Глава 1
«Монастырь»
Отправиться на каникулы на Ладожское озеро – это была идея Валерия, однокурсника по альма-матер. Соблазнил рыбалкой, местами красивыми, глухими, почти девственными. Сомневался Александр. «Каждый кулик своё болото хвалит», – поговорка, верная на все времена. А куда на лето податься? В Питере, этих каменных джунглях, надоело. В Турцию или на Кипр – для студента дорого. Он и так два курса подрабатывал, чтобы одеться хотя бы. Сам питерский, хоть на квартиру не тратиться и на еду. С бабушкой жил. Да какие у них доходы? Её пенсия и его стипендия. Однокурсники на собственных машинах к университету подкатывали, на запястье «умные» часы. А зависти не было. Не их это вещи, не своим трудом заработаны, богатенькие родители подарили. Девчонки с курса и глазки им строили, пытаясь влиться в компанию, и списывать давали. А только не в коня корм. Александр на факультете иностранных языков учился. Там произношение нужно, словарный запас. У него с этим лучше всех. Бабушка его из семьи старой питерской интеллигенции уже в пятом колене. Сама французский знает, читает и говорит свободно. И дочь выучила, и его, внука Сашу. Языки Александру давались легко. На факультете начал учить второй язык, испанский. Понял, что, зная один язык, второй учить легче.
На первом курсе брался за малую подработку – телефонами и прочими гаджетами в магазине торговал, нелегальным гидом был для туристов из Франции. На втором курсе подработку получше нашёл – переводил тексты для фирм. В Питере знающих финский язык много, всё же соседи, на выходные питерцы шоп-туры в Финляндию делали. Владеющих немецким и английским поменьше, но хватает. А французский или итальянский знают не так много. Александр считал – везение. Да и временем распоряжается сам. Есть часок-другой, кусок текста перевёл. Одно плохо: тексты больше технические, сложные.
Поехать из города на неделю-две бабушка посоветовала. Сказал он ей о предложении однокурсника, а та сразу – езжай. В Питере климат сырой. Если утром нет дождя, жди после обеда. Зонтик – непременный аксессуар для коренных жителей. Подумав – согласился.
На Ладоге, да в глухом краю, в деревне впрямь хорошо. Дед с бабкой внучка Валеру с приятелем встретили, как дорогих гостей. Изба бревенчатая, большая. Лес рядом, где черника и прочие ягоды да грибы. Озеро из окон видно, рыбу лови – не хочу. А желаешь, просто гуляй, наслаждайся воздухом чистейшим, природой первозданной. В городе суета, многолюдье, а в деревне жизнь размеренная, спокойная, продукты натуральные – молоко, хлеб, варенье, яйца, рыба. Только и покупают, что сахар да крупы. Зелень – с огорода. Молоко и сметану у соседей берут задёшево. Вот по вечерам скучно, деревня малолюдная, непривычно. Телевизор старый, показывает плохо, Интернета нет, доисторические времена! Зато с Валерой близко сошлись, по вечерам на разные темы беседовали.
Несколько раз на дедовой лодке рыбачить выходили. Предупреждал дед Василий – увидите тучки на севере, гребите к берегу сразу. Погода на Ладоге переменчива. Солнце светит, небо чистое, на воде штиль. А через полчаса ветер задул, тучи нагнал, дождь льётся, а волны в два-три метра высотой. Велико Ладожское озеро. Другого берега не видно, коварно. Не зря местные жители говорят – море, а не озеро.
Сегодня дед Василий с Валерой по грибы в лес пошли. Александр не любитель «тихой охоты», решил порыбачить. Лодка невелика, один спокойно на вёслах управится. Удочки есть, червей накопал, правда – почва каменистая, не так просто. Погода прекрасная – солнце светит, небо голубое, без облаков. А вот вода прохладная, желание купаться начисто отшибает. Выгреб на сотню метров от берега, удочки закинул. Поклёвка сразу пошла, только и успевал таскать одну рыбину за другой. Лещ, окунь, потом ещё крупная рыбина, названия которой определить не смог. Увлёкся, по сторонам не смотрел. Только когда лодку с борта на борт качать стало, осмотрелся. Тучи над головой низко, волны поднялись. А хуже всего – лодку от берега отнесло, с полкилометра будет. Удочки быстро смотал, за вёсла уселся. Полкилометра – это не далеко. Парень он физически сильный, грёб мощно. Обернулся посмотреть, далеко ли до берега, а земля не приближалась. Ёкнуло в груди. Четверть часа работал вёслами, вспотел, а толку чуть. Снова грести принялся, лодку всё сильнее качает, волны выше и выше. Хуже всего – качка бортовая, того и гляди, вода через борт перехлестнёт. Немного воды на дне лодки плещется, где пойманная рыба лежит. Голову повернул, а берег всё так же далеко. Тут уже лёгкий испуг пришёл. Ветер крепчает, первые капли дождя упали, волны всё выше и выше. Ветром лодку от берега отжимает. Александр на вёсла налёг. На берегу показались дед Василий и Валера. Кричат что-то, руками размахивают. Но расстояние велико, ветер шумит, не слышно ничего. Начал лодку разворачивать кормой к волнам, в это время большая волна набежала, лодку захлестнула. В лодке и так вода была, а сейчас едва не половина сделалась, лодка потяжелела, следующая волна довершила катастрофу. Посудина набрала ещё воды, корма сразу осела, Александру даже выпрыгивать не пришлось, оказался в бушующей стихии. Сланцы, что на ногах были, сразу слетели. Да это и хорошо, плыть сподручнее. Одежонка летняя, лёгкая, двигаться в воде не мешает. Саженками к берегу поплыл. Нехорошо получилось, дедову лодку утопил. То и дело его накрывало волной с головой. Выныривал, отплёвывался. Вроде направление верное держал, но за волной плохо видно, да ещё и дождь видимость сократил. Через некоторое время уставать стал, вот теперь охватил настоящий страх, животный. Но паниковать нельзя, паника в таких случаях худший советчик. Движения всё медленнее, каждый взмах труднее делается. Однако странность появилась – вода солоноватой сделалась. Поперва подумал – показалось, ан нет. Да бог с ней, с водой, берег где? Неожиданно ноги за твердь задели, сразу надежда появилась. Ещё несколько гребков, и смог встать, опереться. К берегу побрёл, а ноги едва слушаются, волны в спину бьют. У берега споткнулся, упал. Половина тела на берегу, а ноги в воде. Сил выползти нет, но главное – спасся! А в душе вместо радости усталость, апатия.
Ничего, отлежится немного, встанет. Да и дед Василий с Валерой наверняка вдоль берега бегают, его разыскивая. Послышался удар колокола. Хм, занятно. В деревне ни церкви, ни колокола нет. Или его далеко в сторону снесло? Из пелены дождя появился большой лохматый пёс, подбежал, обнюхал, гавкнул и умчался. Надо вставать, хотя сил нет. Раз есть собака и колокол звонил, стало быть, люди рядом, деревня или село. Александр встал на четвереньки, пополз. Пока лежал, ноги в воде были, замёрзли, ниже колен он их чувствовал плохо. Попробовал встать, ноги слушались плохо, но поднялся. Снова собака появилась, за ней мужчина, в чёрной рясе, прилипшей от дождя к телу, опоясан простой верёвкой, на голове капюшон. Священников Александр видел, в церкви бывал больше из интереса. Как можно жить в Питере и не посетить Исаакиевский собор или Казанский либо Спас на Крови? Но священники капюшонов не имели, да и верёвкой не опоясывались. Не монах ли? На Русских Северах монастыри, скиты встречаются, хотя широко известен только Соловецкий. Монах подхватил Александра под руку, повёл. Из-за пелены дождя показались мощные каменные стены с коваными воротами, под ними надпись – аббатство святого Бенедикта, причём латиницей. Александр замер. Какое аббатство? Нет их в России, это у католиков. Монах завёл его в небольшую комнату.
– Садись, сын мой, поближе к очагу, обогрейся, обсушись.
Странность за странностью! Монах говорит на французском. Только диалект не такой, хотя Александр его понял. Монах придвинул к камину грубо сколоченную табуретку. Александр плюхнулся. От камина тянуло живительным теплом. А с одежды буквально ручьями текла вода. Монах откинул капюшон: на темени выбритая тонзура, круг диаметром сантиметров десять. Точно, католик, похоже – бенедиктин. Был такой монашеский орден, насколько помнил Александр, давно. Монах отошёл, вернулся с кружкой, протянул:
– Испей, быстрее согреешься.
В кружке оказалось подогретое красное вино. Александр стал пить небольшими глотками. В самом деле, начал согреваться, почувствовал, как по жилам тепло побежало.
– Благодарю! Меня Александром звать, – представился студент.
– Как Александра из Македонии? У тебя акцент. Ты не гасконец?
Александр задумался. Нечто странное происходит – что, он пока понять не мог. Нужно немного выждать, чтобы понять ситуацию. И о себе пока лишнего не говорить, больше расспрашивать.
– Не помню.
– Бывает, вспомнишь ещё. Впрочем, потрясение твоё было велико. Меня звать Доминик, святой отец Доминик.
– Где я?
– Аббатство святого Бенедиктина, что недалеко от Марселя, всего два лье.
Чудит монах. Какие лье, если Франция давно перешла, после Наполеона, на метрическую систему мер. Но всё это было мелочью, поскольку настоящее потрясение ждало Александра впереди. Послышался стук копыт, вскоре в комнату вошёл настоящий средневековый рыцарь. Белая накидка с большим красным крестом, под ней кольчуга мелкого плетения, на поясе меч висит, а на голове шлем с поднятым забралом. Вот теперь был шок! У них тут что, ролевые игры? Вопросов на языке вертелось много, но Александр стиснул зубы, молчал. Рыцарь кивнул, попросил Александра:
– Помоги снять.
Александр стянул через голову накидку, выжал. Доминик повесил её на верёвку в углу комнаты.
– Меч прими.
Рыцарь расстегнул пояс, отдал Александру. Пояс из толстой кожи, с заклёпками. И меч не бутафорский, тяжёл, вместе с ножнами килограмма два с половиной, а то и больше. На стол его уложил, а рыцарь ремешок расстегнул, стянул шлем, на табурет его пристроил. Потом поклонился низко, почти касаясь головой каменного пола. Кольчуга с железным шелестом сползла под своим весом.
– Высуши и маслом смажь, – приказал рыцарь.
Да кто он такой, приказывать? Вмешался монах:
– Пьер, он не пилигрим и не оруженосец. Я его вытащил из воды, только что.
– Твоё судно утонуло? – заинтересовался рыцарь.
– Именно так, – кивнул Александр. – Похоже – я один смог спастись.
– Ты не из Каталонии плыл? – недобро прищурился рыцарь.
– Из Гавра, – соврал Александр.
Всё происходящее с ним походило на театр абсурда, хуже того – на бред. Монах, рыцарь? Да он сейчас должен быть на берегу Ладоги. Эпоха рыцарей минула уж лет пятьсот-семьсот.
– Паломники? – снова задал вопрос рыцарь.
Александр кивнул.
– Тебе повезло, – вмешался монах. – Видимо, грехов меньше всех.
– А как же индульгенции? – спросил рыцарь.
– Они отпускают грехи человеческие, а не спасают, – спокойно объяснил монах.
– Ты лучше скажи – братья прибыли?
– Нет, ты первый из тамплиеров.
Чёрт! Как же Александр сам не догадался? Белая накидка, красный крест! Опознавательный цвет накидки ордена тамплиеров, как и девиз Non nobis Domine, non nobis, sed nomini tuo da gloriam, что в переводе с латыни, официального языка католиков, означало: «Не нам, Господи, не нам, но имени твоему дай славу!»
Тамплиеры, или Храмовники, также известны как орден бедных рыцарей Христа. Основан на Святой земле, в Палестине, группой рыцарей во главе с Гуго де Пейном после Первого крестового похода. Основан вторым, после ордена госпитальеров, военным орденом. Начинался как бедный, когда на двух рыцарей иной раз приходилась в походе одна лошадь. Поэтому на печати ордена был конь с двумя всадниками. Со временем орден получал от сочувствующих ему христиан земельные наделы, богател. Целью ордена была защита паломников, идущих на Святую землю, но выполнял он и защиту городов, созданных православными на Востоке, борьбу против мусульман. Покровителем тамплиеров был Бернар Клервоский. Орден считался французским, по месту зарождения, но подчинялся только папе римскому, который 29 марта 1139 года издал буллу, в которой тамплиерам разрешалось свободно пересекать любые границы, они освобождались от налогов и не подчинялись никому, кроме папы римского.
– Значит, прибудут скоро, – сказал рыцарь. – Непогода мешает.
Монастырь, хоть и был бенедиктинским, являлся местом сбора рыцарей и других орденов, поскольку располагался недалеко от Марселя, главного порта для отправки кораблей на Святую землю.
– Пойду коня в конюшню поставлю, – молвил рыцарь и вышел.
– Его Пьером звать, – сказал монах, когда рыцарь вышел. – Я его года два знаю. Говорят – сражается отважно.
Александр раньше представлял себе рыцарей людьми физически крепкими, мощными, высокими. Всё же таскать на себе железную защиту и оружие да сражаться – силы нужны. А рыцарь пониже его на полголовы и мышцами не впечатляет. Или, после прошествия многих веков, акселерация дала о себе знать? Монах-то тоже ростом не вышел, плюгавый.
Доминик посмотрел на босые ноги Александра:
– Без обуви плохо. Холодно, и ноги собьёшь, пока до Храма Господня дойдёшь. Сейчас я что-нибудь тебе подберу.
Монах вышел в соседнюю комнату, вскоре вернулся: в руке пара поношенных башмаков. Что занятно, оба на одну ногу, не понять, где правый, а где левый.
– Обуй! Как?
Александр обувь надел. Нечто среднее между туфлями и ботинками, немного свободноваты.
– Вполне, благодарю, – кивнул Александр.
– О, не благодари. Моё дело помочь людям в паломничестве. Был я на Святой земле. Камень, песок, жара, пока дойдёшь, ноги в кровь собьёшь, если босой. Да ещё эти мамлюки, всегда нападают.
Кто такие мамлюки, Александр тогда не знал, а встретиться пришлось, причём довольно скоро. Мамлюками называли военное сословие в средневековом Египте, из подростков кипчаков, а также абхазов, черкесов, грузин. Юноши обращались в ислам, учили арабский язык, обучались военному делу. Взращиваемые десятилетиями, мамлюки представляли грозную силу. Постепенно они взяли в свои руки власть в стране. Султан, считай, уже играл второстепенную роль, а потом и султанами стали мамлюки. В 1261 году под их властью были исламские святыни – Мекка и Медина. Их владения, кроме Египта, включали Сирию и Палестину, земли Северной Африки. В описываемый период ими правил султан аль-Ашраф-Халиль.
Вернулся рыцарь, в руках он нёс чрезседельную сумку, бросил её поближе к камину, сам уселся на табурет. Лицо грубое, как топором рубленное, жёсткое, длинные, до плеч, тёмные волосы. Он повернул голову к Александру:
– Ты в паломничество в Святую землю собрался?
– Именно так.
– Добавляй – господин.
– Конечно, так, господин.
– Мне нужен оруженосец. Пойдёшь служить? Жалованье не предлагаю, денег у меня нет. Но всегда будешь сыт, одет и под моей защитой.
– Хм, я никогда не был оруженосцем, господин. А что оруженосец должен делать?
Александр не только оруженосцем быть не собирался, но и паломником. Он вообще не знал, что будет делать. Вернуться бы на Ладогу, да как? Но и выживать надо, коли попал в Средние века. К тому же рыцарь собирается в Святую землю, к Храму Господню. А это земля сразу трёх религий – иудаизма, христианства и ислама. В его время в Иерусалим не каждый мог попасть – визы, деньги. А сейчас предоставляется возможность побывать, так почему упускать?
– Седлать моего коня, точить, чистить моё оружие, помогать мне одеться, в бою прикрывать с тыла. Если не лентяй и пройдоха, всё получится.
– Прикрывать? Я не держал оружия.
– Научу. Мечом за несколько дней не научишься, твоим оружием арбалет будет.
Арбалет считали оружием простолюдинов. Для того, чтобы хорошо владеть луком, нужны длительные тренировки, годы уходят. Лёгок лук, скорострелен, шесть-семь стрел в минуту опытный лучник пустит. Однако стоит дорого и воды боится. Под дождь попасть, считай – испортить. Арбалет делался быстро, особенно если плечи железные. Выигрывал у лука по убойной силе, но проигрывал по скорострельности. Арбалетный болт весил около 50 граммов, имел скорость 70–90 метров в секунду, кольчуга железная болтом пробивалась на ста – ста двадцати шагах, хотя дальность полёта болта была до 250 метров. Тяжелее лука был, весом три-пять килограммов, и взводить его было сложно: либо приспособлением «козья нога», которое носилось отдельно на поясе, либо рычагом на самом арбалете. Отсюда и скорострельность низкая, у опытного арбалетчика – до трёх выстрелов в минуту.
Для владения мечом или луком целое искусство требовалось, практика под руководством учителей, потому арбалет – удел плебеев, а не людей благородного звания. Александр об этих тонкостях тогда не знал.
Доминик расстарался, принёс с монастырской кухни рисовой каши, лепёшек и кувшин вина.
– Поешьте да ложитесь спать. Скоро стемнеет, и твои братья из ордена не приедут.
Перед ужином сперва монах, за ним рыцарь перекрестились, Доминик произнёс краткую молитву. Перекрестился и Александр, причём едва не совершил ошибку. Католики осеняют себя знамением слева направо, в отличие от православных. Ели в тишине, еда воздавалась человеку за труды, к ней относились уважительно. Потом Доминик проводил Пьера и его оруженосца в большую комнату с топчанами.
– Отдыхайте.
Надо ли сомневаться, что после передряг Александр спал крепко. Утром спал бы ещё, да разбудил Пьер.
– Вставай, – толкнул он Александра. – Пора задать коню овса и завтракать самим.
Простых премудростей, которые знает каждый селянин, Александр не знал. В конюшне остановился у денника, где стоял единственный конь. Сколько сыпать овса? Рядом с ящиком овса стояло деревянное ведро. Нагрёб полное, высыпал в кормушку. То, что в своём времени казалось несущественным, далёким, ненужным, теперь выходило на первый план. После скромного завтрака из пшеничной лепёшки и кружки воды рыцарь вручил ему арбалет и наплечную сумку с болтами.
– Их двадцать, не потеряй ни один. Пойдём, покажу, как этим пользоваться.
Оба вышли за монастырские стены. Дождь ещё ночью прекратился, сияло солнце. В сотне метров виднелась роща, а далеко за ней – вершины гор.
– Для начала выберем цель. Пусть это будет вон тот пень. Рычагом взводим тетиву, в жёлоб кладём болт и целимся.
Щелчок прозвучал для Александра неожиданно. Сухой, резкий.
– Сбегай, посмотри, куда попал? И болт принеси, он денег стоит.
Пробежаться для молодого парня вроде физзарядки. Болт воткнулся в самый верх пня и вошёл глубоко. Пришлось сначала осторожно раскачать и с усилием выдернуть. Учитывая дистанцию и плотность древесины, получилось совсем неплохо.
– Давай ты, – предложил рыцарь. – Я посмотрю, какой из тебя ученик.
Александр прилежно всё исполнил. Зарядить арбалет физически тяжело, требуется применить усилие. Но не это напрягло. Прицела, каким он бывает на современном оружии, не было. Как и куда целиться? Навёл по болту, нажал спусковой рычаг. Щелчок, и болт улетел к цели.
– Так и продолжай, пока все болты в цель не уложишь без единого промаха. Один промах, и твой враг остался в живых. Глазом моргнуть не успеешь, как он подскочит на лошади и снесёт тебе голову.
У Александра от этих слов по спине мурашки пробежали. До этой поры всё как-то нереально было, напоминало игру.
– А ты убивал, Пьер?
– Приходилось. А раз стою перед тобой, значит – победил. Кто проиграл – гниёт в пустыни, или его сожрали шакалы.
Пьер повернулся и пошёл к монастырю. Саша к любому порученному делу относился ответственно. Вот и сейчас подошёл серьёзно. Для начала понять надо было, как целиться, куда болты летят. К пню на тридцать шагов подошёл, выстрелил дважды. Ещё двадцать шагов назад, снова пару выстрелов сделал. Снова отступил. На сей раз болты в основание пня воткнулись. Ага, арбалет для стрельбы на такой дистанции немного выше поднимать надо. Если представить, что пень – человеческая фигура, то не в живот наводить, а в грудь. Попадать получалось, не сложнее, чем из «воздушки» в тире. Но это на дистанции в полторы сотни шагов, потом промахи пошли один за одним. Александр понял: случись бой, дальше такого расстояния стрелять не надо, только болты попусту тратить. Пока получалось двадцать болтов без промаха попасть в пень со ста шагов. И набегался вволю, и ладони ссадил. Болты в пень глубоко входят, вытащить не просто, усилия нужны.
Пьер появился из монастыря часа в три пополудни, судя по положению солнца.
– Хвастайся!
Саша сделал двадцать выстрелов подряд. Потом оба направились к пню. Пьер болты считать начал.
– Надо же, все попали. Парень, с тебя будет толк. Собирай болты, идём обедать.
Саша болты выдернул, в сумку уложил. Пень уже весь в пробоинах, при таком интенсивном обстреле, как сегодня, долго не устоит.
В монастыре народу за то время, что Александр упражнялся, изрядно прибавилось. В трапезной монастыря за длинным столом сидел с десяток рыцарей, за соседним столом два десятка оруженосцев. Одни из рыцарей не могли позволить себе иметь оруженосца, а другие имели сразу троих. Их ведь и кормить, и одевать надо, вооружать, на всё деньги нужны.
За столом Александр перезнакомился с соседями по столу. Все парни молодые, одного возраста, все французы, только один испанец из Кастилии. Рыцари выпили вина, пошли разговоры. И чем быстрее опустошались кувшины, тем громче и оживлённее становились разговоры. У оруженосцев свои темы – хорошо ли кормит рыцарь, платит ли жалование? Александр молчал, слушал. Со слов оруженосцев, каждый мечтал стать рыцарем. Повоевать немного в походах, приобрести боевой опыт, разжиться трофеями, чтобы купить коня, оружие, шлем и прочую защиту, а уж потом прошение подавать маршалу тамплиеров Пьеру де Севри, что в Тампле, на Святой земле. Конечно, предпочтение отдавалось при посвящении в рыцари людям благородного звания. Но были примеры, когда рыцарями становились простолюдины за боевые заслуги. Нападения мамлюков и воинов арабских племён год от года становились чаще, рыцари несли потери, и если посвящать в рыцари только дворян, вскоре защищать Гроб Господень будет некому. И так некогда обширные земли Иерусалимского королевства сжались, как шагреневая кожа. С востока и юга уже владения мамлюков, многие города королевства захвачены. Собственно, Святой земле принадлежат несколько городов и крепостей на побережье Средиземного моря да Иерусалим с Вифлеемом. Главной опорой крестоносцев и рыцарей всех христианских орденов была Акра, известная как Акко или Птолемаида. Город на побережье был и портом, и крепостью с высокими стенами. По тем временам город был большим – сорок тысяч жителей. Таким количеством мог похвастаться не каждый город в Европе. Внутри города, на холме, был ещё рыцарский замок, Тампль, своего рода штаб. Там обитали рыцари всех орденов, в первую очередь госпитальеров и тамплиеров.
Из разговоров оруженосцев Александр многое узнал. Оказывается, рыцари сопровождали не только паломников, но и охраняли деньги. Из Европы: Франции, Италии, Испании, Англии – пересылались деньги на Святую землю. Когда шёл такой караван, хорошо платили, но риск был очень велик.
Уже когда улеглись спать, Александр осмысливал услышанное. Оказывается, на Святой земле неспокойно и далеко не каждый караван доходит от Акры до Иерусалима, хотя расстояние невелико, как сказал один из оруженосцев – тридцать пять лье. Мера длины французская, четыре с половиной километра, если перевести в метрическую систему. И на каждом лье может случиться нападение. Александр уснуть долго не мог, хотя все уже спали. Оно ему надо? Рыцари, мамлюки? Уже есть славянские города – Киев, Туров, Переславль, Суздаль, Ладога, Белоозеро, Изборск, Псков, Юрьев, Полоцк, не проще ли туда добраться? Даже море переплывать не придётся, как из Марселя в Акру. Пешочком за пару месяцев дойдёт. Карты нет, местность не знает? Так язык до Киева доведёт, не зря поговорка существует. Долго, а если учитывать, что денег нет, так ещё и непросто будет, голодно. Воровать? Не для него! Грабить – тем более. Но молодость, жажда познать новое, попробовать себя – перевесила. Если уж случился такой казус, надо посмотреть. И Святую землю, и рыцарей. Всё же интерес был. С тем и уснул под утро.
С каждым днём рыцари прибывали. Когда число их приблизилось к трём десяткам, объявили сбор и выход. Рыцари ехали на конях, за ними, глотая пыль, шли оруженосцы, нагруженные, как волы. Каждый нёс свой узел с пожитками, арбалет да кое-что из вещей рыцаря, хотя за сёдлами на конях были перемётные сумы. Пара часов неспешного хода, и перед ними Марсель. Небольшой и грязноватый город, а чем ближе подходили к порту, тем сильнее пахло рыбой. Причал для рыбацких судов был поодаль, рыцари направились к грузовому причалу. Отсюда суда отплывали в Акру, курсировали челночными рейсами. Почти сразу началась погрузка. Лошадей по трапам заводили в трюм, люди располагались на палубе. Суетно, шумно. Ещё до вечера подняли паруса и отплыли. Торопились, хорошая погода не всегда благоприятствовала. А ещё, как сказали оруженосцы, нападали пираты. Масса их обосновалась на африканских берегах. Суда их небольшие, на каждом десять-пятнадцать членов команды, все отъявленные головорезы. Но судов пиратских в нападении участвует много, отбиться не просто. Однако на корабли, везущие рыцарей, берберы нападать опасались, рыцари могли постоять за себя. То ли дело суда купеческие, навар велик, а риска никакого. И товар отнимали, и команды в рабство забирали, тоже товар на продажу. Но погода благоприятствовала, а пираты показались единожды, разглядели рыцарей на палубах и благополучно ретировались. Кормёжка на судах однообразная – сухари, солонина, вино. И вино не столько для веселья. Хранится в бочках лучше питьевой воды и от кишечных эпидемий на борту спасает. Александру интересно. В первый раз в морском плавании, да ещё на парусном судне. Мачты скрипят, паруса хлопают под ветром. Поскольку суда, целый караван, недалеко от берегов шли, было занятно на местность смотреть. А ещё вода удивляла – то бирюзовая, то голубая, то серая. В воде стайки рыб видны, а то дельфины резвятся. Через несколько дней прошли между берегом и островом Сен-Тропе. Ныне курортные места, виллы для миллионеров.
Рыцари на корме, куда брызги не долетают, где кормчий. Оруженосцы на носу, где ветер и брызги, от нечего делать с утра до вечера болтают. Саша для себя много полезного почерпнул. Через несколько дней справа, совсем близко, прошли мимо острова Крит. Как только кто-то из оруженосцев назвал остров, Саше вспомнились из истории легенды о Минотавре, путеводной нити Ариадны, критском царе Миносе. Места древних цивилизаций, овеянные мрачной славой, прошедшие через века. Чтобы провести время, оруженосцы играли в кости. Саша посмотрел со стороны, чтобы понять правила игры, но сам участия не принимал.
Что досаждало, так это стойкий запах конского навоза. Когда он первый раз спустился в трюм, был поражён. Кони не стояли, а висели на широких ремнях, пропущенных под брюхом, едва касаясь копытами настила, чтобы не укачало, не упали при волнении моря. Нефы, как именовали эти грузопассажирские суда, были вместительны, но валки при поперечной качке. Ещё хорошо, что рыцарям-тамплиерам разрешалось иметь не более трёх коней, а что творилось бы в трюме, будь у каждого тамплиера десяток? Единственную остановку сделали на острове Кипр. Люди на берег сошли, ноги размяли, всё же две недели в пути. Судовая команда бункеровалась свежей водой, вином, мукой, сушёным мясом, овощами. Бо́льшая часть пути до Акры пройдена. Но рассчитывать на пополнение запасов на Святой земле наивно. Часть земель там безжизненная пустыня, а оазисы уже захвачены воинами ислама – кочевниками или мамлюками. Наоборот, судами завозили в Акру и Иерусалим продукты, паломников, любые грузы, лошадей. На Кипре над кормовой надстройкой нефа натянули холщовый тент, как защиту от солнца. По мере приближения к Святой земле температура воздуха и воды ощутимо поднималась.
На Кипре, у соседнего причала, стояло ещё одно судно, на нём Александр впервые увидел госпитальеров. Госпиталь в изначальном значении слова означал гостиницу, приют для паломников. Постепенно в таких приютах стали не только давать пристанище и еду, но и оказывать медицинскую помощь. Орден госпитальеров был ещё известен как Мальтийский орден. Орден госпитальеров благополучно дожил до наших дней, в отличие от ордена тамплиеров. Причём даже российский император Павел был магистром ордена. Главным отличительным признаком госпитальеров был восьмиконечный красный крест, известный как мальтийский, на чёрной накидке или плаще. Главным магистром ордена был Фальк де Вилларе. На протяжении своего существования оба ордена – тамплиеров и госпитальеров, то сражались против ислама плечом к плечу, то бились друг с другом.
Рыцари обоих орденов давали обет безбрачия, послушания, бедности. Но, в отличие от госпитальеров, попавшие в плен тамплиеры не выкупались, так и умирали в плену или продавались в рабство.
Александр внимательно разглядывал рыцаря-госпитальера, разгуливавшего по палубе нефа. Но всё же пялиться на незнакомого человека неприлично. Тем более помощь Александра потребовалась. Рыцари, воспользовавшись стоянкой судна, сошли на берег и прямиком в припортовую таверну. Мяса поесть, вина выпить. Христианские религии освобождали от постов странствующих, больных и воинов. А рыцари выпить были не дураки и зачастую до невменяемости. Вот и сейчас шли гурьбой, поддерживая друг друга и распевая песню. У трапа замешкались. Каждый хотел явить благородство и пропустить вперёд другого. Но и тот, другой, тоже не лыком шит был, пьяно раскланивался. Кончилось тем, что два рыцаря свалились в воду, благо без кольчуг и шлемов, только в льняных рубахах и штанах. Проблема была в том, что плавать не умели, причём не только рыцари, вояки сухопутные, а даже моряки. Ещё издревле повелось, что под водой свой водяной царь – Нептун, властитель морей, беспокоить его не следовало. Оба рыцаря бестолково руками по воде стучали, поднимая брызги. На причал взобраться с воды невозможно – высоко. И глубина приличная. Неф при полной загрузке даёт осадку в шесть метров, да ещё под килём метра два, как не больше. Рыцари на причале закричали:
– Эй, на корабле! Сбросьте верёвку, если есть.
Александр понял: медлить нельзя, утонут рыцари, не добравшись до Святой земли. С борта судна в воду прыгнул солдатиком, успев на палубе сбросить башмаки. Сразу глубоко ушёл в грязную воду. Вынырнул, в несколько мощных гребков до рыцарей добрался. Одного за руку ухватил, дотолкал его до брёвен причала.
– Держись сам! Сможешь?
А рыцарь в бревно вцепился обеими руками, как клещ, не оторвать. Поневоле вцепишься, если смерть холодком обдала. Александр обернулся, второго рыцаря не видно, только пузыри воздуха идут, ко дну пошёл. Саша воздуха в лёгкие набрал, нырнул, увидел белое пятно – рубаху рыцаря. Заработал руками и ногами, успел ухватить рыцаря за ворот рубахи. А теперь вверх. Вынырнул, хватая ртом воздух. Рядом конец верёвки упал, кто-то из команды сбросил. С причала головы рыцарей видны, наблюдают. Нет чтобы помочь. Саша, с трудом удерживая тяжёлое тело, пропустил у него под мышками верёвку, махнул рукой:
– Тяните!
Рыцарь буквально пулей взлетел наверх. Тамплиеры хоть и пьяные, а физической дури много. Верёвку снова сбросили вниз. Теперь Саша обвязал рыцаря, что за бревно держался. И этого наверх выдернули. Шумные возгласы, слышны похлопывания.
– Эй, а меня забыли?
Ха, не рыцарь, сам выберется! Но всё же верёвку сбросили. Александр вокруг запястья намотал, второй рукой вцепился. Вытащили и его. Он сразу к тому, что тонул. А бедняга не дышит. Вот когда пригодились знания, полученные в школе на ОБЖ. Перевернул рыцаря на живот, со рта его вода полилась. Александр приказал:
– Быстро поднять на руки, чтобы голова вниз свисала.
Секунду помедлили рыцари. Как же, оруженосец рыцарям приказывает, непорядок. Но сообразили – товарищу помочь надо. Ухватились, подняли.
– Вы, двое, ноги повыше.
И снова изо рта рыцаря вода хлынула.
– Кладите на спину.
Александр ухом к груди утонувшего приник. Сердце бьётся глухо, редко. Но не шевелится, глаз не открывает. Один из рыцарей совет дал:
– Надо ему в рот вина влить, самое первейшее дело.
Вот дурак-то, прости господи! Неприятно, но другого выхода нет.
Александр губами приник к губам рыцаря, пальцами его нос зажал, выдохнул сильно, потом ещё раз. Рыцари смотрели, округлив глаза. Не содомит ли оруженосец? Такого сразу на огонь надо. Ох, не зря папа Григорий IX писал в булле: «Нераскаявшиеся грешники подлежат публичному сожжению, а раскаявшиеся – вечному заточению».
Писано ещё было в 1232 году, как прямое указание для инквизиции и ордена иезуитов. Но рыцарь закашлялся, сделал вдох, другой, открыл глаза. Постепенно взгляд его осмысленным стал.
– Почему я на досках лежу?
– Море выпить хотел! – захохотали рыцари.
С судна по трапу сбежал капеллан. Рожа красная, возмущён:
– Он порождение дьявола! – и пальцем в Александра тычет. – Он мёртвого оживил!
Рыцари отступили от лежавшего подальше, образовав круг. Обвинение серьёзное, грозит Александру судом и мучительной смертью. А капеллан не унимается – наконец-то и ему дело нашлось!
– Теперь и он дьявол, – и пальцем в ожившего рыцаря тычет.
Рыцарь сообразил, чем происходящее пахнет, схватил капеллана за запястье, рванул к себе, заставив встать на колени, сам к его губам в поцелуе приник. Капеллан вырвался, на ноги вскочил. Рыцарь тоже поднялся.
– Выходит, ты теперь тоже дьявол? А мы посмотрим!
С этими словами рыцарь капеллана с пристани толкнул, тот в воду рухнул. Все к краю причала подошли. Капеллан барахтается, кричит:
– Помогите!
Один из рыцарей сказал:
– Коли дьявол – спасётся. Тогда мы его на костёр определим. А утонет – значит, человек добропорядочный, хоть и сволочь.
И никто не бросил верёвку. Тишина, все наблюдают. Барахтался капеллан недолго, пустил пузырь и ко дну пошёл. Рыцари дружно встали на колени, стали молиться об упокоении души несчастного Мартина. Встав, сказали, что надо выпить за упокой, и вновь отправились в таверну. Александр стоял в шоке. Столько событий за последние несколько минут! Спасённый им рыцарь хлопнул его по плечу:
– Чего стоишь? Идём! Теперь мы побратимы. Меня звать Огюст.
– Меня – Александр.
– Я буду звать тебя Алекс.
Тамплиеры делились на четыре класса. Ниже всех слуги, оруженосцы. Выше их по положению капелланы, монахи, сопровождавшие рыцарей в походе, ведущие службы. Ещё выше – сержанты. Эти из простолюдинов, доблестно проявившие себя на поле боя, имели право на лошадь, кольчугу, шлем, в общем – полную защиту. Но не имели права носить белую накидку с крестом, как рыцари. Во главе рыцарей стоял магистр, в областях от его имени руководили командоры, а в крепостных гарнизонах – маршалы или генералы. Рыцари обычно ели за одним столом, а прочие за другим. Поэтому приглашение Огюста было своего рода наградой. Пока шли к таверне, рыцарь сказал:
– Как возьму первый трофей, даже будь это очень дорогая вещь, она твоя.
Если рыцарь давал слово, держал его.
В таверне продолжилась настоящая пьянка. Об Александре никто не вспоминал, он пристроился в дальнем конце стола. Кружку вина ему тоже налили, но он только для вида пригубил, когда говорили тосты. Все – за чудесное спасение рыцаря.
– Огюст, видимо, ты совершал в жизни благородные поступки, раз Господь тебя спас!
– А как же! Сколько мамлюков срубил вот этой рукой!
Огюст поднял руку. Рыцари взревели, выпили. Воистину – бездонные бочки, куда в них только лезет? Впрочем, как уже понял Саша, развлечений у рыцарей не много. Рыцарские турниры, ристалища да выпивка. А бо́льшая часть жизни – опасный ратный труд. Чай, Святая земля – не Европа.
Когда многие рыцари уже попадали со скамей или уснули за столом, Александр подхватил своего Пьера. Руку его себе на шею забросил, обнял, да так и довлачил до судна с превеликим трудом. Хуже всего было по трапу подниматься. Под приличным наклоном, узок для двоих и без поручней. Качнись рыцарь, рухни в воду – камнем на дно пойдёт. Но повезло, взошли на корабль. Александр рыцаря на корму провёл, под навес уложил. Постоял, раздумывая – за другими пойти в таверну или это забота их оруженосцев? На нос нефа прошёл, где оруженосцы в кости играли, сказал о рыцарях. Отмахнулись:
– Прочухаются – сами приползут. Судно только утром в море выходит.
Э, не всё так просто в отношениях рыцарей с оруженосцами. К Саше один из оруженосцев подошёл.
– Сержантом хочешь стать? – завистливо спросил он.
– Почему ты так решил?
– За спасение рыцаря положено. А ты сразу двух вытащил. Свидетелей куча.
– Я в сержанты не рвусь. А кто тебе не давал в воду прыгнуть, как я?
– Плавать не умею, я сухопутная крыса.
Некоторые из рыцарей ночью пришли, другие утром, а одного оруженосцы принесли, до сих пор на ногах стоять не мог. Запах перегара на палубе столь силён, что забивал запах конского навоза из трюма.
Вышли в море, подняв белый парус с красным крестом. Все суда, перевозившие крестоносцев или рыцарей разных орденов, имели паруса либо красного цвета, либо белые с красным крестом.
Море спокойное, попутный ветер, плавание спокойно проходило. На двадцать первый день показался плоский берег, затем стали различимы строения.
– Акра, – зашептались оруженосцы.
Рыцари себя в порядок приводить стали. Акра для них – столица рыцарская, один из немногих оплотов христианства на Востоке. По мере приближения к берегу стали видны детали. Высокие каменные стены вокруг города, на невысоком холме настоящий замок, с башнями. Один из оруженосцев, бывавший в Акре, сказал:
– Тампль, так замок называют. И мы там будем жить. Скучное место. Камни, пыль, не то что в благословенной Франции. Тут дожди раз в три года и деревьев нет.
– Совсем? – удивился Александр.
– Дальше, к Иерусалиму. Смоковницы, финики, оливы. Это где погода не такая засушливая и поливают.
Корабль ошвартовался у причала. В порту ещё несколько кораблей и куча мелких, при одной мачте, судёнышек, называемых фелюками. Пара часов на разгрузку, и рыцари, ведя в поводу застоявшихся коней, но при полном параде – в накидках, при оружии, двинулись через весь город к рыцарскому замку – Тамплю. За ними шли оруженосцы с грузом. Александр смотрел по сторонам, ему было интересно. Город имел восточные корни – узкие, кривые улицы, на перекрёстках небольшие базары, где продавалось всё – ткани, лепёшки, фрукты, оливы, финики, фейхоа, гранаты, оружие – как европейское, так и арабское. То ли трофейное, то ли торговые связи развиты, несмотря на военные действия сторон. Торговля выгодна всем, а кроме того, торговцы, как лазутчики, доставляют сведения о противнике. Казалось – Тампль недалеко от порта, а добирались до него часа два, покрывшись к концу пути желтоватой пылью.
Рыцарей встречал сам магистр Гильом де Боже, по обе стороны от него шеренга рыцарей. Белые накидки с крестами, треугольные, слегка выпуклые щиты. Сбоку магистра – монашествующие в чёрных рясах. Отслужили торжественный молебен. Прибытие подкрепления всегда событие. На всей Святой земле насчитывалось девятьсот рыцарей, из них тамплиеров немного менее трёхсот, остальные из других орденов.
Рыцари расположились в отведённых им комнатах, оруженосцы – в общем зале. Но мест хватило всем, замок явно был рассчитан на значительно большее количество квартирантов.
На несколько дней вновь прибывшим предоставили отдых. Александр из любопытства обошёл весь замок, прошёлся по мощным стенам, как будто знал, что в будущем пригодится. А потом первый боевой поход, о котором оповестили заранее. Александр рьяно взялся за оружие и амуницию своего рыцаря. Наточил и протёр маслом меч, осмотрел кольчугу. Кто-то из рыцарей имел кольчужные штаны, но для этого деньги нужны. А вот копья оруженосцы получили для рыцарей из арсенала. Четырёх метров длины, древко из ясеня, листовидное стальное остриё. Для конного рыцаря копьё – оружие первого удара. Почти сразу или ломается, или застревает в теле врага. Самое главное и страшное – сшибка конницы. А дальше рубка.
Во дворе замка готовился обоз паломников. Телеги одноосные, с высокими бортами, покрытые высоким тентом, как защита от солнца. В таких повозках получали места пилигримы богатые, другие должны идти пешком. Несколько повозок грузились водой и провизией, в дороге есть только два селения, где можно переночевать и пополнить запасы воды. По крайней мере, так объяснили Александру оруженосцы, уже ходившие в Иерусалим. Насколько мог понять Саша, паломников набиралось сотни две, сплошь мужчины, причём из самых разных стран, поскольку слышалась разноязыкая речь – испанская, итальянская, французская, английская и другие, понять которые Александр не мог.
Несколько дней сигнала к выступлению магистр не давал. Только позднее Александр узнал, что ждали прибытия рыцарей и паломников из Иерусалима. Свободны ли для передвижения дороги, не ушла ли вода из колодцев, да много каких сведений предстояло получить, прежде чем выпустить колонну на Иерусалим, к Храму Гроба Господня. Фактически вся Палестина, как назывались эти земли, была окружена врагами, ведущими активные действия. И требовалась осторожность. Знали, готовились, а конвой прибыл под вечер неожиданно. Причём прошёл по дороге спокойно, без нападения арабов. Паломников это успокоило, но в рыцарей беспечности не вселило. Чаще всего мамлюки или арабы – кочевники нападали как раз на пути в Иерусалим. Люди деньги с собой несли, драгоценную утварь. Мамлюки не только урон рыцарям нанести хотели, но и паломников ограбить. Для небогатой страны, какой был тогда Египет, деньги паломников представляли ценность. Как понял Александр из разговоров, нападения происходили почти на середине пути. Если мерить современными мерками, от Акры до Иерусалима полторы сотни километров. Помощь в случае нападения быстро не придёт ни из Акры, ни из Иерусалима. В Храме при Гробе Господнем тоже отряд рыцарей дислоцирован.
А ещё подумал про себя – сомнительно, что мамлюки будут сидеть в засаде неделями, ожидая подхода конвоя. Например, этот, который собирается, будут сопровождать сразу три десятка тамплиеров да ещё оруженосцев четыре десятка. Чтобы их одолеть, нужно иметь вдвое, а то и втрое превосходящие силы. Где такую массу воинов прятать неделю, а то и две? Лошадей поить-кормить надо, а колодцы в этих местах далеко друг от друга. К тому же у христиан сторонников много, если заметят, донесут. Тогда мамлюки сами могут жертвами стать. Отсюда и вывод следует – осведомитель, лазутчик в городе должен быть. Только вопрос снова напрашивается – как сведения быстро передать? Телефона нет, костёр для подачи сигнала развести не дадут. Лодка? Ну раз лазутчик о выходе конвоя сообщит, два. Но портовая охрана быстро сопоставит выход лодки в море с нападением. Рыцари, как и другие жители города, не обладают той массой знаний, что современный человек, но в уме, сообразительности им не откажешь, мозг человеческий таким и остался. Но все предположения Александр держал при себе. Для начала надо самому сходить к Храмовой горе, опыт приобрести.
По его прикидкам, на дорогу уйдёт не меньше недели, это при благоприятном стечении обстоятельств.
Утром протрубила труба, звук противный, как будто застонал огромный зверь. Это сигнал сбора. Рыцари и оруженосцы собрались быстро. Тамплиеры на конях, при щитах, в шлемах и броне, в седельных петлях копья. Паломники выход задерживали: то вещи не все успели в повозку уложить, то другие дела находились. Для похода магистр назначил старшего из числа рыцарей, им оказался Огюст, как имевший наибольший опыт проводки обоза паломников. Огюст медлить не стал, приподнялся в стременах, махнул рукой:
– Выходим!
Видимо, построение было уже отработано. Без команд вперёд выехало два десятка рыцарей, колонной по два. За ними шагали оруженосцы. У Александра за спиной узелок со скромными пожитками, на его плече арбалет, через плечо на ремне сумка с арбалетными болтами. За оруженосцами, в первой повозке, капеллан из крепости, а дальше полсотни конных повозок, за ними пешие паломники. В арьергарде десяток рыцарей. Поначалу продвигались медленно, потом втянулись. Ход тормозили пешие паломники. Вокруг, насколько видел глаз, тянулась пустыня. Кое-где островки травы, но чаще голая пустынная земля, камни. С моря дул ветер, принося влажный воздух. По мере того как дорога отворачивала влево, удаляясь от моря, воздух становился сухим. К полудню жара, скрипят колёса повозок, скрипит песок на зубах. Да ещё и дорога имеет едва видимый подъём. Александр, отвыкший ходить пешком далеко, к вечеру устал. С завистью он поглядывал на рыцарей – едут, покачиваясь в сёдлах, переговариваются. Жарковато им. На голое тело льняная рубаха надета, на неё стёганая ватная куртка-поддоспешник, потом кольчуга, а поверх неё белая накидка. Пот по лицу градом катился, периодически к фляжкам с вином прикладываются. Вино разбавлено водой, не столько для удовольствия, сколько для гигиены. В жарком климате в воде инфекции развиваются быстро. Понятно, что об инфекциях ни рыцари, ни даже лекари ничего не знали. Но после массовых кишечных заболеваний выводы делали. Получалось – кто пил вино, болели реже, спирт, пусть и в малых концентрациях, обеззараживал. А оруженосцы пили простую воду, вино не по чину. Так же и паломники.
Первый день похода прошёл благополучно. Переночевали в пустыне, у колодца. Момент важный, лошадям тоже пить надо. И воды для них с собой на весь путь не возьмёшь, лошадь за один раз спокойно ведро, а то и два выпивает. Напились и люди и животные свежей воды, спать улеглись. Паломники для этого кошмы брали, из тех кто дальновиднее и богаче. Другие, как и оруженосцы, спали на голой земле, благо нагрелась за день.
