Большая Магия

Волшебник Мубин был у себя. Он успел починить дверь, но комнаты в порядок привести после взрыва еще не успел. Из обстановки не уцелело практически ничего. Когда магия вырывается из-под контроля, она способна таких дел натворить!..

С Мубин был Скидка Прайс – младший брат Полноцена, очень похожий на старшего. Их удивительное сходство временами заставляло меня задумываться, почему никто и никогда не видел их вместе.

Третьего персонажа, находившегося в комнате, я не узнала в лицо.

– А-а, это ты, – заметив меня, сказал Мубин. – Познакомься, это мистер Стэмфорд, отставной колдун из Мерсии. Он собирается пожить у меня несколько дней. Мистер Стэмфорд, это Дженнифер Стрэндж.

У потерявшего силу чародея был нездорово-желтоватый цвет лица и сальные волосы. Пожимая мне руку, он разглядывал меня с нескрываемым любопытством.

Я спросила его:

– Вы приехали сюда, прослышав о скорой смерти дракона?

– Да, вероятно, это так, – ответил он после минутного размышления. – Вам ведь знакомо это ощущение, когда заходишь в комнату и вдруг спохватываешься, – а зачем, собственно, я сюда вошел?

– Да, знакомо.

– Вот и я сейчас чувствую себя примерно так же. Я толком не знаю, зачем приехал сюда. Это просто показалось мне правильным…

И он замолчал.

– С утра это уже третий наш гость, – сказал волшебник Мубин. – Должен заметить, поступок Тайгера Проунса не укладывается в рамки заведенного порядка…

Я кивнула.

– Я знаю. Он сделал это, чтобы я с должности не ушла.

– На самом деле он поступил благородно. От чистого сердца говорю… Мы здесь привыкли уважать благородство и честь, но, к сожалению, у леди Моугон другие приоритеты. Она желает, чтобы вас заменили. Обоих. Она уже обратилась к Матери Зенобии с просьбой прислать небольшой список подходящих найденышей, чтобы мы могли познакомиться с ними и выбрать наиболее подходящих.

Я сказала:

– Вообще-то, все делается немного не так…

– А вот леди Моугон желает сделать именно так.

– И чем кончилось?

– Мать Зенобия ответила, что найденыши временно кончились.

Я невольно улыбнулась. У Матушки Зенобии под началом были сотни подкидышей, найденышей и прочих сирот. Тем не менее она решила поддержать нас с Тайгером. Такой ответ должен был вконец обозлить Моугониху. От нее теперь, вероятно, искры сыпались!

– Что она предпринимает теперь?

– Если ты о леди Моугон, – можно предположить, что она меряет шагами коридоры, лязгая зубами на ходу… Честно говоря, самое время некоторым удрать подальше и спрятаться!

Я решила, что сейчас, наоборот, было самое время поведать Мубину о том, что со мной приключилось. Как-никак с ним я ладила лучше, чем с другими колдунами. И если можно было говорить о преемнике мистера Замбини, то им являлся именно Мубин.

И я сказала:

– Прикинь, я оказалась последней Охотницей на драконов.

– Да, – ответил Мубин. – Я смотрел новости. Так что ты теперь больше не на скамеечке запасных, Дженнифер. Ты теперь идешь на поле играть.

– Верно, – кивнула я. – Знать бы еще как?

Мубин вытащил шандарометр и включил его. Я посмотрела через его плечо на маленькую стрелку, гулявшую по шкале.

– Со вчерашнего дня фоновый уровень магического излучения поднялся на порядок, – проговорил он задумчиво. – Никогда ничего подобного не видал!

– Так вот почему вас потянуло сюда? – обратилась я к брату Стэмфорду. – Как мотыльков на огонь?

Вместо ответа Стэмфорд запустил с пальца светящийся шар, который с гудением облетел комнату и исчез.

– Еще вчера я не сумел бы этого сделать, – проговорил гость из Мерсии. – Можно сколько угодно шутить насчет Большой Магии, но вот она въяве, живая и настоящая! Она грядет и должна разразиться уже очень скоро…

Я спросила:

– Но что это на самом деле такое?

Они переглянулись, и Мубин ответил мне:

– Было время, когда магии не существовало. И однажды наступит время, когда она перестанет существовать. В промежутке между этими точками магия движется, испытывая приливы и отливы. И, нравится это нам или нет, неминуемо придет день, когда за очередным отливом не последует нового прилива. Все прекратится, и магическое поле пропадет навсегда.

– Немыслимо! – сказала я. – Представить себе не могу!

– На самом деле все не так плохо, – сказал Мубин. – Остается некоторая вероятность раздуть тлеющую искру, заставить магическую энергию вернуться могучим потоком и принести обновление, возрождая чародейское сообщество к жизни…

– И эта вероятность – выброс Большой Магии?

– Говоря техническим языком, это что-то вроде перезарядки аккумуляторов. Правда, в периоды ослабления поля чародеям становится трудно разглядеть признаки Большой Магии. Мы можем предугадать, когда произойдет выброс или какую форму он примет. Последний раз Большая Магия отгремела двести тридцать лет назад. Это совпало с появлением в вечерних небесах звезды Алеут. Если бы брат Тассос с Крита не сообразил, что означало ее появление, магия, чего доброго, исчезла бы навсегда!

– Но откуда же и эти выбросы, и вообще магия? – спросила я. – И куда она утекает?

– Объяснять магию при нашем уровне знаний – это все равно, что тысячу лет назад пытаться толковать радугу или молнию. Тогда эти явления казались чудесными, необъяснимыми и, по сути, невероятными. Сейчас, по крайней мере, магию признают пятой фундаментальной силой, еще менее понятной, нежели гравитация, и это дорогого стоит. Магия есть сила, таящаяся в каждом из нас. Это эмоциональная энергия, которая может быть использована для перемещения объектов и преобразования материи. Однако она не подчиняется ни одному из открытых нами законов физики, поскольку имеет свойство корениться в наших головах и в сердцах.

– А как насчет Драконьих Земель? Они-то каким боком вписываются в картину?

– Если бы мы знали!.. Я скажу тебе только одну очень важную вещь. Если учесть характер общего спада магических сил в течение последних пятидесяти лет, нынешний выброс – каким бы он ни оказался – может явиться последней возможностью собрать магическую энергию и не дать ей рассеяться навсегда.

– Каковы же шансы? – спросила я.

– Обновление, – сказал Мубин, – всегда штука очень рискованная. Я бы отважился говорить процентов про двадцать. И это в лучшем случае.

На этой вдохновляющей ноте Мубин вернулся к трудоемкому процессу уборки, а я «на автопилоте» побрела в свою комнату. Мое окно выходило на запад, и я стала смотреть, как густо-оранжевое солнце медленно опускалось за фабрику по очистке марципана в Сагуосе. Воздух над фабрикой дрожал от жара газовых печей, искажая картину. Я села на кровать и сказала:

– Тайгер, пиццы хочешь?

– Не отказался бы, – отозвался еле слышный голос из недр шкафа. Похоже, «Тигровой Креветке» было по-прежнему некомфортно спать в одиночестве. – Эй! – окликнул он затем. – Ты тут что, плакат с Мэттом Гриффлоном прячешь?

Я торопливо соврала:

– Храню для подруги.

– А-а. Ну ладно…