46

Полчаса спустя машина Фредерика миновала Гранд-Синт, направляясь к Лон-Пляж. Пейзаж сводился к череде облезлых складов, серых заводских зданий и высоких труб, из которых вырывалось сине-зеленое пламя. Arcelor Mittal, Air Liquide, Total… Промышленная империя, обеспечившая когда-то процветание этому региону, которое финансовый кризис обрушил как карточный домик.

Абигэль была еще под впечатлением происшедшего в больнице. Ей пришлось выйти из палаты, чтобы Виктор перестал кричать, но мальчишка так испугался, что даже пытался убежать. Сестрам пришлось привязать его к кровати. Поговорить с ним так и не удалось.

– Как ты объяснишь такую реакцию? – спросил Фредерик.

– Не понимаю. Психолог – женщина, бо́льшая часть персонала тоже, так что не образ женщины привел его в такое состояние. Нет, дело во мне. Это я напугала его до такой степени. Почему? Я до сегодняшнего дня видела его только на фотографиях, мы незнакомы. Может быть, что-то во мне напомнило ему о мучительном эпизоде его заключения. Мои волосы, одежда, походка, цвет…

Она все еще вздрагивала, нервно теребя листок бумаги, на котором были записаны вытатуированные буквы.

– Мы должны попытаться понять смысл этих татуировок. Возможно, они составляют какое-то послание, указание. Похоже, Фредди перешел к следующей фазе своего плана.

Она замолчала и уставилась на горизонт из стали и бетона справа. Предприятия тянулись вдоль дороги, насколько хватало глаз. Фредерик чувствовал, что его спутница на пределе.

– Я знаю, что ты переживаешь. После того, что ты узнала об отце, ребенок, похищенный почти год назад, при виде тебя зашелся в крике. Это просто злосчастное стечение обстоятельств. Ничего больше.

– Мне было так больно от его криков. Я хотела поговорить с Виктором, успокоить его. Ты знаешь, этого мальчика я… близко узнала за эти долгие месяцы, я слушала его любимых певцов и могу зачитать тебе полную дискографию Maître Gims. Он любит самолеты и животных – особенно собак. Хочет стать летчиком или ветеринаром и мечтает встретиться с Кевом Адамсом, потому что обожает «Соду». Этот мальчуган полон жизни. Но вместо того чтобы идти к свету, он столкнулся с тьмой. С такой холодной, такой страшной тьмой, что никогда ее не забудет. Он видел большую черную дыру, в глубине которой ревут чудовища, разбивая каждый его сон. И мне кажется, что я – одно из этих чудовищ.

– Мы найдем объяснение, Аби. Обещаю тебе.

Они подъезжали к промышленному порту. Пятнадцать лет спустя Абигэль вернулась в места своего детства, преследуя зловещего похитителя детей.

Силы жандармерии, развернутые вдоль дамбы и в окрестностях, впечатляли. Десятки машин, собаки, даже вертолет, круживший над округой. Журналисты приплясывали от нетерпения, сдерживаемые офицерами из отдела внешних связей. Абигэль и Фредерик присоединились к Патрику Лемуану, который беседовал с другими жандармами на дороге, зажатой между городом и морем. Белые и серые облака плыли в небе, гонимые ветром, который щипал щеки.

– Мы сопоставляем разные свидетельства, – объяснил Лемуан, – и продвинулись на добрый километр между тем местом, где нашли Виктора, и этим. Если предположить, что он не сбежал из заточения, его, очевидно, привезли сюда. Здесь легко высадить кого-нибудь ночью так, что никто не увидит. Дюны, промышленный порт, большие пустыри, выбор богатый…

Абигэль огляделась вокруг. Разноцветные контейнеры, сложенные штабелями, как детали тетриса. Поодаль дорога уходила в пустоши, где лишь росла высокая трава да была разбросана горстка частных домов. На заднем плане раскинулось море в серо-голубых тонах.

– Я хорошо знаю это место. И мне повезло, что оно еще не стерлось из моей памяти, потому что мне тогда было лет пятнадцать.

Лемуан угостил Фредерика сигаретой. Тому пришлось нагнуться, чтобы прикурить, заслоняя пламя зажигалки рукой.

– Расскажи, – попросил он, затянувшись.

– Был заброшенный дом в трехстах-четырехстах метрах отсюда, и все здешние подростки любили туда забираться. Говорили, что в этом доме водятся привидения. Боялись мы его до чертиков. Однажды и я туда пошла. Этого не стоило делать, потому что потом мне много недель снились кошмары. Вообще-то, в нем не было ничего особенного, но атмосфера и эти городские легенды, которые ходили на его счет…

Капитан жандармерии сделал знак группе людей подойти ближе. Поговорив с ними, он обратился к Абигэль:

– Ты рассказывала об этом доме журналистам, которые брали у тебя интервью?

– Н-нет. Я не стала говорить об этом.

– Пойдем все же глянем на этот дом. Ты отведешь нас?

Абигэль кивнула, и они пошли. Она засунула дрожащие руки в карманы. Мужчины шли, держась на расстоянии, она слышала, как они шептались. Фредерик и Лемуан наверняка говорили о реакции Виктора, о том, как он закричал, встретившись с ней глазами. Какой вывод они из этого сделают? Что она и мальчик знакомы, хотя это вовсе не так? Еще одна странность, которая поставит ее в неловкое положение перед членами группы?

Дом стоял в стороне от дороги, всего в нескольких метрах от дюн и старой ограды из колючей проволоки; он постепенно разваливался. Провалившаяся кровля, стены в скверном состоянии, плющ, затянувший кирпичи, проникал в щели, точно зеленый яд. Абигэль подняла воротник пальто, прикрывая лицо. Западный ветер швырял песок в глаза хлесткими залпами. Люди быстро окружили дом с оружием наготове.

Жандармы вошли тесным строем. Не прошло и двух минут, как один из них позвал Патрика Лемуана и надолго увел его внутрь. Абигэль поняла, что они что-то обнаружили. Обхватив себя руками, чтобы согреться, она прошлась, глядя на далекий горизонт. Этот город, море, ледяной ветер – все это было ее детство.

Зачем понадобилось Фредди приводить их сюда?

Капитан вышел и раздал всем латексные перчатки, после чего они вошли в дверь, державшуюся на одной петле. Абигэль охватила тревога, нахлынули детские страхи. Она точно наяву увидела себя девочкой, дрожавшей как осиновый лист, и своих приятелей, зажигавших свечи и произносивших дурацкие заклинания.

Они оказались в помещении, видимо служившем когда-то гостиной; пол был разломан, из земли под ним прорастала трава. Абигэль застыла перед надписью на стене. Серой краской большими буквами было написано:

– Люди обошли дом, – сказал Патрик. – Нет ни цепи, ни комнаты, которая запиралась бы на ключ. Эта развалина не приспособлена для пленников. Стало быть, как и следовало ожидать, Виктора держали не здесь.

Абигэль внимательно смотрела на надпись. Эти слова были написаны совсем недавно.

– Этот текст тебе о чем-то говорит? – спросил ее Лемуан.

Она потерла лоб. Это место, крики Виктора, ее открытия об отце…

– Нет, нет. Абсолютно ничего. Похоже, что это имеет отношение ко сну, сновидениям, кошмарам. Виктор боится спать и боится темноты. Наверняка есть какая-то связь.

Патрик присел в метре от надписи и задумался.

– Если ты никогда не говорила об этом доме в прессе, то откуда Фредди мог узнать?

– Не знаю. Я ничего не говорила. Это было погребено в моем прошлом.

– Фредерик сказал мне, что Виктор закричал при виде тебя и, только когда ты вышла из палаты, замолчал. Почему он так отреагировал, как ты думаешь?

– Я уже говорила Фредерику: я понятия не имею. Казалось, он знает меня, но я никогда его не видела, только на фотографиях.

– Ты вся белая, неважно выглядишь.

– Мы ищем человека, который похищает детей, и оказываемся в доме, стоившем мне немало бессонных ночей. Трудно прыгать от радости.

– Ты уверена, что больше сюда не возвращалась?

– Никогда.

– Но ведь ты говорила, что приезжала в Лон-Пляж повидаться с нотариусом. Ты погуляла по городу или сразу уехала?

– Прошлась немного по берегу…

– Пляж – вот он, в полусотне метров. Ты, случайно, не заходила в этот дом?

– Говори прямо, Патрик. Это что, допрос? Ты думаешь, что я написала это послание?

– Я просто пытаюсь рассуждать здраво. Ты гуляешь по пляжу, память об аварии еще свежа, ты не в себе и вполне могла бы…

– …сделать это сама? Как с письмом, которое я взяла из стола Леа, а потом думала, будто нашла его в лесу?

Патрику Лемуану казалось, что он держит в руках осиный рой в тонкой оболочке; надо было действовать осторожно.

– Я бы хотел, чтобы ты рассказала мне как можно точнее об эпизоде с плюшевым котенком.

– С плюшевым котенком?

– Да… В вечер аварии.

– Я уже все рассказала. При чем тут это?

– Пожалуйста, Абигэль…

Абигэль глубоко вдохнула и точно вспомнила каждый этап.

– Леа забыла своего плюшевого котенка дома перед отъездом. Мы уже погрузили чемоданы в багажник. Она вернулась за ним в дом и положила его в свой чемодан.

– Еще эта история с ключом. Расскажи.

– Леа открыла чемодан своим ключом, положила котенка, заперла чемодан, спрятала ключ в карман и села в машину.

– И после аварии нашли ключ в кармане твоей дочери и запертый чемодан в багажнике. А ты утверждала, что котенок исчез.

– Он исчез!

– Так же, как брюки в клетку. Которые Фредерик нашел в гардеробе Леа. Я заблуждаюсь, Абигэль? Не ты ли была так же убеждена, так же уверена, что эти брюки тоже «украдены» Фредди из чемодана вместе с котенком?

– Да, но…

– Не ты ли была так же уверена, что пристегнула ремень безопасности перед аварией? Ты же знаешь, что всего этого не может быть?

– Мы об этом уже говорили много раз. Куда ты клонишь, черт побери? Зачем снова вытаскиваешь это на свет?

– Ты нарколептичка, Абигэль. Ты прекрасный психолог – наверно, лучший из всех, с которыми мы работали, – но в эти последние недели ты утверждаешь и то и это, якобы все правда, а ведь мы… мы знаем, что у тебя случаются провалы в памяти. Вот я и думаю, что ты могла вернуться в этот дом, например когда прогуливалась по пляжу, и забыть об этом. Всего лишь каких-то десять минут стерлись из твоей памяти.

– Надеюсь, ты шутишь?

– Идем.

Фредерик ласково приобнял ее за плечи, чтобы поддержать. Они пошли по коридору, в котором осыпалась со стен штукатурка, а сквозь дыры в потолке был виден пол верхнего этажа.

Они вошли в помещение, которое, должно быть, изначально было спальней.

Абигэль почувствовала, как тело ей отказывает. Фредерик едва успел ее подхватить, чтобы она не упала.

Прямо перед ними, на уровне глаз, висел на веревке черный плюшевый котенок Леа.