Глава 10

Телеграмма – вот над чем стоит подумать. Живя среди мобильных телефонов, электронной почты, факсов и пейджеров, Тесс только благодаря телевизионной рекламе знала, что система денежных переводов «Вестерн Юнион» все еще существует. А телеграммы – отправляют ли их там до сих пор? Она не смогла найти в телефонной книге даже отделений компании, только список «офисов» в местной сети супермаркетов «ХЕБ».

Ближайший магазин находился в миле дальше по Бродвею и был похож скорее на продовольственный парк развлечений, чем на торговое предприятие. Продукты казались лишь дополнением ко всему остальному – поварам, подающим спагетти по просьбе посетителей, кулинарным курсам всех мастей, помещениям с повышенной влажностью и отделу вина, где одна только южноамериканская продукция занимала две аллеи. Тесс шаркала по шероховатому полу, окрашенному, как любезно подсказал ей служащий, так, чтобы создать ощущение старинного европейского рынка, и вдруг ее охватило желание пробовать и пробовать то, о чем она никогда прежде не слышала. Она приходила в восторг, испытывала отвращение, мечтала жить в маленьком домике, желательно окруженном цветами, и вести хозяйство. Лучшие продуктовые магазины Балтимора – «Эддиз», «Гролз» и «Саттон Плейс Гурме» – казались ничтожными в сравнении с этим храмом еды. Она не могла решить, чем обусловлено его великолепие – техасской манией величия или неустанными попытками основателя сети Говарда Э. Батта преодолеть какие-то свои комплексы.

И все-таки она нашла силы избавиться от чар магазина и постаралась разузнать, откуда можно отправить телеграмму.

– Дешевле будет позвонить, – сказала девушка за прилавком, рассматривая свои ногти. На них красовался новомодный легкоснимающийся лак, и она медленно избавляла свои синтетические когти от этого салатового покрытия. – Можете купить карточку для звонков в другие штаты. Я купила на прошлой неделе. С Дэвидом Робинсоном.

– Нет, мне нужно именно телеграмму, – ответила Тесс. Ведь на телеграмму никто не мог тут же ответить, задать вопросы или узнать номер, откуда совершен звонок.

– Я тут типа первую неделю работаю, – сказала девушка. – Еще не все знаю.

– Ничего, я терпеливая, – соврала Тесс.

Служащая картинно вздохнула и начала шелестеть бумагами, пока не нашла необходимую форму.

Тесс продиктовала: «Ворон найден. Тчк. Скоро позвоню. Тчк».

– Что это за «тэчэка» у вас все время? – раздраженно спросила девушка. И добавила: – И зачем отправляете телеграмму? Только чтобы сказать, что нашли ворона? Неужели у них там своих нет?

– «Тчк» – чтобы обозначить конец предложения; вроде как точка, – ответила Тесс, хотя она видела отправление телеграмм только в кино.

– Вы уверены?

В конце концов они совместными усилиями составили сообщение в Шарлотсвилл, штат Виргиния. Полный текст был таким:

Последнее предложение появилось спонтанно в последнюю минуту, и Тесс сама не знала, откуда оно взялось и соответствовало ли оно ее реальным планам. Семь дней – время, в общем-то, небольшое, и за это время можно убедиться, что Ворон не попытается снова сбежать. К тому же ей хотелось узнать, чем кончится расследование смерти мужчины из Хилл-Кантри.

– Где тут у вас библиотека? – спросила она у девушки.

– В смысле, «Энчилада Роха»?

Тут познаний в испанском Тесс хватило:

– Вы называете библиотеку «красной энчиладой»?

– Да, и не просто так. Она выделяется в северной части района, как окровавленный палец. Или как большая красная энчилада. Ее трудно не заметить, – Она впервые улыбнулась. – У них там есть компьютеры. Оттуда можно скинуть друзьям письмо по электронке.

– Просто отправьте телеграмму, ладно?

«Красная энчилада» легко обнаружилась на горизонте, но пока Тесс ехала к ней, вид здания постоянно менялся. Она несколько раз сворачивала, поскольку ехала по улицам с односторонним движением, и наконец оказалась на платной стоянке около новехонького здания библиотеки. Снаружи и внутри та была полной противоположностью ее любимой балтиморской библиотеки Еноха Пратта – роскошная отделка, компьютеры по последнему слову техники и даже комнаты для генеалогических исследований. Только вот книг было куда меньше. Полки просто зияли.

– Остальные книги в хранилищах? – спросила она библиотекаря, который показал ей, где найти местные газеты.

– Все здесь, на виду, – сказал молодой человек. Волосы собраны в красивый хвост, глаза как у Бэмби. Тесс заметила, что секция периодики была удивительным образом переполнена: множество старшеклассниц косились на библиотекаря поверх своих подростковых журналов, но тот, казалось, не обращал никакого внимания на фан-клуб. – Наверное, думали, когда строили, что раз есть здание, книги появятся сами собой.

Что же, мышление городских властей везде одинаково. Построить побольше разных объектов и надеяться, что все образуется автоматически. Тесс устроилась с грудой местных газет и стала искать упоминания о мертвом теле в домике у бассейна Марианны Барретт Коньерс.

Газета из Бланко выходила раз в неделю, поэтому ей еще только предстояло напечатать об этом происшествии. В Нью-Браунфелсе об этом сообщили на первой странице, но акцент делался на общественной безопасности. Убийца, предположительно опасный, оставался на свободе, о чем газета и предупреждала своих читателей. «А неопасных убийц не бойтесь», – подумала Тесс.

Первую страницу «Сан-Антонио Игл» заполняли заоблачные мечтания о новой баскетбольной арене, которая превратила бы северо-восточную часть города в край молочных рек и кисельных берегов. Тесс пришлось просмотреть скудный раздел местных новостей только ради того, чтобы прочитать, что тело было найдено во владении Марианны Барретт Коньерс из Аламо-Хайтс. Указывалось и то, что жертва, бывший заключенный Том Дарден жил в Сан-Антонио до того, как был осужден вместе с Лейленом Уиксом за похищение ребенка. «И шериф упоминал об Уиксе», – вспомнила Тесс. Газета назвала их преступление «печально известным делом Дэнни Бойда», но не удосужилась объяснить тем, кто не читал новостей двадцать лет назад, чем оно печально известно. Основной акцент в статье вообще делался на том, как ужасно находить труп в домике у бассейна, особенно труп такого человека, как Дарден. В качестве незначительной детали было указано, что тело нашел прохожий.

– Прохожий! – Тесс повторила это вслух довольно выразительным тоном, но никто не шикнул. Наверное, потому, что никто просто не обратил внимания на ее возглас в это веселое субботнее утро. Девушки-старшеклассницы шептались и хихикали, а дети поменьше бегали кругами, окликая своих родителей. Юноши горбатились перед компьютерами, играя в игры и, наверное, соображали, как лучше обойти блокировку и скачать порно. Зачем нужны «Чак И. Чиз», когда есть библиотеки?

Прежде чем покинуть «красную энчиладу», Тесс села за компьютер и просмотрела страничку балтиморской газеты «Бикон-Лайт». Она никогда не думала, что когда-нибудь станет скучать по ней. «Игл» показался ей слишком желтым; хотя Марианна упоминала что-то о прежних временах местных таблоидов – значит, когда-то был еще желтее. Сайт «Блайт» выглядел ужасно, его дешевизна бросалась в глаза, но она получала удовольствие от знакомого шрифта и чтения о событиях и преступлениях, произошедших в местах, которые она могла мысленно представить. Ограбление на Ломбард-стрит, убийство на Лэнвейл, пожар на Уолтерсон. От всего этого навалилась тоска по дому.

Тесс остановилась у прачечной, а затем, вопреки ожиданиям, быстро нашла дорогу обратно на Бродвей и до мотеля «Ла Касита», своей стоянки в Сан-Антонио. На бордюрном камне около ее комнаты кто-то сидел, обхватив себя руками, будто замерзая в этот солнечный и безветренный день. Поначалу она не могла различить лица, но волосы показались ярко-желтыми в солнечных лучах, а прическа заставляла вспомнить о «Голландском мальчике».

– Привет, – поздоровалась Эмми.

– Осторожно, – сказала Тесс, обходя визитершу и ее большую сумку, полную одежды, чтобы отпереть дверь. – Я выпущу собаку.

Эсски выскочила из комнаты, встречая Тесс, точно они не виделись несколько дней, а потом начала изучать незнакомку, сидящую на бордюре. Эмми поежилась – может, боялась собак, – но с места не сдвинулась.

– Думала, ты уже уехала, – сказала она.

«Думала или надеялась?»

– Была такая возможность, – ответила она. – Свою задачу я уже выполнила.

– А в чем она на самом деле заключалась?

– Найти Ворона.

– А-а, – она будто задумалась о чем-то, но по лицу нельзя было догадаться, о чем. – А мы не вместе.

– Что-что?

– Эд и я. Мы не вместе. Мы были – сначала, в Остине, но сейчас – нет.

Тесс подняла руку, как регулировщик:

– Это не мое дело.

Эмми все еще сидела на бордюре, подобрав колени к груди и почесывая лодыжки. Тесс заметила, что она расцарапала ногу до крови, но, не замечая этого, продолжала чесать. На лодыжках ранки затянулись корками и были видны тонкие шрамы, которые, наверное, никогда не сойдут.

– Ты знаешь, что он следит за твоими успехами? – спросила Эмми после непродолжительного почесывания. Эсски, обычно очень дружелюбная, от этой посетительницы держалась на расстоянии, будто от нее веяло каким-то сумасшествием.

– Что?

– Собирает газетные вырезки. Их не очень много – три или четыре.

– Я не так уж часто попадаю в газеты.

– Да, наверное, – Эмми не казалась грубой, просто сообщала факт, как делают дети, пока взрослые не обучат их искусству утонченной лжи. – Ты когда-нибудь кого-нибудь убивала?

– Что?

«Неужели она у всех это спрашивает?»

– Ну, ты же часто оказываешься в странных ситуациях, только я не помню, чтобы тебе приходилось кого-нибудь убивать. Так ты убивала или нет?

– Нет. Зато видела, как люди умирают. Видела мертвых. Но не убивала.

– Хм-м, – нахмурилась Эмми. – И, наверное, помнишь все ужасные детали. Всю кровь. Если, конечно, там была кровь. Можем, пообедаем вместе?

– В смысле? – Тесс подумала, что ей плохо удается перескакивать с темы на тему.

– Обед же. Ты голодна? Эд сказал, в тебя много влезает. Знаешь, я хочу называть его Вороном. Ему идет.

– И часто Ворон обо мне говорит?

Эмми задумалась.

– Не очень. Иногда. Когда настолько поздно, что уже рано, а мы хорошо отыграли, и не осталось сил, и он выпил пару бокалов, и мы идем к «Эрлу Эйбелю», чтобы съесть пирога, а уже начинает светать, – тогда всплывают воспоминания. Это правда, что ты каждый день ешь на завтрак одно и то же?

– Ну, не так чтоб уж прямо каждый.

– Думаешь, это означает, что ты моногамна от природы?

– Чего-о?

Эмми поднесла руки ко рту, словно собираясь попробовать на вкус кровь под ногтями.

– Мне кажется, если человек может есть на завтрак одно и то же каждый день, значит, он очень верный и надежный. Хотя такой человек может взбеситься. Сожжет дом и пустится в бега, потому что вдруг осознает, что не может больше смотреть на миску кукурузных хлопьев. Так что, пойдем обедать или как?

– Почему бы и нет? – по крайней мере, этот вопрос был ей понятен.

Тесс не знала, куда Эмми приведет ее, но буфет в старомодной аптеке «Олмос Фэрмеси» оказался приятным сюрпризом.

– Возьми молочный коктейль, – подсказала ей Эмми. – Здесь они лучшие в мире.

– Лучшие в мире молочные коктейли делал мой дедушка, у него был свой буфет.

И все же Тесс добавила коктейль в свой заказ – к сыру-гриль и бекону. Она никогда не видела, чтобы молочный коктейль подавали так: женщина за стойкой поставила пластиковый стаканчик со взбитыми сливками и рядом – заполненный контейнер старомодного миксера «Хэмилтон». Эмми перелила густую смесь в сливки, помешала и стала есть ложкой. Можно было и через соломинку, но гораздо труднее. Ложка годилась лучше.

– Я здесь все время зависала в старших классах, – сказала Эмми. – Лучшее место, где продают газировку. Вкусно?

– Ты так говоришь, будто это было лет сорок назад.

Она мечтательно кивнула, облизывая ложку.

– Мне действительно так кажется. Мы жили на Эрмоса, в районе Олмос-парка. «Красивая улица» по-испански. Вот тебе и загадка: могут ли ужасные вещи происходить на улице с таким названием?

Безумное поведение Эмми начинало казаться просто игрой.

– По-моему, я по ней проезжала. Постоянно оказывалась в Олмос-парке, когда пыталась найти твою крестную в Аламо-Хайтс.

– В Сан-Антонио легко потеряться.

Это прозвучало как предупреждение, но лицо Эмми, ковыряющей ложкой свой коктейль, дышало невинностью. Она оказалась не такой, какой представляла Тесс. Монаган не могла точно сказать, какой именно была певичка, – но не такой, как думалось раньше.

– Зачем мы здесь? – спросила Тесс.

– Важный вопрос. Один из самых важных. Зачем мы здесь? Понимаешь, раз уж мы здесь оказались, мы должны делать все, что в наших силах, пока нас не станет.

– Я имею в виду, зачем мы пришли сюда обедать? Зачем ты меня нашла? И как ты меня нашла, если уж на то пошло?

– Ты сказала Ворону, что живешь в мотеле «Ла Касита». Ворон все мне рассказывает.

– Прямо все?

– Все, что я хочу знать. Я спросила его утром, где ты.

– Зачем?

– Я тебе уже сказала. Я хотела, чтобы ты знала, что между нами ничего нет. Между мной и Вороном.

– Хорошо, я знаю. Что дальше?

– Ничего. Желтые ботинки, – сказала Эмми и, как маленький ребенок, подула в трубочку, пустив пузыри.

– Эмми, ты знаешь Тома Дардена или Лейлена Уикса?

Тесс намеренно не связывала имена с каким-либо контекстом, но на лице Эмми ничего не отразилось.

– Нет, а кто это?

– Дарден – человек, которого я обнаружила в доме Марианны. Уикс – тот, с кем он, предположительно, находился незадолго до смерти. Они местные, но довольно долго просидели в тюрьме.

Эмми сдвинула брови, будто напряженно задумавшись.

– Они ходили в школу в Аламо-Хайтс?

– Сомневаюсь.

– Тогда вряд ли я их знаю.

– Знаешь, что привело меня сюда?

– Тоже один из важнейших вопросов, да?

Тесс вытащила из еженедельника вырезку с фотографией Ворона.

– Сейчас мне уже известно, что это было вырезано из старой газеты, а подпись просто фрагмент предыдущего названия группы. Но это не значит, что он не находится в большой беде. Он прислал мне это неспроста.

– Думаешь, это Ворон тебе прислал?

– Кто же еще?

Эмми дочиста облизала ложку и попыталась повесить себе на нос. Та с лязгом упала на стол.

– С ложками у меня никогда не получается. Не знаю, зачем я до сих пор пытаюсь.

– Эмми, он действительно в большой беде? А ты сама?

– Да в порядке я, – резко ответила певичка.

– Что-нибудь случилось, когда вы жили в доме Марианны?

– Нет, – она проглотила остатки коктейля. – Мне пора. Мы сегодня играли допоздна, надо поспать несколько часов.

– Вы опять будете в «Морге»?

Эмми кивнула.

– А по субботам мы играем еще в одном классном месте, «У Гектора». Такая лачужка у шоссе, большинство завсегдатаев – байкеры. Но сейчас многие приходят туда послушать нас. Там мы не «Клуб “Завтрак”», а «Las Almas Perdidas» – «Потерянные души».

– Это уже не хиты восьмидесятых?

– Свой материал. И каверы в стиле конхунто с небольшой примесью блюграсса. Ты удивилась бы, услышав, как аккордеон и скрипка заставляют старые песни звучать по-новому.

Не то слово.

– Ладно, верни меня обратно в «Ла Каситу» и можешь устроить себе сиесту.

– А когда ты собираешься назад в Балтимор?

– Точно еще не знаю когда, – чем дольше она здесь находилась, тем меньше была уверена в чем-либо. – Ты хочешь, чтобы я уехала, Эмми? В этом цель нашей встречи? Или ты пытаешься выведать, что мне известно?

– Я просто хотела немного пообщаться. У меня такое чувство, что я тебя знаю. Я знаю тебя, Ворон знает тебя – но на самом деле знает не так много, как думает. Впрочем, это уже другая история, в другой раз.

Они вернулись в «Ла Каситу» на «Ниссане Сентра» – не та машина, за рулем которой Тесс ожидала увидеть сумасшедшую богатую девчонку. Эмми оказалась неожиданно умелым водителем – внимательным и целеустремленным, без заскоков, которые характерны для ее манеры общения. Тесс старалась изучать и Эмми, и окружающую местность. И постепенно начинала ориентироваться.

– Напоминает кривоногую женщину, – произнесла она.

– Что? – спросила Эмми – на этот раз непонимающим собеседником оказалась она.

– Сан-Антонио. Город раскинулся, как кривоногая женщина, которая переплела ноги на уровне лодыжек. Поэтому даже параллельные улицы – Бродвей и Маккалоу – пересекаются. Здесь, на Хильдебранд, мы где-то на уровне талии. Теперь я это понимаю. Со временем мне будет проще ориентироваться.

– Конечно, в северной части легче. Но это – более типичная часть Сан-Антонио. Улицы и шоссе похожи на делящиеся клетки. Они соединяются и разъединяются, неожиданно меняют названия. Не думай, что познать этот город легко.

Но когда они остановились у следующего светофора, Эмми пристально посмотрела на Тесс, и, как Монаган показалось, с жалостью. Словно понимая, как тяжело находиться в городе, где не знаешь никого и ничего.

– Кривоногая женщина, – повторила Эмми. – А вообще неплохо звучит. Хильдебранд – это талия, а твой мотель где-то на уровне колена. Это, наверное, очень полная женщина, раз ее бедра так широко раскинулись. Зато лодыжки очень изящны. Они – ее лучшая часть, – Эмми радостно рассмеялась. – Значит, еще не вечер.

Тесс ничего не ответила, так как слишком внимательно смотрела на дорогу, пытаясь запоминать ориентиры. Они проехали мимо колледжа, стоящего справа, а теперь проезжали второй, но уже слева. Там они свернули у Саутвестерн-Белл-билдинг и двинулись в сторону правой ноги женщины – к Бродвею. И добрались до «Ла Каситы». Дом, милый дом.

– Спасибо за коктейль, – поблагодарила она Эмми.

– Коктейль? – спросила та, будто и забыла о поездке в аптеку-буфет. – О, de nada.

Прежде чем попасть в свою комнату, Тесс отметилась у миссис Нгуен.

– Я пока не решила, когда уезжаю.

На самом же деле она даже не знала, зачем остается.

– Нет проблем, – сказала хозяйка, не отрываясь от мексиканской мыльной оперы, которую смотрела за пиццей. – Твой друг тебя нашел?

– Какой друг?

– Ну, парень.

– У меня нет парня, – глупо ответила Тесс.

– Господи ты боже мой. В общем, заходил один, у него была твоя фотография, ты с твоей черной собакой. Это все, что я о нем знаю. Я сказала ему, что ты ушла, а он спросил, можно ли увидеть собаку. Я открыла ему комнату, но ты не волнуйся: я присмотрела за ним. Хорошенько присмотрела. Очень хороший парень, очень красивый, погладил собаку. Он моложе тебя, да?

– Да-а, – коктейль забурлил в животе, словно его еще запустили в миксере. – А вы присматривали за ним прямо все время?

– Да, – ответила миссис Нгуен, уверенно кивнув. Но вдруг замерла: – Только…

– Только что?

– Когда привезли пиццу, пришлось спуститься за кошельком. Меня не было не больше двух минут. Или трех. Очень хороший парень. Он попрощался, и я закрыла твою дверь. Собака была ему рада.

Лучшая в мире сторожевая собака вскочила на ноги, когда Тесс открыла дверь в свою комнату. Что бы Эсски ни знала, она ничего не расскажет. Но из пасти чем-то пахло – вроде печенкой, а Тесс печенки не давала. Черт возьми, сам Чарльз Мэнсон мог бы сюда зайти, захвати он с собой чего-нибудь вкусненького. У Эсски свои приоритеты. И она помнила Ворона. Долговременная память у нее намного лучше кратковременной. Она до сих пор помнила подоконник, где однажды увидела кота, который грелся на солнце.

В комнате не было ничего необычного. Вещей немного, и их проверка не заняла много времени. Мешок на стирку лежал на кровати, «Дон Кихот» – на прикроватном столике. Рюкзак тоже, кажется, нетронут. Тесс убрала ложное дно и убедилась, что пистолет и мобильный телефон на месте. Прошлым летом, в те кошмарные двое суток, у нее украли пистолет, а телефон перелетел через пять полос 95-й автострады. Портной придумал черную заслонку, которая крепилась на липучках – но она обманывала только тех, кто заглядывал в рюкзак, не поднимая его. Масса все-таки выдает тайное содержимое.

Нет, если бы миссис Нгуен не упомянула о том, что ее спрашивал мужчина, она бы никогда не узнала, что здесь кто-то побывал. Но кто-то ведь побывал, и от этого становилось жутко, как если бы она подверглась незаконному вторжению или грабежу. Даже еще более жутко – ведь она знала личность нарушителя, но не имела ни малейшего представления о его мотивах.