Клацнув, резцы сомкнулись — эмалированные прутья жаркой черной клетки. Непонятным образом Балур остался жив и цел в драконьей пасти. Тварь хотела его не сжевать, но проглотить целиком и потом ощутить, как несчастный барахтается в озере желудочной кислоты.

Балур отчаянно искал, за что бы зацепиться. Его когти скребли по зубной эмали. А драконий язык сокращался и трепетал под Балуром, подталкивая к зияющей глотке, едва заметной в глубине пасти.

Свободной, болящей от натуги рукой аналез ухватился за десну — а драконий язык хлестнул добычу, обвился вокруг нее. Заточенная стрелка — мертвый груз, он давит и гнетет.

Боги, с какой стати она еще в руках?

Боги святые, так она же в руках!

По языку пробежала мощная волна сокращения, и ящер полетел к глотке. И ошалело рубанул.

Секанул по самому корню языка.

Дракон завизжал от боли. Вся пасть задрожала, задергалась. В ее тесной пещере визг едва не выдавил мозг Балура через уши. Ящер зашатался, скользнул к глотке. Зубы раскрылись, хлынул свет. Балур увидел поле битвы внизу, а впереди — массивную тушу вулкана, ударивший в небо скальный кулак, тяжкий и черный в полуночной синеве. На Балура дождем полилась кровь.

Барахтаясь в слюнявой скользкости рта, Балур уперся ногами в гланды и ударил вниз, проткнул драконий язык. Тварь заорала снова. Болтающийся язычок хаотично дергался, ударял по щиколоткам, словно палица. Содрогания языка наконец вырвали стрелку из рук Балура, и тот внезапно оказался в такой же опасности, как и драконья ортодонтия. Язык метался, толкал тяжкое железо туда и сюда, ударял им, проделывая глубокие борозды в стенах плоти.

Ящер держался из последних сил. Пульсирующая глотка чудовища влекла и тянула. Дракон заревел опять. Теперь он летел вверх в футе от склона. Стукнуло — крыло врезалось в камень, — и от рывка Балур потерял равновесие.

Его кулак ударился о дергающуюся стрелку, еще торчащую глубоко в языке. Лезвие врезалось в ладонь, но аналез вытерпел боль. Сфинктер глотки сомкнулся вокруг ноги, резко потянул. Завывая, Балур схватился второй рукой за самодельный меч, дернул вбок и, ощущая, как разрываются под железом мышцы, рассек язык почти надвое.

— Балур! — заорал ящер в пещеру драконьего рта. — Мое имя суть Балур! Ты будешь знающим меня сейчас?

Новый вой ярости, боли и ненависти. За полуразомкнутыми зубами вертелся мир: синяя ночь, черная скала и красная магма. Теперь дракон и ящер летели над жерлом вулкана и глядели прямо в его лаву.

За спиной стало жарко. Причем уж слишком для вулканического жара на таком расстоянии. Балур понял, что дракон наконец отыскал способ выдернуть занозу изо рта. Когда из глотки в рот хлынет пламя, прятаться станет негде. Аналез изжарится и превратится в драконий обед.

Сфинктер расслабился, отпуская ногу. Снизу хлынул желтый свет. Мгновение Балур шатался на краю пропасти, заполненной лютым жидким огнем.

Но не поддался ей. И вместо того чтобы рухнуть вниз — напрягшись, во всю мочь воя, исторгая из души ненависть, горе и страх, — ящер ударил стрелкой вверх. Твердая сталь ударила в податливую сочную плоть нёба — и пробила ее.

Кровь хлынула водопадом, захлестнула драконью глотку, утопила заискрившее, обессилевшее пламя. Балур плевался и барахтался в кровавом потоке, стараясь вдохнуть. Руки сделались скользкими. Но ящер не отпускал рукоять. Он толкал ее выше и выше, ощутил, как острие встретило кость, утвердился, опершись на содрогающуюся глотку твари, и, ревя, в неистовом выплеске ярости распрямился в полный рост, вогнал стрелку до предела.

Сталь пробила кость и вошла в мозг.

Дракон замер. Полностью.

Балур провернул стрелку влево, дернул вправо.

Затем гравитация изменила ему, и невесомость завладела телом. Вогнанный в драконий череп меч остался единственной точкой опоры. Ноги поплыли, клацнули о зубы, челюсти расслабленно приоткрылись.

Дракон падал, безжизненный и обмякший.

Балур убил его! Убил дракона! Мать твою, по-настоящему убил дракона! Ящера захлестнула буйная радость, и дух воспарил наравне с телом.

Балур смотрел сквозь решетку зубов на кружащийся мир. Черный камень вулкана жадно потянулся к павшему зверю, и Балур глядел из одной пасти на другую. Словно нитка, перегнувшаяся на игле, дракон сложился, ударившись о край жерла, и, кувыркаясь, полетел вниз.

Гравитация вернулась, ударила, будто вздорная любовница, пришедшая домой поскандалить. Тряхнуло так, что поставило синяки, наверное, всем внутренним органам сразу. Стрелка выдернулась из черепа. Балура швырнуло туда и сюда, грохнуло о клыки, чья эмаль растрескалась, ободрала острыми кромками.

Затем, словно горный обвал, тело зверя бухнуло в магму. Стеной вздыбилась волна плавленой породы, будто монумент титанической гибели. Драконья голова подпрыгнула от удара о вязкую жижу. Балура швырнуло вверх.

На мгновение он наполовину высунулся из расслабленных драконьих губ — и увидел повсюду золото. Стены кратера испещряли огромные скальные полки, усыпанные толстым слоем сокровищ.

«Это и есть небеса, — подумал аналез. — Лол наградил меня!»

А потом Балур скользнул назад, в пасть, отчаянно заскребся, пытаясь выбраться, опять окунуться в мерцающее золотое сияние. Но, барахтаясь, он увидел: драконье тело лопается, извергая кровь и кишки. А с ними течет пламя. Огонь бежал из твари, стекал по чешуям, падал в магму. И она пенилась, скворчала, плевалась. Перед тем как окончательно скрыться в пасти, Балур увидел, что брюхо дракона разверзлось по всей длине, выплеснув поток огня, заливший все вокруг.

Мир вспыхнул красным, затем желтым, затем белым. Драконьи челюсти захлопнулись накрепко, запечатав Балура в кромешной тьме, — а мир вокруг взорвался.