62

– Дорогая… что с тобой?

Абигэль открыла глаза. Зебры, львы, жирафы. Желтые и охряные стены, запах простыней и пота. Она была насквозь мокрая, одежда липла к телу.

– Что…

Голову сжимали тиски, затылок ломило. Она огляделась, ничего не понимая. Спальня, квартира Фредерика… Она перекатилась на бок, посмотрела на часы на радиобудильнике. 21 час.

– Давно я сплю?

– Не знаю, я только что пришел.

Абигэль села с ощущением, будто выпросталась из бетона.

– Не может быть, опять начинается. Я была в лесу не далее как… минуту назад. Гудели самолеты… Я помню красно-белую башню… это, наверно, был аэропорт Лескен. Потом чемодан, полный наркотиков… Письмо…

Абигэль посмотрела на свои руки, на ногти. Чистые, как у хирурга. Фредерик взял с тумбочки стакан воды и протянул ей:

– На, выпей. Ты так вспотела, ты обезвожена. Я никогда не видел тебя в таком состоянии. Как будто ты пробежала стометровку.

Фредерик потрогал ее лоб. Горячий.

– Наверно, стоит вызвать врача.

Абигэль выпила воду залпом.

– Не надо врача, я не… больна. Мой отец… закопал наркотики в лесу, это точно. Килограммы и килограммы кокаина. Он был наркоторговцем, Фред! Это объясняет и яхту, и второе имя, и типов, которые приходили ко мне, – они искали эти проклятые наркотики.

Абигэль изо всех сил напрягла память. Образы мало-помалу меркли, все становилось расплывчатым, неясным. Воспоминания разлетались, как бабочки. Что с ней? Она закрыла глаза, сосредоточилась, попыталась увидеть четкую картину.

– В чемодане было письмо моего отца, адресованное мне. Он хотел все мне рассказать. Он написал, что… что авария шестого была запланирована, что… О боже мой…

Она села на кровати. Фредерик уселся рядом.

– Это всего лишь очередной кошмар.

– Нет! Это было реально! Я была там! Я уверена!

– В таком случае скажи мне где, и мы сейчас же туда поедем.

Абигэль встала, кинулась в ванную и заперлась там. Быстро спустив брюки, она посмотрела на последнюю татуировку. «Леа должна была быть 4-й». Что это значило? И когда она сделала эту татуировку? Она понятия не имела!

Фредерик стучал в дверь. Она открыла и показала ему татуировку.

– «Леа должна была быть 4-й». Что это может, по-твоему, значить?

Он явно видел надпись впервые.

– Ты не помнишь? Наши открытия, касающиеся компьютера Хеймана.

– Нет. Я… я помню, что была у Жизели сегодня днем… Помню карнавальные маски в ее кабинете, помню… запах табака… Но… остальное – черная дыра.

Фредерик вытаращил глаза:

– Сегодня днем? Какой, по-твоему, у нас сегодня день?

– Двадцать первое.

– Вечер двадцать второго, Абигэль.

Она лишилась дара речи. Как это может быть? Увидев ее в такой растерянности, Фредерик сжалился и все ей рассказал: про педопорнографические картинки, обнаруженные вчера в ноутбуке Жантиля, аккаунт Леа на «Фейсбуке», связь с Фредди, который планировал похитить ее дочь.

По мере этих откровений Абигэль казалось, что она все глубже погружается в пучину.

– Похитить Леа? Нет, Фред. Это… это неправда.

– Мы легли вчера вечером, ты очень разволновалась из-за этих открытий, но быстро уснула после лекарства. Эту татуировку ты, наверно, сделала по пути из казармы, не хотела забыть… Сегодня утром я ушел на работу, как обычно. Все было хорошо, ты еще была в кровати, но уже проснулась. Я сказал тебе, что позвоню, если будет что-нибудь новое о содержимом компьютера Николя Жантиля, но эксперты над ним еще работают. Ты действительно ничего не помнишь?

Она прислонилась к стене, обхватив голову руками.

– Ничего, ничего!

Абигэль дрожала всем телом. Фредерик взял ее за руку:

– Пойдем, тебе надо чего-нибудь поесть. Ты вся белая.

– Я должна записать свой сон, пока все не забылось.

Абигэль бросилась к своей новой тетради снов. Она опомниться не могла после откровений Фредерика: половина дня 21-го и весь день 22-го совершенно стерлись из ее памяти. «Фейсбук», Леа, Фредди… Абигэль записала все, что помнила. Роща возле аэропорта (Лескен?), наркотики, усач, пришедший за чемоданом… Он говорил о маячке. И она помнила несколько слов отца, который давал понять, что авария 6 декабря была запланирована.

Почему, почему, почему?

Кроме визита к Жизели, что последнее она помнила? Она не знала. В голове крутилась песня California Dreamin’. Она включила компьютер, посмотрела историю в Интернете, нашла свои поиски об инкубах и суккубах. Вспомнила мучения Виктора, серое лицо Жантиля в психиатрической больнице… Заглянула в почту. Новых сообщений не было, только две-три рекламы. Она встала и спустилась в подземный паркинг, не предупредив Фредерика. Когда тот пришел следом, она уже успела забраться под машину и вылезла с перепачканными смазкой руками.

– Я хотела проверить, есть ли маячок…

Она почти извинялась перед ним. Он ушел, не сказав ни слова, а Абигэль так и осталась сидеть, несчастная, на полу паркинга. Что она делала весь день, пока Фредерик был на работе? Действительно ли ездила в этот лес? Она посмотрела на свои раскрытые ладони, на черные от смазки ногти. Во сне она рыла землю и выкопала наркотики.

Еще одна идея пришла ей в голову, она встала и полезла в машину. Навигатор, последний маршрут: поездки в сторону аэропорта нет. Ей хотелось одного: раздавить горящий кончик сигареты о свою руку. Чтобы причинить себе боль. Чтобы доказать себе, что она существует. Аби поднялась в квартиру и заглянула в свою записную книжку, но и это не дало ничего нового. Фредерик сидел за столом с ведерком мороженого в руках. Он заглатывал карамельный пломбир, как страдающий булимией, не разбирая вкуса, выскребая стенки ведерка, чтобы не потерять ни грамма сладкого. Ему было нехорошо, Абигэль это видела. Она подошла, хотела его обнять, но удержалась и направилась в кухню.

Она машинально что-то поела, поглощенная своими мыслями и этими черными дырами, поселившимися в ее голове, которые засасывали ее воспоминания, оставляя место страшным и до жути реальным снам.

– Я не сумасшедшая, Фред.

Но Фредерик ничего не ответил и ушел блевать в туалет. Она слышала, как его выворачивает наизнанку, и ей было бесконечно больно. Сколько времени они еще продержатся вдвоем? Остаток вечера они провели подальше друг от друга, оба терзаемые своими демонами. Только телефонный звонок в 22 часа положил конец океану молчания. На том конце провода Лемуан просил срочно приехать.

Они кое-что нашли в компьютере Хеймана.