Майра наблюдала за церемонией со скамьи. Она пришла, чтобы помочь отцу и Ройстону с новыми учениками. Отец Флавий открыл мероприятие молитвой, а после директор Кроули стал приглашать выпускников к кафедре, откуда они объявляли о выборе профессии: Пейдж отправилась в Больницу, Рикард — в патруль, а Калеб, сдержав слово, — в Синод. Калеб занял место среди кратоса, на высоких скамьях позади алтаря, и Майра вздохнула с облегчением. Мать радостно поцеловала Калеба в щеку, отец потрепал его по плечу. Оба родителя гордились и — что важнее всего — не подозревали, что их чадо еще недавно сомневалось в выборе. Однако на этом все хорошее закончилось.

В патрульные пошли Бэрон и его шестерки, Хорас и Грегор. Майра не удивилась: мальчишки вообще охотно шли в патрульные. К счастью, Рикард сможет присматривать за этими задирами. Большую часть времени они будут учиться вместе, готовиться к экзаменам на подмастерье. Наблюдая за церемонией, Майра ощутила сожаление, она попыталась представить, каково было бы сейчас встать за кафедру и объявить о своем выборе. Однако свой выбор она сделала давно. Точнее, выбор был сделан за нее — за закрытыми дверями, на совете Синода. Альтернативой было стать изгоем… Но что толку сейчас терзаться, если прошлого не вернуть? Оно неизменно, как и правила Синода.

У инженеров прибавилось двое учеников: Роланд Туск, сын мастера–инженера, и Шарлотта Парк, которая всегда нравилась Майре своей бесшабашностью. И вот, глядя в их полные надежды лица и широко раскрытые глаза, Майра гадала: не пожалеют ли они о выборе? Хотелось надеяться, что нет.

— Добро пожаловать в инженеры! — поприветствовал новичков Джона Джексон. — Следующие два года станут для вас самыми трудными, но и самыми полезными.

Голос его звучал бодро, однако от Майры не укрылось, что круги у отца под глазами сделались темнее, а морщины — глубже. Он слишком много работал и слишком мало спал.

— За мной, ученики, — позвал Джона. — Сейчас мы отправимся в Инженерную, на профориентацию. Надеюсь, вам нравится марать руки.

Роланд и Шарлотта нервно рассмеялись, но Майра знала, что папа не шутит. Ей самой на профориентации Ройстон вручил сломанный водяной затвор и сказал: пока не починишь, домой не уйдешь. На работу ушло четыре часа. В Инженерной или плыви, или тони, иначе здесь не работали. К труду ученики приступали в тот же день.

Дверь в отсек с шипением растворилась.

— А вот и радость для усталых глаз, — хрипло произнесла Мод и. Стоя у двери, торговка держала в руках кружки с шапочками пены.

— Прости, что опоздала, — извинилась Майра, наскоро целуя ее в щеку. — Проклятый ученик, сунул палец в трубу, а тот застрял. Пришлось вести его в Больницу.

Моди хихикнула:

— Еще недавно ты и сама была такой же.

Майра покраснела.

— Ну, заходи уже, пока пиво не выдохлось.

Майра переступила порог, и ее тут же встретил шумный хор голосов: Калеб, Пейдж, Рикард — все сидели за кухонным столом. Небольшая гостиная Моди напоминала миниатюрную копию Базара. Стоптанные башмаки, железные кастрюли, ящики консервов и прочий хлам — все это громоздилось в комнате, тогда как кухня утопала в сладостях. И это не считая небольшого производства самогона, под который торговка отвела свободную спальню: сквозь треснувшую дверь Майра разглядела медные котлы и змеевики. По вечерам к Моди почти всегда заходили демос и изгои — промочить горло, однако сегодня день был особенный, и Моди никого не пускала. Майра присоединилась к друзьям на кухне, и вскоре перед ними уже стояли кружки с пенным напитком. Моди угощала. Майра жадно припала к кружке, наслаждаясь пряным вкусом имбирного пива. Подняв глаза, она заметила, как на нее с улыбкой смотрит Калеб.

— Что смешного? — спросила она.

Калеб потянулся и утер у нее с верхней губы усы. Майра тут же покраснела. Что еще хуже — Пейдж с Рикардом понимающе переглянулись. Но не успела Майра выдать что–нибудь остроумное, чтобы разрядить обстановку, как Моди прокричала:

— Освободите место!

Ребята в мгновение ока убрали кружки, и Моди водрузила на стол огромный бисквитный торт. Пейдж принялась раздавать тарелки, на которые хозяйка накладывала неприлично огромные куски. Затем Моди присоединилась к ребятам и подняла кружку с имбирным пивом. Хотя — судя по тому, как разрумянилась Моди, — свой напиток она щедро сдобрила огненной водой.

— За новых учеников! За усердие и процветание! В общем, желаю вам… не стать изгоем, как я.

Чокнулись. Майра набросилась на торт: нежный, мягкий, благоухающий ванилью, покрытый сахарной глазурью — одним словом, превосходный. Проглотив кусок, Майра попросила добавки, и пока Моди отрезала ей новый кусок, она присмотрелась к лицам друзей. Ну вот, последний вечер вместе, потом они все разойдутся по разным кастам и цехам, где и будут проводить большую часть времени.

Уловив взгляд Майры, Пейдж сказала:

— Клянусь Оракулом, ребята, я буду скучать по школе: там мы хотя бы каждый день виделись.

— И по мне скучать будешь? — спросил Рикард.

— Даже по тебе, Линч.

Рикард усмехнулся:

— О, и мне тебя будет не хватать.

— Ну, ты всегда можешь завести новых друзей, например, Бэрона, — заметила Майра, принимаясь за второй кусок торта. — Вы оба в цеху патрульных.

Рикарда передернуло.

— Уж лучше пусть меня принесут в жертву Святому Морю.

Все, кроме Калеба, рассмеялись. Он отодвинул от себя тарелку, будто внезапно потерял аппетит.

— Ничего не изменится, — резко произнес он.

Ребята прекратили подшучивать друг над другом.

— Ты о чем? — спросила Пейдж.

— Мы присягнули разным цехам, но, несмотря ни на что, должны оставаться друзьями. — Он быстро перевел взгляд на Майру. — Я не позволю снова нас разделить.

— Думаешь, они делают это намеренно? — спросила Пейдж.

Калеб кивнул:

— Сама посуди! Почему, разочаровавшись в выборе профессии, ты не можешь поменять ее на другую? Почему, провалив экзамен, ты автоматически становишься изгоем? Почему на место в Синоде могут претендовать лишь дети кратоса? Короче, я думал об этом, много думал… И знаете, к чему пришел? Нас разделяют, потому что порознь мы слабее.

Все за столом притихли.

— А ты умнее, чем я думала, сынок! — воскликнула Моди. Подавшись вперед, она прошептала: — Естественно, именно этого и боится Синод! Пока мы все переживаем из–за статуса и презираем друг друга, мы не замечаем истинного врага.

— Постой, так ты знала об этом? — удивилась Майра.

— Ну разумеется, милая. Почти все из демоса и кратоса считают изгоев тугодумами и недотепами, но они жестоко ошибаются. Если посмотреть в архивах, то наверняка выяснится, что изгои оканчивали Академию на одни пятерки. Лично я была круглой отличницей. Поверь, недотепа и дня не протянет, оказавшись среди изгоев.

— Ты была отличницей? — поразилась Пейдж.

— Ага, — гордо улыбнулась Моди, блеснув дырой в зубах, — первой в классе.

— Как же ты стала изгоем?

— Поступила ученицей в архивы и прошла подготовительный этап, как нечего делать. Потом экзамены. Я даже не волновалась, заранее знала, что все сдала… Однако наставник отвел меня в сторону и сообщил: ты, мол, не справилась. Хотя до этого я ни одного экзамена не провалила. — Моди отхлебнула пива. — В голове была только одна мысль: может, я… перестаралась и сдала экзамен слишком хорошо?

— Тебя выперли намеренно? — догадался Рикард.

Моди пожала плечами:

— Ну, теперь–то уже ничего не докажешь, но, думаю, так и было. Только смотрите, никому ни слова! Кстати, наверняка среди изгоев много таких, как я.

Не секрет, что большинство изгоев считали себя обманутыми: на Базаре можно было часто услышать, как они ворчат и жалуются на несправедливость, однако кратос и демос считали, что недотепы просто валят вину на других.

— Этого просто не может быть, не могу поверить, — пораженно проговорила Пейдж. — Они хотят, чтобы в цехах работали умнейшие! Поэтому они нас и тестируют.

— Если верить кому — отцу Флавию? — сказала Майра. — Пораскинь мозгами. Спорим, Моди намеренно не допустили к работе в архивах, потому что там хранится секретная информация. — Она принялась лихорадочно соображать. — Что, если два года обучения — это на самом деле не подготовка к экзамену? Что, если Синод таким образом выявляет будущих смутьянов?

— Смутьянов, говоришь? — сказала Моди. — Вот как ты обо мне думаешь?

Майра пристыженно опустила взгляд.

— Прости, я не то имела в виду…

— Конечно же, я смутьянка! — воскликнула Моди и шумно отхлебнула из кружки. — И я, и ты, сладкая, мы обе смутьянки. Но Красные Плащи предпочитают другие названия: грешники, нечестивцы, еретики.

Они замолчали; праздничное настроение улетучилось, а выпускной и присяга виделись уже совершенно в ином свете.

— Все логично, — сказала наконец Майра. — Изгоев легче контролировать, иначе почему для них открыто всего три сектора? К тому же им выдают лишь половину пайка, так что они бросают все силы на то, чтобы выжить. Им не до бунта.

Моди похлопала ее по плечу:

— Сладкая, именно так я и думаю. Времени, чтобы разобраться с задачкой, у меня было много, и изгоев я знаю лучше, чем любой из вас, так что поверьте, мы те еще умники, поумней иного специалиста. Иначе бы не выжили.

— А от демоса только и требуется, что гнуть спину не поднимая головы, выполнять свои обязанности и не задавать вопросов… — Майра не договорила.

— В чем дело, милая? — спросила Моди, заметив у нее на лице вопрос.

— Почему… меня не выперли из Инженерной после экзамена?

— Много баллов набрала? — понимающе улыбнулась Моди, и Майра на секунду растерялась: баллы нельзя было сообщать никому, нарушишь запрет — и окажешься в изгоях.

— Не просто высокая, а максимум.

Все ненадолго задумались.

— Чему я не удивлена, — сказала наконец Моди.

Пейдж встряхнула головой:

— Ну разумеется, максимум! Следовало догадаться.

— Если задуматься, это вполне разумно, — добавил Калеб. — Вот почему запрещают разглашать баллы, а если раскроешь их — сурово наказывают. Если мы не можем сравнивать баллы, то и не вычислим, что их система — фальшивка.

Майра нахмурила брови:

— Все равно не понимаю, почему я до сих пор не в изгоях.

— Тому есть лишь одно объяснение, — ответила Моди. — Тебя защищает отец. Это ведь он передает результаты экзаменов Синоду? Держу пари, он подделал твои оценки, будто ты едва–едва набрала проходной балл. Вот Синод и не дергается.

Майра вспомнила день, когда узнала свою оценку.

— Понятно, почему он несколько раз напоминал, чтобы я никому своих баллов не раскрывала. Боялся, что проболтаюсь…

— …и угодишь в неприятности, — закончила Моди и тут же строго добавила: — Майра, ты кому–нибудь говорила про оценку? Это важно! Подумай…

— Никому! Ройстон в курсе, но он могила. Всю жизнь на моего папу работает. Еще Возиус знает, но ведь он почти не разговаривает. Теперь еще вот вы.

Моди сделала большой глоток из кружки. Щеки ее порозовели, однако взгляд оставался ясным и проницательным. У Майры в голове мысли вращались с бешеной скоростью, словно играя в догонялки, и каждая требовала внимания. Майра знала, что без помощи Моди не обойтись.

— Моди… тут такое дело… — запинаясь, заговорила она, — Сейчас происходит кое–что очень важное. — Майра посмотрела на друзей, как бы спрашивая взглядом, не возражают ли. Мы ищем одну штуку… древнюю… размером с браслет.

— Насколько древнюю? — уточнила Моди.

— Очень–очень древнюю. Настолько, что из–за нее даже можно нажить проблем.

Моди прищурилась, отчего лицо у нее сделалось хитрое- хитрое.

— В архивах точно искать не стоит — совсем древние вещи были уничтожены во время Великой Чистки.

— Ну что же, я попыталась… — сказала Майра. — Спасибо и на том.

— Не торопись так, сладкая. Можно поискать в другом месте. Доступ туда открыт для всех, и порой там оседают старинные вещи. Скажем так, люди, которые там работают, не блещут умом. И избавляются от умных.

— О чем ты? Что за место? — спросила Майра. — И почему туда открыт доступ?

Моди широко улыбнулась:

— Магазин! Само собой, полезные вещи расходятся: одежда, одеяла, обувь, но там есть и груды хлама, на который не обращают внимания. Готова поспорить, что в Магазине найдется куча старых предметов. Настолько старых, что снабженцы уже и назначения–то их не упомнят.

— Святое Море, и как я сама не додумалась, — выдохнула Майра, представляя пыльный павильон, полностью занимающий Первый сектор.

Он был под завязку набит имуществом ушедших в мир иной. Демос в год получал по два талона на человека и на каждый мог приобрести всего три вещи. Изгои ради талонов были вынуждены торговать, а вот кратос мог заходить в Магазин сколь угодно часто и брать что захочется, в любых количествах. Демос завидовал кратосу и целый год ждал свои несчастные два талона. А потом рылся в старых коробках, хоть и можно было взять всего три вещи, да и то сугубо практичные. Моди права: такую вещь, как браслет-Маяк, могли долго не замечать. Ночью ведь она тебя не согреет.

— Ни у кого талончика не завалялось? — с надеждой в голосе спросила Майра. — Калеб? Твои родители — кратос, уж у тебя должен быть хоть один талон?

Несмотря на то что Калеб принес присягу Синоду, технически он оставался членом демоса — до тех пор, пока не сдаст экзамен на подмастерье.

— Э-э… — опустил он глаза. — Мне вроде как… нравится делать покупки.

Вскинув бровь, Майра оглядела его отутюженную тунику и новенькие ботинки.

— Ну да, следовало догадаться. — Майра обвела взглядом стол. — Ни у кого больше нет, что ли?

Пейдж покачала головой:

— Мне нужна новая обувь, одеяло и… нижнее белье.

Рикард захихикал, за что удостоился тычка локтем в ребра.

— Ну а ты, Линч? Как насчет тебя?

— Нету, — ответил Рикард. — Сами знаете, демос отоваривается сразу, не мешкая. Талонов всем не хватает, а в день выдачи Магазин бывает битком набит.

— Да, ты прав, — согласилась Майра. — Мои домашние свои талоны тоже потратили, а новых ждать еще три месяца. Это слишком долго.

— Можно попробовать пробраться в Магазин тайком, — предложила Пейдж.

— Во имя Оракула, это слишком опасно, — возразил Калеб. — Наказание очень суровое.

Комната снова погрузилась в тишину. Майра мысленно перебирала варианты, один другого хуже. Такими темпами Маяка им не видать.

— Вы, демос, те еще транжиры! — захихикала Моди. — Не знаете, что такое откладывать на черный день. Дайте–ка подумать… У меня где–то завалялось несколько талончиков. Надо только поискать.

Она уже встала из–за стола, но Майра ее остановила:

— Моди, ты что, не вздумай! Тебе они нужнее.

Моди уперла руки в широкие бока.

— По–твоему, похоже, будто я голодаю? Или в чем–то нуждаюсь?

Майра огляделась: полки на кухне ломились от пайков, а в гостиной до самого потолка громоздились ящики с провиантом. Пусть Моди и оказалась среди изгоев, но она не бедствовала, напротив, жила припеваючи, не то что большинство обитателей колонии.

— Нет, конечно же, нет, — пошла на попятную Майра.

— А знаешь почему? Потому что я лучшая из изгоев, — не без гордости заметила Моди. — Благодаря конфеткам и огненной воде я, черт возьми, процветаю. Сказать по чести, в изгоях мне живется куда лучше, чем когда я была в демосе.

— Моди, ты уверена? — спросила Майра. — Ты могла бы потратить талоны на себя.

— Абсолютно уверена, сладкая моя! Все, решено, ни слова больше.

Моди устало прошла к сундуку и принялась в нем рыться, гремя чем–то и поднимая облака пыли. По ходу дела она отбрасывала в сторону ненужные предметы: фонарики, батарейки, крышку от кастрюли, старую тряпичную куклу…

— Клянусь Оракулом… они должны быть здесь… видела же…

Наконец она выпрямилась и улыбнулась:

— Вот, вот они!

Моди веером разложила золотые талоны: целых пять штук. С ума сойти! Еще ни разу Майра не видела такого богатства в руках одного человека. Она–то жалела Моди и боялась стать такой, как она, а оказалось, что торговка живет куда лучше, чем большинство колонистов.

Майра с улыбкой оглядела друзей:

— Кто со мной завтра за покупками?