6. Худшие планы ящеров и людей
Поток воспоминаний бушевал всего-то мгновение. После слов Балура память Билла вдруг принесла вкус свежего яблока. А затем сразу — вкус пепла, горечь тысячи нарушенных обещаний. Яд всего случившегося потом.
Билл поглядел на Фиркина, сгорбленного, бездумно уставившегося в пламя, — и нутро скрутило от ненависти и злобы. Билл настолько разъярился впервые в жизни.
— Ага, по-вашему, так просто? — ядовито и без должного уважения к размерам ящера выговорил Билл. — Давайте пойдем и возьмем у Мантракса золото. У дракона. А еще, погодите-ка, хм… у целой крепости, полной стражи. Наверное же, в Кондорре никто раньше не смотрел на свою паскудную жизнь и не спрашивал себя: а что, если забрать все золото у драконов? Лучше же будет, разве нет? И никто не провел ни единого вечера в таверне, обсуждая кражу и прочее. У всех нас, наверное, были дела поважнее… Хотя это я зря. У нас всех и в самом деле было дело важнее. Оно называется «спасение своей шкуры от дракона». Так вот забавно развлекается здешний народ.
Балур осклабился, показав клыки. Биллово сердце провалилось ниже пяток.
— А, мы имеем суть обидчивого мелкого засранца? — осведомился ящер.
Билл сглотнул, выдохнул и посмотрел на Летти в робкой надежде на помощь.
— Э-э, сегодня был тяжелый день, — промямлил он.
— Ну, если мы уж потеряли гребаный кошель, — сказала Летти, — и ни у кого здесь не хватит монеты, чтобы нанять нас, тогда надо либо крутиться тут, либо валить дальше.
Балур удивленно выгнул… э-э, что именно он выгнул, Билл толком не понял. Похоже, костный гребень, заменявший ему бровь.
— Значит, суть никакого хлебопечения? — спросил он ехидно и, по мнению Билла, бессмысленно.
— Лучше заткнись и дай мне пойло, — посоветовала Летти.
Балур кинул фляжку. Летти подхватила, сделала глоток, причмокнула. Билл подумал, что Летти очень грациозная. По-своему, конечно. Само собой, не как придворные дамы, про которых рассказывал жестянщик в таверне старого Корнуолла. Грация из рассказов была, хм, не такой брутальной. Но все-таки грация.
— Вы ж не откажете человеку в малой толике нектара, пожалуйста, а? — произнес Фиркин, жадно уставившись на фляжку. — Неужто откажете только потому, что он обозвал ваших матерей шлюхами?
Он улыбнулся, показав одинокие остатки зубов.
— А когда ты успел? — сказал Билл.
— Разве человек не может бормотать под нос? — заорал Фиркин.
Затем он протянул руки к Летти.
— Умоляю! Оно мне нужно, чтобы жить!
Летти мольбы не тронули. Она поглядела на Билла и спросила:
— Тихий или буйный?
Билл поморщился. Так хотелось хоть иногда сказать Летти что-нибудь хорошее. Но увы.
— Практически такой же все время, — ответил он.
Летти вздохнула и передала фляжку.
— Эй! — возмутился Балур.
— Да тут всем хватит, — отмахнулась Летти.
Фиркин задрал голову. Послышалось тихое бульканье — Фиркин жадно глотал. Когда от ящерова рыка задрожала пещера, Билл положил ладонь на руку старика.
— Может, хватит?
— Нет! — взвыл Фиркин.
Пойло брызнуло в лицо Биллу. Капли упали в костер, немедленно полыхнувший.
— Огонь! — выл Фиркин. — Ой, в моем брюхе! В яйцах! Он нужен мне в яйцах! Мне нужен огонь! Я — пламя! Я горю! В яйцах!
Он громко икнул, дважды подмигнул Биллу, отпил еще глоток и рухнул на спину. Поразительно: даже падая, старик умудрился держать флягу горлом кверху. Билл вынул ее из пальцев старого батрака, и Фиркин немедленно захрапел. Билл нерешительно протянул фляжку Балуру. Тот подхватил ее, скривившись.
— По крайней мере, он успокоился, — заметил Билл. — Думаю, траты того стоили.
Чуда наблюдала все это в легком замешательстве. Билл предположил, что в университетских залах люди существуют несколько иным образом. Она пошевелилась, и Билл подумал, что сейчас исправившаяся колдунья встанет и уйдет, но та просто подалась вперед, глядя поочередно то на Летти, то на Балура.
— Вы что, всерьез хотите обокрасть драконье логово? — осведомилась она и замолчала, задумчиво рассматривая разбросанные по пещере трупы.
Летти с Балуром переглянулись.
— Мне не суть известно, — сварливо заметил ящер. — Нам происходило делать и тупее.
— За себя говори, — огрызнулась Летти.
— Уж поверьте мне, трудно придумать что-нибудь тупее попытки ограбить драконье логово, — сказал Билл, нахмурившись.
Балур открыл рот.
— Только, мать твою, попробуй! — пресекла в зародыше Летти, чей язык был столь же проворен, как и нож.
Балур с тектонической величественностью пожал плечами.
— Было бы так здорово увидеть взаправдашнего дракона на куче его золота, — произнесла Чуда. — Такое видят очень редко.
Биллу интонации Чуды показались неприлично мечтательными.
Она скорбно улыбнулась.
— Наверное, это потому, что увидевших сразу съедают. Теперь, когда я знаю истинные размеры драконов, съедение кажется очень вероятным. Хотя в полетах я по-прежнему сомневаюсь. Билл, вы уверены, что они летают?
— Вы всю жизнь изучаете их и не уверены, летают ли они? — с сомнением спросил Билл, глядя на остальных и ожидая поддержки.
— Драконы больше не живут в Тамантии, — с отчетливым раздражением выговорила Чуда. — Последнего убили перед восстанием барона Господи-Боже — десять поколений назад.
— Убили? — недоверчиво переспросил Билл, думая, что ослышался.
Чуда кивнула.
И это простое движение подействовало как пощечина. У Билла закружилась голова. Драконов невозможно убить! Это же все знают. Драконы — они как часть пейзажа, к примеру горы или земля под ногами. Они — вечные, несокрушимые. Даже и представить трудно, что они могут умереть от старости. А убить их… да это безумнее, чем идея грабить их логова.
— Но как? Где?
Биллу казалась сумасшествием даже мысль о том, что драконы могут жить где-то еще, кроме Кондорры.
— А, с четверть тысячелетия тому назад в Тамантии, — пояснила Чуда, не замечая, что рушит Биллову картину мира. — Знаете, согласно найденным мною хроникам, драконы были весьма распространены в Аварре. И часто нападали на людские поселения. Но люди развивали технику и стратегию боя и преуспели в убийстве драконов. Считалось, что их вообще всех перебили — до вторжения в Кондорру тридцать лет назад.
Билл лишь растерянно моргал. Перебили? Почему об этом никто не рассказал в детстве?
— Описания тех битв сохранились, — продолжила Чуда. — Они происходили таким образом…
Она замолчала, глядя в пустоту.
— Боги, я-то всегда думала, что хроникеры напутали с цифрами. Но нет. Боевая группа включала полторы тысячи человек. Фактически — небольшая армия. Из них тысяча лучников — по пятьсот на каждое крыло. Стрелы не пробивают чешую, но кожа на крыльях уязвима. Две сотни пикинеров располагаются так, чтобы поразить брюхо. Они должны выстоять в огне и надеяться лишь на то, что не очень сильно обожгутся к тому времени, когда придет пора тыкать копьями. Конечно, потери были ужасные. Но в те времена люди до безумия озлились на драконов. В общем, когда дракона наконец сшибали наземь, триста солдат с топорами доканчивали работу. И вот такое тогдашние люди называли «честным боем». Забой, а никакой не «честный бой».
Она печально понурилась.
— Думаю, мне бы понравилось жить в Тамантии, — выговорил Билл таким же мечтательным голосом, каким Чуда поминала живых драконов.
— У вас драконы, а у них являются боги, — проворчала Летти. — Оттого там постоянные восстания. Лет десять тому назад явились Нолла и Суя, произошла гражданская война. Тамантии пришлось отстраиваться долгие годы. После тамошние люди стали недобрыми к гостям.
Летти поскребла затылок.
— Нужно платить за въезд, и немало.
— Тоже суть причина ограбить гребаного дракона, — проворчал Балур.
Только еще одной разбитой иллюзии Биллу и не хватало. Больше воображению держаться было не за что, и парень рухнул из мира фантазий в реальность.
— Обокрасть дракона невозможно! — рявкнул он и тут же накинулся на Чуду: — И убить его невозможно. Они как дерьмо. Никто его не хочет, но все с ним носятся.
— Обокрасть суть возможно любого, — холодно ответил Балур.
— В самом деле? — осведомился Билл и горько расхохотался снова.
Ему вдруг захотелось разнести в клочья высокомерное невежество ящера.
— Ладно. Мантракс живет в горной пещере. А вокруг нее… я ведь упоминал крепость, полную стражи, да? А золото — в пещере. И Мантракс — тоже. Весь день. И всю ночь. Он охраняет его. Вместе со стражей. Вылетает он только раз в день, размяться и опорожнить кишки на несчастного, ничего не подозревающего недотепу вроде меня.
— Ага, вот и суть, — сказал заинтересовавшийся ящер.
— Не выйдет, — срезал его Билл. — У пещеры — огромные подвесные ворота. Заветная мечта кузнеца-маньяка. Работают они от нажимной пластины. А единственное существо, способное опустить ее, — это богомерзкий гад Мантракс, которого вы хотите ограбить.
Летти прищурилась. На ее лице отразилась тяжелая работа мысли. Билл подумал, что всерьез затронул профессиональную гордость.
— Погоди-ка, хм… пещера — над крепостью. Солдаты должны, хм…
Она умолкла и пытливо глянула на Билла.
— Ну конечно, — подтвердил Билл, и его слова были по-прежнему полны горечи. — У охраны есть проход за ворота, прямиком в пещеру. Стражники раз в день тащат Мантраксу на обед большого сочного быка. Но где же этот проход? Или вы успели забыть про огромную, полную солдат крепость, о которой я постоянно напоминаю? И буду напоминать снова и снова.
Балур задумчиво, оценивающе посмотрел на Билла:
— А откуда тебе суть так многое знать про пещеру и крепость? Есть собирателем досье?
Билл глянул на Фиркина и вместе с горечью ощутил давний вкус яблок. Биллу вдруг захотелось прекратить этот разговор.
— Досье? — Билл неумело изобразил смешок. — Я обычный фермер. Я уже говорил: здесь все хотят обокрасть Мантракса. Все говорят. Все знают. Но Мантраксу наплевать, знают или нет. Потому что это не важно. Он неуязвим.
Билл плюнул в огонь. Слюна разделила судьбу со всеми надеждами ограбить дракона — испарилась.
Балур по-прежнему задумчиво созерцал Билла.
— Ты имеешь на виду, любой в здешних землях может мне сказать, что у Мантракса на входе суть нажимная пластина, отрегулированная суть специально на его вес? Совсем любой, до последнего?
Билл подумал, что влетел. Позволил гневу и, возможно, желанию впечатлить Летти познаниями взять верх над здравым смыслом.
— Ну, может, и не каждый.
— Но почти каждый? — усугубила Летти.
— Ну, не совсем, — промямлил Билл, отчаянно соображающий, как выбраться из ловушки. — Э-э, мне сказали, да. Кое-кто знал.
— Кто?
«Вот потому я не способен перехитрить даже свинью, — подумал Билл. — Надо просчитывать события хотя бы на шаг вперед».
Билл закусил губу, поглядел на спящего рядом вонючего волосатого старика и сообщил:
— Фиркин.
Все тяжело поглядели на Билла.
— Он? — спросили в унисон Летти с Чудой.
— А что б его суть трипперной мошной Рыга! — изрек Балур.
— Да, он, — заявил Билл.
Он хотел, чтобы прозвучало дерзко. Вышло виновато.
— Это было еще в моем детстве. Перед тем, как он, — Билл неопределенно махнул рукой, — беспробудно запил.
Все по-прежнему тяжело глядели на Билла. Он вздохнул. Придется рассказывать — но, конечно, приглаженную версию.
— Так вот, в моем детстве мы и обсуждали это. Ну, вроде как играючи.
Он пожал плечами.
— В общем, я не знаю, что он сам об этом думал. Но получилось — полное дерьмо.
Он посмотрел на Фиркина — с ненавистью, которую не смог обуздать. И с жалостью, и с печалью. И с теплотой, повеявшей летним ветром из памяти.
Новое воспоминание — острее и четче прежнего. Он сидит на матрасе, тщательно отгородившись от родителей занавеской. Перед ним на матрасе — адский арсенал заговорщика, выкраденный с фермы и маминой кухни. Билл внимательно осматривает свои сокровища: старый ржавый столовый нож, огрызок угольного карандаша, обрывок вощеной бумаги, пригоршня остро заточенных палочек, лопатка…
Шорох за спиной заставил мальчика стремительно набросить покрывало на сокровищницу, но когда он обернулся и увидел отца, глядящего в щель у края занавески, то понял: слишком поздно. Поймали.
— Эй, младший. Чего у тебя тут? — спросил папа.
У отца — круглое добродушное лицо, выгоревшие на солнце волосы, обветренная загорелая кожа. Биллу папа кажется крепче горной скалы, сильнее богов. Больше его о мире знает только мама.
Сопротивление бесполезно.
Запинаясь и с трудом подбирая слова, Билл объяснил, что это. И зачем.
— Пап, у Фиркина есть план, — сказал Билл наконец. — Чтоб дать сдачи им. Ну, не как драться кулаками. Ты мне говорил, чтоб не драться, так я и без драки. Но чтобы им навредить, а нам нет. Он все это придумал. Точно.
Билл волновался. Папа должен увидеть: отлично придумано! Он ведь точно увидит.
Но отец лишь улыбнулся. Ах, эта терпеливая улыбка взрослого при виде детской глупости. А Билл схватил лопатку и дерзко потряс ею, не совсем понимая, что с ее помощью можно сделать, но отчаянно желая изобразить гордое бунтарство.
— Пап, он все правильно придумал!
Улыбка поблекла. Отец кивнул и сел на край постели.
— Сын, а как насчет опустить эту штуку и поговорить?
— Пап, он действительно!.. — выговорил в отчаянии Билл, но опустил лопатку, втайне очень довольный, что его не отругали.
— Фиркин рассказал тебе про битвы сразу после прилета драконов?
Билл яростно закивал.
— Страшное было время. Вся жизнь менялась. У нас вырвали с кровью все наше прошлое. Мы испугались, и мы дрались.
Хоть Биллу было всего шесть лет, он понял, к чему клонит отец. Он хотел сказать, что Фиркин — трус, что ему нельзя доверять, но Билл по-настоящему верил Фиркину. Они разговаривали как мужчины. В этом отец не сможет разубедить сына.
— Пап, я знаю, что он не бился. Он сам сказал мне.
Ответом стал папин кивок — медленный и неумолимый, будто смена времен года.
— Да, парень. А ты знаешь, что Фиркин делал?
Билл нерешительно покачал головой. Фиркин на этот счет особо не распространялся.
— Да, Фиркин не пошел с оружием в поля и леса, это правда. Но он не сидел сложа руки, не бежал и не прятался. Он не был трусом, а был, как говорят люди, «стратегом». Он говорил нам, как воевать, — если понимаешь, о чем я. Он знал, куда нам идти и когда. И как туда попасть, и что делать, когда попадем. И как лучше добиться своего. Он знал не известное никому, и я до сих пор не понимаю — откуда. Может, ему кто-то подсказывал? Правда, иногда он уходил. Наверное, тогда и разузнавал, что к чему. Я не знаю. Но в этой части долины он был самым важным человеком для нашей войны.
Папа обнял Билла, притянул к себе.
— Парень, мы проиграли, — сказал папа.
В его голосе прозвучала такая боль и тоска, что Билл в свои шесть лет мог ощутить лишь малую их часть.
— Все планы Фиркина закончились тем, что Мантракс засел в крепости и принялся слать солдат по наши деньги. А ведь у него были хорошие планы. Просто они оказались недостаточно хорошими.
После этих слов Билл лучше понял, что такое настоящая взрослая горечь. А папа поглядел в глаза сыну и обнял крепче.
— Билл, я люблю Фиркина, как брата. Когда-то я тоже воевал за него. Но наш проигрыш, власть дракона, страх… в общем, Фиркина надломило. Он стал как плуг, которым уже не пропахать ровной борозды.
Отец посмотрел на Билла и умолк. Разве тут помогут слова?
Билл обвел взглядом пещеру, посмотрел в лицо Летти, полное ожидания. Хорошо бы сказать ей именно то, что она желает услышать. Билл подумал, что Фиркином, наверное, владело похожее желание понравиться людям, говорить то, что они хотят услышать. Но теперь Фиркин — валяющийся под ногами пьянчуга. Билл не станет таким.
— Я понимаю: вам кажется, что мне многое известно и меня можно использовать, — проговорил Билл, ухмыляясь, но не ощущая ни грана веселья. — Но вот беда: все мое знание говорит: ограбить дракона невозможно.
Повисла долгая тишина. Билл расслабился. Наверное, с авантюрами уже покончено. Можно попробовать выспаться и распланировать остаток жизни поутру.
Балур повернулся к Летти и спросил:
— Как суть, по-твоему?
Та дернула плечом.
— Способ всегда есть.
Билл стиснул зубы. А что, если эти идиоты и вправду попробуют? Подумают, что умения расправляться с гоблинами хватит на Мантракса? Жуть. Тогда придется не только уносить ноги от Консорциума, но и стать сообщником покушавшихся на Консорциум.
Билл попытался описать головорезам всю непрактичность плана.
— Единственный способ открыть ворота — загнать все население деревни в горы и заставить столпиться на плите.
— Да, — кивнула Летти. — Это сработает.
В ее голосе прозвучала деловитая констатация факта, сильно напугавшая Билла.
— Нет, не сработает! — возразил он.
Лицо Летти сделалось подозрительно вдумчивым.
— Деревенские ни за что не пойдут! — в отчаянии заявил Билл. — У всех имеется маленькое глупое желание дожить до завтра.
— Да, их суть нужно побуждать, — пробормотал Балур, кивая.
— Чем? — засмеялся Билл. — Денег не посулишь. Их нет. Потому мы и говорим про ограбление. Конечно, побудить-то всегда можно, если наварить огненного зелья на всю деревню. С зельем море по колено и драконы на завтрак. Но где ж ты отыщешь того, кто наварит?
Он фыркнул.
Чуда неожиданно расправила плечи и объявила слегка удивленно:
— А что такого? Я могу наварить.
Затем она поймала взгляд Балура и быстро добавила:
— Это алхимия. Мое хобби. Ну… расслабляет…
Она глянула на Балура.
— Но это не магия, нет! Я же говорила вам, я поклялась!
— Нет! — выдавил обескураженный Билл.
И что же он наделал? Все вдруг сделалось хуже некуда.
— Ох, я, конечно, не приветствую подобной активности вообще, — поторопилась пояснить Чуда. — Это мысленный эксперимент, не более того. Правда, увидеть драконье логово — воистину захватывающая перспектива. Определить, что именно собирает животное. Это произведет научную революцию, я уверена!
— Революцию?! — выговорил Билл и схватился за голову.
Он-то посчитал Чуду в здравом уме, несмотря на странное мнение о местных хозяевах. От нее буквально исходит аура интеллектуальности. Но похоже, эта аура всего лишь тщательно сделанная маска, прикрывающая кучу абсолютного сумасшествия.
— Вы все свихнулись! — воскликнул Билл, шлепнув себя по лбу. — Думаете, можно скормить всей деревне забродивший огненный корень? Но, во имя Пантеона, как? Или вы собрались подмешать его в утренний хлеб?
Балур с Летти переглянулись.
— А ведь отличная идея! — восхищенно определила Летти.
— Не-ет! — снова взвыл Билл, лихорадочно озираясь, отыскивая хоть какой-нибудь островок спокойствия среди безумного урагана, несущего в полное дерьмо.
На земле спокойно похрапывал Фиркин. Билл уставился на него — и понял, что, если в поисках средства от безумия глядишь на Фиркина, дела уж совсем табак. Язык не хотел ворочаться во рту, но Билл заставил себя.
— Допустим — оно сработает. Но что вы поделаете с огромной гребаной ящерицей, вдруг увидевшей, что ее парадное взломали? И что — с людьми, которых вот она, — Билл указал на Чуду, — отправит на верную смерть? Для них у вас тоже найдется зелье?
— Это зависит от того, сколько уют-травы растет в здешних лесах, — пожала плечами Чуда.
Билл потерял равновесие, несмотря на то что сидел. Он охнул, воздев руки к небу.
— Значит, план теперь — отравить Мантракса, да? Ха, конечно! Как же иначе, прости господи! Наверное, отравим бедную коровку, предназначенную ящеру в пищу, и сунем ему под нос, ха-ха. И волшебным образом пролезем в замок. Наверное, притворимся стражниками. А как еще, ха-ха!
Повисла тишина. Билл глубоко вдохнул, приняв ее за благоприятный знак. Наконец-то дошло.
— Святые боги, — выдохнула Летти, — ты и в самом деле все это продумал?
— Ты суть очень хороший во всем этом, — кивая, подтвердил Балур.
Нет. Нет. Неет! НЕЕЕТ!
Билл, обезумев, схватился за голову.
— Почему? — спросил он.
Нет, даже не спросил — взмолился. Он отчаянно искал хоть что-нибудь, не поддающееся извращению этими чудовищами.
— Ну хорошо, вы отравите утренний хлеб, — выговорил он, — но Мантракс не ест до вечера. И что будет с несчастными людьми? Вы их заставите целый день топтаться под воротами на глазах у стражи?
Балур поглядел на Чуду. Та покачала головой.
— С животным размером в пятьдесят ярдов уют-трава даст вам от силы несколько часов, — мечтательно сообщила Чуда, но тут же взяла себя в руки и добавила: — Конечно, с академической точки зрения несколько часов с лишившимся сознания драконом — бесценны. Но это отнюдь не говорит в пользу упомянутого здесь плана.
Похоже, Чуда взяла себя в руки не очень крепко. Осуждение плана прозвучало не слишком искренне.
— Ох ты, суть вислые сиськи Вруны! — уныло произнес Балур и понурился.
Билл стукнул себя костяшками по лбу, желая, чтобы скопившаяся в голове жуть рассеялась, но та исчезать не пожелала. Все кончено. Он увяз, и выхода нет.
Когда он открыл глаза, то обнаружил, что Летти впилась в него взглядом.
— Билл, как с этим справиться?
В ее голосе звучала почти мольба, и Билл задумался. Она что, до сих пор не поняла?
— Как? Хм. Прежде всего — не пытаться ограбить дракона.
Но Летти не отвела взгляда и не улыбнулась.
— Ты уже знаешь ответ, — уверенно заключила она. — Я не сомневаюсь. Ты уже обнаружил способ.
Билл очень крепко стиснул зубы.
В ее лице мелькнуло раздражение. Она прищурилась.
— Ладно, я начну, — согласилась Летти. — Мы пригоняем крестьян к двери, они нажимают пластину, ворота открываются, дракон выходит, разгоняет крестьян, те разбегаются, и в результате, — она торжествующе посмотрела на Чуду, — никто не гибнет.
— Никто? — удивился Балур. — В чем тогда суть плана?
Летти зажмурилась, глубоко вдохнула.
— Ну, возможно, несколько стражников.
— Стражников? — спросила Чуда.
Новый вздох Летти был значительно глубже прежнего.
— Они засранцы. Они отобрали ферму Билла. А теперь мы можем вернуться к обсуждению плана?
Биллу захотелось сказать «нет», но он усомнился в мудрости такого ответа.
— Ладно, — продолжила Летти, — мы открыли дверь, крестьяне разбежались, а мы…
Она задумалась.
— Да, дракона придется травить потом. Так что, — она указала на Билла, — кому-то придется спрятаться внутри пещеры. И подождать, пока дракон заснет.
— Мне суть нравится, — сообщил Балур, но затем его гребни-брови озабоченно сдвинулись, и ящер спросил: — А где ты спрячешься?
Летти посмотрела на Билла с надеждой.
— Я не знаю… Наверное, я смогу найти тенистый угол в пещере…
Билл пытался стиснуть зубы. Честно. Но он совсем не был уверен, что Летти блефует. А он твердо и несомненно знал: в пещере Мантракса нет тенистых углов. Дракон, прокляни его Лол, был не настолько туп, чтобы оставлять их. Если Летти войдет в пещеру — умрет.
Билл поглядел на Летти.
Нет, ей нельзя умирать.
Да пошло оно все!
— Замочный механизм! — выпалил Билл.
— Да? А как я попаду внутрь? — лукаво осведомилась она.
Билл тяжело вздохнул. Эх! Ее смерть не должна остаться на его совести.
— Чтобы поднимать такие ворота, нужна большая и толстая цепь. И потому в скале для нее пришлось прорезать очень большую дыру. А дыра ведет к замочному механизму, спрятанному под пластиной. Это слабое место всего устройства.
Он посмотрел на Летти, кривясь.
— В дыру можно проскочить и спрятаться внизу.
Балур хлопнул в ладоши. По лицу Летти медленно расползлась чудесная солнечная улыбка.
— Конечно, — сказала она, не переставая улыбаться, — конечно.
Ее улыбка сделалась еще шире и счастливее.
— Вот она, финальная точка плана!
