Владимир Мирославович Пекальчук
Спуская псов войны
© Пекальчук В.М., 2017
© ООО «Издательство «Э», 2017
* * *
Эта книга посвящается людям,
которые не отступили перед лицом смерти
и погибли, исполняя свой долг…
…или то, что они таковым считали.
…На всю страну монаршим криком грянет «Пощады нет!», спуская псов войны.
Уильям Шекспир «Юлий Цезарь»
Старость – не радость ни для кого, так уж повелось. Жизнь вообще не щадит стариков, будь то человек или собака, но с постаревшими псами войны она особенно жестока.
Леонид никогда не задумывался над этим. Война – дело молодых. Лекарство против морщин. Эту простую истину он знал задолго до того, как Витя Цой облек ее в форму песни. Но вышло так, что война Леонида от морщин не уберегла. А может, он сам оказался слишком хорош. И в какой-то момент оказался лицом к лицу с пониманием того, что постарел и больше непригоден к своему ремеслу.
Так или иначе, но вот прямо сейчас он сидит на лавочке в скверике и листает свежую газету с объявлениями. Довольно безнадежное занятие, ибо кому нужен старый наемник, латаный и шитый, исполосованный шрамами бесчисленных схваток? Нет, силы еще хватит, чтобы управиться с ручным пулеметом как с игрушкой или свернуть пару шей, но… Желудок донимает болями, словно мстит хозяину за то, что был дважды прострелен, и заклеенная печень тоже барахлит. Долго ли он протянет без врачей? Риторический вопрос. Риторический еще и потому, что именно врачи «съели» последние сбережения Леонида, или, точнее, те крохи, которые он успел отложить после того, как понял, что ему выпало сомнительное для наемника счастье пережить пять войн, кучу мелких конфликтов и дожить до старости.
А ведь раньше у него деньги водились. За последние тридцать пять лет Леонид воевал на всех материках, кроме, пожалуй, Северной Америки да Антарктиды, и везде неизменно преуспевал. Он был прирожденным воином, гены, доставшиеся от родителей, снабдили его всеми необходимыми качествами, а те, в свою очередь, обеспечили ему карьеру от простого солдата удачи и бойца Иностранного Легиона до инструктора в лагерях наемников и руководителя многих спецопераций.
И вот теперь некогда отлично оплачиваемый пес войны сидит с газетой в руках и пытается найти хоть какую-то работу, оказавшись на мели первый раз в жизни, пожалуй. Он зарабатывал отличные деньги, но никогда не копил. Всегда жил одним днем, не отказывая ни в чем ни себе, ни длинной веренице женщин, которым довелось стать попутчицами наемника на том или ином отрезке его жизненного пути. И правильно делал, ведь у профессиональных солдат «завтра» может и не быть, слишком уж редко доживают они до седин. Правда, вот теперь у него денег почти не осталось. Издержки чересчур высокого профессионализма.
И семьи у Леонида тоже никогда не было. Он очень нравился женщинам практически всем, кроме одного: профессии. Кто свяжет свою судьбу с наемником, который прямо завтра может погибнуть? Несколько раз ему предлагали бросить работу женщины, на которых Леонид охотно женился бы, но увы. Он просто ничего больше не умел. Не знал, как можно жить по-другому. Стать свирепым псом войны ему было предначертано в генном коде, но теперь он просто старый пес, даже не имеющий конуры, чтобы дожить свой век. За снятую квартиру заплачено вперед еще на месяц, дальше – хоть под забор.
Что ж, один приемлемый вариант – охранное агентство. Но и тут проблемы. Возраст еще полбеды, если рекрутер заикнется, что, мол, стар – отправить его под стол легким взмахом и пойти в следующую контору, где с ходу намекнуть, что кандидат готов продемонстрировать профпригодность прямо здесь и сейчас. Гораздо хуже – расписанное шрамами лицо и почти невидящий левый глаз. Кто возьмет на работу такого страхолюда?
Конечно, есть и другие варианты. Пистолет отца он хранил все эти годы. Можно попытаться ограбить банк, но дело, конечно же, не выгорит. Как профессиональный воин, Леонид прекрасно просчитывал все возможные варианты и понимал, что шансов на успех у него нет чисто математически, успешные ограбления могут случаться только в кино. Еще вариант – дуло к виску. Уйти не слишком красиво, но с честью. Он постарел. Его время прошло, вот и все. И ничего страшного, ведь Леонид всегда знал, что умрет от пули. Вот только никогда не думал, что от своей.
Он отогнал невеселые мысли и снова сосредоточился на газете. И сразу спохватился, что на нее падает чужая тень.
– Господин Булатов Леонид Брониславович, если не ошибаюсь? – осведомился странный тощий тип в приличном сером костюме с какой-то новомодной электронной штучкой в руке.
Вот это опаньки. Леонид как-то не ожидал, что в родном Питере, который он покинул тридцать пять лет назад, его вообще кто-нибудь знает. Таки выследили, значит. И тип этот какой-то странный, и акцент нездешний, и взгляд недобрый. Что ж, по всему миру еще остались люди, которые смазывают свои пистолеты, вспоминая о наемнике. Леонид их никогда не боялся – и теперь не сдрейфит. Что бы тощий тип ни предпринял – старый пес готов обнажить клыки в последней в своей жизни схватке насмерть.
– Он самый, к вашим услугам, – четко произнес он, подвел под скамейку правую ногу для толчка и даже разочаровался, когда пистолет с глушителем в руке незнакомца почему-то не появился.
– Булатов Леонид Брониславович, кличка Лютый Пес, пятьдесят пять лет, профессиональный наемник? – уточнил тот, сверившись с наладонным прибором.
– Так точно. Что вам нужно?
Незнакомец склонил голову, внимательно изучая Леонида, затем спокойно ответил:
– Вы, случайно, не ищете ли работу по специальности? У меня как раз есть нужда в таком профессионале, как вы.
Леонид ухмыльнулся:
– Многоуважаемый, вы, видимо, с головой не дружите. Если б я был в состоянии работать по своей специальности, разве сидел бы в этом скверике с газетой бесплатных объявлений?!
– Вы намекаете на свои восемь тяжелых ранений? – поинтересовался тот.
– И на них тоже, – ответил Леонид, – я уже слишком стар.
– В таком случае, если вы сами… как вы сказали? А, дружите с головой. Интересная фраза. Так вот. Если вы сами дружите с головой, то уже поняли, что я прекрасно осведомлен о вашей карьере и биографии. И у меня есть работа именно для вас. Я не собираюсь посылать вас бегать по саванне с автоматом, как вы, возможно, подумали.
– Почему именно я? – спросил Леонид, явственно ощущая, как в воздухе начинает витать запах дерьма. – На роль инструктора или командира есть полно других кандида…
– Долго объяснять. Ваш возраст проблемой не будет. Напротив, ваши стаж, ранения и послужной список работают на вас. И на меня.
– Размер гонорара? – дал знать о себе профессиональный интерес.
– Большой, больше, чем вы раньше зарабатывали. Цифра с минимум четырьмя нулями в месяц. А может, и все шесть. Смотря в какой валюте считать.
Вот оно что. Запах дерьма стал совсем отчетливым. Приятно, что интуиция пока еще не подводит.
– И что я должен буду делать за эти деньги? – мрачно поинтересовался Леонид.
– Ничего такого, что пятнает честь солдата. Никаких геноцидов, этнических чисток, расстрелов и прочей гнусности, о которых вы, видимо, подумали. Хочу, чтобы вы возглавили охранное подразделение.
Дерьмо, полнейшее дерьмо. Зарплата от десяти тысяч баксов – за охрану?! Это хрень, инстинкт видавшего виды хищника выл во весь голос: дело нечисто!
– Вот даже как? И что же я должен буду охранять за такие деньжищи?
– Узнаете на месте. Платить буду вот этим.
Незнакомец вынул из кармана вторую руку и бросил небольшой предмет, сверкнувший желтизной в лучах утреннего солнца. Леонид поймал его на лету: да, так и есть. Золотой слиток граммов на пятьдесят, судя по весу и габаритам.
– Подытожим, – отбросил манеры наемник, – ты платишь золотом за якобы сущий пустяк и нанимаешь на это место почему-то именно старого покалеченного командира, хотя мог бы найти не менее компетентных командиров помоложе за меньшие деньги. При этом не говоришь, что охранять. Это только у меня возникло чувство, что ты собираешься втравить меня в темное дело?
– Видимо, только у тебя, – собеседник тоже перешел на «ты», но сохранил ледяное спокойствие, – да, на тебе мир клином не сошелся. Я щедро тебя вознагражу, если ты подскажешь мне другого кандидата, который получил восемь тяжелых ран в бою, участвовал по меньшей мере в четырех крупных вооруженных конфликтах, весь разукрашен боевыми шрамами и имеет огромную физическую силу. А еще в биографии кандидата должен быть эпизод вроде того, как ты ночью, подвыпивши, вышел из землянки по-маленькому, возвращаясь, забрел в окоп к противнику и заставил сдаться вражеских солдат, угрожая зажигалкой в виде гранаты. Но если такого не знаешь – значит, мне нужен ты. И я, кстати, не темню. Я вполне мог бы тебе сказать, что и где охранять… приблизительно. Но если я так сделаю – ты засмеешься, повертишь пальцем у виска и уйдешь. Тебе придется увидеть самому.
– И я должен тебе поверить?
– Мне наплевать. Если ты готов рассмотреть перспективу… как это у вас называется? – Он проконсультировался с наладонником и сказал: – Да, точно. Так вот, у тебя только одна альтернативная перспектива – сдохнуть на помойке. Завтра я буду ждать тебя вон на той стоянке через дорогу в это же время. Не придешь – дело твое. Задаток можешь оставить себе как плату за потраченное на меня время.
Он повернулся и пошел прочь, но шагов через двадцать обернулся:
– Если решишь работать на меня – прихвати с собой все, что понадобится в обиходе. Считай, что будешь работать в пустыне без единого магазина на тысячу километров вокруг.
Леонид проводил его взглядом и подбросил в руке слиток. Он уже по уши в дерьме. Потому что это будет не работа, а авантюра, скорее всего, дохлая. И ведь отказаться невозможно: смерти хуже, чем под забором на помойке, прирожденный пес войны себе не представлял.
* * *
Леонид открыл глаза и несколько секунд смотрел в серый, с металлическим отливом пластиковый потолок. Так, а где это он? Сел на постели – резко, рывком. Даже как-то слишком быстро.
Попытался вспомнить – а что было вчера? Взгляд упал на собранный рюкзак у стены без единого окна. Да, точно, рюкзак. Леонид собрал его вечером, утром пошел на встречу с нанимателем. Сели в машину, тощий, представившийся Кассиусом, достал походную флягу и предложил выпить за плодотворное сотрудничество. Налил Леониду в крышку-стаканчик, сам хлебал из фляги. Наемник хорошо помнил вкус качественного коньяка – но дальше мрак полнейший. Опрокинул стаканчик, заценил напиток – и в следующий момент открыл глаза в совершенно незнакомом помещении.
Нет, Леонид, конечно же, знал, что подписывается на крупные неприятности, но как-то слишком уж быстро они начались. Подпоили, заперли в камере… Хотя стоп. Комната напоминала камеру заключения только спартанской обстановкой: койка, стол, два стула, шкафчик – вот и вся мебель, все привинчено к полу. Чистота наводила на подозрения, что это медицинский отсек, но относительная просторность не вязалась с камерой заключения. И потом – рюкзак. В нем, среди прочего, наградной пистолет отца, боевой нож и опасная бритва, а также некоторые другие предметы, которые могут быть использованы вместо оружия. Так что если б Леонид был пленником – рюкзак забрали бы наверняка.
А во всем теле – легкость, от которой наемник уже давно успел отвыкнуть. И картинка перед глазами четкая, а не замыленная, когда смотришь на мир одним нормальным глазом и одним подслеповатым. Что за чертовщина? Леонид прикрыл правый глаз рукой и убедился, что левый видит вполне сносно. Все ясно – сон. Он спит, и ему снится то ли хорватский госпиталь, то ли какой-то другой, в котором он лежал лет двадцать назад. Сейчас откроется дверь и войдет медсестра по имени… черт, как же ее звали-то? Аленка вроде…
– Вижу, ты уже проснулся? – послышался знакомый голос от двери.
В комнату вошел очень странный тип. Габариты и слегка дребезжащий голос – давешнего нанимателя, но движения плавнее, исчезла дерганность. И лицо, точнее, харя – такое не во всяком кошмаре увидишь. Синее, узкое, вместо носа две дырочки, глаза желтые, с желтыми радужками и без белков. Лысая голова с приросшими к ней ушными раковинами и маленьким безгубым ртом. Из одежды – что-то наподобие спортивного костюма, и квадратные очки с подсвеченными синим светом стеклами, крепящиеся на голове не дужками – какие дужки, ушей-то нет, – а ремешком.
– Кассиус, ты, что ли? – настороженно спросил Леонид.
– Что, узнал с трудом? – ухмыльнулась харя.
– Не без этого. Надо же, что мой кошмар с тобой сделал… Ты и наяву не красавец, а уж во сне…
– Самое забавное в этой ситуации – что ты не спишь, – сказал Кассиус, садясь за стол, – я догадываюсь, ты сейчас думаешь, что со мной случилось, отчего я посинел, куда делись мои нос и мизинцы… Сообщаю: я просто снял маску и перчатки. Я всегда выгляжу, как сейчас, у меня от рождения синяя кожа и четыре пальца на руках. Если ты еще не догадался – я с другой планеты. А ты не очень-то и удивлен, я погляжу. Ни шока, ни испуга…
Леонид мрачно взирал на Кассиуса. Испуг? Вот этой тощей образины бояться, что ли? Шок? С чего бы вдруг? Шок был тридцать лет назад, когда, находясь в одной африканской деревушке, он с размаху шлепнулся на свою койку, не заметив пары скорпионов, и после этого Леонида уже вряд ли что-то могло шокировать.
– Получается, мы все же не одни во вселенной, – хмыкнул наемник.
– Вселенная огромна. Больше, чем ты можешь себе представить. И если бы в ней были только вы или только мы – это было бы чудовищной растратой пространства.
– А где это мы находимся, инопланетянин?
– На моем космическом корабле. На высокой земной орбите.
– Значит, ты меня подпоил какой-то хренью и похитил с Земли, так? – зловеще уточнил наемник, присматривая на теле чужака уязвимые для удара места.
– Что значит – похитил? – возмутился Кассиус. – Тебе напомнить, что ты сам согласился работать на меня не далее как вчера?
– Ты меня обманул!
– Разве? Я и не говорил, что я землянин. Если хочешь, могу вернуть тебя обратно хоть сейчас, мне требуется добровольный компаньон, а не из-под палки. Возле какой именно помойки тебя высадить? – В голосе пришельца послышалась ехидца.
Леонид вздохнул, понимая, что крыть нечем.
– Так теперь ты мне объяснишь, зачем я нужен?
– Разумеется. Ты возглавишь мое наемное подразделение «Земные Волки». Или «Земные Тигры». Я еще не решил, как его назвать. Ты будешь формальным командиром подразделения, но на самом деле станешь его «лицом».
– Чьим лицом? – не понял Леонид.
– Подразделения. Это как у вас на Земле, когда какая-нибудь топ-модель становится лицом, скажем, косметической фирмы. То есть в рекламе этой фирмы снимается. Ну а ты будешь лицом боевого формирования.
Наемник приподнял брови:
– Ты что, целое подразделение на Земле навербовал?
– На самом деле нет. Все бойцы, кроме тебя, – андроиды. Роботы.
Леонид тяжело вздохнул:
– Господи… лучше бы я по саванне с автоматом бегал… Я одного не могу понять, Кассиус…
– Касс-р-Кинн Латанн мое настоящее имя. Для коллег – просто Касс.
– Ладно, Касс. Я не врубаюсь, в чем смысл подразделения «Земные Волки», состоящего из одного землянина и кучи неземных роботов?
Инопланетянин вздохнул:
– Мне очень многое придется тебе объяснить про то, как устроена наша галактика за пределами Земли, но это уже технические моменты. Начать же надо с заключения договора. Вот мое предложение. Я нанимаю тебя на должность командира наемного боевого подразделения сроком на сорок стандартных периодов, что соответствует почти десяти земным годам, и буду платить тебе один килограмм чистого золота в период. Я буду твоим непосредственным и единственным командиром.
– Десять лет?! – выпучил глаза Леонид. – Издеваешься? Да я попросту не проживу столько, не говоря уже о том, что заработанное не успею потратить!
– Не все так плохо, как тебе кажется. Ты немного времени провел в моем медицинском модуле, и я тебя слегка подлатал. Печень, желудок, аорту и разные мелочи, которые искин медмодуля счел нужным подправить. Кстати, глаз как, нормально видит?
– Хм, да. Я и сам удивился, что глаз видит, и легкость во всем теле… Словно лет десять-пятнадцать сбросил.
– Высокие технологии, коллега, высокие технологии. Ну и гравитация тут чуть пониже, чем на Земле. Я гарантирую, что через десять лет ты будешь в состоянии не худшем, чем то, в котором я тебя подобрал. Я тебе больше скажу: скоро ты уже назад не захочешь. Итак, твой ответ?
– Договорились, – кивнул Леонид.
– Отлично. Сейчас мы с тобой уладим одну формальность. Ты будешь смотреть в мои очки и скажешь, что ты, такой-то с планеты Земля, покидаешь свою планету добровольно и по собственному желанию, осознавая, что за ее пределами будут другие правила и законы, и в полной мере отдаешь себе отчет, что вернуться обратно уже никогда не сможешь…
– Какого хрена?!! – Наемник вскочил с койки, сжав кулаки.
– Спокойней, спокойней. Это формальность, на основе которой будет базироваться твой правовой статус в пространстве галактического сообщества. Строго формально возвращать домой уроженцев миров, находящихся под действием культурного эмбарго, нельзя. Но я верну тебя точно так же, как и забрал, – контрабандой. Я ведь и забрать тебя не имел права, не получив наперед твоего согласия. Не будет никаких проблем.
Леонид криво усмехнулся:
– Да уж. Законы у вас работают так же, как и у нас…
– Не скажи. Мы не следуем слепо их букве, но уважаем причины. Принцип культурного эмбарго имеет под собой определенные основания. Например, развивающиеся народы не должны знать, что, кроме них, есть другие. Ты уже знаешь и потому не можешь вернуться. Но я тебя верну. И даже если ты всем расскажешь, что летал на другие планеты, воевал там и бухал коньячок с синелицым пришельцем, – тебе никто не поверит. А значит, по факту нарушения эмбарго нет.
– Ладно.
– Так, внимание, запись.
– Я, Леонид Булатов с планеты Земля, покидаю ее по собственному желанию, отдаю себе отчет, что за ее пределами должен буду придерживаться иных правил и законов, и понимаю, что не смогу вернуться домой. Все?
– Все, мой искин записал.
– Твой кто?
– Искин – искусственный интеллект. Он находится в моем УРР – устройстве расширенной реальности. В очках, которые на мне. У тебя тоже такой будет.
– Зачем он мне?
– Это краеугольный камень. Фундамент, на котором выстроено все галактическое сообщество. Когда ты надеваешь УРР с наушниками, искин начинает переводить тебе все, что ты видишь и слышишь, но не понимаешь. С этими приборами насекомоподобный и рыбообразный врасу могут свободно общаться. Ты встречаешься с гигантским жуком, который общается шевелением усиков, твой искин переводит все его «слова» – и тебе кажется, что ты слышишь обычную русскую речь.
– Что такое врасу?
– Аббревиатура от «высокоразвитое разумное существо». Ваш, земной термин, между прочим. Но фантастику ты, наверное, не читаешь…
– Читал иногда. Значит, эти очки знают все языки в галактике?
– Не обязательно. Если искин твоего собеседника не может переводить с русского – твой собственный искин даст ему скачать этот язык у себя. И никаких преград к общению. Благодаря внедрению стандарта УРР взаимопонимание между совершенно разными существами стало совсем простым. Надел очки, вставил наушники – и ты понимаешь всех и каждого. И тебя тоже понимают.
– Гениально…
– Я тебе позже расскажу основы, а все остальное сможешь спросить у своего искина. А пока – краткий план всего предприятия. Не буду вдаваться в подробности, что и как, но ко мне попала партия боевых андроидов, точно копирующих человека. Одно время моя раса вела наблюдение за землянами, и на крайний случай, например, для спасения разведчика, был изготовлен целый отряд роботов, которые не отличаются от человека. Если его выпотрошить или поездом переехать – внутренности имитируют потроха человека. Даже кровь не отличить от настоящей без лабораторного исследования.
– То есть это типа синтетические люди?
– Нет. Помимо фибромышц, остальные органы и кровь не имеют никаких функций. Они только для маскировки. Источник энергии замаскирован под сердце и легкие. Андроид имитирует дыхание, поглощает пищу, только не переваривает. Действующая модель человека. Но вот у вас появились фильмы и книги о маскирующихся среди людей пришельцах, расплодились армии уфологов и прочих сумасбродов, и мы стали сворачивать наблюдательную деятельность. А когда вы сняли фильм «Терминатор», буквально предвосхитивший наше техническое решение, проект и вовсе закрыли, почти всех разведчиков отозвали, андроидов – вложение колоссальных средств и интеллектуальных усилий – списали. Сто двадцать циклов они провалялись на складе, а потом я их заполучил благодаря связям. И теперь собираюсь сделать из них «земной» отряд и сдать внаем под видом живых земных наемников.
– Зачем выдавать их за людей?
– Затем, что цена найма живого охранника выше, чем стоимость найма робота. Это первое. И второе – робот есть вещь. Любую вещь можно украсть. Объект, защищенный только роботами, можно захватить без единого выстрела.
Леонид несколько секунд переваривал услышанное, потом спросил:
– То есть слабое место боевых роботов – низкий интеллект?
– Некорректно заданный вопрос. Слабость любого робота в том, что он искин. А любой искин суть бинарный вычислитель. Компьютер. Каким умным ты его ни сделай – он никогда не станет мозгом, понимаешь? Армии роботов-пехотинцев, роботов-танков, роботов-космолетов… идеально послушные, безошибочные, дисциплинированные… Мечта любого командира. Большинство галактических рас прошло через это. И все обожглись на одном и том же: если ты контролируешь армию роботов – ее может контролировать и твой враг. Перехват контроля над боевыми искинами – стандартный метод ведения войны.
Я тебе проще объясню. Вот летит на бомбардировщике пилот. И внезапно получает от командования приказ отбомбиться по своей же базе, по своему дому, по своей планете. Робот этот приказ выполнит. Человек – нет. Робот выполнит любой приказ, поступивший по штатному каналу от уполномоченного командования. Машины не умеют подозревать предательство или перехват канала, понимаешь?
– Хм. И не придумали никакого способа защиты? Научить роботов, что приказ «бомбить своих» не должен выполняться?
– Тогда будет другой приказ. Сбросить бомбы в море. Разбить самолет. Бомбить нейтрального соседа. Да просто бездействовать, наконец. Любой приказ, который помешает роботу выполнять приказы истинного командира.
– Защищенный канал связи? Нет, не слыхали, – с сарказмом заметил Леонид.
Касс покачал головой:
– Любая защита ломается. Любой код подбирается. Любой метод контроля – перехватывается. В реалиях высоких технологий робот как автономная единица боеспособен только против отсталых рас вроде землян. Любой противник, имеющий современные для галактики технологии, гарантированно перехватит контроль над любым роботом, это только вопрос времени. Пойми, никакой искин не заменит живой мозг! Есть лишь два способа управления, которые не перехватываются. Первый – отсутствие возможности контроля. Робот посылается выполнять инструкцию, заложенную в него, без возможности коррекции или отмены. Такие вообще не имеют средств связи и совершенно неуправляемы даже для хозяина. Как снаряд: вылетел из пушки – обратно не вернешь. И второй вариант – командир все время находится рядом с роботом и отдает приказы лично. Например, боевые роботы в армии моего народа используются только в смешанных подразделениях. Каждый робот подчиняется на поле боя своему солдату. В случае потери командира – переходит в неуправляемое состояние и больше не подчиняется никому.
Леонид поднял руки в символическом жесте:
– Ладно, не буду спорить о том, в чем разбираюсь хуже тебя. Просто принимаю на веру. Получается, ты собираешься впарить нанимателю отряд, который на самом деле не способен ничего защищать, даже себя? Я знал, что это будет авантюра, но не думал, что дойдет до открытого мошенничества!
Касс негромко закашлял, затем пояснил:
– Это я так смеюсь. Видишь ли, я изобрел третий способ уберечь роботов от взлома. Можно не опасаться перехвата контроля, если все думают, что боец – живой солдат. Так что нет никакого мошенничества. Строго технически, есть обман нанимателя ради блага самого нанимателя. Нарушение буквы закона ради следования его духу. Да и то – мы даже не будем обманывать. Наниматель сам себя обманет. Пусть андроиды и уступают обычным боевым роботам по тактико-техническим характеристикам, но человека все равно превосходят. За обычные деньги наниматель получает гораздо более эффективное подразделение. Но об этом мы еще поговорим. Есть хочешь?
Леонид прислушался к своему желудку:
– Да, есть такое.
– Тогда пошли на камбуз.
Изнутри корабль Касса выглядел как-то слишком обычно. Леонид ожидал, что творение нечеловеческого разума будем странным и чуждым, но ошибся. Длинные узкие коридоры, аскетичная обстановка, рациональное планирование, однотонные стены из непонятного материала, отъезжающие в сторону прямоугольные двери – ну ни дать ни взять голливудские декорации. Словно конструктор-человек отчаянно попытался сделать имитацию инопланетности и чуждости, но детище в итоге все равно получилось слишком человеческим, разве только несколько футуристичным.
– Это потому, что законы природы и науки одинаковы что на Земле, что в любом месте галактики, – пояснил Касс в ответ на озвученную мысль Леонида, – мы с тобой во многом схожи, две руки, две ноги, голова. Более-менее сопоставимый рост, схожие габариты и примерно одинаковые опорно-двигательные аппараты. Так что понятия эргономики и рационализма для нас совпадают. Да, пассажирские автомобили могут быть очень разными и причудливыми, но военной промышленности чуждо понятие стиля. Я потом покажу тебе свой арсенальчик – поверь, ты поймешь, что перед тобой оружие, с первого же взгляда, еще до того, как я покажу пальцем и скажу «смотри, вот это автомат».
– Так это – военный звездолет?
– Естественно. Военное всегда лучшее, правда, не всегда слишком комфортное. Хоть я уже ушел из вооруженных сил – ничего, кроме военных стандартов, не признаю. Я ни за что не доверю свою жизнь роскошному пассажирскому лайнеру, вот это старое, давно списанное бронированное корыто, на котором мы находимся, много надежней и безопасней. Современные лайнеры придут в негодность и пойдут на слом – а мой кораблик все еще будет летать и, если придется, – даже стрелять.
– Было бы здорово посмотреть на него снаружи, – заметил Леонид, в нем проснулся профессиональный интерес.
– Когда в порт прилетим, посмотришь. Обзорных палуб тут нет, сам понимаешь, а запускать управляемого ремонтного робота, чтобы посмотреть со стороны, довольно обременительно. Все-таки корабль-то устаревший, а переоснастить его по современным военным стандартам слишком дорого. Новые строить дешевле, как ни парадоксально.
Камбуз оказался просторной комнатой человек на тридцать, с двумя длинными столами и большим количеством крупных шкафов.
– А где сама кухня-то?
– Строго говоря, нигде. Готовка пищи на кораблях легких классов вообще не предусмотрена. Вся пища – в тюбиках и пакетах вот в этих хранилищах. Тарелок, кастрюль, ложек-вилок и прочего нет. Ты вообще как себе представляешь готовку в невесомости?
– Я ее пока не заметил.
– Ну так и мы пока не в бою, – хмыкнул Касс. – При встрече с любым кораблем, кроме гарантированно невраждебных, бортовой искин переводит всю энергию реактора в щиты, и генератор искусственной гравитации отрубается. Издержки военной надежности.
Он достал из ближайшего хранилища несколько пакетов и протянул Леониду:
– Пробуй. Все полезно и питательно, но вот понравится ли – не гарантирую.
– Что это?
– Вот сублимированное мясо – на вкус гадость даже для меня, но съедобно для кого угодно, кроме вегетарианцев… ну почти. Вот жидкий суп – для тебя он, правда, будет горьким. Это блюдо из злаков, вот пюре, вот сладкое желе. Вот… а стоп, этого тебе нельзя.
Леонид распечатал один из тюбиков и насыпал в рот немного порошка.
– Песок как песок, – мрачно подытожил он.
– Это пищевой концентрат… Погоди-ка, у меня есть небольшой запас жратвы для не-сссла, и там вроде должны быть консервы для балларанцев…
Касс полез в другое хранилище.
– Не-сссла это кто такие? – спросил Леонид.
– Сссла – это мы. Наше самоназвание. Ближайший аналог в русском языке – «люди». А не-сссла, соответственно, любые врасу, не относящиеся к нашему виду. Нашел. Вот это тебе наверняка понравится.
Густая коричневая паста на вкус оказалась сносной.
– Экстракт из балларанских овощей, – пояснил Касс.
– Едал и похуже, – кивнул Леонид, – напоминает высушенную кабачковую икру. Главное, при еде на цвет не обращать внимания – а то ассоциации очень стойкие возникают…
– Кабачковая икра? Кабачок – это кто?
– Растение такое.
– У вас есть растения, размножающиеся икрой? – удивился Касс.
– Да нет. Блюдо так называется просто. У нас однажды гостю заморскому преподнесли угощение – черную икру. Тот посмотрел и говорит: это мы, мол, уже едали… Приносят красную – тот смотрит, говорит, что и это уже ел. Тогда принесли кабачковую. Гость посмотрел и выдал: «А это уже кто-то другой едал…» Хотя ладно, забудь. По-русски ты говоришь отлично, но наши анекдоты вряд ли поймешь.
А дело-то дрянь. Десять лет? Ладно. Черт знает в каком закоулке галактики? Окей. Но все эти десять лет жрать вот такое непоймичтозахрень?!
– Так, значит, этим мне придется питаться все время?
– О, нет, конечно. Говорю же, балларан – раса, в физиологическом и биохимическом аспектах практически идентичная твоей. У них есть шоколад и некоторые земные фрукты и овощи – это первое, что мы для них вывезли с Земли. Вот это пробуй – должно быть сладким, если мне память не изменяет. Я сам балларанскую еду не ем – так что извиняй. Доберемся до ближайшей базы – там в плане меню будет все хорошо.
Предложенный тюбик содержал желе того же цвета, но совершенно иное на вкус.
– На сгущенное молоко с мармеладом похоже, – одобрил Леонид, – хотя мысль смешивать это мне раньше не приходила… А в галактике, кроме нас, вас и балларан, есть другие?
– Есть, причем вагон и малая тележка. Только с уровнем развития выше земного полсотни разных видов врасу. Варваров – не успевших построить цивилизацию или утративших ее – вместе с квазиразумными видами – за двести. И то не вся галактика еще исследована.
– А не слишком ли много для ста пятидесяти миллиардов звезд, большинство из которых не имеет планет или вообще принципиально не может стать источником жизни? Если я верно помню формулу, в нашей галактике математически может быть десять-двадцать рас, помимо людей.
Касс проглотил свою пищу и заметил:
– Вот уж никогда не думал, что наемники на Земле знают астрономию.
Леонид пожал плечами:
– А прикинь. Мы во время югославского кризиса как-то застряли в одной деревеньке хорватской на две недели. Вокруг опорного пункта сербские снайпера – и ни мы уйти не могли, ни они захватить. Скукота страшная. И вот нашел я там учебник по астрономии – единственная книга во всем здании. И что делать, читал.
– Понятно. В целом ты прав. Строго математически, в галактике действительно наблюдается примерно в сто раз больше видов врасу и квазиврасу, чем могло возникнуть. Объясняется это просто, действиями сверхрасы предтеч, и еще не факт, что она одна была, эта сверхраса.
Леонид доел пасту и оглянулся в поисках мусорного бачка.
– Вон та штука – утилизатор, – указал Касс.
– Теперь обрисуй мне общий план действий.
– Все довольно просто. Заберем в одном месте оборудование и вооружение, потом загрузим на борт личный состав, так сказать, высадимся где-нибудь вдали от цивилизации и проведем небольшие учения, чтобы ты понял, как управлять бойцами. А потом отправимся искать нанимателя.
– Да я даже компьютера не освоил, – проворчал наемник, – а тут андроиды сразу…
– Говорю же – все будет не просто, а очень просто. Я еще раз повторяю – ты не будешь управлять роботами. Ты будешь командовать подразделением наемников. Все как ты привык. «Сэр, да, сэр!», «так точно», «смирно», «отдать честь». Андроиды имитируют человека и ведут себя как люди. Если бы я тебе не сказал, что это роботы, ты бы сам не догадался. Хотя заподозрил бы, что с ними что-то не так. Но не-земляне, при соблюдении некоторых правил безопасности, и вовсе не смогут ничего понять. И вообще – не парься понапрасну. Твоя работа – играть роль. Подразделению роботов для выполнения гарнизонной службы ты, по большому счету, вообще не нужен.
– Так нахрена я тогда?! – рассердился Леонид.
Пришелец приподнял верхнюю «губу» в пародии на улыбку:
– Играть роль. Искин не способен имитировать живого врасу абсолютно точно, это раз. Потому ты будешь посредником между подразделением и нанимателем. Тебя с роботом спутать нельзя, твоя задача – вести себя примерно как роботы ведут. Морда кирпичом, полная невозмутимость, минимум эмоций. И тогда аналогичное поведение андроидов будет казаться чем-то естественным. Я еще раз тебе говорю – не напрягайся понапрасну. Считай, что тебе вместо пенсии досталось место почетного гвардейца. Гарнизонная служба и полицейские функции.
– Тебе актер нужен, – проворчал наемник, – а не настоящий солдат!
– Нет, все же солдат. Где взять актера с восемью боевыми ранениями и кучей шрамов, полученных в смертельных схватках? Твоя биография – часть легенды подразделения.
– Сочинить можно любую легенду…
– Забыл сказать. Наряду с УРР широко распространен универсальный детектор лжи. На деловые переговоры каждая сторона приносит свой детектор, настроенный на собеседника, во избежание мошенничества, так что врать и сочинять – не вариант. Потому твой послужной список играет немаловажную роль. Видишь ли, я позиционирую «Земных Волков» как элитное подразделение для охраны особо важных объектов. Командир-ветеран, причем настоящий, а не актер, строго обязателен.
– Понятно. Отхожее место у тебя где?
Касс показал пальцем:
– По коридору и налево. Это, если вдруг моча будет необычного цвета – не паникуй. Просто наноботы выходят.
– Нано-чего?
– Наномашины. Роботы микроскопического размера. Медмодуль влил в тебя около литра их – миллиард или где-то так. На наномашинах базируются практически вся хирургия и многие другие направления медицины. Нанороботы попадают в кровь, направляются к месту выполнения своих задач – например, в твоем случае это был ремонт печени и удаление последствий предыдущего лечения, рубцов, прочистка сосудов и так далее. После того как нанобот выполняет свою функцию, он выводится из организма с мочой. Это же круче, чем скальпелем резать, правда?
Туалет на инопланетном корабле оказался чрезвычайно похож на обычный земной, и Леонид поймал себя на мысли, что привыкать ко многим вещам даже и не требуется. Впрочем, если бы не такое потрясающее сходство сссла с землянами, картина могла быть совсем другой.
– А наноботы точно все вышли? – подозрительно спросил он, сделав свое дело и вернувшись на камбуз.
– А что?
– Что-что! Меня не радует мысль, что внутри лазают рукотворные микробы!
Касс развел руки в подчеркнуто человеческом жесте:
– Привыкнешь. Часть наноботов – искусственные клетки, которые остались у тебя в печени, желудке и других ранах. Первая волна наномашин удаляет рубцы, вторая – замещает живые клетки, которые должны были там быть, пока естественная регенерация не восстановит ткани. В итоге получаем желудок, который никогда не был прострелен.
– Ты хочешь сказать – я теперь частично состою из нанороботов?!
– Нет. Они играют роль повязки на ране, только внутри. Я тебе объясню. Наноботы – огромный прорыв в медицине. Наноботы, исполняющие функции синтетических клеток, – еще больший прорыв. Давай предположим, что боец получил на поле боя смертельные ожоги. Пострадало семьдесят процентов поверхности тела, повреждены внутренние ткани. Земная медицина в таких случаях бессильна. Наша собственная может спасти жизнь пострадавшего только при наличии специального оборудования – медмодуля высокой сложности, что на поле боя нереально. Но если у бойца или его товарищей есть достаточно наножидкости – он спасен. Наноботы заменяют сожженные ткани и кожу, выполняя все их функции и восстанавливая состояние пострадавшего почти полностью. Солдат способен всего через несколько минут продолжить бой, а потом самостоятельно проследовать в медпункт. А там уже он получит всю необходимую помощь.
– Ни фига себе! – удивился Леонид.
– То-то же! – Касс достал из заднего кармана комбинезона прямоугольную коробочку и поднял ее над головой, словно священный символ или знамя: – Полюбуйся. Первая помощь самому себе при любых ранах. Сквозное ранение в живот? Сестра, сорок кубиков наноботов! Оторвана рука? Наноботы! Разорвана яремная вена? Наноботы!! Повреждение спинного мозга? Наноботы!!! Семь бед – один ответ. Да, ты правильно меня понял, какой именно. Наноботы.
– И каждый из них настолько умный, что знает, что ему делать? – полюбопытствовал наемник.
– Строго говоря – нет. Но знает мой искин. Искин соединен с контейнером, а контейнер служит связующим звеном между искином и наноботами.
– Хороший у тебя искин. Даже лечить умеет.
– Еще бы. У нас вообще без искина почти как без рук. К хорошему привыкаешь быстро. А мой, как ты догадываешься, военная модель. Впрочем – обожди тут. Вот тебе напиток вместо компота, а я пойду принесу твой УРР.
Касс вышел и вскоре вернулся с гибридом очков и наушников наподобие собственного УРР, но с обручем вместо ремешков в качестве крепления, и прибором размером с мобильный телефон.
– Надевай. Сейчас я его активирую.
Прибор пискнул, и внезапно из него буквально выплыли призрачные светло-синие и голубые прямоугольники, заполненные значками и бегущими строчками.
– Что это? – удивился Леонид.
– Прибор для настройки УРР и прочей персональной электроники. А это – голографический дисплей. Причем сенсорный. Вообще, привыкай: голографические сенсорные панели – это норма нынешнего дня во всех цивилизованных местах. Так… активирую. Теперь аккуратно совмести свою ладонь вот с этим местом… Готово.
Он повертел в руках обруч. Черный, на ощупь пластиковый, спереди широкая прозрачная пластина, которая, если надеть прибор на голову, окажется как раз перед глазами. По бокам наушники, слева на обруче закреплен черный кубик размером чуть поменьше спичечного коробка. Батарейка, видимо.
Наемник аккуратно приладил обруч на голову и вставил наушники.
Здравствуй, господин. Твой верный слуга счастлив служить тебе.
Леонид моргнул от неожиданности и сообразил, что слышит голос в наушниках.
– Кто это сказал?!
Искусственный интеллект, служащий тебе, хозяин.
Касс ухмыльнулся:
– Твой искин. Теперь его надо настроить, как тебе удобно. Во-первых, он должен выводить на очки переводимую информацию. Во-вторых, он должен переводить для тебя все неизвестные языки.
– И как это сделать?
– Прикажи ему. Любая твоя реплика, которую ты начнешь с обращения к искину, будет воспринята им как команда. Если у тебя несколько искинов – ты можешь давать каждому свое кодовое имя или кличку.
– Хм… Искин, переводи на русский язык все, что я вижу, но не понимаю.
Слушаюсь и повинуюсь, мой господин. Прикажете выводить переведенную информацию голосом, текстом на экранах УРР или в режиме расширенной реальности?
– Эмм… в расширенной реальности.
Приказ выполнен, повелитель.
Что-то неуловимо изменилось вокруг. Леонид несколько секунд пытался понять, что именно, и внезапно обнаружил, что надписи на пакете с пищей, над входной дверью и даже на голографическом дисплее Касса стали понятными. Они были написаны русскими буквами. «Концентрат тулокка», – прочел наемник на пакете. Моргнул, пальцем приподнял визор УРРа и убедился, что тюбик покрыт совершенно непонятными символами. Взгляд через визор – о, чудо! Все надписи на русском!
– Обалденно, – прокомментировал Леонид, – взгляд через очки меняет надписи на банках.
Касс в ответ выдал совершенно несуразную околесицу с шипением и присвистом.
А то. Высокие технологии, коллега, высокие технологии. Ваш собеседник говорит на общем языке сссла, господин. Желаете приказать мне переводить все прочие языки на русский синхронно?
– Да, желаю.
Сейчас же и незамедлительно, мой повелитель. Соблаговолите плотнее вставить наушники, чтобы синхронный перевод не накладывался на оригинал и не выводил вас из душевного равновесия.
– Касс, еще раз повтори, что ты сказал? – попросил Леонид, выполнив рекомендацию искина.
– А то. Высокие технологии, коллега, высокие технологии.
– Ты это сказал на своем языке?
– Именно. И сейчас говорю на своем. Слышишь русский?
– Угу. Шикарно, должен признать. Искин переводит твои слова твоим голосом, но на русском. Технология, подменяющая изображение так, что мне незаметны искажения, великолепна. Только это… все искины общаются… так?
Касс изменился в лице, и в уголке визора появился текст: «огорчение».
– Я опасался, что тебе не понравится. Я сам смог попользоваться этим УРРом только четыре дня – дальше нервы не выдержали. Мой господин, слушаю и повинуюсь, сейчас же и незамедлительно… Я привык к четким, коротким сообщениям боевых искинов, а этот – форменное издевательство.
– Ну и нахрена ты мне его дал? – возмутился Леонид. – На тебе, боже, что мне не гоже?!
– Понимаешь, это УРР экстра-класса. Дипломат-класс, штучная работа. Искин – самый совершенный. Это круче, чем военные искины. Он может все, что вообще может искин. Читать эмоции по лицам чужаков, переводить дву-смысленные выражения, он знает, как управлять любым транспортным средством, включая звездолеты, отлично защищен от взлома и способен действовать в интересах владельца, не напрягая последнего. Например, все данные по устройству твоего организма, которые есть в моем медмодуле, он уже скачал. Этот УРР стоит чудовищных денег. Мне он достался по дешевке, я для себя покупал. Но крепость своих нервов переоценил. Собственно, подобное поведение искина и стало причиной того, что прибор сменил нескольких владельцев и я купил его за бесценок. Первоначально УРР был сделан на заказ, и заказчик специально хотел именно такого искина. Так что радуйся – тебе досталась воистину незаменимая вещь, еще и эксклюзив. Да, его «слушаюсь и повинуюсь» бесит, – но, чтобы хорошо прижиться здесь, придется потерпеть.
– Да уж, заказчик явно был болен манией величия. А перепрограммировать его?
– Если бы это было возможно – он был бы сейчас на моей голове. Дипломат-класс не вскрыть.
– Черт… Искин!
Готов выполнять приказания, господин!
– Отныне ты будешь обращаться ко мне «сэр». Понятно?
Прошу простить меня, хозяин, но я не смею обращаться к своему господину и повелителю менее уважительно, чем вы того заслуживаете.
– Чтоб ты сдох!
Приказ невыполним, мой господин!
– Твою ж мать…
* * *
За последующие два дня Леонид более-менее разобрался в том, куда же он попал. Более пятидесяти разумных видов, более полутораста фракций, под тысячу обитаемых миров и множество колоний – тот еще муравейник. Неудивительно, что Касс-р-Кинн решил нагреть свои четырехпалые руки на войне. Высокие технологии высокими технологиями – а война как была главным занятием разумного существа, так и осталась. Видимо, все эти сссла, балларан и прочие врасу обогнали в развитии варваров-землян не так сильно, как сами думают. В молодости Леонид зачитывался книгами Ефремова и верил, что светлое будущее будет примерно как в «Туманности Андромеды» и наемные псы войны вроде него останутся в прошлом, и сам одновременно и радовался, что не доживет до тех времен, когда станет анахронизмом, и сожалел, что не увидит этого прекрасного далека. Повзрослев, он понял, что Ефремов был наивным идеалистом. Что война будет всегда. И вот теперь, лежа на койке в каюте инопланетного корабля и слушая бормотание искина, Леонид убедился в своей правоте. Галактическое содружество, насчитавшее сто тысяч периодов новой эры, то есть около двадцати пяти тысяч лет, с самого первого дня основания было и осталось растревоженным осиным гнездом. Точь-в-точь как история Земли, история содружества была историей войн.
Вместе с тем, определенный прогресс у галактического сообщества все же имелся. Единый стандарт УРР исключил недопонимание как причину конфликта, войны велись по строго регламентированным правилам, а так называемый «совет одиннадцати» следил за тем, чтобы правила не нарушались. Правда, у искина не оказалось глубоких данных по истории, потому Леонид обратился за разъяснениями к Кассу.
– Первоначально галактическое содружество было образовано силами одиннадцати рас, которые и по сей день остаются одними из самых влиятельных, в том числе и сссла. Типа «большой семерки» на Земле.
Он отложил в сторону прибор, с которым копался во внутренностях настенной панели в силовом отсеке, сел на массивную конструкцию, выходящую из пола, и сделал знак Леониду сесть напротив.
– В общем, ситуация примерно такая. Совет не вмешивается в дела любых врасу до тех пор, пока нет нарушений «кодекса предотвращения»…
– Кодекс предотвращения чего?
Касс мигнул своими желтыми глазами:
– Войны.
– Так ведь и так все воюют!
– Речь не о войнах, а о Войне. О Большой Войне. Видишь ли, еще не так давно по вселенским меркам наша галактика была населена очень густо. Все те же предтечи постарались, видимо, хотя никаких прямых тому доказательств нет. Пятьдесят тысяч лет назад общее количество только высокоразвитых цивилизаций, существовавших тогда, оценивается от пятисот до двух тысяч.
– Хренасе! Как такое быть может?!
– Никто не знает. История дала бы ответ на этот вопрос – если бы ее помнили. А потом случилась Война. Причем такая, что ваша Вторая мировая по сравнению с ней – муравьиная ссора. Воевали немыслимым оружием, которое не то что целые народы – солнечные системы уничтожало на раз-два вместе со звездами. Один только «пространственный коагулятор» чего стоил. Кто ее начал, кто там был прав, кто виноват, – неизвестно. Война разделила всех обитателей галактики на две категории – на меньшинство, которое выжило, и всех остальных.
– Что такое «пространственный коагулятор»?
– Устройство, которое схлопывает пространство. Им обычно стреляли по звездам. Бабах – звезды нет, как и пространства, которое она занимала, а все планеты стянуты в кучу и спаяны в одно целое… Такие «памятники», а точнее – колоссальные кладбища цивилизаций, – тут и там встречаются по всей галактике. Висят себе в пространстве в назидание тем, кто придет после.
– Екарный бабай…
– Ты только учти – подобные вещи вслух не говорят. Стоит тебе сказать в публичном месте «пространственный коагулятор» – встреча с Вершителями обеспечена.
– А это кто такие?
– Чтобы тебе было проще понять – типа инквизиции. Вершители – сила, подчиняющаяся только совету, их полномочия почти не ограничены. Они следят за соблюдением «кодекса». Каждая цивилизация, входящая в содружество, предоставляет совету некоторое количество отборных войск и средства на их содержание. В целом армия Вершителей соизмерима по силе с любой другой армией.
– Понятно. Вроде миротворцев.
– Да ничего подобного. В задачи Вершителей входит уничтожение тех, кто угрожает безопасности галактики. Конечно, обычно они действуют куда менее грубо, более того, прямое применение силы у Вершителей считается моветоном и признаком недостаточной мудрости и опыта. Но когда ты видишь одинокого Вершителя – знай, что за его спиной тысячи боевых звездолетов и сотни тысяч солдат.
Леонид обдумал услышанное.
– Понятно. И что будет, если я скажу в людном месте «пространственный коагулятор»?
– Тебя задержат для допроса Вершителем. Ты, ра-зумеется, скажешь, что услышал это от меня. Тебе на первый раз объяснят, что некоторым знаниям, даже если это всего лишь знание названия, лучше оставаться забытыми, а потом проведут подобную беседу и со мной. Но в базах данных Вершителей мы уже останемся.
– А если потом второй раз скажу? – ухмыльнулся Леонид.
Касс покачал головой:
– Есть вещи, которыми не шутят. Особенно с Вершителями – с ними вообще не надо шутить.
– Понимаю. А что мой искин говорил о правилах войны?
– Если коротко, то существуют определенные нормы взаимоотношений, и это касается не только войны. Но конкретно насчет правил боевых действий – запрещено применение некоторых видов оружия, например, содержащее живую органику, а также любое оружие массового поражения. Запрещены боевые киборги, если оружие – часть их тела.
– Оружие с органикой – это как?
– Автомат должен состоять только из неживой материи. Если оружие содержит в себе живые клетки – оно запрещено.
– Хм… почему так?
– Тут непрямая причина. Понимаешь, все виды оружия Большой Войны содержали в себе органику, а точнее – аналоговые вычислители. Под запрет на органическое оружие автоматически попадает любое из сверхразрушительного оружия. Вообще-то, это формальность, потому что действующих образцов сверхоружия попросту не осталось. С киборгами то же самое. Киборг, имеющий оружие в качестве части тела, – вне закона.
– А если попроще? Киборг – робот? Типа терминатора?
Касс покачал головой:
– Нет. Если ты потеряешь руку и тебе вместо нее присобачат кибернетический протез, который функционирует как часть тела, то станешь киборгом. Строго технически, ты и так киборг, потому что наномашины в твоей печени и есть кибернетические микропротезы. А когда естественная регенерация заменит утраченные клетки и наноботы выведутся из организма – перестанешь им быть. Так вот. Если тебе присобачат кибер-руку – все хорошо. Если вместо руки приделать оружие, управляемое сигналами твоего мозга, – упс. Потому что формально ты становишься оружием с органикой. А если держишь механической рукой пистолет – пистолет не является частью тела, значит, закон не нарушен.
– Понятно. Что еще по правилам войны?
– Есть ряд ограничений по ведению боевых действий. Например, запрещено атаковать родные миры цивилизаций. Коренное население захваченного мира автоматически получает гражданство захватчика – что свело войны ради территории на нет. В общем, правил есть много разных, но в конечном итоге они все привели к тому, что полномасштабные войны на уничтожение не ведутся. То есть сражение двух армад звездолетов – большая редкость. Войны локального масштаба – тут и там. Тут за астероид с трансурановыми, там за более-менее уютную незаселенную планетку. А так чтоб глобально – нет. Рейдерский налет на шахтерскую колонию ради ископаемых – запросто. По пятьсот крейсеров стенка на стенку – не-а. Это слишком дорого, ко всему прочему. Раз повоевал, два повоевал – третью войну воевать уже нечем будет. Боевой линкор построить – не танков наштамповать. Колоссальные затраты ресурсов.
Леонид хмыкнул:
– И за всем этим стоят Вершители?
– Только частично. Они – первый эшелон сдерживания. Следят, чтобы не было нарушений. Понимаешь, как бы там ни было, но большинство галактических рас – очень приличная публика. Вести войны без правил – варварство. А если кто-то начнет сильно нарушать правила – против него ополчатся не только Вершители, но вся галактика. В самом деле, соседа, который может устроить геноцид целой планеты, никто возле себя не потерпит, понимаешь, о чем я?
Корабль Касса, двигаясь со скоростью около двух миллионов километров в час, долетел до Солнца за три дня. Искин объяснил Леониду, зачем именно: звезды, как самые большие средоточия массы, являются не только ориентирами астронавигации, но и точками спряжения измерений, в которых проще всего открыть подпространственный тоннель до удаленной звезды. Тоннельный привод – единственный известный в галактике способ быстрого звездоплавания – работает тем надежнее, чем ближе к звездам находятся начало и конец тоннеля. Ключевые точки – зенит и надир любой звезды – позволяют выстраивать тоннели точно и надежно даже для слабейших приводов. Войти в подпространство или выйти из него вдали от звезды – задача сложная, требующая мощного привода, высокоточной сложной навигационной аппаратуры, высочайшего профессионализма навигатора, и при всем этом – всегда рискованная.
Разумеется, пропустить такое действо, как межзвездный прыжок, Леонид не мог.
Капитанский мостик звездолета представлял собой тесную полукруглую кабину с двумя рабочими местами в центре и шестью вдоль стен. Приборные доски – комбинации сенсорных панелей, экранов, огоньков, приборов, клавиатурных консолей и различных органов управления. И большинство основательно припало пылью.
– Ты только ничего не трогай! – распорядился Касс, когда Леонид сел рядом на свободное центральное место.
– Я же не дурак трогать то, что вижу первый раз в жизни, – ухмыльнулся наемник и заметил: – А заметно, что корабль устаревший. Нет голографических сенсорных экранов.
Касс негромко засмеялся своим кашляющим смехом:
– Наблюдение меткое, а вывод – не очень. На самых современных наших кораблях их тоже нет. Удобно в обиходе – но недостаточно надежно. Начинка приборных панелей меняется со временем – а внешний вид остается прежним. Я могу сесть в кабину звездолета, списанного тысячи периодов назад, – и вполне успешно им управлять.
– Зачем так долго хранить звездолеты, если вы все время строите новые? Они сохраняют работоспособность много лет?
– Да, – кивнул собеседник, – приборы без движущихся деталей очень надежны. А звездолеты… Болезнь ретромании распространяется не только на земных автомобилистов. Кроме того, личный звездолет старой конструкции – статусная вещь. Видишь перед собой крейсер, снятый с вооружения восемь тысяч периодов тому назад, – знаешь, что владелец очень состоятельный и влиятельный сссла. Потому как переоснастить старый звездолет фантастически дорого. Тоннельный привод, энергомодуль, системы жизнеобеспечения и спасения экипажа, системы навигации, маршевые и маневровые двигатели, антигравитационная решетка – все это со временем надо менять. Это дороже выйдет, чем купить себе новейший корабль. С другой стороны, иметь личный современный крейсер – значит быть еще влиятельнее, потому что без связей ты его не получишь. Но это моветон, у нас не принято ради понтов владеть тем, в чем нуждается флот и армия.
Леонид кивнул:
– Оно и правильно. Значит, ты тоже влиятельный и богатый, если летаешь на личном военном корабле?
– Ничего подобного. – С этими словами Касс закончил бегать пальцами по клавишам и вывел на боковой экран отчет о состоянии корабля, сообщавший о полной готовности всех систем: – Это малый десантный корабль, списанный двадцать периодов назад. Для статусного корабля – слишком малы возраст и размеры. Для обычной яхты – дорогое обслуживание и минимальный комфорт. Но для бродячего торговца вроде меня броня, пушки и грузовые отсеки – в самый раз. К тому же такие корабли живут долгую жизнь и после списания: мы списали, а у кого-то весь флот состоит из кораблей, списанных другими расами, и для этого кого-то чужой хлам – вершина высоких технологий. Продажа или передача старого оборудования менее развитым дружественным народам – стандартное явление. Так… Навигатор, начать расчет тоннеля! Стандартный протокол прыжка.
– Начинаю! – доложил бортовой компьютер.
Пронзительный, громкий звонок прокатился по коридорам корабля.
– Тревога?! – насторожился Леонид.
Сигнал побудки, господин. Штатное действие перед прыжком.
– Сигнал побудки, так и должно быть, – пояснил Касс, – во время прыжка спать нельзя.
– Почему?
– Можно не проснуться. Вероятность мала, но есть. А бывают и…
Торговец сморщил лоб, искин сразу же вывел в уголке визора УРР текст: «Легкая дрожь. Вероятная причина – неприятные воспоминания».
– Почему так?
– Никто не знает. Сон в момент прыжка изредка заканчивается прекращением всех жизненных процессов. Любая помощь бесполезна. Некоторые врасу, верящие в душу, считают, что во время сна душа отделяется от тела и в момент прыжка, когда корабль переходит в иное измерение, связь разрывается. Высказываются и другие гипотезы – тем более что ассортимент пугающих и необъяснимых событий, которые случаются при проходе через тоннель, достаточно широк. Я стал однажды свидетелем такого на учениях. Нас – двадцать тысяч новичков в нескольких больших транспортах – мотали туда-сюда по десять раз в цикл – стандартные сутки. Обычное дело для нашего десанта.
– Ты служил в десанте?
– Да… Перерывы между прыжками по пять минут. Никакой корабельный реактор такого не выдержит – в точках прыжков ставились мобильные корабли-генераторы. Дозаправщики по-вашему. Прыгнули, зарядились, прыгнули, зарядились… Поспать просто некогда. А хочется. Сигнала побудки нет – имитация боевой ситуации на поврежденном транспорте. Надеешься только на себя, искина и товарищей, чтобы не заснуть. Пытка. Вообще, поначалу не уважаешь подпространственные прыжки. Подумаешь… Некоторые из нас все же засыпали. Схема одна и та же – уходишь в туалет, на камбуз, на склад – куда угодно, по любому поводу, лишь бы товарищей, которые не дают заснуть, рядом не было, вырубаешь искина, чтобы не будил. И спокойно кемаришь, пока все мучаются и нервничают.
Касс пожевал «губами», перевел несколько ползунков на дисплее и продолжил рассказ:
– И вот однажды один такой соня в момент выхода из подпространства начал кричать – истошно, пронзительно, страшно, безостановочно. Ему пытались помочь, но даже чудовищная доза транквилизатора не подействовала. Он вопил, вырывался, извивался… Я не видел его лица, но те, которые видели, говорили, что глаза были безумны. Он умер минут через восемь: кровь горлом, затем кровоизлияние в мозг. И только потом я узнал, зачем нас мотают туда-сюда по много-много раз. Чтобы с кем-то одним что-то приключилось. Старый офицер после разбора полетов сказал нам: «Теперь я уверен, что никто из вас никогда не будет спать в прыжке. И не позволит другим».
– А отчего он кричал-то?
– Если бы я знал – было бы не так жутко.
– Какая приятная история перед первым прыжком.
– Угу. Главное – придерживаться простых правил безопасности. Твой искин еще не рассказал тебе?..
Ждал, когда вы прервете разговор, хозяин. Желаете прямо…
– Лучше ты расскажи. Искин меня бесит.
– Ладно, – кивнул Касс, – правило первое – не спать. Правило второе – не выходить в шлюз, а тем более за борт. Правило третье – не нервничать, не бояться и не делать глупостей. Правило четвертое – не верить своим глазам и не бояться, что бы ни увидел. Правило пятое – не прыгать с поврежденным приводом без предельной нужды. И все. Из аномалий в подпространстве наиболее распространены галлюцинации. Ты можешь видеть странные вещи – например, людей, зверей, родственников или летающие тапочки твоей бабки. Можешь слышать голоса снаружи. Иногда голоса предлагают выйти за борт. Иногда глюки и голоса одновременно видят и слышат несколько разных человек, даже если они принадлежат к разным видам. Любые записывающие устройства ничего не фиксируют. Никогда. Еще в подпространстве можно наблюдать за бортом что угодно…
– Ты же сказал – не выходить за борт?
– Изнутри, ясное дело.
Он ткнул пальцем в панель, и стены рубки внезапно словно стали прозрачными. Леонид ахнул: прямо перед кораблем, закрывая весь обзор от края до края, бурлил темно-красный океан.
– Что это?!
– Это твоя звезда – Солнце, – пояснил Касс, – фильтры камер уменьшают светимость, а стенные экраны вообще не в состоянии выдать столько света, чтобы повредились глаза. Оттого оно кажется красным. Полюбуйся вблизи – может быть, в последний раз видишь. Так вот, во время прыжков я обычно смотрю из кабины наружу. Просто ради развлечения. Можно увидеть такое, что даже в голову не укладывается – но все это исключительно миражи. В общем, ты понял – не верь глазам, не паникуй, не делай ничего под влиянием увиденного. Что бы ты ни видел и ни слышал – оно не существует. Или существует, но не способно влиять на материальную реальность. Готов?
– Думаю, да, – кивнул Леонид.
– Тогда – Навигатор, начать процедуру прыжка!
