13

С началом разгона «Лидохасса» мы почти не разговаривали. Придавленный двойным ускорением экипаж лежал в перегрузочных ложах. Горовиц, кажется, вообще задремал — вот образчик хладнокровия! Правда, за сутки до этого он почти не спал, готовя эксперимент с «Фениксом».

— Он преследует нас? — спросил Рен Сии.

— Нет. Пока… нет. — Я перевел взгляд с экранов слежения на биолога. Лицо его слегка побледнело, но и только. Дыхание ровное. Глаза полуприкрыты. Губы слегка шевелятся.

— Как вы себя чувствуете? — спросил я.

— Хорошо. Пока… хорошо, — усмехнулся он.

— Там рядом с вашей правой рукой кислородная маска.

— Я помню. Вы уже говорили. Не хочу привыкать. Насколько я понял Сару, главные испытания у нас впереди.

Губы его снова беззвучно зашевелились. Молится?

На экранах нижних перископов зондов, оставленных над Чаррой, я неожиданно увидел, что Страж начал стремительный подъем в атмосфере по касательной. Я метнул взгляд на информационный монитор и выругался про себя. Ускорение Стража было взрывоподобным, совершенно невероятным для его массы. Он летел с десятикратной перегрузкой! Я послал запрос на траэктометр и через доли секунды получил ответ.

«ПРИ НЕИЗМЕННЫХ ВЕКТОРАХ УСКОРЕНИЯ ОБЪЕКТ «С» ПЕРЕСЕЧЕТ С НАМИ КУРС ЧЕРЕЗ СОРОК ВОСЕМЬ МИНУТ, ДВАДЦАТЬ И ДВЕ ДЕСЯТЫЕ СЕКУНДЫ».

Последняя двойка в окошке монитора несколько раз помигала, прежде чем превратиться в тройку. Жалкое утешение! О том, чтобы достичь скорости гиперпространственного перехода, не могло быть и речи. Не хватало еще одиннадцати часов! Я почувствовал, как холодеют пальцы и в них появляется противная дрожь.

Это был критический момент. Я набрал еще один запрос компьютеру, чтобы рассчитать новую траекторию. На расстоянии двести девяносто тысяч километров от Чарры вращался пояс астероидов — то ли обломки несформировавшегося спутника, то ли случайно захваченные на протяжении миллионов лет гравитационным полем планеты. Единственный выход — попытаться скрыться среди этого скального лабиринта или, что более вероятно, попытаться там принять бой, возможно, первыми атаковать под прикрытием одного из астероидов, как из-за щита. Такой призрачный шанс на спасение… Успеем или нет? Теперь это определяли разность скоростей, мощность двигателей и тренированность экипажа. Успеем?

Ответ пришел через секунду:

«ПРИ РАЗНИЦЕ УСКОРЕНИЙ 14g ВОЗМОЖНО ДВИЖЕНИЕ КОРАБЛЯ В ГРАНИЦАХ МЕТЕОРНОГО ПОТОКА ДО ВСТРЕЧИ С ОБЪЕКТОМ «С». НАЧАЛО МАНЕВРА ЧЕРЕЗ ДВЕНАДЦАТЬ МИНУТ ДЕСЯТЬ СЕКУНД… ДЕВЯТЬ СЕКУНД… ВОСЕМЬ… СЕМЬ… ШЕСТЬ…»

Это означало, что нам предстоит тормозить с четырехкратной перегрузкой против десятикратного ускорения Стража, дабы уравнять скорость звездоскафа и метеорного потока. Если преследующий нас монстр не начнет тормозить, то проскочит над нами за миллионные доли секунды, ничтожные даже для самого совершенного автомата, чтобы нанести прицельный удар. А мы сможем послать ему вдогонку торпеды с аннигиляционными боеголовками… Выдержит ли экипаж? Рен Сии? Горовиц? Сара Безансон? «У вас отличный послужной список, капитан, однако по сути своей вы еще…» Да. Или нет?

Страж пролетел мимо дрейфующих над планетой зондов, едва-едва отклонившись от курса, только чтобы избежать риска столкновения и, выйдя из-за серпа Чарры, начал смещаться к центру задних экранов «Лидохасса», неумолимо сокращая между нами расстояние. Он отставал от нас на двести тысяч километров, когда за минуту до торможения кибермозг перевел «Лидохасс» в инерционный полет и начал разворачивать звездоскаф. Перегрузка исчезла.

— Что случилось? — спросил Горовиц, открыв глаза и увидев, как поплыли против вращения корабля звезды на экранах.

— Через минуту начинаем тормозить.

— Тормозить?

— Да. Будут четырехкратные перегрузки около получаса.

— Что произошло со Стражем? Мы не возвращаемся к Земле?

Земля! Господи, неужели уже не дотянуться до нее. Не дотронуться никогда? Я вспомнил, как пятилетним пацаном тонул в море. В какой-то момент я открыл глаза и увидел поверхность воды над собой. А за ней небо, облака. До поверхности можно было дотянуться рукой, но не губами, не ртом.

— Он преследует нас, — сказал я.

— Тогда почему мы тормозим?

Я глянул на Сару Безансон. Губы сжаты в тонкую ниточку. Глаза не выражают ничего, словно остекленели.

— Мы не успеем уйти в гиперпространство, я сверился с хронометром. До начала маневра осталось тридцать секунд. Он разгоняется в пять раз быстрее нас. Единственное, что мы успеем, — попытаемся затеряться в потоке астероидов около Чарры. И для того, чтобы уравнять нашу скорость с потоком, мы и тормозим.

— Вы думаете, это удастся? — спросил Рен Сии.

Затормозить? Затеряться? Не стал я уточнять.

— У нас нет выбора. Все. Нет времени. Наденьте кислородные маски.

— Мне кажется, надо послать на Землю предупреждение о Страже, — сказал Рен Сии, очевидно, не очень надеясь на благополучный исход.

— Я уже сделал это, как только понял… — четырехкратный вес вдавил меня в перегрузочное ложе. — «Что без боя нам не уйти», — закончил я про себя.

Страж был лишен эмоций в обычном человеческом смысле этого слова. Он не мог по достоинству оценить безмолвную погоню во тьме среди небесных тел. Ему не был знаком восторг хищника, настигающего добычу.

Его не мучил выбор. Он был идеальной машиной преследования и уничтожения. На файлах цели он прекрасно видел, как объект изменил курс, стараясь спрятаться в потоке астероидов. Он тут же считал с анализаторов координаты, время и угол изменения курса, скорость торможения объекта для корректировки собственного курса.

Звезды на экранах медленно смещаются. Мы меняем курс и одновременно тормозим с четырехкратной перегрузкой. Тающий серп Чарры уходит с центра задней панорамы. Одновременно темная точка, периодически перекрывающая звезды на экранах за сто тысяч километров от нас (если дать еще большее увеличение — миниатюрный непрозрачный диск — Страж), смещается на слегка опалесцирующий фон ночной стороны Чарры, проходит по его краю и снова сливается с чернотой межзвездного пространства, оставшись лишь в виде точки на мониторе слежения.

Все произошло очень просто. Как проста, в сущности, жизнь и смерть. Просто и быстро.

Вспыхнул контрольный дисплей самочувствия Рен Сии. «Лидохасс» словно споткнулся. Двигатели перешли в режим инерционного полета, и Горовиц с Сарой Безансон начали расстегивать на себе перегрузочные ремни, чтобы помочь бледному задыхающемуся биологу. Только Сара вдруг на полудвижении остановилась и закрыла глаза. По сжатым губам ее скользнула странная улыбка… Краем глаза я заметил в перекрестии кормовых перископов, как Страж внезапно выплюнул змеящийся сполох, и только успел крикнуть: «Нет! Не трогайте его!» (А может быть, я только хотел крикнуть?), как залп накрыл «Лидохасс», и в голове словно взорвалось маленькое солнце.

Залп был особенно ужасен не только из-за неожиданности. Это был первый залп за многие сотни лет. И всю энергию, которую Страж копил эти сотни и сотни лет, он вложил в выстрел. Оружие это было незнакомо Земле — ударная волна, разрушающая внутриядерные связи в атомах. Страж не промахнулся. Но расстояние было слишком велико, оно хоть и не ослабило залп, но за ту лишнюю миллисекунду, пока ударная волна дошла до «Лидохасса», успело сработать защитное поле, охватив звездоскаф непроницаемым экраном. Однако залп был обвальной силы. Он подтолкнул нас на сотни километров. Полет «Лидохасса» перешел в беспорядочное вращение.

Перегрузка убила их. Всех трех одновременно. 30 или 40g в течение считанных секунд. Рен Сии, потому что у него и так было слабое сердце, а Горовица и Безансон… Толчок вырвал их из полурасстегнутых лямок и сбросил на пол. Когда у меня прояснилось перед глазами, я увидел, что осталось от них: рваное окровавленное тряпье. Они лежали рядом. Законы инерции одинаково швыряли их по рубке. Они умерли несколько секунд назад, но кровь, выдавленная нечеловеческой перегрузкой, уже успела пропитать их комбинезоны.

Я старался как можно меньше касаться их, когда переносил их обратно в перегрузочные ложа. Собственно, я решил, что это конец. На обзорных экранах — сплошной серебристый туман из-за свечения защитного поля, принявшего на себя большую часть ударной энергии. Автоматика не работала. «Лидохасс» двигался какими-то рывками, ничего не видя и не слыша: ни преследующего нас Стража, ни надвигающегося метеорного потока по курсу. Температура в рубке подскочила градусов на тридцать. Тянуло какой-то гарью. И вдруг… экраны прояснились.