11

Вечер подкрался настолько незаметно, что Горыня чуть не пропустил время, когда нужно было собираться на бал. Оружие убрал в большой металлический сундук, привинченный к полу и закрывавшийся на хитрый замок, а с собой взял лишь кинжал, подарок князя Стародубского, и тонкий стилет, выкованный собственноручно из пружинной стали.

До Кремля доехал быстро, но после встал в пробку из подъезжавших карет, словно перенёсся в Москву начала двадцать первого века. Несмотря на огромное скопление людей и лошадей, все вели себя тихо и степенно, как и подобало первым людям империи.

Посмотрев на то, как двигаются кареты, Горыня отпустил возницу и пошёл пешком, как делали все те, кто был не обременён женщинами в изящных туфельках. Но и на лестнице, ведущей в зал, тоже пришлось постоять в очереди, так как объявляли каждого, кто пришёл на бал, и зачастую титулование было весьма длинным.

Когда Горыне оставалось пройти всего пару метров до дверей, к нему учтиво обратился разодетый в ливрею слуга и тщательно записал все его данные, которых оказалось совсем немного.

Он вошёл в зал под звучный голос распорядителя:

– Советник личной государевой канцелярии княжич Стародубский!

Первое, что бросилось в глаза, была яркость освещения. Роскошные хрустальные люстры светились так, что даже слегка резало в глазах. Магические светильники, исполненные в форме свечей, давали приятный, чуть желтоватый свет, позволявший орденам на мужчинах и бриллиантам на женщинах ярко сверкать, приковывая внимание. Звезда Перуна, не украшенная драгоценными камнями, смотрелась бы весьма скромно, не будь она одним из высших орденов империи, а в ранге военных наград стояла всего на втором месте после знака Сварога – высшей военной награды, дававшей, кроме потомственного дворянства, большой надел и пожизненное освобождение от налогов.

Совсем молодой полковник, да ещё и при наградах, сразу привлёк внимание многочисленных мамочек, выведших в свет подросших дочерей после долгого летнего перерыва.

Горыня успел лишь подойти к столам с закусками, когда совсем рядом раздался воркующий и знакомый голос:

– Так вы уже не десятник, господин полковник?

Когда Горыня повернулся, то увидел девушку из ресторана, одетую в белоснежный шёлк и с алой лентой на шее, спадавшей по телу и платью до самой земли, а также голубой перевязью с восьмилучевым коловратом знака Рюрика.

– Прошу прощения, но помню лишь ваше имя. – Горыня едва заметно усмехнулся.

– А я вот вашего не знаю, а лишь фамилию. Так как зовут вас, княжич Стародубский?

– Горыня. – Он коротко поклонился.

– Хорошее, славное имя. – Девушка отпустила веер, который держала в руках, и он повис на длинной цепочке. Горыня только отметил то, как дёрнулась привязь, оценивая немалый вес такого воздушного на вид аксессуара, но сразу же перевёл взгляд на Анну.

– Горыня, Дубыня и Усыня. Древние герои, снискавшие славу на поле боя. – Девушка внимательно следила за выражением лица Горыни, словно надеясь увидеть какой-то нужный ей знак.

– Ну, насчёт себя не знаю, но вот мой товарищ по службе, Дубыня, тот точно герой. – Горыня качнул головой в сторону стола. – Не желаете чего-нибудь?

– А вы можете свернуть гору? Второе имя Горыни – Вернигора.

– Пара недель подготовки, два воза бутылей с кислотой да три воза с ямчугом, и не то что сверну, а разметаю по округе. – Горыня улыбнулся. – Разум человека сильнее его мышц. Тигр, лось, буйвол да многие другие сильнее человека. Но только он строит города, летает в небе и плавает в море по своей воле. А горы? Что горы. Надо будет – и горы свернём.

– Великая княжна? – Подошедший сзади мужчина в чёрном с серебром мундире и с внушительным рядом орденов почтительно поклонился. – Вижу, вы уже познакомились с нашим молодым героем?

– Героем? – Анна несколько наигранно всплеснула руками. – А я ничего об этом не знаю! Расскажите же скорей, Святослав Константинович. Я вся в нетерпении!

– Ну, – стольный князь Юсупов, исполнявший обязанности начальника личной канцелярии государя, улыбнулся и расправил пышные седые усы, да чуть пригладил волосы. – Так вот запросто перебил три сотни заговорщиков, покушавшихся на жизнь государя. Заметьте, один! Я бы не поверил, если бы не произошло это на моих глазах. Конечно, государю ничто не угрожало. Там были пять сильнейших волхвов империи, но до них дела не дошло. Этот вот юноша всех извёл.

– Теперь понятно, откуда появилась Звезда Перуна. – Девушка кивнула. – Хотя и маловато, но… государю виднее.

– О, нет! – Юсупов бочком продвинулся к столу и налил себе большой бокал с хмельным шипучим мёдом. – Звезду ему дали за геройство на порубежье, когда он почти в одиночку оставил без работы корпус генерала Багратиона, и за уничтожение банды Исмаил-паши. – Глава канцелярии повернулся к Горыне. – Тело его было найдено среди погибших, как и тело его сына, и их родового колдуна.

– Ну, хоть полковника дали, тоже награда. – Анна усмехнулась.

– И это совсем не за то. – Юсупов припал к бокалу и жадно выпил почти половину. – Горло пересохло от постоянных разговоров, – пожаловался он и внимательно посмотрел на княжну. – Звание действительного советника личной государевой канцелярии сей юноша получил за разработку и воплощение в работающие экземпляры удивительного и невероятно эффективного оружия, с помощью которого и были одержаны столь славные победы. А вопрос о награждении за спасение государя сейчас на рассмотрении Государственного совета и внимательно отслеживается Советом старых семей как дело, касающееся семьи из Бархатной Книги. Так что, не обидят молодца.

– Да вы просто скопище талантов, княжич Стародубский! – Анна громко рассмеялась красивым переливающимся смехом, вызвав интерес окружающих. – А что ещё умеете?

– Могу копать. – Горыня улыбнулся.

– Что делать? Копать? И что же вы копаете? – Девушка ловко подхватила веер и, раскрыв его со стальным щелчком, принялась остужать разгорячённое лицо.

– Могилы в основном.

– А что же ещё?

– Могу не копать, – тоном прилежного ученика ответил княжич. – Тут ведь как. Если ты не можешь чего-то не делать – уже ограничен в возможностях, а значит, имеешь явную слабость характера. И только те, кто может отказаться от желаний, пусть даже и приятных, достаточно сильны.

Великая княжна уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но осеклась и очень, очень внимательно посмотрела в глаза Горыни.

Паузу прервал многоопытный Юсупов.

– Я, собственно, хотел представить нашего нового товарища коллегам по работе в канцелярии. Если не возражаете, великая княжна, я украду у вас этого юношу для дел государевых.

– Разумеется. – Княжна Анна, едва заметным движением головы обозначив поклон, горделивым шагом пошла в сторону зимнего сада, а Юсупов, чуть приобняв Горыню, повёл в соседнюю залу.

Князь действительно хотел познакомить Горыню с коллегами, тем более что советников у государя было всего семеро, и каждый являлся выдающимся специалистом в своём деле. Но думал он совсем о другом. Идя на помощь своему молодому сотруднику, для того чтобы вырвать его из лап знаменитой светской акулы, великой княжны Анны, он ожидал, что совсем юный, едва отметивший своё восемнадцатилетие, Горыня будет мяться, смущаться и, возможно, лебезить перед столь блестящей красавицей, как Анна, но тот проявил редкостную силу духа и весьма необычное чувство юмора. Тем более что попал он на подобное собрание впервые и не мог быть не впечатлён сиянием красивых женщин, высших орденов и аксельбантов старших княжеских родов.

– Я хотел бы предостеречь вас, княжич, от излишне легковесного отношения к великой княжне. Анна имеет характер мстительный и весьма едкий, и не одна светская карьера оказалась загублена её острым язычком. Она обавница, и её любовь может быть страшнее гнева.

– Я, князь, ещё неделю назад был десятником и командиром пятнадцати оторвиголов, а ещё год назад – простым деревенским пастухом. Так что, если завтра государь повелит отправляться на порубежье, закуплю гостинцев на все деньги и с лёгким сердцем отправлюсь копать.

Юсупов внимательно посмотрел на Горыню.

– А вы ведь не врёте, юноша. Дар у меня пусть и слабый, но правду ото лжи я отличаю довольно легко. Просто поразительно. И что, дамы высшего света и запах власти вас совсем не прельщают?

– Дамы высшего света? – Горыня усмехнулся. – А знаете, как пахнут тела травниц, разгорячённые от любви, как сладка кровь убитого тобой врага или как наполняет силой плечо побратима рядом? Вот где настоящая власть и сила.

– Занятно. – Юсупов кивнул, но больше своим мыслям, чем Горыне, и привычно сменил тему для разговора.

– Вы ещё не ездили в Стрелково-артиллерийскую часть?

– Пока нет необходимости, – ответил Горыня. – Сначала нужно ревизовать станки, что у охотников, оценить их систему безопасности и решить с закупками металла. Хочу скорейшим образом выпустить пробную партию оружия и хотя бы вооружить государеву охрану. Может, что-то подкинем Тайному приказу и Приказу охотничьих дел. Ну, или кому нужно.

– Я не видел в действии вашего лёгкого ружья, как вы там его назвали? Автомат? Но, по словам Александра Сергеевича, нечто весьма впечатляющее. Надеетесь справиться с приказом государя в кратчайшие сроки? Похвально.

– Если будут мастера и хотя бы один волхв, сведущий в деле обработки металла, никаких препятствий не вижу. А вот сделать что-то более серьёзное, там посмотрим. Не хочу загадывать, но планы есть, и весьма обширные.

– Разумеется, можете обращаться за помощью к любому из советников. – Юсупов вошёл в раскрытые перед ним двери и строгим отеческим взглядом окинул небольшую группу мужчин в белых мундирах, стоявших у овального стола и о чём-то оживлённо беседовавших.

Комната была относительно небольшой, но обставленной мягкой удобной мебелью, с золотистой шёлковой обивкой и ярко-голубыми панелями на стенах.

– Друзья, спешу представить вам советника государевой канцелярии княжича Горыню Стародубского.

– В чём вы сильны, княжич? – Слегка округлённый, но подвижный мужчина в таком же, как у Горыни, мундире, со знаками Вед всех трёх степеней, подошёл и крепко пожал руку Горыни. – Мы здесь все приличные специалисты в очень разных областях.

– Да я как-то больше по изведению вредных насекомых. – Горыня улыбнулся. – Очень, знаете, важное это дело. Заведутся вдруг, да в раз не выведешь. Вот я и придумал инструмент подходящий.

– Старший советник боярин Шемберг, – представился толстяк. – Научный консультант, доктор химии и алхимии. Я тоже, знаете ли, люблю иногда сварить нечто такое… против вредителей. – Он негромко рассмеялся.

– А это граф Изотов. – Глава канцелярии показал на высокого, стройного и изящного, словно книжный эльф, мужчину, с тонким породистым лицом и щегольскими усиками. – Он у нас ведает вредителями в других странах, – поддержал Юсупов шутку Горыни. – Большой специалист и любимец девиц.

Изотов улыбнулся и отвесил учтивый поклон.

– Советник, стольный боярин Белов, из старинного порусского рода, наш гений финансов. Финансов и цифр. Тоже в каком-то роде специалист по вредителям, но руки пачкать не любит. Хотя умеет. – Юсупов усмехнулся. – Умеет.

Белов – широкоплечий, кряжистый мужчина с хмурым лицом и широкими, словно лопата, ладонями кивнул Горыне, словно старому знакомому.

– Старший советник Муруки Катхыев, великий шаман Северного Круга и стольный боярин.

Худой и жилистый якут, с непроницаемо застывшим лицом, похожим на кусок потемневшего дерева, приложил руку с чётками к груди и сделал дугообразное движение в сторону Горыни. Бывавший на Севере много раз, ещё в другой жизни, полковник тоже приложил руку к груди.

– Пририбиэт, Туох сонун?

– Улахан сонун суох. – Муруки неожиданно улыбнулся, и пальцами словно поставил три точки на Горыне.

– А это наш незаменимый и всё знающий архивариус и хранитель Государева книжного собрания, поместный боярин Ицхак Рушенбах.

Совершенно седой старик с короткой аккуратно подстриженной бородой и внимательным острым взглядом неожиданно крепко пожал руку Горыни.

– Ну, и гений организации – князь Шереметев.

Сухощавый, подвижный мужчина лет сорока, со знаком Велеса на широкой зелёной ленте и рядом других наград, с улыбкой пожал руку Горыне и посмотрел вопросительно на Юсупова.

– А не кажется ли вам, стольный князь, что кое-кого пропустили?

– Кого пропустили? – Святослав Константинович даже обернулся, видно, надеясь кого-то увидеть за спиной.

– Да вас же и пропустили. Негоже так. Да, я представлю. Вот, княжич, глава личной государевой канцелярии, советник первого ранга, стольный князь Юсупов Святослав Константинович.

– Ну не совсем… – Юсупов качнул головой. – Дело в том, что начальника канцелярии так и не назначили. Боярская дума подсовывает своих, Совет старых семей – своих, а государь успешно топит эти попытки в разговорах и согласованиях.

– А зачем дарить надежду? – поинтересовался Горыня.

– Так выгодно для отвлечения их от действительно важных дел, – пояснил Рушенбах. – Эти и ряд других спорных вопросов рассеивают внимание наших противников, позволяя проводить нужные решения. А как назначат Святослава Константиновича, так ещё что-нибудь придумаем. – Он широко улыбнулся. – Не желаете что-нибудь выпить?

– Как не желает? – Белов, не меняя выражения лица, освободил большую золотую вазу от фруктов, высыпав их на стол, и откупорив пару бутылок красного вина, опрокинул их прямо в вазу. – Помните, стервецы, как меня споили братиной?

– Мы-то ладно. – Шемберг с улыбкой покачал головой. – А вот московские охранители до сих пор новобранцев пугают этой историей. А ведь десять лет уже прошло.

– Десять лет не срок. – Граф Изотов усмехнулся. – Мадрид нашу гулянку с Ицхаком уже двадцать лет вспоминает. Le Buster Diablo. Это пирушка дьявола, – пояснил он Горыне. – Так что? Пьём, или день пропал зря?

– Я напоминаю, – вкрадчиво произнёс Юсупов, – что наши услуги могут быть востребованы в любой момент.

– Две бутылки на восьмерых? – Изотов выразительно приподнял бровь. – Меньше бокала.

Хмурый Белов, уже нацелившийся на ещё одну пару бутылок, со вздохом покачал головой и, ухватив вазу за ножку, словно бокал, поднёс Горыне как новику.

– Будь побратимом нам. Здесь последний рубеж защиты государя и Родины. Твоя честь – это его жизнь и жизнь страны.

Горыня аккуратно принял чашу и поднял над головой.

– Во здравие государя. – Оторвался и глотнул ещё раз, и, второй раз приложившись, поднял братину над головой. – Во здравие воинов личной канцелярии государя!

– Вот молодец. – Белов одобрительно смотрел на щедрые глотки Горыни и принял братину от него. – Теперь ты, Ицхак, как самый старший из нас.

Несмотря на преклонный возраст, мужчина держал золотую вазу с вином легко, словно рюмку.

– Я знаю вас давно. Кого десять лет, кого больше, а кого и совсем долго. Я похоронил пятерых наших братьев. Егория Седова, Путяту Бельского, Даниила Галицкого, Анвара Иоселиани и Рустама Ибрагимова. Это были настоящие воины Земли Русской. Не посрами их чести, сынок. – Он поднял чашу. – Во здравие государя. Во здравие воинов личной канцелярии государя!

Последний принял братину князь Юсупов.

– Во здравие государя. Во здравие воинов личной канцелярии государя.

После того, как чаша опустела и её вернули на место, расселись у стола, развлекая себя неспешной беседой и разговорами о службе.

– Кстати, княжич. – Юсупов словно что-то вспомнил, прервал себя на полуслове и повернулся в сторону Горыни. – Канцелярия – это не только восемь советников, но и наши люди. По рангу вам положен свой штат, и штат этот набираете вы лично.

– А сколько людей? – Горыня тоже отложил вилку и повернулся к собеседнику.

– Да хоть тысячу человек. – Юсупов всплеснул руками. Финансирование у нас фактически неограниченное, так что можете не стесняться.

– Хм-м. – Горыня на секунду задумался. – А люди должны быть те, что нужны мне для исполнения поручений государя, или можно просто набрать полк сорвиголов?

– Интересный вопрос. – Изотов усмехнулся. – И где же вы найдёте целый полк?

– Что-то батюшка даст, что-то возьму у Медведева, по старой памяти, охотников найму в губернии. Полк не полк, а сотни три соберу. Там главное не набрать людей, а где их разместить да учить. Вот вы, граф, наверняка заходили в дома с целью сделать так, чтобы оттуда кроме вас более никто не вышел?

– Бывало такое. – Изотов с улыбкой посмотрел на Горыню.

– А теперь представьте себе, что у вас в руках оружие, стреляющее двадцать – тридцать раз без перезарядки, и при этом не с грохотом, а на уровне лязга затвора многозарядной винтовки. Насколько это изменит способ ваших действий?

– Принципиально изменит. – Изотов кивнул. – А что, вы придумали такое оружие?

– И придумал, и сделал. – Кивнул Горыня.

– Было бы крайне любопытно посмотреть, – отозвался сидевший с краю Шемберг.

– Я как-то не подумал, что оружие может мне пригодиться на балу, так что оставил в гостинице. Но завтра…

– Нет-нет! – Шереметев взмахнул рукой. – Никаких завтра, тем более что оставлять такие вещи даже под замком не вполне разумно. – Он подхватил со стола небольшой колокольчик и негромко звякнул, после чего одна из панелей, негромко шелестя, сдвинулась в сторону, и из тёмного провала показался мужчина в зелёном мундире Погранично-таможенной стражи.

– Никодим Юрьевич, не сочтите за труд. Съездите в гостиницу за вещами нашего нового товарища.

– Не извольте беспокоиться, сичас всё сладим. – Никодим кивнул и уже собирался исчезнуть, когда его окликнул Горыня.

– Подождите, а ключ?

– Ну, давайте, – он пожал плечами. – Хотя возни там минут на пять, однако ж, время дорого.

– Так возвращаясь к нашим вопросам… – Изотов проводил взглядом скрывшегося в стене сотрудника и вновь посмотрел на Горыню. – Вы полагаете, что даже опытных воинов нужно переучивать на новое оружие?

– Дело не только в оружии, хотя и от него многое зависит. – Княжич, окончательно решив, что поесть ему не дадут, отодвинул тарелку. – Полагаю нужно сформировать боевые группы по семь – десять человек, где у каждого будет своя специализация. Кто-то поддерживает с дальней дистанции огнём из точной винтовки, кто-то ведает тяжёлым вооружением вроде пулемёта, а кто-то занимается взрывчаткой.

– А это зачем? – Белов заинтересованно придвинулся.

– Выбить двери, уничтожить засевших в подвале, оставить подарок тем, кто войдёт позже… да мало ли поводов? – Горыня вопросительно посмотрел на присутствующих. – Я так понимаю, что одними консультациями дело не обходится и частенько нужно брать в руки оружие? А люди как инструмент. Нужно не только хорошо подобрать, но и заточить под необходимые задачи, а кого-то и переделать на задачи, совсем необычные. А для этого людей нужно обучать, тренировать и воспитывать.

– А это разве не одно и то же? – спросил Юсупов.

– Обучение – это теория, тренировки – практика, а воспитание – оболочка первому и второму, позволяющая принимать правильные решения в неоднозначных ситуациях. Обычно в школах это делает один человек. Но нам-то нужны специалисты очень высокого класса, поэтому теорию подготовят учёные в данной области, практику – соответственно практические специалисты, а воспитанием должны заняться те, кто может увидеть все движения души человека. Иначе можем столкнуться с нами же подготовленными чудовищами.

– Интересный подход. – Юсупов откинулся на спинку кресла и устремил взор на потолок, расписанный под синее небо. – Но это, как я понимаю, дело будущего. А сейчас?

– Я полагаю, то же, что вы и делаете, только с углублённой практикой. Ну, например, кто-то замечательно ищет тайники. Пусть научит этому других. Пусть даже сам отберёт их, но чтобы совершенно уникальных специалистов не было. А кто-то может разговорить собеседника. Пусть и этому люди научатся. Вот вы, советник Шемберг, могли бы дать курс по отравляющим веществам или вообще всё, что сочтёте важным и нужным. А советник Белов мог бы устроить обучение математическим наукам и основам учёта.

– А нужны ли нам такие специалисты? – лениво поинтересовался князь Шереметев.

– В канцелярии, возможно, и нет, хотя чем человек более грамотный и знающий, тем его решения точнее и эффективнее. А вот империи в целом… Личная государева кузница кадров. Чем плохо?

– Так ведь есть уже и Безбородовское училище, и Гагаринский институт? Зачем городить что-то ещё?

– А вы контролируете набор в эти учебные заведения? – Горыня усмехнулся. – Может быть, их учебные программы или то, что им внушают на лекциях? Ну, или хотя бы контролируете подбор преподавателей? А без контроля на всех стадиях проверенные кадры не получить. Будем брать людей как-то обученных, кем-то воспитанных и долго проверять их в реальных условиях, рискуя получить весьма нежелательный результат.

– Ну, что ж. Идея рабочая, теперь осталось её изложить в соответствующем докладе, – решительно сказал Юсупов и остро глянул на Горыню. – Справитесь?

– Да, князь. – Горыня кивнул. – Только хорошо бы несколько дней на подготовку. У меня, к моему стыду, нет ни бумаги, ни писчих принадлежностей, ни нормального рабочего кабинета.

– Это всё, включая жильё, у вас будет в Кремле, – успокоил Юсупов. – Мы квартируем в Старом посольском дворце, и для вас уже готовят апартаменты на втором этаже. Библиотека у нас общая, столовая там же, и, кроме того, к вашим услугам будет штат переписчиков и собственная типография. Мы подаём доклад государю обычно уже отпечатанным, так, чтобы ему было удобно читать. Ну, или в спешном варианте – написанным набело особым человеком. Наши люди, исключая особый контингент в тысячу воев, квартируют в Хорсовых казармах, там, где был военный городок поместного войска. Пять лет назад государь выкупил казармы, и сейчас они полностью отданы нам. С остальным познакомитесь позже. – Святослав Константинович вынул из внутреннего кармана луковицу часов, щёлкнул, открывая крышку, и посмотрел на циферблат. – Так. Сейчас выход государя, затем представление сведского посла, а после – танцы. Рекомендую всем не увлекаться игристым вином и дамами.

В общей зале, где вальяжно прогуливались и беседовали представители знатных родов России, дипломаты и приглашённые иностранные гости, было чуть более многолюдно, чем час назад, когда Горыня покинул собрание. Дамы в длинных платьях всех цветов, с причёсками, украшенными княжескими и боярскими венцами, мужчины в мундирах всех ведомств, и, словно кульминация, громко прозвучало:

– Государь всея Руси, император Михайло Третий, великая княгиня София, великая княгиня Ольга.

Государь появился, ведя под руку своих жён, спускаясь, словно небожитель, с широкой лестницы, по краям которой стояли воины его личной стражи в парадных алых мундирах и с короткими многозарядными ружьями, приставленными к ноге.

А оглянувшись, Горыня увидел ещё как минимум два десятка охраны в штатских костюмах, внимательно смотревших не на выход государя, а на публику в зале.

Дождавшись, пока Михайло III спустится и сольётся с пришедшими на праздник, Горыня подошёл к столу с закусками, стоявшему с того края, где они уходили в тень мощных колонн, поддерживавших свод зала, и, к некоторому удивлению, обнаружил там ещё одного человека, спокойно поглощавшего тонко нарезанное мясо и запивавшего его клюквенным морсом. Седоволосый и бородатый мужчина, одетый в военный мундир бледно-зелёного цвета с эмблемой волхва на погонах, приветливо улыбнулся и чуть сдвинулся в сторону, давая Горыне место.

– Тоже решили отдохнуть от суеты? – спросил волхв, приветливо улыбаясь.

– Да всё никак поесть не дают с этими разговорами. – Горыня улыбнулся в ответ и, пристроив тарелку на край стола, стал неторопливо поглощать пищу. Благодарно кивнув волхву, налившему полный стакан кваса, сделал щедрый глоток и чуть прикрыл глаза от наслаждения, когда ароматный шипучий напиток провалился по пищеводу.

Когда они утолили первый голод, Горыня заметил, с каким любопытством волхв смотрит на эволюции столичного общества. Можно было бы подумать, что он впервые на таком собрании, но во взгляде мага был скорее интерес исследователя, чем восхищение блестящей публикой.

Заметив интерес Горыни к своему занятию, волхв улыбнулся и пояснил:

– Вот уж, наверное, более сотни раз бывал на подобных сборищах, а всё никак не привыкну к этому мельтешению. Словно мотыльки у ночной лампы. Кружат, чего-то интригуют, договариваются… И ведь так короток их век, а всё одно не перестают тратить время на суету.

– Занятия наши – суть мы сами. Если у человека не хватает разума для занятия важным, то остаётся занимать время суетой, – спокойно заметил Горыня.

– Согласен. – Волхв кивнул и с интересом оглянулся на собеседника. – Прошу простить, я не представился. Князь Васильчиков Дмитрий Николаевич.

– Княжич Стародубский. – Горыня коротко поклонился. – И судя по вашему званию неведника – глава управления военных волхвов, – предположил он.

– Скорее атаман этой безумной банды. – Васильчиков улыбнулся. – У нас, конечно, не такой змеиный клубок, как в высшем обществе, но и своих проблем хватает. Только-только разобрались с училищем, как нужно создавать уездные службы. А людей просто катастрофически не хватает. Вот вы, советник, не стали поступать в наше училище? – Палец князя обличающе устремился в сторону Горыни. Всё о подвигах ратных мечтаете. А как умруна упокоить, так сразу волхва кличете.

– Сила волхвов, конечно, велика. – Горыня кивнул. – Лично видел нескольких в деле, был впечатлён. Но в каждый уезд сильного мастера не поставишь. Нет их столько. Нет, и не будет.

– А прорывы с кромки постоянно происходят! – продолжил Дмитрий Николаевич. – И людей при этом гибнет без счёту! А кровь пролитая снова напитывает этих тварей.

– А нельзя как-то закрыть кромку? – спросил Горыня. – Ну совсем?

– Можно, как нельзя-то? – Волхв вздохнул. – Только вот нельзя того делать. – И видя изумлённое лицо княжича, пояснил: – Как кромку запечатаешь, так сила сразу начнёт уходить из этих мест. А неживые не только опасные да вредные бывают. И лешаки, что за лесом следят, и водяные, что реки блюдут, и даже травы полезные, вроде цветка папоротника, все от неё зависят. Я уж не говорю, что вся наша сила слиянием яви и нави питается. От вихрей на стыках миров энергия великая образуется. Все лекари, все волхвы и даже травницы ей питаются. А как не станет этой силы, так и нас не станет.

– А может, ну её, эту силу. – Горыня пристально посмотрел на князя. – Лекари научатся лечить без силы, одними травами, светильники да прочие волшебные штуки сделаем и так, но люди погибать не будут.

– Думали уже. – Васильчиков кивнул. – Всё сделаем. Несложно это. Да вот волхвов всех потеряем. Кто будет учиться владеть силой, когда той силы совсем на донышке блюдца? Потеряем сначала источники, потом волхвов, потом лекарей, потом лишимся всех трав волшебных. Захиреют все создания волшебные в лесах и полях. И то не великая беда. Найдём чем заняться, хотя век человеческий сократится лет до шестидесяти – семидесяти, а не как сейчас, по сто пятьдесят и более живут. Но кромка никуда не денется. Останутся блуждающие провалы, останутся места силы, которые не закроешь – просто ямы, куда будет утекать сила этого мира, и останутся колдуны, что у себя кромку эту закрывать не будут, а наоборот, начнут вливать туда вдвое, а то и втрое больше живой крови. А у матушки Земли всё вровень. Здесь убудет – там прибавится. И полезут на нас колдуны ещё сильнее да чернее.

– Тоже не велико горе. – Отмахнулся Горыня. – Пушкам всё равно. Колдун он или простой воин. Разметает в клочья.

– То верно говоришь. Пушка – это сила. – Князь качнул головой, соглашаясь. – Только вот получим мы ту кромку не в лесах и полях, а в головах человеческих. И сейчас католики уже и плотью мертвецов не брезгуют, и кровь пьют. А вырастет там вообще погань, какой не видывали, которая без крови и жертв совсем жить не сможет. Войны начнутся такие, что и свет не видывал. Ты вот, наверное, думаешь, что Наполеон этот к нам пришёл, чтобы земли урвать? Нет, советник. Он больше чем с полумиллионом воинов да с пятью сотнями чернокнижников да католиков пришёл. И им всё едино, кто полёг на поле брани. Слав, германец или мавр. Там такие вихри над полем боя стояли… А эти… всё жрали, словно упыри, всё не могли силой насытиться. Большой крови тогда стоило перебить их, и всё одно три десятка обратно утекло. И эти вымески опять к нам придут, потому что друг с другом воевать им не с руки. Тогда на поле под Новоградом их остановила отборная сотня волхвов, и не все из нас живы остались. А ну как не было бы нас? Тридцать воинов и более нужно, чтобы одного колдуна завалить.

– Ну, это не проблема. – Горыня улыбнулся. – Будет оружие, что колдуна убивает. Извернусь, но сделаю.

– Верю. – Волхв кивнул. – Да вот только ситуации это не изменит. Перестанут к нам ходить, начнут убивать людей в других местах, медленно, но верно превращать весь мир в помойку. И отсидеться за порубежьем не получится. Будут собирать толпы и ходить на Русь за кровью.

– А что они делают с этой силой?

– Хороший вопрос. – Васильчиков усмехнулся и, подняв бокал с морсом, сделал большой глоток. – Наша сила чистая, она и в лекарском деле помощник, и в светильниках работать будет. А мёртвая сила она такая… в светильник засунуть можно, но от того света всё живое умирать будет. Медленно, но верно. А вот жизнь продлевать они научились хорошо. И живут там некоторые лет по пятьсот и более. Сил на то требуется очень много, да и вид они имеют… краше в гроб кладут. Но не это главное. Главное, что от такой жизни, на черноте этой, они всякий разум теряют. Превращаются в упырей, и внутренне и кое-кто внешне. Глянешь на такого – сразу глаза вымыть хочется. И уж эти ни на пядь своей силы не уступят. Зальют кровью хоть всю землю, но себя будут поддерживать.

– И что же делать? – задал вопрос практичный Горыня.

– Да как всегда. – Дмитрий Николаевич пожал плечами. – Теперь будем не просто набирать крестьянских детей, но приказом свозить их в уезды и там осматривать на предмет пригодности к волхвованию. То приказ государя, и думаю, противников будет немного.

– А что, такие находятся? – удивился княжич.

– Да от прежнего государя такая княжья вольница досталась, то нам с того ещё лет двадцать будет икаться. Развели, понимаешь, божедурье. Что ни князь или боярин – своя дружина, а как на порубежье ехать, так сто отговорок да болезней…

– Княжич? – Тихо подошедший к ним полковник неопределённых лет в чёрном с золотом мундире Тайной канцелярии коротко поклонился. – Государь-император просят вас…

– Да. – Горыня кивнул в ответ и низко поклонился князю. – Прошу простить. Дела.

– Иди, воин. – Рука волхва словно что-то собрала из воздуха и опустила это на голову Горыне. – Пусть благословение Рода пребудет с тобой.

Государь стоял в окружении двух десятков высших сановников страны и членов Боярской Думы и что-то неторопливо и негромко выговаривал присутствующим, а те напряжённо внимали каждому слову, несмотря на то, что слова эти были далеко не всем приятны. Попытка покушения на главу дома Рюриков и в спокойные годы могла повлечь волну отставок и казней, а в ситуации войны с крайне опасной Османской империей – послужить причиной всеобщей зачистки всех неугодных.

– …И что же я вижу? Уважаемые семьи, Рюрикова кровь, столпы империи и пример для подражания подрастающего поколения сделали всё возможное, чтобы участники предыдущего заговора не только ушли от ответственности, но и получили должности в государственном аппарате, словно уже сделанного было мало, чтобы отринуть их от рычагов власти навсегда. Если бы не ваши сыновья и дочери, служащие верой и правдой нашему отечеству, и не былые заслуги, не сносить бы вам всем головы, – произнёс Михайло III, обводя тяжёлым взглядом склонённые головы.

Но самое главное было – не что говорил монарх, а как. Публичная порка столь влиятельных лиц, даже изрядно смягчённая упоминанием заслуг и достойных членов родов, не могла сильно смягчить саму ситуацию публичного выговора.

Даже Горыне, мало сведущему в хитросплетениях имперской политики, становилось ясно, что с прежней вольницей старых родов или уже покончено, или будет покончено в ближайшем времени. В конце концов, лучше иметь на службе две сотни верных середнячков, чем одного выдающегося предателя.

Да, в руках Долгоруких, Захарьиных-Кошкиных, Годуновых, Воронцовых и Белосельских оставались мощные политические и экономические рычаги. Но тут уже шла речь о сохранении самих родов, так как Государева Метла, как называли Тайную канцелярию, готова была утопить любое недовольство в крови самих недовольных, а противостоящие старшим роды были готовы воспользоваться любой оплошностью, чтобы потеснить или вообще сбросить зарвавшихся с вершины государственной власти, и было таких куда больше.

Всю эту картину Горыня наблюдал с приличной дистанции, остановившись поодаль, чтобы не попасть под каток монаршего гнева, и читая слова государя по губам. Когда государь закончил публичное наказание провинившихся, то повернулся и как ни в чём не бывало прошёл вперёд, сквозь расступившихся сановников, сделав Горыне знак следовать за ним.

Пройдя всю залу, вышли в один из коридоров, откуда по узкой лестнице поднялись в приёмный кабинет, отличавшийся пышной отделкой и огромным глобусом из полудрагоценных камней, стоявшим у стены с книжными полками.

– Садитесь, советник. – Михайло III жестом отослал свиту, и они остались одни. – Вопреки правилу давать приказы только через непосредственного командира я в текущей ситуации вынужден обратиться к вам напрямую. Как вы знаете, у нас тут непростая ситуация образовалась. Некоторые из старших семей подумали, что имеющихся вольниц недостаточно, и решили сильно расширить список. Ну, а поскольку в их планах нашей семьи не значится, то и заодно устроить смену правящих династий. Не в первый раз, конечно, но неприятно. – Государь поморщился. – К сожалению, нити заговора проникли намного глубже, чем мы рассчитывали, поэтому людей, на которых можно опереться без колебаний, у меня совсем немного, а людей, коих нужно сохранить, намного больше. Ваши коллеги по корпусу советников уже приняли к исполнению распоряжения и убыли по местам исполнения приказов. Вы – единственный, у кого нет своих воинов, но обличены должным доверием. И для вас у меня особое поручение. Насколько меня проинформировали, великая княжна Анна проявила к вам некоторый интерес, а значит, пару дней, а может, и целую неделю, вы можете сыграть роль её ухажёра. К сожалению, моя дочь отличается редкостным вертопрашеством, так что более недели история не продлится. Но и того не надобно. Дня три-четыре, и мы полностью ликвидируем все очаги заговора. А там вы вернётесь к исполнению моего первого поручения.

Государь помедлил, словно что-то вспоминая, и с некоторой долей жалости посмотрел на Горыню.

– Ну, не печальтесь, советник. Всё не так плохо. Анна, конечно, весьма взбалмошна и резка в суждениях, но пусть вас хоть отчасти согревает мысль о том, что Рюрики никогда не забывают ни добра, ни зла.