообмен.

– Мам, не готовь для меня сегодня ничего. Смотрящий меня не выпустит после слушаний.

Лежащий на столе коммуникатор с отключенным звуковым оповещением завибрировал и попытался отползти к его краю. Над ним появилось туманное облачко входящей картинки по защищенной служебной линии.

– Старый идиот вызывает молодого идиота. Хох. Давай жми кнопку!

Пальцы рук были покрыты тонким слоем вкусно пахнущего жира от только что приговоренного завтрака. Хоаххин ткнул в коммуникатор обратным концом чайной ложки.

– На связи…

– Не убегай рано, я сам за тобой залечу. И матери скажи, что переночуешь у меня. Посидим после комитета, вечером. Все. Жди. Я скоро.

Реста, спустившись вниз и дослушав конец сообщения, покачала головой, протягивая сыну одежду.

– Спасибо, мам. Сейчас, только руки помою.

– С каких это пор тебя стали заботить такие мелочи, как мытье рук?

Майор на ходу ловко вывернул голову и чмокнул ее в щеку.

А еще он слышал, как поскрипывают черные ремни обмундирования роты охраны Смотрящего, незаметно и ненавязчиво расположившейся вокруг дома, метрах в ста от его периметра. Как отщелкивается крышка бинокля, открывая его перламутровую оптику. Как лейтенант спецгруппы шипастым ботинком раздавил хрустнувшего жука-носорога, успевшего заползти под его подошву. Охрана – это хорошо. Охрана – это вовремя…

Площадь Совета арханов, на которой возвышалось одноименное здание, представляла собой большую каменную восьмиконечную звезду, окруженную по периметру зелеными парковыми аллеями. Для того чтобы подлететь к ней на дисколете на расстояние менее двух километров, требовалось иметь на этот дисколет гербовый пропуск. А для того, чтобы приземлиться на этой площади, необходимо было быть Смотрящим на Два Мира. Они прибыли сюда минут за десять до начала слушаний и заняли самые удобные места в партере большого и пафосного Зала Правосудия. Хоаххин ни разу не был в Зале Изгнания в мире Могущественных, но говорили, что многие его копии располагаются на сотнях планет. И что Зал Правосудия также несет на себе отпечаток этой традиции. Скамьи, поднимающиеся по окружности вверх ряд за рядом без спинок, зато с небольшими углублениями вместо них, круглая площадка в центре под поднимающимся высоко вверх куполом поражали не столько грандиозностью, сколько лаконичностью. Члены комиссии, приветствуя друг друга поднятой вверх ладонью, все еще рассаживались на свободные места, когда на место председательствующего поднялся архан Детей Чести Гарнак Рука Грома. Но почему-то вместо того, чтобы огласить формулу начала слушаний, он присел чуть в стороне от трибуны и молча начал рассматривать собравшихся, как будто видел их всех первый раз в жизни. От неожиданности подобного эндшпиля присутствующие перестали шептаться на отвлеченные темы, и зал погрузился в гробовую тишину. Тишину, которая была нарушена тяжелыми шагами и шелестом крыльев существа, спускающегося от входа в зал к трибуне. Поднявшись, Фиолетовый повернулся к залу и, слегка приподняв крылья, соприкоснулся их кончиками. Если Хоаххину не изменяла память, этот жест обозначал призыв к всеобщему единению. Затем он галантно указал архану на его исконное место, предлагая занять его, и только после этого Гарнак, четко выговаривая каждое слово, наконец произнес:

– Пусть сегодня рука Творца направит нас по пути истины, и пусть этот путь будет прямым.

Слова эти пронеслись по залу и, многократно отражаясь от его каменных стен, приобретали жесткость и тяжесть самого монолита, а присутствие за спиной говорившего огромной крылатой фигуры придавало им какой-то новый, еще не осознанный присутствующими смысл.

– И давно он у вас тут подпрыгивает и бормочет?

– Уже восьмой цикл подряд. Сейчас как раз фаза быстрого сна. Пришлось даже вот его зафиксировать к кушетке, чтобы не свалился.

Профессор наа Ранк подтянул широкий ремень, которым была зафиксирована правая нога пациента.

– Ну, вы же смогли реализовать возможность передачи внешних образов через обзорные камеры, встроенные в очки, прямо ему в область распознавания, неужели обратная передача принципиально отличается от прямой?

Смотрящий недовольно вертел в руках лазерную указку профессора, лежащую до этого у него на рабочем столе в углу лаборатории.

– Положите указку, герцог, это вам не игольник, у нее нет предохранителя. И таки да. Принципиально. Вы ведь не хотите, чтобы я вашего подопечного разобрал по деталям, даже при том, что меня интересует только одна из них.

Лаборатория, в которой происходил данный диалог, находилась непосредственно на исследовательском корабле Смотрящего, но даже здесь сауо не позволял ему устанавливать свои правила, что несколько раздражало герцога. Корабль мчался в центральную систему Таира. Профессор выкатил целый список оборудования и сообщил, что если хотя бы один из указанных в нем элементов не будет предоставлен в самые сжатые сроки, незачем даже браться за поставленную ему задачу. Поэтому Смотрящий целые сутки вел непрерывные переговоры с четырьмя университетами и только теперь смог вырваться на полчасика, чтобы взглянуть, не уморил ли еще сауо Хоаххина.

– Пока могу вам доложить, любезнейший герцог, что у нашего пациента наблюдается скоротечное гипертрофированное развитие лобных долей. А активность мозга в период сна больше напоминает период активного бодрствования. И пока вы не соберете мне все, о чем я вас попросил, ничего нового я вам сообщить не смогу.

Смотрящий исподлобья посмотрел на лежащего перед ним на кушетке Хоаххина и, повернувшись на каблуках, вышел из лаборатории. Через полчаса у них намечалась стыковка с экспрессом из САК, а потом снова нырять в подпространство. Он быстрым шагом вышел на мостик своего «мобиле ин мобилис», бурча себе под нос что-то про удивительно нахального и совершенно не желающего общаться позитивно сауо, когда капитан, тоже, кстати, сауо, указал ему на десяток отметок, так же, как и они, выходящих из подпространства «Скорпионов» Могущественных. Эта новость обескураживала. Так глубоко в пределы человеческой зоны они никогда еще не заходили, по крайней мере, на его длинной памяти. «Скорпионы», выскакивая из подпространства, тут же выстраивались в боевой ордер, и хотя Смотрящий не сильно в этом разбирался, целью этого перестроения, видимо, был именно тот корабль, с которым они должны были встретиться.

– Смею предположить, что они готовятся атаковать курьера САК, ну или как минимум имитировать атаку.

Капитан неотрывно наблюдал за перестроениями боевых кораблей потенциального противника. Отметки «Скорпионов», расползаясь на главном экране рубки, быстро меняли свои характеристики скоростей и векторов направлений движения.

– Совсем обнаглели, даже не пытаются прикрываться маскировочным полем.

Они были еще слишком далеки от сектора встречи с курьером. У них в запасе было как минимум минут двадцать для принятия решения, как вдруг ряды «Скорпионов» неожиданно смешались и они, разгоняясь, один за другим бросились врассыпную, словно зайцы, завидев голодного волка. Объяснение такому поведению обнаружилось по встречному курсу корабля Смотрящего. Прямо навстречу им, на полном ходу, вываливалась в пространство огромная черная туша рейдер-стратега. Судя по маркерам автоматического распознавания, это был крейсер шестого флота Его Императорского Величества «Рюрик». Его предупредительный залп из носовых орудий задел край защитного поля последнего, самого нерасторопного «Скорпиона» уже в момент его гиперперехода.

– Долго они его будут теперь искать, – кивнув на потухшую отметку «нерасторопного», констатировал капитан Смотрящего. На голограмме внешней связи появилось ошарашенное лицо пилота курьера со сдвинутой на правое ухо фуражкой с околышем, весьма популярной в торговом флоте САК.

– Может, я чего-то не знаю? Мы опять воюем с краснозадыми?

Всегда подтянутый и совершенно невозмутимый наа неодобрительно рассматривал физиономию «торговца».

– Вы, юноша, видимо, редко бываете в пограничье? Имею честь информировать вас, что наблюдаемый вами инцидент не более чем обыденная практика «партнерских» контактов пограничных флотов. Поправьте фуражку и давайте стыковаться по шаблону 15–24.

«Рюрик», приветливо моргнув ходовыми огнями, закрылся маскировочным полем и дал форсаж в сторону улепетывающих «партнеров», видимо, имея еще шанс с ними попрактиковаться.

Коммуникатор Смотрящего пискнул вызовом по внутренней связи от профессора наа Ранка.

– Герцог, имею честь пригласить вас в лабораторию. Наш с вами подопечный желает вас видеть.

Джунгли – вот истинное море звуков и запахов. Если вам дадут возможность это оценить, считайте себя счастливчиком. Если нет, что же, не вы первый, не вы последний. Теплый фронт циклона накрыл заросли мелким затяжным дождем, моросящим и моросящим без перерыва, это мешало преследователям, но не в меньшей степени мешало и беглецу. Хоаххин не знал, откуда в нем возникла уверенность, в каком направлении бежать. Мокрые ветви больно хлестали его по лицу, предательские корни деревьев так и норовили сбить его с ног, но он, перепрыгивая с камня на камень, цепляясь негнущимися пальцами за лианы, продолжал двигаться вперед. Вообще в последнее время он обнаружил у себя много разных полезных навыков, о которых никогда даже не догадывался. Как оказалось, он прекрасно разбирается в том, какие ягоды, грибы, жуки и корни могут утолить голод и жажду, не создав при этом риска для оголодавшего провалиться в кому от отравления. Он также легко мог сделать из куска подходящего камня вполне приличный нож, а из тростника и орешника – стрелы и лук. Его не нужно было учить тому, как голыми руками поймать зубастую мамлюку, прятавшуюся в маленьких озерцах с мутной водой. Как сломать хребет зубоскалу одним точным ударом в основание черепа. Откуда он все это знал? Хороший вопрос. И если бы у него было время, он непременно бы рассказал нам об этом, но времени не было.

Резкий запах гниения из утробы голодных узловых деревьев заставил его притормозить и попробовать разобраться, насколько он приблизился к этой ненасытной прорве. Дождик, наконец, затих, и только журчащие ручейки падающих с широких листьев и разбегающихся в разные стороны потоков воды мешали уловить ласковое шуршание ее жадных, скрывающихся в палой листве отростков-плетей. Ближайший ствол был всего в ста метрах прямо перед ним. Еще несколько, справа и слева на чуть большем расстоянии. Узловые деревья, словно ведьмино кольцо грибницы, образовали перед ним непроходимый замкнутый круг, в центре которого была та самая спасительная пустота, которая могла подарить ему так необходимое сейчас время. «Гончие» Смотрящего сюда точно не сунутся, да и искать беглеца за этой коварной и ненасытной стеной смысла не было никакого. Если только попробовать выковырять его полупереваренный труп из гостеприимных объятий деревянных монстров. Оставался пустяк – пройти между деревьями, не наступив на их «живые» плети-рецепторы. Но никаких сомнений или страха Хоаххин не чувствовал. Его движения скорее напоминали дикую пляску обкурившегося шамана по углям еще не остывшего костра. Наверное, он мог бы так «танцевать» даже с закрытыми глазами. Легкое шуршание скользящих по мокрому грунту плетей рисовало в его голове лабиринт, который должен был привести его, наконец, либо к спасению, либо к безвестной кончине.

Делать нож из обломков камня необходимости не возникло. Никому не пришло в голову отобрать у него парадный кортик, который, вместе с остатками изорванных брюк, все это время болтался у него на поясе. Теперь самое главное. Разрезать кожу на запястье и вырезать чип. Кровь тонкой струйкой несмело брызнула ему под ноги, и он всем телом почувствовал тот неподдельный интерес джунглей, объектом которого он в связи с этим стал. Резкий запах собственной крови ударил ему в голову так, что он даже не почувствовал боли, выковыривая наружу кусочек собственной плоти с намертво вцепившимся в него металлическим «паучком». Он продолжал действовать автоматически. Разорвал рубашку и перетянул рану. Запах крови немного утих. Приподнял один широкий зеленый лист, свисающий до земли под собственным весом, второй, третий. Наконец ухватил за ноги летуна, решившего переждать непогоду под этими развесистыми опахалами. Ткнул его носом в то место, где на перевязи проступило небольшое алое пятнышко. Потом сунул в рот обалдевшему от счастья и ничего не понимающему спросонья летуну комок металла вместе с теплым еще кусочком плоти. Летун щелкнул зубами и заглотил наживку. Теперь стоило его хорошенько напугать, чтобы он окончательно проснулся. Хоаххин аккуратно стукнул своего будущего курьера башкой о шершавый ствол пальмы и, окунув в лужу, продолжал придерживать обеими руками до тех пор, пока из воды не перестали подниматься пузырьки воздуха. После чего подброшенный в воздух летун вне себя от возмущения, позора и ненависти ко всем гуманоидного вида живым организмам взмыл высоко в воздух и дал такого стрекача, что можно было надеяться как минимум километров на двадцать-тридцать его безостановочного полета. А как необычно все это началось…

Заседание Совета шло своим чередом. А в голове Хоаххина без всякого разрешения или желания с его стороны продолжал самораспаковываться какой-то, совершенно невообразимый по объему, упорядоченный информационный массив. Который сам находил место, а может, и создавал место для своего размещения. На майора нахлынули новые воспоминания, как будто он прожил две жизни одновременно. Пожалуй, даже новые воспоминания были ярче и четче. Совсем другое детство в бескрайних снегах ледяной пустыни, потаенные уголки подземного убежища, остатки еды в огромных кастрюлях, рычащие оскаленные окровавленные пасти ледяных воров… Эта вторая жизнь была жестокой, страшной и заставляла смотреть на окружающий мир совершенно по-другому. Нещадно чесался лоб.

Смотрящий, сидящий рядом с ним на скамье в Зале Правосудия, что-то без устали нашептывал ему на ухо. А вокруг майора происходил некий ритуал с известным всем присутствующим заранее финалом. Телеметрия капсулы полностью подтвердила его слова о том, что в нее он попал в бессознательном состоянии и что был далеко не единственным спасшимся. Результаты медицинского теста по какой-то причине были засекречены, в том числе и от него самого. Но самое неприятное заключалось в том, что архштурман майор саа Реста, один из нескольких тысяч таких же, как он, никому не известных слуг Творца, был приглашен Могущественными для продолжения прохождения службы в один из их анклавов, расположенный глубоко внутри их зоны влияния. С повышением, конечно. Все это вместе взятое, плюс выставленное возле его дома оцепление, плюс усиленная охрана дворца Совета арханов просто не оставляли Хоаххину шансов на непонимание ситуации. И он не ошибся. Его слова высочайшей благодарности Совету и его благороднейшим покровителям прозвучали как нечто само собой разумеющееся. Выходя из зала Правосудия, Хоаххин читал в глазах своего наставника Смотрящего на Два Мира искреннее желание приковать его к себе магнитными наручниками. Возможно, он так бы и сделал, если бы у него возникли хоть малейшие сомнения в лояльности «внука». Дисколет ждал их, не выключая двигателей. Все было абсолютно предсказуемо, кроме одного: Хоаххин никак не мог предположить в себе хороших навыков рукопашного боя, да еще настолько хороших, что смог удивить этими навыками даже престарелого разведчика Могущественных.

Отсутствие охраны перед входом в лабораторию Смотрящий списал на боевую тревогу, объявленную, как только появились первые отметки «Скорпионов». Он послушно подставил правый глаз под сканер сетчатки и толкнул дверь ногой. Однако после третьего шага за порог лаборатории представшая его взору картина вызвала в его не выспавшемся сознании нехорошие предчувствия, и он остановился, разглядывая тело профессора, зафиксированное на его любимой каталке, с заклеенным медицинским скотчем ртом и лазерной указкой, той самой, торчащей у наа из носа. Легкий толчок в районе пятого позвонка окончательно испортил настроение герцога, при этом вогнав его в состояние полной прострации. Бренное тело аристократа, не удержавшись на ватных ногах, рухнуло на белоснежный полимраморный пол лаборатории.

– Я могу поговорить с капитаном-лейтенантом Хоаххином саа Реста?

Глухой голос за стальной лабораторной дверью показался Хоаххину отчаянно знакомым, и только теперь он почувствовал, как разжимаются его кулаки. Он отключил магнитный замок, но в распахнутую дверь никто не вошел, зато рядом с лежащим возле дальней стены телом Смотрящего материализовалась знакомая черная фигура.

– Что-то наш Старейший нехорошо выглядит. Ты его куда ткнул?

– Не помню. Кажется, в шею…

Кондиционер наполнял помещение кабинета Смотрящего в его дворцовом комплексе на Светлой мягкой и влажной морской прохладой. Звуковой имитатор дополнял запахи моря криками чаек и шелестом прибоя. Огромная трехмерная голограмма во всю стену кабинета освещала помещение отблесками заходящего солнца, играющего на мелкой ряби прилива. Сам герцог с обмотанной шарфом из верблюжьей шерсти шеей сидел за рабочим столом и бросал обиженные взгляды на своих гостей, расположившихся напротив него на мягких пузатых пуфах.

– Чего ты надулся-то, как старый индюк. Вон наа философски к проблеме подошел, пропыхтелся и уже заканчивает монтаж оборудования на твоем бомбовозе. Я же говорил тебе, расскажи парню все как есть.

– У меня дел других нет? Да и что это изменило бы? Парень прямо из джунглей на инстинктах. А инстинкты у него еще те. Лучше бы его вообще от кушетки не отстегивать.

Смотрящий снова поежился в своем кресле и погладил рукой шарф.

– Ладно. В конце концов, проблема не во мне. Что делать будем?

– Как обычно. Мир спасать. Сам знаешь, то, что нас не убивает, делает нас только сильнее.

Ярл бросил понимающий взгляд на шею герцога и подмигнул Хоаххину.

– Теперь у нас есть возможность как нельзя лучше рассмотреть ту последовательность событий, которая нас так привлекала здесь, в этом мире, но сейчас развивается параллельно, там, в мире «взаимной любви и уважения» с нашими партнерами. Для начала Хоаххину нужно выжить и определиться с расстановкой реальных сил, как взаимодействующих, так и противостоящих друг другу. Найти очаги сопротивления, а я так понял, что таковые имеются. Собственно, для него это обычная работа. Он ведь не воспитателем в яслях трудоустроен. Выбор тактики для выполнения этой задачи оставим за исполнителем. Ему там у себя в кустах виднее. Жаль, конечно, что «там» наш капитан, как и «здесь» наш майор, только наблюдатели, но если верить им обоим, или, если вам будет угодно, ему одному, память обо всем произошедшем как «до того», так и после у них общая и, к тому же, способности майора постоянно растут, приближаясь к способностям его «напарника». Наша обязанность состоит в том, чтобы наладить оперативную связь, то есть получить возможность вести оперативный диалог со своим агентом не постфактум, а в режиме онлайн. Тем более что, как я понимаю, в том мире Хоаххину придется проводить гораздо больше времени, а его «возвращения» будут носить незапланированный и эпизодический характер. Это, по словам сауо, не просто, но и не невозможно. Все? Или я что-то упустил? Ага, ну и конечно, привязывать к кушетке офицера разведки шестого флота Его Императорского Величества в дальнейшем не рекомендую. Поскольку кушетка – это не панацея, а жизнь профессора, как и ваша, герцог, мне очень дорога!

Хоаххин, все это время молча наблюдавший за своими наставниками, выслушав оптимистичную речь Самого Старого, решил, что пора и ему задать пару вопросов.

– А что здесь подталкивает наших «партнеров» к усилению далеко не партнерской активности? Я так понимаю, что глубокий рейд за кораблем САК они устроили не из соображений оказания ему посильной помощи в доставке его груза.

Ярл бодро поднялся с пуфа и по-товарищески хлопнул его по плечу.

– Нашими проблемами здесь, капитан, я займусь сам. Ты смотри, будь поаккуратнее там. И постарайся герцога не бить больше по шее, уж если совсем приспичит, найди у него место помягче. А то он не такой живучий, как мы с тобой.

Ив и Хоаххин оставили хозяина дома залечивать раны и вышли к посадочной площадке дворцового комплекса. Корабль был готов к старту, и как только Учитель с учеником поднялись на его борт, системы охраны замка дали коридор на внутреннюю орбиту Светлой. Работа автонавигатора не требовала ручного управления.

– Ты знаешь, я всегда полагал, что корректировка прошлого полностью поменяет всю цепочку причинно-следственных связей и настоящее получит скачкообразный переход к новой реальности, а оказалось, все намного сложнее, образовался новый, независимый поток, существующий параллельно уже произошедшим событиям.

Черный Ярл прервался и посмотрел на Острие Копья, сидящего в кресле дублирующего пилота. Его голова была откинута на подголовник. Он спал.

Время отсрочки истекало. Наверняка обиженный летун уже поджарен, а траектория его полета подверглась обратной аппроксимации. Пересечение вектора этой аппроксимации и вектора первоначального движения группы захвата укажет точку, в которой нужно искать беглеца. Мать?! Сейчас ей ничего не грозит. Ее будут беречь как минимум для того, чтобы в нужный момент использовать как приманку, а уж о том, чтобы попробовать к ней пробиться, не может быть и речи. Уж где-где, а там его ожидает очень теплый прием. Где еще его гарантированно дожидаются гвардейцы Детей Чести? В космопортах? Рядом с базами флота? Во дворце Смотрящего на Два Мира, который он знает как своим пять пальцев и где есть как минимум один корабль, на котором можно покинуть Зоврос?

Инстинктивно майор двигался в направлении, перпендикулярном направлению, в котором он с «оказией» запустил свой идентификатор. И сколько он помнил карту этой части материка, в которую его занесла нелегкая на дисколете, заимствованном у «дедушки», через пару часов он выйдет к заповедным предгорьям. Пустынному месту, лежащему в ста километрах от бывшего «дворца Тирана», последнего человеческого правителя этой планеты.

Черный провал в базальтовой породе Хоаххин заметил только по той причине, что лучи восходящего светила, отразившись от белой шапки пика Полнолуния, осветили нависающую над этим провалом скалу, заглянув под ее подбрюшье. Провал был неглубоким, не более двадцати метров вниз, но не сам провал, не его освещенные отвесные стены привлекли внимание беглеца. На дне этой, обычно скрытой в тени расщелины блеснули стальные конструкции явно неприродного происхождения. Лестница вела еще метров на тридцать вниз, пока ноги не ступили на каменный пол площадки, освещенной мерцающим светом фосфоресцирующих стен. Перед платформой возвышалась пластиковая капсула с откидной прозрачной дверцей. Древний и от этого очень простой механизм капсулы находился в работоспособном состоянии. В полумраке помещения на ее приборной панели отчетливо выделялись всего две клавиши, зеленая клавиша со стрелкой вперед и красная с неизвестным, но интуитивно понятным Хоаххину символом, похожим на перечеркнутую окружность.

– Поехали, – сказал Хоаххин и нажал на зеленую клавишу…

Как там Ярл сказал? Там, в тиши резиденции, нависающей над ледяной пустошью, во вселенной, не имеющей к его собственной реальности никакого отношения. Тому, другому Хоаххину, капитан-лейтенанту. «Ему там из кустов виднее». Майор год не был дома, да и до экспедиции не очень интересовался делами человеческих конгломератов. Ну, карту распределения их зон влияния он, конечно, знал, но… Все его однокашники, с которыми он общался в штурманском училище, были распределены в разные миры Могущественных, и, как он сейчас понимал, не столько участвовали в процессе, сколько тестировались в нем. Да и что в этом толку, теперь он для них либо враг, либо просто никто. И еще. У него никогда не было не только друзей, но даже знакомых среди людей. А попадись он «соседям» на их «огороде», его, скорее всего, просто припрячут куда-нибудь в глубокую яму, причем не столько из соображений межвидовой неприязни, сколько из элементарной осторожности. Конечно, совпадений в двух параллельных реальностях было больше, чем отличий, на своем месте были и САК, и торговцы Таира, и Российская империя, и даже султанаты Регула и Субры. Но их взаимоотношения с Могущественными сильно разнились. Да что разнились, в реальности капитана Хоаххина никаких взаимоотношений, за исключением военных стычек, с Могущественными просто не существовало. Да и про «благородных донов» майор Хоаххин что-то ничего не припоминал. Нужно было как можно быстрее восполнить все эти пробелы, самым простым способом сделать это было подключиться к информационной паутине человеческих миров, а значит, либо попасть на одну из их планетных систем, либо хотя бы на один из их кораблей…

Вагон, мягко покачиваясь, мчался куда-то вперед. Сколько времени это будет продолжаться, Хоаххин не знал. В данной ситуации самым лучшим времяпрепровождением было бы выспаться, а заодно посетить тот мир, в котором ему пока ничего не угрожало, но этот мир мог ему этого не простить. Через пятнадцать минут скорость капсулы резко упала, а затем она и вовсе остановилась, мягко уткнувшись в магнитную тормозную подушку, установленную возле платформы, которой заканчивался этот длинный коридор. На этот раз представшее перед беглецом помещение было не в пример обширнее того, в котором он решил первый раз нажать на зеленую кнопку. Здесь были еще три платформы, раздвижные двери, похожие на двери лифта, и широкая мраморная лестница, ведущая куда-то вниз, в темноту подземелья. Возле «лифта» Хоаххин рассмотрел вмонтированный в стену прибор, очень напоминавший древние биометрические замки людей. Значит, туда соваться было бессмысленно. Еще возле двух платформ просто не было капсул. Оставалось два пути: либо по лестнице, либо в третий коридор. Рассудив, что воспользоваться коридором он сможет в любой момент, Хоаххин собрался было начать спускаться вниз по каменным ступеням, как его обостренный слух, в абсолютной тишине, окружавшей его, различил какую-то вибрацию за дверями, снабженными биометрическими сканерами. Он на секунду прислушался. Не оставалось сомнений в том, что вибрация усиливалась, видимо лифт спускался к нему, и спускался очень быстро. Экспериментировать с лестницей не оставалось времени, и Хоаххин вновь вошел в вагон капсулы, которая тут же помчалась по третьему коридору этого странного, забытого всеми лабиринта.

Второе подземное путешествие оказалось много короче первого. Скальная шахта заканчивалась внезапно и переходила в прозрачную подводную трубу, уложенную по дну расщелины, заполненной прозрачной водой горного озера. Уклон трубы резко поднимался вверх. Скрежет пластика о монорельс и резкое падение скорости означали, что преследователи решили запереть майора в этой трубе, как в мышеловке, потому что так же внезапно, как его капсула очутилась на дне горного озера, отключилась энергия, обеспечивающая ее движение по монорельсу. Только благодаря уже набранной высокой скорости капсула, по инерции, все еще двигалась вперед, к большому «пузырю», которым заканчивалась труба. «Пузырь» посредством переходного шлюза был пристыкован к темной громаде нависающего над ним корпуса древнего корабля. Судя по резким очертаниям кормы и выступающим из нее дюзам двух маршевых движков, занимающим добрых три четверти от всего остального корпуса, это была разновидность скоростного межсистемного курьера очень старой конструкции. Майор с таким никогда не сталкивался, зато капитану эта посудина была хорошо знакома. Такие корабли, переделанные под гражданские нужды из военных корветов первых моделей, с демонтированными минными накопителями и системами фазированного наведения и распределения огня, частенько встречались на периферийных планетах, где использовались в качестве тягачей и швартовщиков. При этом выработка ресурса на них достигала порой восьмидесяти пяти и более процентов. У данного корабля должно было быть как минимум три входных шлюза, кроме основного командного, к которому и был пристыкован подводный коридор, имелись еще грузовой и кормовой технические шлюзы, и открывались они, сколько помнил Хоаххин, как автоматикой, так и механически, причем и изнутри, и извне корабля.

Смотрящий явно недооценил своего молодого подопечного. Да и какую угрозу мог представлять заурядный штурман для его тренированных гвардейцев, имеющих к тому же немалый практический опыт исполнения оперативных задач на многочисленных планетах, сотни тысяч которых входили в состав территории, подконтрольной Могущественным. Первое поколение Детей Чести было не просто первыми человеческими представителями, работающими на его покровителей, они были результатом глобального генетического эксперимента Фиолетовой трапеции. Вымуштрованные и обученные самым рациональным способам подавления любого физического сопротивления со стороны многочисленных подконтрольных рас, они в одиночку легко могли раскидать с десяток опытных бойцов низшей касты. Часто одно лишь появление их отрядов на планете тут же приводило к прекращению любого сопротивления со стороны «недовольного» местного населения. Даже самки из этого поколения отличались воинственностью и совершенно беспрецедентной живучестью. Второе же поколение Детей Чести, к которому и принадлежал «воспитанник» Смотрящего, было, напротив, спроектировано так, чтобы решать куда более интеллектуальные задачи, и готовилось Могущественными для того, чтобы стать офицерами этой смертоносной армии.

Поэтому герцогу даже в голову не приходило, что его абсолютно лояльный ученик проявит сколь агрессивное, столь и профессиональное сопротивление при его отправке к Фиолетовым. Однако, как только они поднялись на мостик дисколета, произошло невероятное. Майор буквально растворился в пространстве тесной рубки машины, серой тенью размазавшись по всему объему ее замкнутого пространства. Гвардейцы, словно зеленые юнцы, не успев моргнуть глазом, обезоруженные и с покалеченными конечностями один за другим вылетели на каменный настил площади, под опоры дисколета. Самого Смотрящего Хоаххин, пару раз «нежно» приложив ногами в голову и грудь, отправил вслед за ними, и, подняв дисколет в воздух, помчался прочь от дворца Совета арханов.

Странный, глупый, безрассудный поступок мог свидетельствовать только об одном: катастрофа, пережитая майором, пагубным образом отразилась на его психике. С умалишенными Детьми Чести Смотрящему еще не приходилось иметь дела, но если этот субъект и дальше будет действовать как псих, не составит труда его быстро захомутать и отправить туда, куда было предписано. Группа захвата уверенно шла по его следу до самого того места, в котором они наткнулись на этих лесных монстров, настоящий бич тропических джунглей Зовроса. Было потеряно полчаса драгоценного времени и один из гвардейцев, но самое неприятное, беглец вдруг изменил направление движения и так резко увеличил скорость, как будто сумел оседлать еще один дисколет. Картина погони прояснилась только к утру следующего дня, но и без этого было понятно, что этот «умалишенный» перехитрил Смотрящего.

Вызов коммуникатора оторвал диархана от неприятных мыслей. Его вызывал личный секретарь, который сообщил о том, что ему предписано немедленно прибыть в резиденцию куратора планеты…

– Может ли смиренный слуга предстать перед Могущественным?

Ниспосылающий, как обычно, не выказывал ни малейших признаков раздражения или беспокойства. Даже кончики его крыльев не пошевелились, так или иначе отражая настроение Фиолетового. Но Смотрящий никак не мог себя заставить посмотреть в его прекрасные черные глаза. Понимание собственной вины в еще не проваленной, но и до сих пор не выполненной миссии раздражало его и сковывало его разум.

– У меня нет сомнений в том, что передо мной стоит преданный проводник великой миссии Творца. Подойди ближе, слуга.

Диархан, сделав еще несколько неуверенных и поспешных шагов, замер в центре огромного зала приемной, голые стены которого и без охватившего его смятения давили на любого «гостя» всей своей тяжестью сотен тонн гранитных балок и перекрытий.

– Твои ошибки являются следствием моей собственной неверной трактовки поставленной тебе задачи. В дальнейшем предписываю привлечь все имеющиеся у тебя ресурсы для поисков беглеца. Также предписываю, в случае возникающих затруднений с его пленением, немедленно его умертвить. Я ожидаю от тебя до заката светила предоставить мне его живым или мертвым. Ценным для меня является его тело и короткий срок исполнения моего приказа. Это понятно?

– Понятно, мой повелитель!

Ниспосылающий сложил руки на своей широкой груди в жесте предварительного удовлетворения.

– При любом развитии событий совершенно неприемлемым будет, если твой подопечный либо его тело покинут пределы этой планеты…

Из приемной Смотрящий вылетел так, как будто у него у самого выросли крылья. Капелька пота стекала у него по высокому лбу. Такого он за собой раньше не замечал.

Спустя полчаса пришло сообщение от командира группы захвата. Майор был блокирован в одном из коридоров «Старого Дворца», так Дети Чести именовали давно покинутый и утонувший в джунглях обширный дворцовый комплекс последнего Тирана планеты. Это была хорошая новость. Смотрящий вывел на свой коммуникатор схему расположения помещений его подземной части. Блокированный беглец находился в коридоре, уходившем в сторону глубокого горного озера Пиканга. Считалось, что там был один из потайных выходов из дворца. Насколько эта информация была правдоподобна, никто не проверял, просто в этом до сих пор не было никакой необходимости. На всякий случай Смотрящий приказал перебросить к озеру всех еще не задействованных в операции гвардейцев и блокировать весь его периметр.

«Аварийный выход» представлял собой тонкую полоску пиронеритовой взрывчатки, приклеенной по периметру лобового стекла капсулы и обеспечивающей направленный взрыв, которым лобовое стекло плавилось и выбивалось из капсулы. Управление этим выходом обеспечивалось автоматикой «вагона», обесточенного назойливыми преследователями. Однако использовать столь радикальное средство для того, чтобы покинуть снаряд капсулы, застрявший в коридоре всего в пятистах метрах от конечной остановки, не имело смысла – боковая дверь легко сдвигалась в сторону, и между кабиной и стенками трубы оставалось немного пространства, как раз столько, чтобы выбраться наружу. Если бы капсула была приподнята магнитной подушкой вверх, Хоаххин непременно застрял бы в этом узком лазе, но в обесточенном положении вылезти не составило труда. Оторванную от стекла пиронеритовую ленту он прихватил с собой.

Проход из «пузыря» с платформой монорельса в шлюз корабля был намертво заблокирован охранной системой. Видимо, ее питание обеспечивалось автономно, и проникнуть за эту преграду можно было, только приложив к сканеру сетчатку глаза давно истлевшего Тирана. Хоаххин почувствовал себя запертым в западне. Пока майор рассматривал возникшую перед ним преграду, пара довольно крупных рыбин рассматривала сквозь стекло подводного коридора самого майора, видимо, так же как и он, сожалея о невозможности познакомиться с ним поближе. Вдруг эта парочка, махнув на прощание хвостами, быстро ретировалась в тень звездолета, а майор услышал многочисленные торопливые шаги приближавшейся со стороны дворца погони. «Ну и ладно, – подумал он, – доплывем, поди, до кормового люка, только бы его не заклинило». Ленты как раз хватило на всю окружность трубы, активировать ее можно было и от блока питания коммуникатора, который лежал в кармане бывшего когда-то белым парадного френча Хоаххина. В качестве проводника сойдут и расплетенные, покрытые металлическим напылением шнурки аксельбантов.

Раздалось ядовитое шипение, ничем не напоминающее грохот от взрыва, и разрезанная труба под напором хлынувшей в нее воды разорвалась поперек. Нижний, уходящий ко дну озера длинный рукав стремительно наполнялся, разгоняя застрявшую в нем капсулу навстречу гвардейцам, вряд ли они преследовали его в герметичных автономных скафандрах. Вода, ринувшаяся было вверх по туннелю, в сторону платформы, выровняв давление в герметичном корпусе, приподняла Хоаххина на три-четыре метра от разрыва, и на этом ее поток успокоился. Вынырнув из этого обрезка, Хоаххин быстро преодолел расстояние, отделяющее его от кормы древнего катера. Руки быстро нашарили под слоем ракушек и водорослей металлические скобы внешнего замка. Толчок. Еще один толчок… Шлюз не открывался.

Не тронутый водой объем коридора был никак не меньше двадцати кубометров, этого, с учетом постепенного отравления выдыхаемой углекислотой, ему хватит минимум на двое суток, вот только вряд ли его бывшие «друзья» будут все это время сидеть сложа руки. Подняться на поверхность озера реально. Но это означало сдаться на милость победителя, и еще вопрос, лучший ли это вариант гибели. И второй, и третий заплывы к корме были столь же безрезультатны, как и первый. В четвертый «поход» Хоаххин пошел, прихватив с собой длинный стержень металлических перил, с трудом вручную вывинченный из опор, ограничивающих подход с платформы к монорельсу. Этот «аргумент» стал последним и решающим в борьбе с люком кормового шлюза. Скобы сдвинулись с места, и вода ринулась в щель, которую удалось расшатать все тем же стальным рычагом. Заполнив небольшое пространство шлюза на треть, вода больше не мешала задраивать оказавшийся теперь под ногами люк, а исправно действующая автоматика тут же удалила жидкость, как только герметичность внешнего корпуса была восстановлена.

Чем древнее и примитивней любая система, тем больше шансов у нее на то, что через сотни лет ожидания она окажется во вполне приемлемом для использования состоянии (при условии соответствующего хранения, конечно). Разобраться в том, как отстегнуть это «корыто», имеющее неплохой запас плавучести, от якорей, не составило труда. А как только обросший местной флорой и заселенный местной фауной корпус корабля всплыл на поверхность, начался разогрев реакторов и самоудаление герметичных заглушек, предохраняющих от пагубного влияния внешней очень любопытной среды имеющиеся на его поверхности технологические отверстия. Планетарные движки запустились почти без запинки. БИУС доложил о готовности к старту на низкую орбиту через семь минут сорок три секунды и настоятельно порекомендовал получить разрешение диспетчера, контролирующего движение кораблей в данном секторе околопланетного пространства.

– Ага, сейчас! Никаких запросов! Никаких внутренних и внешних орбит!

Нужно было успеть разогнаться и нырнуть в подпространство задолго до того, как катер окажется в пределах досягаемости плотного оборонительного кольца планеты. Ну да, как раз здесь штурман-навигатор был полностью в своей стихии. Быстро щелкая по клавишам консоли управления режимами старта, Хоаххин закладывал предельные для лоханки параметры нагрузок, не хватало еще развалиться где-нибудь в атмосфере планеты. А такой шанс был, стоило только вывести маршевые двигатели на форсированный режим в ее плотных слоях.

Гвардейцы Смотрящего, разинув не то от удивления, не то от отчаяния рты, смотрели, как поверхность озера сначала вскипела и покрылась толстым слоем пара, а потом из этого пара поднялась в небо и резво рванула вверх обросшая ракушками и водорослями волосатая туша дождавшегося своего часа корабля. Дружный, но совершенно бесполезный огонь по его защитному полю из легких плазмобоев и станковых лазеров двух приданных команде патрульных дисколетов только увеличивал плотность паровой завесы. Доклады и распоряжения, передаваемые по цепочке руководству Отдела Спецопераций и далее, через Совет арханов, руководству Планетарными Системами Обороны, заняли, к сожалению, гораздо больше времени, чем это было необходимо для побега пусть древнего, но все еще очень скоростного корабля.

Наа Ранк сидел, вытаращившись в небольшой монитор, установленный на утыканном оборудованием стеллаже, и в замедленном темпе прокручивал только что расшифрованную мнемограмму, переформатированную в голографическую форму.

– Вот это да! Вот это квест! Я бы и сам после такого с удовольствием навешал вам, уважаемый герцог, хороших тумаков. Тем более что, как я понял, ваша личность там представлена, я бы сказал, в несколько негативном амплуа.

Голограмма Смотрящего возвышалась рядом с профессором, как раз между его креслом и лежащим на кушетке телом офицера разведки.

– Вот поэтому я, дорогой вы наш наа, и не вижу необходимости присутствовать рядом с вами лично. Лучше бы вам побеспокоиться о собственном здоровье, тем более что капитан, кажется, начал приходить в себя.

И в самом деле. Хоаххин зашевелился и, потянувшись руками к голове, сделал два или три глубоких вздоха.

– Кажется, у вас получилось, профессор?

Наа Ранк, почувствовав, что угроза силового контакта с пациентом миновала, немного расслабился и несколько вальяжно проинформировал его о том, что таки да. Получилось. Образы, мелькающие в его подсознании в момент быстрых вспышек, чередующихся с периодами торможения, удалось расшифровать и связать воедино, выстроив цепочку в непрерывный видеоряд. И даже при том, что мощности процессора пока не хватает и воспроизведение идет с отставанием от пятнадцати минут до получаса от момента принятия сигнала, это просто колоссальный прорыв.

– Почтеннейший, чайку горяченького не желаете?

Профессор явно находился в приподнятом настроении, и даже запугивания со стороны Смотрящего не смогли это настроение испортить.

– Спасибо, профессор. Я лучше так полежу минут пять-десять. А потом мне бы с нашим Самым Старым пообщаться.

Корабль Смотрящего вертелся на внешней орбите Светлой, готовый в любой момент покинуть планету. Смотрящий сидел дома в своем особняке в горах, опоясывающих ледяную пустошь, «лечил» шею и занимался своими многочисленными делами. Он уже три дня уговаривал Ярла разрешить ему смотаться в рукав «Внешнего щита», в ту точку, где в параллельной реальности произошло крушение двух исследовательских кораблей Могущественных, на одном из которых служил прототип Хоаххина. Но разрешение такое ему дадено не было.

– Ну, в том, что ты от них удерешь в этот раз, я не сомневался. Но не думаешь же ты, что на этом все закончится? Ты им интересен как минимум по той причине, что изменения, происходящие с твоим прототипом, могут начать происходить и с остальными особями из его генерации. И тогда это может стать для них настоящей проблемой. Ведь они готовили Детей Чести совсем не для поддержания силового равновесия в уже освоенном ими пространстве. По крайней мере первые два поколения они готовили для того, чтобы рано или поздно установить контроль над всеми мирами человеческого космоса. Жаль, что мы не располагаем психофизическими параметрами твоего второго тела. А что касаемо твоего вопроса о том, как удалось прекратить войну в нашей реальности… Это очень непростая и длинная история. Ты, кстати, так ничего и не вспомнил из того, что с тобой происходило после драки с Алым у него на корабле? Нет? Жаль.

Понимаешь, ряд событий, приведших к прекращению вооруженного противостояния здесь, совсем не обязательно возможен там. Тем более что там войны, как таковой, нет, а «преобразование» Могущественные проводят совсем по другому сценарию. Соответственно нет и сплочения человеческой расы перед лицом угрозы неминуемого уничтожения, нет, видимо, и лидера, которому сильные мира того готовы доверить часть своих ресурсов. В общем, в той вероятности человечество совсем иначе расплачивается за свои ошибки, нежели оно смогло расплатиться здесь. Ты ведь понимаешь, они не относятся к человечеству как к враждебной расе, их задача сохранить любой разум путем выхолащивания из него всего лишнего и вредного с их точки зрения. Когда-то, очень давно, человеческая медицина считала аппендикс атавизмом и пропагандировала его повсеместное удаление. Так и они… Единственный вариант убедить Могущественных отказаться от чего бы то ни было – это доказать им, что их действия не рациональны. В нашем мире мне это пока удается. Удастся ли тебе либо кому-то другому это в том мире…

Осмелюсь дать тебе еще пару ценных советов. Не теряй времени даром, осмотрись по кораблю, может, обнаружишь хоть что-то ценное, что может быть продано в первом же порту. Во всех мирах найдется барыга, готовый незадорого выкупить у тебя какое-нибудь барахло и немного нагреть на этом руки. Тебе понадобятся деньги для парковки, заправки и обслуживания корабля. Уверен, что Тиран оставил там пару-тройку заначек на черный день. И еще. Есть много способов получить деньги там, где обычный человек даже не подумает их искать…

Минут двадцать Ив объяснял Хоаххину, где и как можно нарыть денег, используя для этого как вполне официальные банковские и брокерские инструменты, так и не вполне легальные методы давления на разного рода фонды и микрофинансовые организации. После чего его изображение зарябило всеми цветами радуги. То ли расстояние, разделяющее собеседников, стало слишком велико и потому перестало хватать мощности даже промежуточных ретрансляторов закрытого канала, то ли кто-то пытался дешифровать передачу. Ярл махнул Хоаххину рукой, давая понять, что не может продолжать разговор, и связь прервалась. А капитан-лейтенант саа Реста откинулся на спинку кресла и задумался. Убедить в нерациональности? Как можно само воплощение рациональности убедить в его нерациональности?

Спустя десять минут Хоаххин вышел из помещения узла дальней связи и побрел обратно к сауо. Приставучий профессор буквально залез к нему на шею и, видимо, вообще не собирался оттуда слезать. То ему нужно было срочно сканировать какой-то участок мозга капитана, то непременно воткнуть в него пару микродатчиков. Нужно отдать ему должное, он готов был исполнить любое желание своего пациента, он бы его и в туалет на руках носил, если бы Хоаххин ему это позволил. Приходилось терпеть.

Пояс астероидов, окружающий систему Новой Оклахомы, на удалении всего тридцати А.Е. от ее центра, изобиловал ледяными полями и осколками редкоземельных астероидов. То есть, теоретически, там было все для того, чтобы выжить и сделать быстрые деньги. Кто-то нашел там свою удачу, другие – свою смерть, а третьи – свой дом. И хотя официальные массмедиа САК окрестили этот «Клондайк» скопищем убийц, воров и неудачников, никаких особенных попыток вычистить этот «гадюшник» за всю его историю не производилось. Уж очень многие интересы были завязаны на полулегальных поставках туда и обратно. Так что если в мире капитана это была территория «малого бизнеса» и доблестных донов, то в мире майора – это была клоака, где в захолустном портовом баре можно было одинаково быстро огрести как от шахтера с ультразвуковым кайлом за спиной и бластером под фуфайкой, так и от респектабельного «торговца» в красном пиджаке с игольником за поясом и золотыми крескатами вместо зубов. Здесь всем было по фиг, на каком ухе у тебя тюбетейка и что растет у тебя между ушей. Есть деньги – тогда ты днем барон, а ночью труп. Нет денег – тогда ты ночью труп, а днем уже мясо в пирожках. Для исключения из этого правила надо было как минимум стать здесь своим… ну или изначально быть о-о-о-очень крутым. Но зато здесь в итоге сконцентрировались исключительно такие особи человеческого вида, которых в жизни так часто удивляли, что они окончательно утратили способность к подобному восприятию действительности. В общем, Хоаххин на своем «корыте» здесь точно никого не удивил.

Вынырнув на подходе к системе, майор отправил запрос о разрешении на парковку на гостевом причале ближайшего дока и стал напяливать на себя скафандр Тирана, по ходу подгоняя его в размер. Разрешение не заставило себя ждать, но к стандартной форме имелась ссылка на то, что в случае несвоевременной оплаты услуг капитан корабля берет на себя обязательства передать свой корабль в счет погашения долга. Вдоль длинного причала, к которому автоматический парковщик дока подогнал корабль, уже выстроились разномастные полуразобранные остовы с ярко подсвеченными прямо на борту характерными трафаретами «For sale» с указанием класса и текущей цены. Хоаххину повезло, он явно попал на барахолку, о наличии которых так ненавязчиво предупредил его Учитель.

У стойки бара тусовались какие-то серые личности, время от времени опрокидывая себе в рот засаленные рюмки с мутной жидкостью и пуская дым из длинных тонких трубок. Хоаххин в своем допотопном и не по размеру узком скафандре, прежде чем сойти на причал, немного пообтерся возле планетарных дюз своего «корыта», и теперь его невозможно было отличить от двух десятков рудокопов, расслабленно рассевшихся по темным уголкам заведения, не торопясь сосущих кислое пиво из литровых баклажек и вполголоса обсуждающих последние местные новости и сплетни.

– Не перебивай меня, Проныра! Я тебе не пацан с Требухи. Я сам видел, как эта стерва Мордастого Питера двумя ударами отправила под стол пыль протирать только за то, что он вздумал поинтересоваться, чем у нее между ног пахнет. И еще перед этим сообщила ему, что сейчас она его размножитель ему же в дупло забьет. Я бы никому не советовал к этой дамочке даже близко подходить.

Усатый «джентльмен» с переброшенным за спину тяжелым эфесом, вытянув под стол длинные ноги в шнурованных сапогах, подкованные подошвы которых торчали оттуда, поблескивая шляпками гвоздей, низко наклонился над своей порцией пенного напитка и невпопад буркнул говорившему:

– А что слышно про конвой Коротышки Пендаля, пропавший неделю назад по пути к шестой планете системы?

Видимо, сказано это было слишком громко, потому что разговоры за соседними столиками тут же притихли и все присутствующие уставились на длинноногого.

– Милейший…

Хоаххин помахал рукой бармену. Тот в свою очередь отвесил оплеуху зазевавшемуся носатому официанту в грязном переднике и указал ему на столик, за которым сидел майор.

– Чем могу быть полезен благородному господину?

Низкий баритон официанта никак не соответствовал его доходяжному виду. Хоаххин попросил принести кружечку пива, чтобы если и не выпить ее, так хотя бы не отличаться от других «благородных господ», и еще он осторожно вытряхнул из правой перчатки, лежащей на исцарапанной столешнице, небольшой, около сантиметра в диаметре кристалл экрания, карат около двух весом. Принадлежность этих кристаллов, два десятка которых было найдено в потайной нише кресла пилота в рубке спасательного корабля Тирана, он успел установить еще в полете, воспользовавшись, анализатором, имеющимся на борту. В мире капитана эти кристаллы почти не уступали по рыночной стоимости келемиту, но поскольку хождения на рынке практически не имели, данное сравнение было достаточно условным.

– С кем можно поговорить о продаже этого кристалла?

Немного расслабленный и туповатый взгляд официанта мгновенно приобрел осмысленность, в которой перемешалось сразу несколько чувств, но победу явно одержала жадность. Он коротко кивнул посетителю и гордо неторопливо удалился обратно к стойке.

Совещание с барменом было коротким и велось еле слышным даже для обостренного слуха майора шепотом.

– У него есть как минимум один кристалл экрания… ты представляешь, Фил, сколько таких доков, как этот, можно на него купить? Да что доков, можно целую систему купить и жить всю жизнь на сдачу, как султан Регула…

Бармен поманил пальцем ближайшую к нему темную личность.

– Удо, поговори с парнем. Если что, спишем все на пьяную драку. Только имей в виду, чтобы все было чинно и труп никто не нашел.

Удо тут же направился на «переговоры». Сально улыбаясь и поглаживая левой рукой щетину на своем подбородке, он без лишних слов уселся напротив Хоаххина и нахально пододвинул к себе уже принесенную проворным официантом кружку с плавающими на поверхности остатками пены, к которой посетитель еще даже не притронулся.

– Говорят, соплячок, ты вместо денег предлагаешь тут циркониевые побрякушки.

Он, не торопясь, расстегнул две оставшиеся пуговицы на своем потертом камзоле, демонстрируя рукоятку легкого бластера, торчащую у него из-за пояса.

– Если хочешь немного заработать, могу отвести тебя к одному чернозадому, он хорошо тебе заплатит за минет, если ты, конечно, как следует постараешься.

Сидящее вокруг «сообщество» переключило свое внимание с разговора о конвое на более интересную тему, неожиданно разворачивающуюся, ко всеобщей радости, за столиком одинокого чумазого рудокопа. Но новичок не дал «благородным господам» времени даже на то, чтобы сделать ставки на ту или иную сторону «переговоров». Его фигура, словно серый туман, размазалась в пространстве. Два последовавших один за другим выстрела, шипящий звук от которых слился в одно короткое «шшасссс», лежащий ничком на столе Удо, выпученные глаза оседающего за стойкой бармена, выронившего из рук тяжелый металлический тесак, и вонь жареного мяса испортили людям все удовольствие от ожидаемого ими представления.

Усатый Нянь вернулся с новой порцией медовухи, а Хоаххин с Транжирой как раз закончили торговаться и ударили по рукам. Транжира готов был выложить за камень пять миллионов русских имперских кредитов, и хотя это было примерно в десять раз меньше, чем его стоимость, майор был доволен. Он только сейчас осознал, как ему повезло, ведь любой другой торговец, не имея и этой суммы, просто навел бы на него бандитов или полицию. С Транжирой его свел длинноногий и усатый посетитель того самого заведения, которое ненадолго осталось без бармена. Когда официант, тыча пальцем в майора, истошно заорал «бейте его, он федерал», Нянь с обнаженным клинком и еще двумя своими приятелями вышел из-за спины Хоаххина и предложил «благородным господам» не дергаться. А третий приятель Няня приложил официанта по голове табуреткой, смачно сплюнул на пол заведения и высказался в том смысле, что неплохо бы переехать в другой док. Так Хоаххин познакомился с компашкой из четырех отчаянных приятелей, кое-что понимающих в местной фауне и напитках. За знакомство с Лысым Транжирой Нянь попросил пять процентов от суммы сделки и готов был помочь с открытием счета в отделении банка The global financial system, поскольку наличными такой суммы не смог бы набрать здесь, в периферийных областях, ни один человек.

– Ну что, по кружечке за сделку!

Нянь разухабисто грохнул кружками по столу, так, что желтые, словно солнечные зайчики, брызги медовухи брызнули во все стороны.

– Я вообще-то не пью алкоголь. Но от хорошего чая не отказался бы.

Хоаххин еще раз пожал руку Транжире и спрятал камень обратно в перчатку скафандра. Транжира раскланялся и, шлепнув Усатого по плечу, вышел из-за стола. Самый болтливый из команды Усатого, Пача Проныра, почти подпрыгивал за столом и пытался подсчитать свою долю:

– Это ж по четыре с лишним ляма баксов на рыло! Парни! Это ж нам год пахать на астероиде! Это ж я могу себе эскадру купить вместе с командой! Нет, так не бывает. Хох, ничего, если я так буду тебя называть? Ты откуда упал нам на голову? Ты где эту хрень отрыл? Да еще пять часов назад я даже не знал, что такая хрень бывает!

Нянь ухватил подпрыгивающего Проныру за ворот рубахи и, прижав к скамейке, спокойным тихим голосом делал ему внушение.

– Ты что разорался как малахольный? Уймись и продолжай делать вид, что пропиваешь последние премиальные центы. Первое, что нам всем нужно будет сделать, как только деньги упадут на счет нашего нежданного друга, это валить с Новой Оклахомы с низкого старта, а не прибыль подсчитывать. И уж совсем не твоего ума, откуда парень достал камушек. Ты меня понял?

Пача заткнулся и смиренно мотнул головой, показывая всем своим видом, что не имеет против сказанного никаких возражений. Двое других шахтеров с молчаливыми улыбками потягивали медовуху, наблюдая, как Нянь воспитывает Проныру. Голос одного из них, Косого Ерша, Хоаххин услышал впервые с того момента, как оказался на рудниках Новой Оклахомы.

– Хох – это как-то не по-нашему. Давайте будем звать его Призрачной Пулей, ну или Быстрым Лучом. Но пулей, по-моему, круче. А прислал его нам Творец, не иначе. Мы ведь просили Его подкинуть нам хоть немного деньжат или хорошей работенки.

Хоаххин внимательно посмотрел в глаза Ершу и, не почувствовав ничего, кроме искреннего восхищения, решил расставить все точки по своим местам.

– Если вам не нравится Хох, можете звать меня Острием Копья, или просто Копьем, к этому имени я уже успел привыкнуть. За то, что помогли мне, спасибо! Но это не значит, что наши пути и дальше поведут нас в одном и том же направлении. Говорю вам это не потому, что мне не нужны помощники, а потому, что на этом пути некоторых из вас будет поджидать смерть, а у нее нет цены. По крайней мере, мне эта плата будет не по карману.

Усатый Нянь отставил в сторону пустую кружку медовухи и глубокомысленно закатил глаза.

– Знаете, парни. А он мне нравится. Ну честно. И даже не из-за бабла. Я, пожалуй, даже готов присягнуть ему как своему капитану. А вы?

Парни, коротко кивнув, сложили свои ладони одна на другую в центре стола. Что, как понял Хоаххин, означало присягу своему новому Капитану.

– Может, еще по маленькой? За капитана?

Усатый Нянь просительно посмотрел в глаза майору.

– По последней. За команду. И только попробуйте мне потом сказать, что я вас не предупреждал!

– Давайте по порядку. Команда:

Усатый Нянь. Бывший младший офицер космофлота САК, имеет опыт участия в боевых действиях против Регула и Российской империи. Пять боевых десантов на планеты указанных конгломератов. Два ранения, последнее стало основанием для списания офицера со службы с назначением ему пенсии. Семьи нет. Попал на «Клондайк» по соображениям заработать и немного развлечься. Владеет всеми видами оружия, стоящего на вооружении десантных частей флота САК.

Проныра Пача. Родители погибли при бомбардировке Трегурии (САК) флотом Регула, беспризорник, карманный воришка, две судимости на Новой Оклахоме. После УДО от второго срока пытался безуспешно найти работу на планете и на заводах орбитального кольца. Записался в набор на «Клондайк». Холост. Хорошо владеет холодными видами оружия. Хорошо разбирается в нейроактивном программировании БИУС кораблей различных классов. Специалист по системам безопасности различных уровней.

Косой Ерш. Высшее техническое образование. Опыт работы в должности инженера-энергетика в системе энергообеспечения автоматических фабрик орбитального кольца. Уволен по несоответствию занимаемой должности. Конфликт с руководством энергетической компании. Разведен. Имеет сына, который с бывшей женой проживает в материковой части Новой Оклахомы. На «Клондайк» попал добровольно. Хорошо владеет всеми видами легкого стрелкового оружия.

Молчун Рой. Высшее техническое образование. Опыт работы в должности старшего инженера-механика на химической фабрике «Ернс анд Джонс» на орбитальном кольце. Пострадал в результате аварии. Прошел медицинский экономкурс восстановления за счет корпорации в госпитале «Святая Елена». Через год после возвращения на работу в корпорацию уволен в связи с сокращением должности. Холост. На «Клондайк» попал добровольно. Хорошо владеет всеми видами легкого стрелкового оружия и стандартным вооружением артиллерийских комплексов боевых кораблей флота класса «корвет».

Вся информация получена от самих претендентов и частично подтверждена Хоаххину по независимым каналам. Расхождения есть, но они минимальны.

Смотрящий свернул картинку проектора с краткими характеристиками четырех человек из другого мира.

– Я бы сам лучше не нашел. Все профессионалы. Все асоциальны. Все авантюристы, но не психопаты. Основная мотивация – естественно, деньги. Прекрасно ориентируются в ситуации, интуитивно принимают лидера. Еще бы. Существо, способное на их глазах меньше чем за секунду хладнокровно уничтожить сразу двух своих противников, обладающее материальными ценностями, которые в денежном эквиваленте превышают их понимание о больших деньгах, это именно то, что им нужно.

– Не занудствуй. Что дальше.

– Дальше то, что удалось извлечь из их глобальной сети, к которой Хоаххин сумел подключиться сразу, как только ступил на астероид.

Смотрящий ткнул пальцем во второе окно голографического интерактивного монитора.

– Сферы влияния анклавов мало отличаются от текущих в нашей реальности, за исключением десятка спорных пограничных систем, которые периодически переходят из одних рук в другие. Открытых политических альянсов с Могущественными нет. Контакты с ними осуществляются на уровне транссистемных корпораций. В основном через Зоврос. Но при этом товарооборот этот, например того же САК, только на официальном уровне уже превысил ее товарооборот со всеми человеческими конгломератами вместе взятыми. Одной из ведущих корпораций на рынке, контролирующей процесс товарооборота с Могущественными, засветилась некая General External Procurement Agency (GEPA). Что характерно, за этой конторой кто-то очень качественно подчищает все информационные хвосты в сети. Хоаххин по моей просьбе попробовал вернуться на сайт, опубликовавший список их операционных банков, а информации этой там уже не было. Ясно одно, прибыль от сделок, то есть отмытые деньги, активно используется для финансирования ими целой обоймы всевозможных благотворительных фондов, рейтинговых агентств, а также волонтерских и исследовательских организаций гуманитарного толка. Последние очень активно собирают совершенно, казалось бы, безобидную статистическую информацию и представлены в большинстве конгломератов.

Мистер Корн посмотрел на монитор, который транслировал картинку из его большой приемной залы. Там уже полчаса его дожидался замминистра экономического развития ВКНР. Это было нехорошо. Китайцы народ терпеливый, но до определенной степени.

– К сожалению, это для нас не новость. Конечно, не в таких масштабах и не так открыто… Оставь это мне, я еще полистаю сам на сон грядущий. А теперь извини.

Смотрящий поднялся вслед за Корном.

– Там еще есть третья часть. На мой взгляд, самая важная. Кажется, моим аналитикам удалось нащупать активность организованного сопротивления всем этим процессам. Буду ждать твоего звонка в самое ближайшее время.

Валить пришлось гораздо быстрее, чем предполагал Усатый. Хорошо, успели обналичить часть денег, упавших на счет Хоаххина, и провести поверхностную диагностику основных систем «корыта». Ерш и Молчун двое суток не вылезали из его теплой утробы. Корабль нуждался в хорошей профилактике и переоборудовании, но на это времени уже не оставалось. Охранные комплексы дока, куда перебазировалась новая команда Хоаххина, зафиксировали странных граждан, без дела шныряющих по парковочному причалу, а как только банк зафиксировал транзакцию по поступлению средств, Хоаххин тут же получил от руководства банка приглашение посетить благотворительный бал в центральном офисе на Нью-Вашингтон. Это и послужило сигналом к быстрому сворачиванию и уходу из системы Новой Оклахомы. Ерш предложил валить к русским на Луковый Камень, они как раз собирали там «свободное казачество» для прикрытия границы от расшалившихся шахидов с Регула. Впрочем, грудью вставать под чьи-то знамена Хоаххину не улыбалось, но посмотреть, что там к чему, было однозначно полезно. А самое главное, больше нигде оснастить корабль современными системами вооружений, легально и без дополнительного головняка, точно не получится. Можно, конечно, было просто купить новый корвет или даже фрегат, но Хоаххин еще не закончил свои поиски заначек на этом корабле. А ему не хотелось оставлять сокровища барахольщикам-перекупам. Было только одно но. Для того чтобы попасть в точку сбора, необходимо было нелегально пересечь эти самые мусульманские владения…

– А я вам говорю, там детей лишают чести. Их так и называют потом: дети, лишенные чести. Там и людей-то почти не осталось. За последние триста лет их всех пустили на корм демонам…

Ужин в столовой зале «корыта» был в самом разгаре. Белковые генераторы Тирановой кухни своими изысками могли удовлетворить любого гурмана, но «братва» по старинке предпочитала яичницу с беконом, соленые хлебцы с майонезом и по литру граммов пенного на лицо. Звуковое сопровождение, как всегда, осуществлял Проныра. Он клялся и божился, что лично беседовал с одним из пилотов каботажника, на котором таскали на Зоврос и обратно различные материальные ценности, а посему является экспертом в вопросе межрасовых коммуникаций.

– Так вот эти самые дети, они страшные, все синие и в волдырях. Зубы у них как у вампиров, дай только вцепиться в кого. А все оттого, что тыщу лет назад тамошний король связался с чернокнижниками и продал свою душу и свою планету демонам. В общем, на Зоврос лучше не соваться. Сожрут и глазом не моргнут.

Хоаххин с аппетитом доедал стряпню Усатого Няня, но последний кусочек бекона вот уже третий раз вывалился у него изо рта обратно на фарфоровую тарелку, произведенную, если верить гравировке, на какой-то Венеции несколько тысяч лет тому назад. Непроизвольные порывы хохота портили весь ужин.

– Слушай, Усатый. Почему «Пройдоха», я уже догадался. А вот почему «Ерш» и «Молчун»?

Хоаххин с трудом, после четвертой попытки, проглотил, наконец, остатки бекона и уставился на повара.

– Ну, а что? Ты их в драке не видел, а то бы не спрашивал. Ерш, он вечно набычится, перья распустит и хреначит налево и направо. А Молчун, он интеллигент, внутрь свары никогда не лезет, в общем, он снайпер по жизни, у него принцип простой: один выстрел, один труп.

Нянь выдержал солидную паузу и вытащил из синтезатора себе еще одну кружечку пенного.

– Пача. Если тебя в детстве лишили чести, это еще не значит, что таких, как ты, набралась уже целая планета. И еще. Если ты не заткнешься, капитан подавится. А если он подавится, я вырву твой длинный язык и приготовлю его парням на завтрак.

Усатый гордо собрал со стола драгоценную посуду, запихивая ее в странный аппарат, булькающий горячей водой и раскаленным паром. Проныра обиженно отодвинул от себя недопитый напиток.

– Сам ты в детстве…

Аварийные баззеры разорвали непринужденную кухонную беседу тяжелым басовитым ревом. Свет в помещении моргнул. Тень Хоаххина метнулась к выходу и растворилась в коридоре, ведущем в рубку корабля.

– Перегрев теплоносителя на ходовых. Вот хвост-чешуя… не успели фильтры поменять. Придется нам, капитан, выныривать и остывать.

Ерш обреченно тыкал в псевдоклавиши голографического пульта, выводя из рабочего цикла маршевые двигатели корабля.

– А где мы сейчас?

– Чуть не дотянули до границы Империи. Самое неспокойное местечко здесь. Ох, не к добру вся эта карусель.

Корабль под защитным полем с заглушенными ходовыми двигателями медленно, по инерции продолжал дрейфовать в сторону владений Российской империи. Ерш с Молчуном что-то химичили в отсеке с силовой установкой. Пройдоха и Усатый не отрывали глаз от сканеров дальнего обнаружения. Хоаххин не вылезал из глобальной информационной паутины. Все шло своим чередом, пока буквально в двух парсеках от них не полыхнуло алое зарево взрыва и два крупных фрегата султаната Регул не промчались мимо них, на форсаже уходя в подпространство.

– Кого-то замочили.

Пройдоха высунул нос из рубки и, не получив обычной уже словесной «зуботычины» от Няня, добавил:

– Хорошо, что не нас.

– Капитан, все готово. Можем нырять.

Ерш, с закатанными по локоть рукавами скафандра и неким тяжелым металлическим предметом в испачканных какой-то вонючей желтой гадостью руках, улыбаясь, застыл в технологическом проходе по стойке «смирно», не давая упершемуся в него Молчуну тоже вылезти на свежий воздух.

– Хорошо. Но нырять отменяется. Усатый. Малый ход по пеленгу на взрыв.

– Так точно, капитан!

В течение почти трехсот оборотов на планете Мира Изгнания все складывалось строго по сценарию, аппроксимированному аналитикой Фиолетовой трапеции. В течение почти полугода близкое окружение, опасаясь за свою собственную судьбу, скрывало отсутствие Солнцеликого, сгинувшего в своем фешенебельном подземелье. Но шила в мешке не утаишь, и семье исчезнувшего Тирана пришлось озаботиться сменой формы правления на планете, не без участия, конечно, новых «мудрых покровителей». Первое поколение Детей Чести показывало именно те качества, которые были заложены в измененный генотип. Внешне они практически не отличались от обычного населения планеты, но были в разы физически выносливее, сильнее и обладали гораздо более высоким иммунитетом к большинству человеческих инфекций. Модернизация их психики коснулась в основном той части, которая позволяла существенно понизить уровень влияния на нее гормональных факторов, что привело к значительным поведенческим сдвигам, логика стала явно доминировать над эмоциональным фоном новой расы людей. Причем подобное решение не затронуло их возможности к репродукции, и это также был заранее продуманный шаг. Что же касается изначального населения, оно вымирало естественным образом, как правило, после рождения первого ребенка под контролем Могущественных матери больше не имели возможности рожать. Иммиграция на планету категорически не допускалась, да и желающих, как при правлении Тирана, так и после его смерти, особенно не было. Поэтому через сто оборотов Дети Чести стали ее единственными разумными обитателями.

Воздействие изменений на второе поколение, также появившееся на планете скорее естественным, нежели искусственным путем, должно было в еще большей степени отдалить новых «собственников планеты» от их недалеких предков. Вторая генерация была почти полностью выведена за пределы родного мира и тестировалась в самых различных областях деятельности, в основном на территории миров Приближенных и Полезных. Сам по себе такой шаг был маленькой революцией в сформировавшемся миропорядке Могущественных. Но вновь приобретенные знания по межвидовым коммуникациям стоили того, даже в случае провала основной идеи. Именно приобщение второй генерации к элементам управления сложнейшей структурой тысяч миров, подконтрольных Могущественным, привело к тому, что Фиолетовым пришлось привлечь к проекту Желтых, а сам проект стал достоянием широкого круга Старейших.

Ниспосылающий, погруженный в мысли о судьбах доверенного ему мира, который должен был стать ключом к совершенно новой концепции дальнейшего расширения области исполнения великой миссии Творца, расположился в шаттле, стартующем с планеты на корабль Алых, дожидающийся его на низкой орбите. Ему предстояло довольно длительное путешествие. Желтая трапеция власти инициировала проведение малой Аалы совместно с Фиолетовой трапецией. Старейшие ждали от него нового меморандума. А причиной этому послужила генерация третьего поколения Детей Чести, права на которую он не получал.

С третьим поколением сразу все пошло не так, как можно было ожидать. Если психофизические показатели индивидуумов второго поколения внушали «куратору» спокойный оптимизм, то показатели третьего поколения уже в младенческом возрасте проявляли буквально взрывной скачок, предела которому определить так и не удалось. Все особи, а их на момент «побега» было уже около трех тысяч в возрасте от одного до двенадцати лет, одномоментно пропали с планеты. Причем пропали вместе с двумя десятками боевых кораблей флота Мира Изгнания. Ниспосылающий осознавал, что приглашение на Аалу может стать концом его служения, а что еще хуже, концом и самой программы направленных генетических мутаций потомства «диких».

– Может ли смиренный слуга обратиться к своему Могущественному господину?

Командир корабля, Приближенный, змеепод адмирал Си Фаан Шеархан, неловко изогнув длинную шею, встречал Ниспосылающего перед распахнувшимся шлюзом «Скорпиона».

– Достойному слуге позволено общаться к Могущественным не преклоняя головы. Но сегодня я не склонен к длительным беседам, даже если они угодны Творцу. Адмирал, я попрошу вас проводить меня в мою каюту и не беспокоить до тех пор, пока я сам не попрошу вас о чем-либо.

Змеепод выпрямился и бросил холодный взгляд на столпившихся в коридоре охранников, которые, видимо, должны были исполнять роль почетного караула. Те мигом выстроились вдоль стенок, освободив проход.

– Как будет угодно моему господину.

Эту фразу он произнес, уже делая первый шаг в сторону центральной части корабля.

Ни Проникающие, ни даже грубый, но всегда эффективный механизм Вопрошающих не смогли прояснить ситуацию. Проведение тайной операции такого масштаба, организованной некоей внешней силой, не только своевременно не замеченной, но и не оставившей после себя никаких следов, было признано невозможным. Самостоятельное сокрытие столь хорошо организованных действий самих пропавших было невообразимо. Почему обычно человеческие дети убегают из семьи? Оттого, что с ними грубы? Оттого, что их родители, отчаянно пытающиеся навязать им свои правила, подчас глупее собственных детей? Или, быть может, оттого, что их просто никто не любит? Не любит? Что это за парадоксальное определение? Какой в этом смысл? Первые же тесты на особях этой генерации показали, что они не были лишены большей части эмоциональности, как их предшественники, они эту эмоциональность умели жестко контролировать. Как ни невероятно это звучит, но они сами осознанно управляли почти всеми химическими процессами, проистекающими в их организмах.

Большинство Фиолетовых позитивно относились к решению Ниспосылающего продолжить генерации, но все они, так же как и он сам, прекрасно понимали, что Желтые будут выставлять столько различных ограничений, что программа просто потеряет всякий смысл. И еще, в тот момент казалось совершенно не имеющим значения количество особей, которое допустимо к воспроизводству. Будь их трое, три сотни или три миллиона, по отношению к общему количеству особей всех подчиненных рас это все равно останется каплей в бесконечном океане Вселенной. Но вот теперь он думал о том, что именно количественный фактор в данном случае перевел ситуацию из статуса эксперимента в статус катастрофы. Как сказал однажды его подопечный, Смотрящий на Два Мира, два волоса на голове – это мало, а вот два волоса в супе…

Хорошо построенная сеть, позволяющая нескончаемым потоком черпать информацию, и надо заметить, часто самую конфиденциальную информацию, из человеческих конгломератов, не позволила получить даже самого маленького намека на то, что «беглецы» пытаются затеряться в одном из них, а миссия «Посейдона» и «Эстарос» завершилась плачевно, оставив больше вопросов, чем ответов. Мало того, он потерял в этой миссии своего учителя и вдохновителя проекта третьей генерации. И уж конечно он понимал, эту гибель невозможно было списать на трагическую случайность. Пора было предпринимать неизбежные в этой ситуации шаги…

Мелкие обломки начали барабанить по защитному полю «корыта» задолго до того, как они подошли вплотную к тому, что осталось от круизной яхты. Вместо кормы у нее, словно грандиозная феерическая техноскульптура, распускался неизвестного Хоаххину вида металлический цветок. Головная часть корабля пострадала меньше, сохранился даже бортовой номер, префикс которого однозначно говорил о том, что яхта эта приписана к одному из портов САК.

– Вот это винегрет! Два боевых фрегата Регула взрывают беззащитную гражданскую посудину, принадлежащую САК, на границе с Российской империей, после чего, словно два ужаленных в задницу зайца, рвут отсюдова когти! Прямо детектив.

Пройдоха довольно профессионально и быстро напяливал на себя скафандр, пальцами одной руки подтягивая регулировочные ремни, а пальцами другой настороженно постукивая по датчику запаса кислорода, который при этом из салатового менял свой оттенок на ярко-желтый.

– Зараза. И здесь так и норовят обмануть. Часа на два запас…

– Пача! Хватит вошкаться! Погнали!

Пача одним прыжком присоединился к уже ожидающим его в кормовом шлюзе Молчуну и Хоаххину. На борту за старшего оставили длинноногого Няня. Фиксатор замка шлюза клацнул зубами ригелей и разблокировал внешнюю дверь.

Яхта была не серийной и явно не из дешевых. Две трети корпуса были располосованы так, как будто кто-то в спешке запихнул в шредер целую пачку документов, которая там, в итоге, и застряла, застопорив механизм подачи. Вскрывать центральный шлюз не стали, автоматика, подмаргивая красным индикатором, утверждала, что его внутренняя дверь не герметична. Попробовали разблокировать грузовой пандус. Получилось со второго раза – считай, повезло. Разрушенные перегородки, груда какого-то барахла, бывшего, видимо, еще недавно очень полезным оборудованием или еще чем-то, теперь просто мешалась под ногами, это то, что оказалось внутри грузовой палубы. Хоаххин вел ребят в сторону рубки и кают, иногда приходилось применять лазерный резак и «вышибалу», но так или иначе, всего через десять минут после того, как им удалось проникнуть на остатки атакованной яхты, они, наконец, оказались в коридоре жилой палубы. Аварийного освещения вполне хватало для того, чтобы ориентироваться. Давление внутри оказалось не больше десяти процентов от нормального. Видимо, корабль боролся с разгерметизацией, но полностью компенсировать потери воздуха так и не успел. Первые трупы начали попадаться практически сразу, ни крови, ни ожогов. Просто мертвые тела задохнувшихся людей. Вентиляционные решетки в коридоре обросли затейливыми ледяными наростами. Дверь в рубку была плотно закрыта, прежде чем парни попытались ее открыть, они выставили мобильный силовой щит, в обиходе именуемый «аварийной шторой» или «пластырем», отделивший их от остального коридора непроницаемой герметичной стеной, и в этот момент майор услышал слабый, но четкий стук по ту сторону этой двери. «Вышибала» опять не подвел, и в скафандры «спасателей» ударила упругая струя холодного воздуха. Хоаххин ринулся внутрь, и на руки ему тут же упала молодая девушка с растрепанными, длинными, покрытыми инеем рыжими волосами. При этом она была только первой из числа спасенных. Всего же таковых оказалось четверо. Их быстро упаковали в одноразовые мешки-«авоськи», предназначенные для переноски тел или потерявших сознание раненых через безвоздушное пространство, которые были кем-то предусмотрительно аккуратно сложены прямо возле выхода из рубки.

По поводу жлобства предыдущего собственника «корыта» Пройдоха успел уже высказаться неоднократно, когда выстаивал очередь в единственный сортир, размером со средний номер в фешенебельной гостинице, и звучало это примерно так: «Стока посуды и всего один клозет, вот урод!» Но это была не самая большая проблема. Медицинская капсула на корабле тоже была только одна, а спасенных, или почти спасенных, было больше. Как только первый мешок-«авоську» вскрыли на пандусе, Хоаххин рявкнул:

– Рыжую в капсулу, остальных на столы, каждому по дозе тергенола, и оживляйте, как хотите.

Ему самому достался немолодой уже мужчина, что, впрочем, нисколько не мешало майору продувать ему легкие посредством «рот в рот» и толкать грудину до тех пор, пока тот не застонал и не попытался повернуться на бок. Команде повезло меньше, одного из «пациентов» реанимировать вручную не получилось, и его запихнули в морозилку в кладовой. Еще одна пациентка, которой занялся Усатый, оставалась без сознания, хотя ее пульс был устойчивым и умирать она явно не спешила.

Когда лихорадочные, но хорошо организованные спасательные работы окончательно себя исчерпали, команда собралась в столовой на «экстренное» совещание. Вот уже час, как они нырнули в подпространство, и меньше чем через полоборота должны были предстать перед пограничной службой русских. Сами, плюс еще двое живых, плюс одна полумертвая, да еще труп в холодильнике. У них, конечно, была запись «вторжения» на остатки яхты, но как-то все это было стремно, а у русских, как утверждал Косой Ерш, все строго, чуть что, прикладом по башке и в каталажку.

– …а вот я бы не полез. Я при бабках в кои-то веки и пожить еще хочу. И пожить не на хлебе и воде и с небом в клеточку.

Пройдоха ерзал на заднице, пытаясь вклиниться в разговор и донести свое эксклюзивное мнение до окружающих, но получилось как всегда. Нянь так врезал кулаком по столу, что обглоданная ножка цыпленка, видимо от испуга, выпрыгнула из тарелки и плотно прижалась к груди посрамленного Пачи. Но он почему-то совершенно не отреагировал на этот пищевой пируэт, зато глаза его начали вылезать из орбит, и он уставился куда-то за спины своих товарищей.

– Ээээ. Эээээто же та самая Зубастая Акула, которая наподдала Мордастому…

Все дружно развернулись ко входу в столовую и, видимо, были удивлены не меньше Пройдохи. В дверях стояла та самая рыжая, с ярко-лазурными глазами красавица, которую Хоаххин совсем недавно лично тащил на руках и запихивал в медицинскую капсулу. Пауза затянулась. Майор почему-то представил, как Мордастый дает этой «принцессе» шлепка, и ему тут же захотелось порвать его на части, несмотря на то, что он в этот момент даже не знал, ни как выглядит этот уже вошедший в анналы персонаж, ни где его можно найти…

Все оказалось и очень хорошо, и очень плохо одновременно. Не дожидаясь, пока команда придет в себя, Акула, как ее окрестил Проныра, представилась как Элеонора Априо Сигма, при этом она бросила на бедного Пройдоху такой испепеляющий взгляд, что было ясно, за «акулу» ему еще придется ответить. Не задав ни единого вопроса о том, кто капитан этого «судна», как она сюда попала или кто ее спасители, Сигма обратилась к Хоаххину с просьбой предоставить ей возможность связаться с имперскими пограничниками. И вот уже полчаса, как они следовали в кильватере за русским сторожевиком, встретившим их и ведущим теперь в глубь территории Российской империи.

Им повезло в том, что немолодой господин, которого пришлось «зацеловать» майору, оказался консулом Игорем Тимофеевичем Пригорным, еще больше им повезло в том, что он выжил и достаточно быстро пришел в себя, после того как очнулся от снотворного. Молодой офицер-пограничник, взошедший к ним на борт, коротко кивнул Сигме, пожал руку Хоаххину и без лишних слов направился в каюту к консулу. Вышли они оттуда вдвоем. Консула немного покачивало, но в целом он выглядел неплохо для потенциального мертвеца. Он не стал рассыпаться в благодарностях, а лишь выразил сожаление из-за того, что не готов сейчас достойно отблагодарить своих спасителей, и тут же покинул их гостеприимный корабль. Замороженного унесли подчиненные офицера. А вот с девушкой, которую Элеонора запихнула в капсулу еще до того, как неожиданно «присоединилась» к незаконченному ужину команды Хоаххина, было пока не все так определенно, как с остальными «пассажирами». Извлекать ее из капсулы, пока идет реабилитационный цикл, было просто опасно. Мало того, она оказалась родом из семьи императора, а пристального внимания этой особы как раз только и не хватало беглым шахтерам, подданным Содружества Американской Конституции…

Вечно скачущее, словно шарик от пинг-понга, секунда за секундой время теперь тянулось и прилипало ко всем окружающим предметам липкой и противной жевательной резинкой. Ерш продолжал уверять, что, мол, раз сразу не накостыляли, то пуля прошла мимо. Пройдоха продолжал причитать о безвозвратно канувших в пучину прошлого молодых потерянных годах. Молчун, естественно, молчал и копошился отверткой в полуразобранном блоке климат-контроля. Усатый Нянь пыхтел, стараясь увернуться от шальных астероидов, облако которых прикрывало внутренние орбиты планетарной системы, в которую вошел пограничный сторожевик.

– Знаю. Рассказывали. Луковый Камень. Здесь база на базе, плюнуть некуда…

Сигма ткнула пальцем в точку на карте разворачивающегося под ними планетоида.

– Вот сюда будем садиться. Я, кстати, совсем забыла спросить своих нежданных спасителей, а куда вы, собственно, перлись? Неужели искали землю обетованную, обещанную Императором всем, кто готов присоединиться к Российскому казачеству?

Хоаххин, перестал вводить в компьютер характеристики глиссады и тихо ответил:

– Я, кажется, уже нашел. Нашел то, что так безуспешно искал Ниспосылающий, отправляя «Посейдон» и «Эстарос» на границу галактики…

Рыжеволосая девушка оторвалась от созерцания планеты и удивленно посмотрела на Хоаххина.

– Господин капитан не будет так любезен предложить девушке кружку горячего чайку?

Элеонора крепко ухватила его за рукав френча и буквально потащила по коридору, ведущему из рубки корабля в сторону кают экипажа. Усатый и Ерш проводили эту пару короткими, но говорящими сами за себя, «все понимающими» взглядами старых и мудрых проходимцев.

– Полагаю, мне необходимо объясниться с человеком, спасшим меня и моих друзей от неминуемой гибели.

Эти глаза. От них не было никакого спасения. Словно утренняя заря, они искрились лучами, отраженными лесным ручьем и каплями дождя, падающего, как где-то и когда-то уже видел Хоаххин, снизу вверх. В них было столько тепла, сколько он не чувствовал с самого момента своего рождения, когда покинул тело своей матери. В них было столько беспомощности, что хотелось закрыть их своим телом, отодвигая в сторону этот враждебный и бескомпромиссный мир. Первый раз в жизни он не чувствовал себя острием копья, и ему не было ни стыдно и ни страшно пропустить кого-то в свой мир, мир своих воспоминаний, в мир смерти и жизни миллионов существ, доверившихся ему. Первый раз в жизни не он сам, а кто-то другой нежной и ласковой рукой своей воли гладил его подсознание и смотрел на него в упор, не оставляя между двумя даже тонкой брезгливой кромки отчуждения…

Эти решительные интонации, этот пронзительный и все подчиняющий себе взгляд. Все это кого-то сильно напоминало герцогу. Девушка, смотрящая на него с экрана маленького рабочего монитора, подключенного к аппаратно-программному комплексу распознавания и дешифровки сновидений, лежащего рядом на кушетке офицера разведки Детей Гнева Хоаххина саа Реста, казалось, разговаривает именно с ним и вот-вот ворвется в лабораторию и привычным жестом поправит на плече застежку черного, облегающего комбинезон плаща.

– Профессор, я настоятельно попросил Черного Ярла присоединиться к нашему просмотру, не удивляйтесь, если он скоро почтит нас своим присутствием.

Профессор устало махнул рукой, как бы давая понять, что уже сил нет у него удивляться, и ему от этого ни холодно и ни горячо.

Лицо девушки чуть отдалилось, теперь с монитора она «смотрела в глаза герцогу», чуть наклонившись вперед над полированной столешницей письменного стола, так, что ее маленькая твердая грудь отчетливо показалась из-под просторной рубахи с расстегнутым воротом, явно не соответствующей ее размеру.

– Сколько я понимаю, я разговариваю не с майором шеф-штурманом Детей Чести, а с офицером шестого флота Его Императорского Величества Российской империи, капитаном первого ранга Хоаххином саа Реста?

– Это одно и то же лицо.

Сигма удовлетворенно кивнула.

– Я готова и хотела бы продолжить этот диалог при одном условии. Между мной и тобой не останется никого. Кроме существа, которое ты называешь Самый Старый…

– О совершенный Творец! Кто эта женщина?

Смотрящий привстал со стула, еще ближе подавшись к монитору, но тяжелая ладонь в черной перчатке, положенная ему на плечо, вновь вернула его на сиденье.

– Думаю, герцог, вы и так уже догадались, как звучит ответ на ваш вопрос. Давайте удовлетворим просьбу этой милой особы. Тем более что такие, как она, не так часто встречаются даже в параллельной вселенной…