1

— у тебя была девушка до меня?

— Была.

— И ты ее тоже любил, как… — Ружена невольно запнулась, — как и меня?

— Да.

— Почему?

— Мне казалось, что мы будем счастливы вместе.

— А со мной? Тебе тоже только кажется, что мы будем счастливы?..

Я молча притянул к себе Ружену и поцеловал.

— Как ее звали?

— Наташа.

— Что, русская?

— Ната Полянски.

— Русская?

— Нет, француженка.

— А почему имя русское?

— Давняя история. Что-то связанное с ее прадедом.

— Что же, она тебе так и не рассказала?

Я пожал плечами.

За распахнутым окном на фоне предрассветного неба темнеют кроны сосен. Ветер мнет их сырыми пальцами, сплетая в фантастические силуэты. Дыхание его такое же сырое и холодит кожу, залетая в спальню, шевелит волосы Ружены на краю подушки. Апрель.

— Что с ней потом случилось?

— С кем?

— Ну… — Ружена снова запнулась, — с Наташей, — Женщины так неохотно произносят имена соперниц.

— Ничего.

— Ничего?

— Просто когда я окончил Академию и подписал контракт, мы начали с ней реже встречаться, а в длительных полетах я понял, что почти не думаю о ней.

— А о чем ты думал?

— Так…

— Ты ее совсем забыл?

Секунду я колебался.

— Нет, вспоминаю иногда.

— Я тебя никуда не отпущу от себя. Ты больше не будешь летать и забывать девушек. Хочешь, я попрошу дядю, чтобы он перевел тебя на Землю? — Она наклонилась надо мной. — Хочешь быть диспетчером космопорта, Нерт?

Я покачал головой.

— Не хочу.

— Почему?

Я промолчал.

— Скажи, Нерт. Я пойму.

— Я пилот, Ружена. Кроме того…

— Что?

— Помнишь легенду об Одиссее?

— Да. Он был царем Итаки.

— Он проплавал двадцать лет, хотя мог бы вернуться домой за один сезон. В оправдание он потом плел жене небылицы о циклопах, драконах, царстве мертвых. Не без некоторого вдохновения даже.

— Ты ведь можешь погибнуть.

— Пилоты гибнут не так часто.

Ружена задумалась.

— Расскажи мне, Нерт.

— О чем?

— О полетах, неизвестных планетах, звездоскафах…

— Как Одиссей?

— Как Одиссей, — улыбнулась Ружена.

— Что бы ты хотела услышать, моя царица?

— У тебя зрачки стали совсем круглыми, — прошептала Ружена, отрывая губы от моих ресниц, — Зимой, когда мы с тобой встретились, они были крестообразными.

— Да.

— Если бы ты не отпугивал своими страшными зрачками девушек…

Я закрыл Ружене рот ладонью.

— Откуда это было у тебя?

— Это след Купола.

— Купола?

— Да.

— Расскажи.

— Представь себе маленькую планету без названия в созвездии Кита. Скалистое безвоздушное плато под звездным небом, а посредине него словно застывший на фазе полусферы ядерный взрыв — Купол диаметром пятьдесят шесть метров. Со стороны даже красиво: по его поверхности струятся переливы света, на скалах разноцветные блики, пляшущие тени вокруг… Тебе не холодно?

— Нет.

— Раз в несколько суток по ночам он возникает на одном месте и через десять часов пропадает, только с каждым появлением уменьшается на несколько миллиметров, словно тает постепенно. Когда его открыли, подсчитали, что просуществует он еще лет девяносто. Физики утверждают, что 2200 лет назад, когда Купол возник, из его чрева в наш мир вышло некое тело. О том, вернулось оно назад или нет, с уверенностью сказать нельзя. Прежде чем Купол исчезнет…

Я замолчал.

— Оно может еще вернуться? — спросила Ружена.

— Я знаю человека, который отдал бы правую руку, чтобы увидеть это возвращение. Сейчас там работает постоянная наблюдательная станция. Дело в том, что 2200 лет тому назад на Земле… родился Иисус Христос, и, как утверждают, в это же время вспыхнула яркая звезда. В созвездии Кита.

Некоторое время мы молчали.

— А ты? — спросила Ружена.

— Под Куполом время течет наоборот. Возможно, это попытка пробиться к нам из другого мира, закончившаяся вполне успешно.

— А ты?

— Я? Под Купол попал земной звездоскаф. Они приземлились на оплавленное плато, чтобы взять образцы пород, а через час их накрыло. А мы с Девидом были вроде спасательной команды.

— А потом?

— Потом? Ничего. Пришлось Девида тащить на себе восемь километров. В общем-то, при силе притяжения 0,33 g это не так и тяжело.

— А что с ним сейчас? Он жив?

— Девид? Да, с ним все нормально. Работает около Альдебарана.

— Я не хочу с тобой расставаться, Нерт.

— Зачем твой дядя хотел встретиться со мной?

— Я сказала ему, что мы скоро поженимся.

— Ну и что?

— Он мне единственный близкий человек. Он мне заменил моих родителей.

— Он против нашего брака?

— Нет. Дядя хочет с тобой побеседовать. Он прилетит сегодня утром, часов в девять-десять.

Небо за окном постепенно светлеет. Серые силуэты сосен начинают приобретать зеленые оттенки.

— Слушай, Нерт, пошли купаться.

— Что за выдумки? Полпятого утра.

— Ну и что? Пошли.

— Холодно.

— Вода в бассейне подогревается.

Ружена вскакивает и тянет меня за руку. Надевать купальник просто в голову ей не приходит — в доме кроме нас никого нет. Океанский загар делает ее почти невидимой в полутьме спальни. Хорошо видны только мягкие треугольники незагорелой кожи вокруг сосков и внизу живота. Ружена тянет сильнее, и я поддаюсь.

Над бассейном стелется пар. Холодный ветер дует в спину. Ружена молча идет рядом, стараясь, чтобы мы оба поместились на посыпанной галькой дорожке.

Я оглядываюсь. Коттедж едва угадывается сзади, наполовину закрытый темными стволами сосен. Мы прилетели сюда поздно ночью с карнавала. Вертолет вела Ружена, ориентируясь по радиопеленгу, вдоль сплошных лесов, покрывающих берега Миссисаги к северу от озера Гурон. Я сейчас хотел бы рассмотреть, где оказался, но еще недостаточно светло.

По узким ступенькам Ружена заходит в бассейн, не отпуская моей руки. Вода действительно теплая, намного теплее воздуха. Срабатывает сенсор, и из глубины бассейн подсвечивается синими лампами. Ружена погружается по грудь в прозрачное свечение и смотрит на меня. Она очень красива. Безусловно, бог создал ее в минуту вдохновения.

Прикосновения рук, брызги в лицо, смех, губы мягкие, как пена, сплетенные ноги, дыхание, которое можно пить. Толчок, укол ногтями в плечо… Очень скоро наша возня в бассейне превращается в игру под названием «кто кого утопит». Причем Ружена, кажется, играет в нее всерьез. Я выныриваю на другом конце бассейна и имею возможность чуть-чуть отдышаться. Играть с Руженой вполсилы в такие игры нельзя: реакция ее намного быстрее моей. Если задуматься над этим, становится немного не по себе. Реакция двадцатилетней девушки-студентки опережает реакцию пилота экстра-класса. Я чувствовал себя в прекрасной форме, скорость реакции у меня очень высокая: одна десятая секунды, и тем нс менее Ружена ускользала из моих захватов, как тень. Любопытно было бы замерить быстроту ее мышечных рефлексов, боюсь, что все каноны полетели бы к черту, вышло бы три сотые секунды, а то и одна сотая. Надо как-нибудь показать ее нашим физиологам.

— Плыви ко мне!

Я качаю головой.

Родись Ружена на пару тысячелетии раньше, она стала бы амазонкой, женщиной-воином. Ее легко представить на спине бешено несущегося мустанга, обнаженную, с развевающимися волосами и луком за плечом. Или на спине дельфина с трезубцем в руке. Или танцующую с кобрами в кольце костров. Да… А в наше время с такой фантастической реакцией Ружена — чемпион Универсиады по теннису, и ей пророчат скорую блестящую карьеру в профессиональном спорте.

Из воды я выношу Ружену на руках. От ее волос исходит тонкий русалочий запах. Лампы в глубине бассейна гаснут.

С востока небо над лесом заметно посветлело.

Я поднялся на веранду и поставил Ружену на теплый пол.

В комнате она нашла полотенца и халаты, и мы снова поднялись в спальню.

Я вышел на балкон.

— Не закрывай двери, Нерт.

Ружена обнимает меня сзади.

— Сейчас солнце взойдет, — говорит она.

Угол балкона врезается в разлапистую крону вековой сосны. Ветки топорщатся иголками, стараясь достать нас с Руженой, и царапают рядом в окно. Терпкий запах живицы щекочет ноздри. Ружена тянется у меня из-за спины, срывает несколько иголок, грызет кончики.

Небо между кронами сосен розовеет, появляются тени, и, наконец, прорвавшись сквозь частокол коричневых стволов и веток, солнечный луч падает нам на лица.

День начался.