Глава 1.
Верона, конечно, не порт, но и стоит не так далеко от побережья Внутреннего моря, хотя я добирался до него, все равно, Океаном Слез, слишком уж неспокойно было на континенте в наше время. Я немного опоздал к началу занятий, пропустив лекции по классической риторике, по поводу чего совершенно не расстроился и решил - раз уж пропустил начало, то можно пропустить и середину, и засел в нашем любимом трактирчике "Чернильница", заказав вина и предаваясь воспоминаниям о недавней (хотя и не столь уж и недавней) дуэли (хотя и не столь уж и дуэли) с Галиаццо Маро. Там-то меня и поймал наш лорд-прелат-декан, также не жаловавший риторику вообще и классическую в частности.
- Вернулся, наконец, - усмехнулся он. - Что в мире делается? - Чиано, никогда не покидавший Салентины и, вообще, не ездивший никуда дальше Феррары, был удивительно жаден до мировых новостей.
- Лихорадит, - честно ответил я, - в Страндаре, где я был, идет сплошная война. Только приугаснет и тут же вспыхивает с новой силой.
- Тогда за каким Баалом тебя туда понесло?! - воскликнул Джаккомо - еще одна противоречивая черта нашего предводителя: он был едва ли не самым набожным из всех студентов, но чаще других богохульствовал и поминал Баала, хотя никому другому в его присутствии этого не позволял.
- Никогда не бывал на севере, знаешь ли, - неопределенно пожал я плечами, - все хотел узнать, каков из себя снег, когда он падает с неба, а не просто лежит на земле, как у нас в горах. У нас, кстати, что слышно?
- Все тихо, - пожал совершенно не удовлетворенный моим ответом Джаккомо, - по большей части все еще по домам или в дороге сюда. Единственно вот, собираемся прогуляться на Воровскую петлю. Паоло вчера там ножом пырнули. Он, конечно, усилий не стоит, но, с другой стороны, все-таки один из нас, а Братство обид не прощает.
Так-так-так, это уже небывало дело, чтобы ребятки из Воровской петли - известного на всю Верону места сбора криминального элемента нашего славного города и окрестностей - напали на кого-нибудь из Братства, да еще и ножом ткнули. Хотя с другой стороны, я догадывался, о каком именно Паоло говорит наш лорд-прелат-декан.
- Чем он так не угодил ворам? - поинтересовался я.
- А Баал его знает, - равнодушно пожал плечами Джаккомо, - я не выяснял, мне до этого дела нет.
- Где сейчас Паоло? - Делать мне, все равно, было нечего и я решил отправиться и выяснить, из-за чего же воры решились напасть на кого-то из Братства.
- Кажется, где-то у медиков, - пожал плечами Чиано, - и вообще, зачем он тебе, Габриэль? Ведь ничего ж из себя не представляет человечишка.
- Зря ты так о нем, - покачал я головой, - он просто несчастный мальчишка.
Джаккомо лишь еще раз пожал плечами, как бы говоря, делай что хочешь, я тебе не ректор и не декан, но зря ты с этим сопляком возишься. Я кивнул ему и, допив вино, направился прочь из "Чернильницы", зашагав к бело-зеленой громаде медицинского факультета, над воротами которой красовался красивый витраж, изображающий святого Каберника - покровителя всех лекарей. Паоло, действительно, был там, лежал в госпитале того же святого с перебинтованным животом - на повязках жутковато бурели характерные пятна. Однако Паоло был в сознании и мрачно глазел в потолок, рядом с ним на небольшом стульчике примостилась его младшая сестрица Изабелла - красивая и, в общем, милая девушка, которая иногда могла быть просто невыносимой. Как например теперь. Она что-то с умильно серьезным личиком выговаривала Паоло и от одного слова к другому - лицо его мрачнело все сильнее и сильнее.
- Спасение явилось тебе в моем лице! - немного наигранно воскликнул я, подходя к ним и приставляя еще один стул к постели Паоло.
- Лучше бы ты появился когда на Паоло напали эти бандиты! - резко бросила мне несколько незаслуженный упрек Изабелла.
- Вот и мне интересно, - в лучших традициях энеанской - она же классическая - риторики перевел я разговор в другое русло, - что случилось. Почему на тебя напали эти бандиты? Как бы то ни было, но ты - один из нас, из Братства Веронских студентов, каким надо быть идиотом, чтобы напасть на тебя, да еще и ножом ударить?! Все ведь знают, что мы будем мстить.
- Так получилось, - только и буркнул Паоло и я понял, что большего я от него не добьюсь.
- Мне он тоже отказался рассказывать, - бросила Изабелла, - как я его не уговаривала.
Я потрепал ее по плечу и подмигнул, мол, знаем мы нашего Паоло - бывает он упрямым, как сотня ослов. Изабелла отстранилась и глянула на меня, будто дырку прожечь пыталась.
Решив не мешать семейной сцене, я двинулся прочь из госпиталя. Может быть, Паоло и мог бы сказать правду мне, но только не в присутствии сестры, в чувствах к которой, похоже, не мог разобраться и сам, куда уж мне. Делать снова было совершенно нечего, возвращаться в "Чернильницу" не хотелось совершенно и я из имеющихся вариантов выбрал последний - вновь обживать свою комнату в университетском общежитии. Комната оказалась в полном порядке, точно такая же, как и когда я уходя запирал ее. Первым делом я с разбегу плюхнулся на кровать и как-то незаметно уснул, хотя солнце только перевалило за полдень.
Звенит сталь. За шпаги взялись все в роду Эччеверриа, мужчины, женщины, даже нам, совсем еще детям, дали длинные кинжалы, казавшиеся жутко смертоносным оружием, почти как шпаги дяди и старших кузенов.
- Марго, Лоренцо, - говорит дядя, - позаботьтесь о детях. Где "черный" ход вы знаете. Вперед!
- Торопитесь! - подталкивает нас в спину самый старший из его сыновей Горацио. - С Гаррамонами Галиаццо Маро!
Я тогда еще не знал кто такой этот Галиаццо Маро, но это имя меня почему-то напугало, я крепче сжал рукоятку кинжала. И тут двери, подпертые для устойчивости мебелью, распахнулись, на пороге комнаты стоял Марко, залитый кровью с головы до пят. Я не сразу догадался, что он мертв и кто-то играет его телом, словно бааловой марионеткой. Этим "кем-то" был Галиаццо Маро, вполне заслуженно прозванный Кровавым шутом. Он отбросил тело Марко и шагнул вперед, поигрывая шпагой. Я не запомнил его лицо, лишь ослепительную, белозубую, улыбку убийцы, заставившую сердце рухнуть в пятки.
- Как тебе мой маленький сюрприз, Вито?! - как гром грянул голос графа Гаррамона - давнего и смертельного врага нашей семьи. - Галиаццо Маро, он уничтожит для нас весь твой род!
- Оставь жизнь хотя бы детям, Джованни, - никогда не слышал в словах дяди таких интонаций - просящих, что ли. - Эта наша вендетта - не их! - Теперь их сменил холодный металл.
- Неееет! - вместо графа протянул Маро. - Это входило в мой контракт. За моей спиной только трупы! Репутация, знаете ли.
- Марго, Лоренцо! - крикнул дядя, взмахивая шпагой. - Бегом!
И вновь зазвенела сталь. Я не видел яростной схватки, разворачивавшейся за моей спиной, Лоренцо быстро развернул меня, схватив за плечи и мы бросились бежать. Но и "черный" ход был перекрыт людьми Гаррамона. Как выяснилось позже, среди наших слуг несколько продались врагам, проведя их в дом. Лоренцо прыгнул им навстречу, закрывая нас своим телом.
- Марго! - крикнул он перед смертью. - Торопись!
Марго, держа тяжелую для нее шпагу наперевес, вновь вытолкала нас из комнаты и захлопнула тяжелую дверь. Искать засов от нее не было времени, так что преградой она стала для врагов чисто символической, но тогда мне показалось, что как только стукнули друг о друга тяжелые створки, другая комната с ее звоном сталь и кровью скрылась от нас навсегда. Марго привела нас к окнам, выходящим в сад, пробраться через ограду которого ни нам, детям, ни ей, стройной девушке, не составило бы особого труда.
В саду нас ждал Галиаццо Маро, улыбавшийся все так же белозубо.
- В доме управятся и без меня, - объяснил он нам, - а я вот решил покончить с вами, детки.
Быстрый выпад - и Марго падает, ее кровь веером хлещет мне на лицо. Кажется, я кричал. Следующие минуты я не помню, словно кто-то вырезал их из памяти острым скальпелем. Потом была боль. Но не только она...
- Ты умираешь, мальчик, - у голоса, идущего из отдаленно напоминающую человеческую, но словно состоящую из чистого света, не определить признаков ни пола ни возраста.
- Я знаю, - удивительно трезво, самому себе удивляясь отвечаю я.
- Но можешь еще пожить, - говорит фигура, - ты ведь хочешь этого. - Она не спрашивает, а утверждает.
- Хочу, - несмотря на это, отвечаю я.
- Я - Айнланзер, - говорит фигура, - и мне нужно тело, ибо грядут великие события, грозящие всему миру. Чтобы принять в них участие, как мне того нужно, я должен присутствовать в материальном мире, а без тела это невозможно.
- Но по окончании твоей миссии в материальном мире, я умру, - теперь уже утверждал я. - Тогда у меня есть одно желание, ты можешь исполнить его?
- Назови его.
- Я хочу, чтобы отец возненавидел меня, - назвал я свое желание. - Он сегодня потерял почти всю семью и я не хочу, чтобы он печалился еще сильнее, когда умру я.
- Что ж, будь по-твоему, коли ты так хочешь...
Я проснулся в холодном поту, как всегда не запомнив ничего из сна, но отчего-то будучи точно уверенным, что он про гибель рода Эччеверриа, последними из которого были я и мой отец. Мне чудом удалось выжить при нападении, отца же не было Ферраре. С тех пор мы не сказали друг другу и десятка не бранных слов, хотя он и платил первое время за мое обучение в университете, пока я не получил стипендию от ректората за отличную учебу.
Встряхнувшись, я спрыгнул с постели и по привычке выскочил в окно, чтобы не ждать очереди на умывание, сунув голову прямо в фонтан. После таких вот не запоминающихся, но все равно жутких снов, это было мне в самый раз.
- Вовремя умываешься, Габриэль, - усмехнулся из-за спины Джаккомо. - Мы как раз в Воровскую петлю собираемся.
- Самое время, - пробулькал я, выныривая из фонтана и глядя на солнце, соскальзывающее за горизонт, - там сейчас жизнь только начинается.
- Кое-кому мы ее сегодня укоротим, - бросил Альфонсо Гаррини, поигрывая шпагой и кинжалом, он любил драться и убивать, чем-то напоминая мне Маро, поэтому я и не поддерживал с ним каких-либо более-менее теплых отношений.
- Обязательно, - поддакнул его приятель Массимо, смотревший в рот Гаррини и почитавший его почти как святого.
Я не особенно хотел участвовать в этом набеге, но во-первых: нас сейчас слишком мало и каждая шпага на счету, а во-вторых: надо бы разобраться с тем, что произошло между Паоло и ворами, ударившими его ножом. Мне вся эта история не понравилась сразу, однако держаться от нее подальше, как советовал расчетливый рассудок, я не мог органически, что-то тянуло меня и это было гораздо выше моих скромных сил. И вот уже я шагаю плечом к плечу с Джаккомо, направляясь в Воровскую петлю - самый темный из кварталов Вероны, узкие улочки которого действительно напоминали переплетение петель. Идеальное место для проживания криминального элемента и вершения им своих неправедных дел.
Навстречу нам еще до того как мы прошли половину пути до логова предводителей бандитов вышли они сами, волоча за собой нескольких покалеченных субъектов, кое-как перемотанных не слишком чистыми тряпками. За главарями следовали еще с десяток парней более чем крупного телосложения с дубинками в руках и ножами за поясами. И я ни минуты не сомневался, что не меньше сотни глаз следят за нами из-за многочисленных углов и оконных проемов. Я принюхался и, как и ожидал, ощутил достаточно сильный запах горелой пакли - где-то неподалеку горят фитили доисходных мушкетов, готовые ткнуться в порох на полках и выплюнуть из граненых стволов свинцовую смерть. Я усмехнулся - боитесь вы нас, господа воры, а как же "не верь, не бойся, не проси". Нет, это для баллад глуповатых поэтиков или совсем уж безнадежных романтиков.
- Господа студенты, - как на родных накинулся на нас одноглазый предводитель шайки, имени которого я не знал и знать не хотел, - вы из-за того мальчика, так ведь? Право слово, не стоило вам в наши-то трущобы лезть, мы б сами. Этих бы гадов приволокли. - Для убедительности он пнул одного из избитых субъектов. - Мы, право слово, не желали никаких... этих... как их?.. конфликтов, вот. Никогда я не ссорился с вами и отец мой не ссорился и сыну своему, когда помирать буду накажу: не ссорься с господами студентами, оно потом боком выйдет.
Накажет, куда он денется. Слишком еще свежа память о настоящих набегах студенческих орд - иначе не скажешь! - на Воровскую петлю, улицы которой окрасились тогда в алый цвет.
- Раз уж мы здесь, уважаемый, - максимально вежливо, но твердо оборвал Джаккомо словоизлияния главаря воров, - то пускай эти парни сами поведают нам, что произошло между ними и студентом Паоло, которого ударили ножом.
- Он... того... - пропыхтел избитый парень, которому было больно разговаривать с разбитыми губами и выбитыми зубами. - Не ведали мы, шо он того этого ваш-то... В темноте не ражомбрали... того этого. Жа Петлей мы того этого промышляли той ношью-то, ну а тут он идет... От мы его на гоп-штоп его и вжали...
- Уважаемый, - прервал вора Джаккомо, - вы бы виновных обрабатывали не так сильно, что ли. Половины слов понять нельзя.
- Клянусь вам, господин студент, - вздрогнул предводитель, - мы тут не причем. Мы их такими уже нашли.
Вот так так. О чем же ты молчишь, Паоло Капри? Как щуплый студентишка, никогда и шпаги-то в руках не державший, сумел покалечить пятерых (именно стольких притащили к нам предводители воровской братии) отнюдь не мелких ребят, отлично умевших управляться с ножами и своими кулаками, да еще и до такого состояния, что их пришлось тащить сюда едва не волоком? Безумие! Либо главарь нагло врет нам в лица, либо... Тут мне нечего было даже и придумать-то. Не было другого либо.
- Так от... - продолжал тем временем избитый вор. - А он кааак дашт по жубам Ремню-то. Ремень кааак отлетит к шамой штене и головой в нее, так шо вше можги наружу повылажили. А штудент жа наш принялша, я даж ударов не видал... Трах-бабах! - и прочухалша у наш, на Петле значитца.
- А кто тогда Паоло ножом ударил? - сурово спросил Джаккомо.
- Я, - ответил на простом языке жестов, распространенном среди воров и прочих деятелей, предпочитавших тишину, тип с перемотанным лицом. Разговаривать нормально он, похоже, не мог физически из-за сломанной челюсти. - Когда ваш парень раскидал наших, я понял, что дело плохо и если не прекращу его, то все мы - обречены. Я прыгнул на него и ткнул ножом куда попал. А он в ответ меня приголубил локтем в лицо.
- Все ясно, - кивнул Джаккомо, - сдается мне вы что-то недоговариваете, уважаемые, но мне дела до того нет. Если и были виновные в этом инциденте, то они как вижу наказаны то ли вами, то ли еще кем, не важно. На этом инцидент исчерпан и забыт нами, Братством Веронских студентов, в чем порукой мое слово.
Далее последовал обязательный и очень нудный ритуал, на который я давно уже не обращал внимания. В конце концов, для этого у нас и есть лорд-прелат-декан. Когда с ним было покончено, мы, кто разочарованные, кто - как я - вполне удовлетворенные разрешением конфликта, двинулись обратно к университету. Я прислушался и кивнул своим мыслям. Не ошибся, так шипят только заливаемые водой фитили мушкетов. Я усмехнулся.
Но приключения наши в эту ночь еще не закончились. В более-менее респектабельных кварталах мы услышали звон стали и приглушенные ругательства. Для многих из нас, рассчитывавших "повеселиться" на Воровской петле, это послужило практически сигналом к действию. Они сорвались с места, выхватывая шпаги, кинжалы и даги. Надо ли говорить, что Альфонсо Гаррини и его приятель Массимо были в первых рядах. Останавливать их было поздно, поэтому пришлось всем последовать за ними, хотя не желавших драться было большинство.
Выбежав на небольшую площадь, где, собственно, проходило сражение, я на мгновение замер, оценивая ситуацию. Один человек, лица не разглядеть из-за сгустившихся сумерек, отбивается от не меньше чем десятка профессиональных убийц, нацепивших длинноносые маски Смерти, что считалось высшим шиком их жестокого искусства. Однако держался незнакомец отлично, отбивая их атаки, хоть и был ранен не раз.
Первым с убийцами схватились Альфонсо Гаррини и Массимо. Те совершенно не ожидали нападения и в первые мгновения промедлили, что стоило жизней двоим из них. Первого проткнул Альфонсо, убийца, похоже, даже не понял, что с ним стряслось. Второго - прикончил незнакомец, при этом он повернулся так, что луч почти полной луны упал-таки ему на лицо и я узнал его. Это был Данте Фьеско граф Риальто, по прозвищу "Шпага Баала", мой учитель фехтования, один из лучших в Союзе Четырех шпаг. Один из его основателей и дорд-командор его у нас, в Вероне, и Салентине вообще.
Не раздумывая более ни мгновения, я бросился к нему со шпагой и иберийской дагой - подарком одного страндарского знакомца. Первым на моем пути встал долговязый убийца, напомнивший чем-то Кровавого шута. Это воспоминание пробудило старый гнев в моей душе и я, приняв шпагу противника на эфес даги, изо всех сил ударил его по лицу закрытой гардой. Убийца покачнулся, хватаясь за скулу, я же коротко полоснул его дагой по горлу. На предплечье мне хлынула кровь. Продолжая движение, я развернулся, отмахиваясь шпагой от возможных новых врагов и в единый миг взгляд мой охватил все поле боя еще раз. Картина моим глазам предстала безрадостная. Студенты - мастера пера и чернильницы, а не шпаги и кинжала, они мало что могли противопоставить подлинным профессионалам этих предметов. Лишь немногие, вроде Альфонсо или Джованни фехтовали более чем сносно, большая же часть - редко держали в руках что-то серьезнее легкой рапиры. Они гибли один за другим. Массимо проткнули сразу три шпаги убийц и тут же убийца, прикончивший его бьет в живот длинным кинжалом кого-то из первокурсников. Альфонсо накинулся на убийц с диким ревом, в котором было очень мало человеческого, шпага его замелькала с невероятной быстротой. Однако одна шпага против трех - маловато. Я поспешил ему не помощь, хоть и не любил я этого кровожадного сокурсника.
Первый убийца парировал мой выпад, второй переключился на мою скромную полностью, за что и поплатился. Альфонсо глупцом не был, его кинжал, незаметно выскользнувший из рукава куртки, вонзился в глаз увлекшемуся убийце, а мгновением позже он принял на его изогнутую крестовину шпагу последнего его противника. Отбивший мою атаку враг плавным движением "перетек" в сторону, закрываясь от Альфонсо мной. Остроумный ход, но я был к этому готов. Я парировал его быстрый удар дагой и ответил не менее быстрым ударом шпагой. Убийца сгорбился, пропуская клинок над правым плечом, тут же весь подался вперед, наотмашь рубя меня на уровне пояса. Только тут я заметил, что вооружен он не шпагой, а коротким мечом с узким клинком, но все именно мечом, что было довольно странно, но и чрезвычайно опасно. Я был вынужден отпрыгнуть, лихорадочно размышляя как мне теперь противостоять ему. За меня все решил его величество Случай и, что бывает достаточно редко, решил в мою пользу. На обратном ходу клинок меча царапнул по мостовой, попал в щель между плохо пригнанными камнями. Убийца на мгновение замешкался, чем я не преминул воспользоваться, глубоким выпадом проткнув странного убийцу - любителя раритетного холодного оружия.
Образовалась еще одна возможность оглядеться. Господь свидетель, лучше бы я этого не делал. Поняв, что им противостоят достойные враги, убийцы начали применять все свои способности. Шпаги почти не звенели, в нас летели короткие дротики и метательные кинжалы, кто-то успевал их отбивать, большая часть - нет, тем более, что все - я в этом был уверен на все сто - клинки были смазаны разного рода ядами и прочими снадобьями, отнюдь не доброкачественного свойства. Малейшая царапина - и кто-то падает через минуту другую то ли без сознания, то ли вовсе мертвым. Один из убийц легко пробежал по стене, расположенной практически перпендикулярно к мостовой, нанося короткие и быстрые удары, ранящие не смертельно, но весьма болезненно, отвлекая моих собратьев по веселой жизни, а что многие платили чересчур высокую цену. Правда когда он попытался повторить этот трюк, на пути его встал граф Риальто. Обороняться ловкач не мог, поэтому через мгновение рухнул на мостовую с фирменной раной моего учителя на груди.
Этот был одним из последних. Все же нас было больше, да и Данте Фьеско по прозвищу "Шпага Баала" - более чем хорошее подспорье в борьбе с врагом. Через пару минут последний из убийц упал, пронзенный пятью шпагами, одна из которых была моей. Теперь настал черед считать наши потери и разбираться с теми, кто был ранен. Я получил шпагой в плечо - это была самая серьезная рана, остальное - так не стоящие упоминания царапины, результат маленьких глупостей и промашек. Однако были и те, кого навряд ли удалось бы живыми довести или донести до корпуса медицинского факультета.
От невеселых раздумий меня оторвал граф Риальто, отвесивший не хлесткую пощечину.
- Для чего?! - рявкнул он. - Для чего вы ввязались в эту драку?!
Голова моя ритмично дергалась в такт тяжелым оплеухам, обрушивавшимся на меня одна за другой. Остановил этот град наш лорд-прелат-декан, поймавший запястье моего учителя фехтования на очередном замахе.
- Остановитесь, граф! - бросил он, железными клещами пальцев стискивая руку Данте Фьеско. - За все действия нашей компании отвечаю я, как лорд-прелат-декан Студенческого братства.
- Тогда почему вы не остановили своих братьев? - Данте обратил свой гнев на него. - Или вы считали, что в состоянии противостоять десятку профессиональных убийц?
Он с силой вырвал свое запястье из ладони Джованни, отчего тот покачнулся, едва удержавшись на ногах. Раны его были куда серьезнее нежели он хотел показать. Я поймал его за плечи, не давая упасть, не смотря на вялые потуги освободиться.
- Данте, давай отложим разбирательства на потом, - пресек я их дальнейшие попытки препираться, - всем нам в той или иной мере нужна врачебная помощь, так что прямой резон всем отправляться к нам, на медицинский.
- Ну уж мне там делать нечего, - отмахнулся граф.
- Как раз лучше всего тебе временно укрыться там, - возразил я, подставляя плечо снова закачавшемуся Джованни. - На меде тебя никто искать не додумается, даже самый хитрый враг, с другой стороны, помощь тебе, как я уже говорил, не помешает.
Данте пожал плечами, признавая мою правоту. Он даже помог израненному Альфонсо, хотя и сам, казалось, едва держался на ногах.
Святой Каберник осуждающе смотрел на нас пока мы колотили в тяжелые ворота градами шпаг и даг, а кое-кто самый нетерпеливый даже ногами. Наконец, их отворил громадного роста страж, как всегда, с дубиной в руке и зверского вида тесаком на поясе. Имени его я не знал, только почти собачью кличку "Шас". Некоторые считали его слабоумным, хотя на самом деле это было не так, это я знал точно.
- Ну? - поинтересовался он, перекладывая дубинку на сгиб локтя.
- У нас почти все ранены, - ответил я, потому что Джованни к тому времени потерял сознание и висел у меня на плече. - Многие тяжело.
Шас кивнул и, открыв ворота пошире, пропустил всех внутрь, лишь раз недовольно удивленно покосившись на Данте, но ничего не сказав.
- Не говори о нем, - попросил я его, когда он, прислонив дубинку к стене, закрывал ворота. - Не стоит.
Шас пробурчал в ответ что-то неопределенное, но по опыту я знал, что большего мне от него не добиться и самыми изощренными пытками. Оставалось удовлетвориться результатом и скрепя сердце зашагал к госпиталю.