Нортон и Вилльерс
В пять часов вечера я заперла офис, естественно, не забыв о форме P3-8F, которой требовал утренний «магиклизм» Мубина, а также обо всех B1-7G, соответствовавших проведенным сегодня работам. После того как каждый колдун поставил свою подпись на соответствующем бланке, мой рабочий день можно было считать действительно завершенным. Однако, когда мы с Кваркозверем двигались по коридору на выход, щетина у него на загривке вдруг встала дыбом, а в горло грозно зарокотало: «Кварк, кварк!»
Я очень скоро поняла, в чем было дело. Под раскидистыми ветвями вестибюльного дуба меня поджидало двое хорошо одетых мужчин.
– Отзовите Кваркозверя, мисс Стрэндж, – сказал один из них. – Мы не собираемся причинять вам ничего плохого!
Это мне тоже было известно. Я уже узнала обоих. Они были из королевской полиции – два инспектора, занимавшиеся расследованием вероятных отклонений от предписаний Акта о магических деяниях, принятого в 1966 году. Этих личностей я знала чуть не с самого первого дня моей работы в «Казаме» и была вполне уверена в двух вещах. Первое – они уйдут отсюда с пустыми руками. И вторая – они начнут свое посещение с официального представления. Хотя отлично знали меня, а я – их.
– Я – детектив Нортон, – заговорил тот, что был худее и выше. – А это – сержант Вилльерс. Мы – люди Его Величества и желали бы, чтобы вы проявили сотрудничество, оказав нам содействие в нашем дознании.
Сержант Вилльерс был куда плотнее и мордастее Нортона. Мы часто шутили, что эта парочка выглядела как «До» и «После» в рекламе средства для похудения.
Кваркозверь между тем с интересом обнюхал штанину Вилльерса и возбужденно завилял хвостом.
– Похоже, вы сменили деревянную ногу, сержант, – заметила я. – Ваша нынешняя сделана из древесины грецкого ореха…
– Как вы узнали?
– Грецкий орех для Кваркозверя – что кошачья мята для кошек, – пояснила я. – Если вы еще не выкинули свою старую, при следующем посещении лучше надевайте ее!
– Возьму на заметку, – проговорил полицейский, нервно поглядывая на Кваркозверя, который, в свою очередь, не отрывал носа от его брюк, а с бритвенно-острых клыков так и капала слюна. Если бы я ему позволила, он сожрал бы сержантский протез менее чем за секунду. Но на счастье Вилльерса, кваркозвери, при всей своей страхолюдной наружности, существа исключительно дисциплинированные. По крови они на одну десятую были собаками породы лабрадор, остальные девять десятых представляли собой сложную смесь велоцераптора и кухонного блендера. Так вот, собачьи десять процентов иногда заявляли о себе куда мощнее всех прочих.
– Итак, джентльмены, – сказала я, – чем могу вам помочь?
– Мистер Замбини еще не вернулся?
– Боюсь, нет.
– Ясно. Если я правильно понимаю, среди ваших сотрудников числятся несколько гадателей и провидцев?
– Очень правильно понимаете, – сказала я. – И у обоих по всей форме выправлены Сертификаты Предчувствий IV класса.
– Кварк, – сказал Кваркозверь. Моя оборонительная интонация от него не укрылась.
Нортон спросил:
– Упоминал ли кто-нибудь из ваших предсказателей о грядущей кончине Мальткассиона?
– Детектив, для этого не требуется особых свойств и умений. Просто посмотрите на границу Драконьих Земель… И, кстати, разве у короля нет своего собственного провидца?
Вилльерс согласно кивнул.
– Есть, конечно. Противоречивый Мудрец О’Неонс уже предсказал смерть дракона. Но он также упомянул, что дракону суждено не просто умереть, он падет от руки Охотника. По-вашему, это верно?
– Вилльерс, – сказала я, – вы же отлично знаете, что в Драконьи Земли не может войти ни один человек, кроме Охотника. Может статься, Мудрец О’Неонс не такой уж офигенный пророк, как вы привыкли считать?
– Учтите, мисс Стрэндж, оскорбление королевских советников есть противозаконное деяние…
Но мне уже надоело ходить вокруг да около, и я решительно взяла быка за рога.
– Что вам на самом деле нужно, Нортон? Вы же не доброго вечера мне пожелать заглянули?
Вилльерс и Нортон переглянулись. Тем временем приоткрылась дверь номера Сестер Карамазовых, и обе дамы высунулись наружу.
– У меня все в порядке, сестрички, – сказала я им. – Спасибо за беспокойство.
Они кивнули и скрылись. После этого слово взял Вилльерс.
– Мудрец О’Неонс сказал, что в деле умерщвления дракона будет замешана молодая женщина по фамилии Стрэндж.
Я ответила:
– А вы, случаем, не заглядывали в телефонник? Их там небось сотни!
– Возможно, но Кваркозверя держит только одна.
Означенная тварь вопросительно подняла взгляд и произнесла:
– Кварк?
А оба полисмена уставились на меня так, словно ожидали немедленного отчета – каким образом и по какому праву я заскочила королевскому гадателю в видение.
– Прорицатели, – начала я, тщательно подбирая слова, – даже и королевские, имеют свойство время от времени ошибаться. Это во-первых. Во-вторых, любой провидец, который недаром ест свой хлеб, подтвердит вам, что семьдесят процентов любого предсказания – это интерпретация. И в-третьих, «Стрэндж» – не просто фамилия. Это слово – имя прилагательное, оно значит «странная». Мало ли какая странная девушка имелась в виду?
Вилльерс с Нортоном неловко переминались. Они и сами понимали, что смысла в их «предъявах» было, как ни крути, маловато. Допрашивать кого-либо на основании видений было по меньшей мере глупо. Но что поделаешь! Когда король говорил: «Прыгай», – им оставалось лишь спрашивать: «На какую высоту, Ваше Величество?»
– Мисс Стрэндж, мы просто проверяем зацепки, – сказал сержант. – Хотелось бы надеяться, что нерушимая преданность Его Величеству королю Снодду Четвертому (да живет он вечно!) для вас превыше всего, не так ли?
– Конечно!
Вилльерс кивнул.
– Тогда я буду ждать вашего звонка в случае, если вам станет что-то известно.
– Естественно!
Они знали, что я кривила душой, а я знала, что они знают, что я знаю. Они пожелали мне доброго вечера и откланялись, намеренно оставив входную дверь открытой.
Я ушла к себе в комнату и включила телевизор. Увиденное соответствовало моим худшим опасениям. Новости о близкой смерти дракона успели распространиться по всему королевству и даже за его пределы. Вещательная Корпорация Несоединенных Королевств вела в прямом эфире трансляцию с границы Драконьих Земель. Они даже не пожмотились заслать туда свою главную телезвезду.
– С вами Софи Троттер, канал ВКНК, – щебетала репортерша. – Я веду прямой репортаж из Драконьих Земель Мальткассиона, расположенных в Черных горах. Целая волна предчувствий и предсказаний, предрекающих скорую смерть Мальткассиона, последнего из драконьего племени, вызвали в Пограничном Королевстве Херефорд настоящую земельную лихорадку. Никто не может с уверенностью сказать, когда возымеет место указанное событие, но, как только поганая старая ящерица протянет когтистые лапы, будьте уверены – тотчас стартует гонка, в которой каждый будет стремиться застолбить побольше земли. Когда не станет дракона, добрые жители Несоединенных Королевств наконец-то смогут действительно спокойно спать по ночам, зная, что последняя из отвратительных рептилий перестала осквернять собой землю. Сейчас население задается только одним вопросом: когда? Ответа мы до сих пор не знаем. Но, когда чешуйчатый старец наконец даст дуба, будьте уверены – ВКНК помчится вперед вместе с первой волной претендентов на землю!.. Далее вы увидите эксклюзивное интервью с ведущим рыцарем, сэром Мэттом Гриффлоном. Он объяснит вам, почему дракону следует умереть, а заодно исполнит свой последний хит – песню «Конь, меч и я».
– Блевать тянет, верно? – произнес голос у меня за спиной. Я обернулась и увидела волшебника Мубина. Если учесть утренний взрыв, выглядел он очень даже неплохо.
– От новой песни сэра Мэтта Гриффлона? – спросила я. – Мне она вообще-то даже нравится. Правда, стиль на любителя…
– Да нет, от того, что теперь будет с Драконьими Землями, – ответил Мубин. – Будь моя воля, я устроил бы там национальный парк. Этакое безопасное пристанище для диких кваркозверей. Правильно говорю, мальчик?
– Кварк, – весело согласился Кваркозверь. Я выдала ему две неоткупоренные банки собачьего корма, и он, довольный, схрумкал их вместе с жестью.
– Тут я с тобой согласна, – сказала я. – Но, если в дальнейшем надумаешь шутки шутить над новым мальчишкой, не привлекай больше Патрика из Ладлоу, хорошо? Паренек такой впечатлительный…
– Если честно, понятия не имею, о чем ты. Вот, полюбуйся!
Говоря так, он простер руку и сузил глаза. В воздухе затрещало. С моего туалетного столика взлетела ваза и поплыла через всю комнату к его протянутой ладони. Кваркозверь возбужденно закваркал. В вазе еще и возник букетик цветов.
– Это тебе, – галантно поклонился колдун, изящным жестом подавая мне розы.
Я опасливо приняла цветы – они ведь не были реальными, что бы вы ни имели в виду под словом «реальность», – просто видимость, созданная с помощью волшебства. В полумраке они мерцали крохотными искрами электричества и медленно меняли цвет, точно заходящее солнце. Они были очень красивы… И определенно за пределами квалификации Мубина.
– Фантастика, – пробормотала я. – Прости за нескромность, но… каким образом?
– Я удивлен не меньше тебя, – сознался он и вытащил из кармана маленькое устройство. Это был портативный шандарометр – прибор для измерения напряжения магических полей. Включив, Мубин передал его мне. Я нацелила шандарометр на него, пока он удерживал на весу вазу.
– Ну и сколько там?
– Три килошандара, – ответила я.
– А на прошлой неделе я с горем пополам выжимал полтора, – сказал Мубин взволнованно. – Даже если списать мою утреннюю трансмутацию на приливную волну, сам я так и остался вдвое могущественней, чем был позавчера…
– Думаешь, это как-то связано с близкой смертью дракона?
– Непосредственная связь драконов и магии так никогда и не была доказана, но, чем ближе я к Драконьим Землям, тем могущественней становлюсь. Там я легко сворачиваю работу, которая в Лондоне семь потов с меня сгоняет.
– Ты в этом плане не одинок, – сухо ответила я. – Я не могу послать мистера Крофта на сколько-нибудь стоящую работу дальше Оксфорда. А Роджер Кьеркегорд так и вовсе опозорился в той геологической экспедиции на Синай…
Волшебник вздохнул.
– Я и сам предпочитаю не работать дальше Йоркшира, тогда как мой отец сохранял могущество до самой Великой Стены Троллей…
– В те времена на свете жило больше драконов, – ответила я. – Получается, чем больше драконов, тем больше магии, и наоборот. Спрашивается в задачнике: вот не станет Мальткассиона, и не иссякнет ли волшебство насовсем? Может, то, что мы сейчас наблюдаем, – что-то вроде последних звонков? Последний рывок двигателя, у которого вот-вот кончится бензин?
Мубин заметно сник.
– Как бы не оказалось все это правдой, – сказал он затем. – Сестры Карамазовы говорили о Большой Магии, но что-то меня смутные сомнения гложут…
– Большая Магия?
Мубин передернул плечами.
– Есть у нас, колдунов, старая такая легенда… О мощном выбросе магической силы, который все изменяет…
– К худу или к добру?
– А вот этого никто не знает.
Мы немного постояли молча.
– Вот бы мне удалось переговорить с Охотником на драконов… – нерешительно выговорила я наконец.
– А есть сейчас такой?
– Должен быть, как я понимаю? Как составная часть Пакта…
– Попытка не пытка, – сказал Мубин. – Существует же вероятность, что дракон не умрет. Как ни крути, а гадалки с провидцами видят лишь какую-то версию будущего. И лишь очень немногие предсказания никакой отмене не подлежат. Может быть, таких и вообще нету.
Оставшись одна, я все смотрела на розы, которые он мне подарил. Мерцая, они постепенно тускнели, – магия, создавшая их, мало-помалу рассеивалась. А потом в мою дверь постучал Оуэн из Райдера. То бишь наш второй летун на коврах. Десять лет назад Оуэн перебежал в Херефорд из третьеразрядного Кембрийского Владычества, что в Среднем Уэльсе. Осуществил он свой побег без большого труда, если учесть его природный талант к полетам на коврах.
– Дженнифер, девочка, ты посмотри только на это! – проговорил он сердито, разворачивая свой ковер. Тот завис в воздухе посреди комнаты. – Чистое безобразие!
И он сунул под ковер настольную лампу, чтобы я увидела, как просвечивает вытертая старая ткань.
– Если в нем откроется дырка, сразу уволюсь! Участь брата Велобия меня, знаешь ли, не вдохновляет!
Лет тридцать назад брат Велобий держал магическое ковро-такси, благо в те времена летунам еще не подрезали крылья всяческими запретами. Кончилось тем, что брат Велобий и двое его пассажиров разбились во время скоростного перелета в Норвич, когда прямо в воздухе развалился его туркменский ковер, Мк-18С «Бухара». Расследователи воздушных катастроф по крупицам воссоздали ковер и выяснили, что неисправность была вызвана усталостными явлениями в ткани. Как водится, после этого все ковры были в приказном порядке тестированы, и оказалось, что строгим правилам безопасности пассажирских перевозок не соответствовал ни один. С тех пор их низвели до уровня одиночных полетов сугубо грузового свойства. И это было еще не все. Каждому летуну отныне предписывалось иметь при себе права, регистрационный талон, иметь на случай ночных полетов ходовые огни и соблюдать ограничение скорости, равное ста узлам. В общем, все равно что продать кому-нибудь скоростную «Феррари», сопроводив ее предписанием ездить исключительно на первой передаче.
Я сказала Оуэну:
– Мы, похоже, скоро лишимся контракта на доставку живых донорских органов.
Он так и приуныл. Опустил на пол ковер, и тот автоматически свернулся, после чего отскочил в угол. Устроившийся было там Кваркозверь подпрыгнул и в испуге скрылся под столом.
– Что ж, значит, осталось нам развозить пиццу и карри? – с горечью спросил Оуэн.
– Мы сейчас ведем переговоры с «Федерал Экспресс», чтобы покрыть недостачу…
– Развозки – это не то, – грустно проговорил Оуэн. – Душа летунов большего просит. Доставка органов нам некую значимость придавала!
– Я же стараюсь, Оуэн. Делаю все, что в моих силах.
– Что ж, значит, сил у тебя, похоже, маловато.
Он наградил меня негодующим взглядом, вновь развернул ковер – и усвистал через окно, чтобы унестись куда-то по направлению к пиццерии «У Бенни». Видно, там его ждала разнарядка на доставку…
