68

Она стояла, прислонившись к машине жандармерии, на школьном дворе. Голова ее была перевязана там, куда ударил отец Артура. Кровоточащих ран не было, только две большие шишки, одна в результате падения. Вокруг нее шелестели деревья, и птицы, как зрители в первых рядах, все так же невозмутимо щебетали на ветках. Фредерик принес ей картонный стаканчик с водой, а люди в форме тем временем мелькали в дверях интерната: кто-то входил, кто-то выходил.

Она выпила большими глотками, чтобы отбить мерзкий вкус бензина в горле. Фредерик обнял ее за плечи, но она едва заметно отстранилась.

– Я так испугался. Как тебе только в голову пришло действовать в одиночку, черт побери? Тебя могли убить.

– Но этого не случилось. Фредди не хотел, чтобы я умерла. Не здесь и не так.

Абигэль скрестила руки, опустив голову, ей не давали покоя последние слова Фредди: «Скоро и твоя очередь».

– Ты на меня сердишься? – спросил Фредерик.

– С чего бы мне на тебя сердиться? Вы с Патриком отстранили меня от дела.

– Не вини Патрика, инициатива исходила от меня. Я просто хотел тебя защитить. Надо понимать, мне это не удалось.

К ним подошел Патрик Лемуан.

– Я только что узнал, что Фредди оборвал все контакты, его сайт стал недоступен, – сообщил он. – Черная страница, nada. Больше никакой возможности выйти на него, и соединения не отследить.

Он прикрыл пламя зажигалки рукой, держа в другой сигарету. Абигэль посмотрела на мечущийся на ветру огонек, поджав губы, и нащупала в кармане свою новенькую зажигалку. Прикосновение к холодному металлу успокоило ее.

– Тебе придется объяснить нам, что произошло, – сказал капитан жандармерии. – Как ты оказалась здесь раньше нас? Как ты узнала?

Абигэль подробно рассказала о последних часах. Как она пыталась связаться с ними по телефону, как позвонила Жизели, услышала о Сент-Омере, вспомнила эту частную школу, связанную с ее юностью…

– Бенжамен Виллеме не покончил с собой.

– У него два глубоких разреза на запястьях, сделанные кухонным ножом, на котором еще наклеен ценник. Что же это, если не самоубийство?

– Экзекуция. Он подчинялся приказам.

– Приказам?

– Это Фредди приказал ему приехать в мою бывшую школу, разложить на полу все эти старые газеты со статьей обо мне и вскрыть себе вены. Фредди был в первом ряду, он хотел насладиться его смертью в прямом эфире.

Она посмотрела на пустой стаканчик в своих руках, думая о каждой пережитой минуте. Потом подняла на двух жандармов решительный взгляд:

– Мы не там искали. Дети – всего лишь орудия его мести. Это в родителей он метит через их кровиночек. Это они его цель.

– Уточни, – попросил Лемуан.

– Он держит их на привязи, берет измором, день за днем. Сначала похищение, потом чучела, чтобы показать свою власть над жизнью и смертью, потом нескончаемое ожидание и…

Она наклонила голову, как будто все узлы разом развязались в ее черепной коробке.

– В комнате была тетрадь, недалеко от компьютера. Что в ней?

– Я не знаю, – ответил Патрик. – Эксперты сейчас осматривают место преступления, и…

– Мне надо ее увидеть. Если в ней то, что я думаю, значит… О боже мой!

Она пошатнулась и снова оперлась о машину. Фредерик открыл дверь:

– Сядь.

– Ничего, все в порядке. Тетрадь, Патрик, пожалуйста…

Он забрал тетрадь у эксперта, надев пару латексных перчаток. Абигэль сделала то же самое. Потом взяла тетрадь и стала ее листать.

– Смотрите, вот они, знаки, на множестве страниц. Круги, квадраты, звезды, как на стене и в тетради Жантиля.

– Что они означают?

– Когда я говорила с матерью Артура, она была уверена, что муж ей изменяет. Он ночевал в отелях, часто всего в нескольких километрах от дома. Но это не из-за женщины, это потому, что Фредди заставлял его подключаться по ночам к его сайту и смотреть, как угасает его сын. Бенжамен не мог сидеть у экрана дома. Он должен был быть один, без свидетелей.

Патрик раздавил каблуком едва начатую сигарету. Он даже не ощущал вкуса табака, и курить больше не хотелось. Абигэль машинально поглаживала свою левую руку.

– Фредди вынуждал его смотреть всякий раз, когда помещал Артура на остров в бассейне. Как только знак менялся, Бенжамен Виллеме должен был заносить его в тетрадь, чтобы ни одного не пропустить. Настоящая пытка для отца: видеть своего сына в таких условиях и не иметь возможности отвернуться. Я полагаю, что потом Бенжамен передавал записанные знаки Фредди, возможно, посылал по электронной почте или размещал в Интернете. Если знака недоставало, если была хоть какая-то ошибка, наверняка следовали репрессии. Он наказывал Артура, угрожал смертью.

Фредерик и Патрик молчали и внимательно слушали. Абигэль была погружена в свои рассуждения:

– Бенжамен сказал перед смертью: «Мне так жаль, что я слишком долго ждал». Я думаю, Фредди ждет действия с их стороны, он хочет, чтобы…

Она щелкнула пальцами и прошлась по растрескавшемуся асфальту.

– Виктор… Мы так и не поняли, почему Фредди отпустил его первым. Что мы знаем о Беатрис Кодиаль, его матери?

Патрик помнил эту женщину, примчавшуюся к сыну в больницу, когда они нашли Виктора. Зомби, да и только. Такая же сломленная, как ее дитя.

– Ты думаешь, что она тоже выходила на этот сайт? Что Фредди и ее заставлял смотреть на Виктора, запертого в комнате с машиной, и заносить в тетрадь знаки?

Абигэль покачала головой:

– Не она, нет. Но вспомните: Беатрис Кодиаль, тридцати двух лет, кассирша в супермаркете. Мать-одиночка, живет с Виктором, единственным ребенком. Никогда не была замужем, и мужчин, судя по тому, что она нам рассказала, в ее жизни нет. Виктора она родила совсем молоденькой. Девушка бедная, простая, произошло это летом: Беатрис семнадцать, она хороша собой, легкомысленна и меняет мужчин как перчатки, выражаясь ее словами. Стало быть, сама не знает, кто отец Виктора. Мы не покопались в этом эпизоде ее жизни, а надо было.

– Почему? Что ты хочешь сказать? – спросил Фредерик, уже не в силах устоять на месте.

– Я думаю, что Николя Жантиль и есть отец Виктора.