10. Бедная Этель
Главная проблема приключений, в особенности рискованных, — в неимоверной скуке. Львиная доля любой авантюры — терпение, стоптанные подошвы и просиженные штаны. Летти убедилась в этом сама. Никакому древнему таинственному культу не приходило в голову построить, удобства ради, зловещий храм всего в одном дне езды от города. Никакой давно умерший король не заботился о том, чтобы его похоронили поблизости от его королевства. А учитывая частоту, с какой ужасные чудовища тиранили деревни, эти чудовища обитали чертовски далеко от людей.
Увы, за те минуты, что поют о твоем геройстве, не успеешь выпить и кружку пива. И даже для сочинения целой баллады требуется куда меньше времени, чем для самого завалящего приключения — например, для оглоушивания пары солдат и кражи коровы.
Солдат и корову — надо сказать, весьма ухоженное и упитанное животное — Летти заметила еще в полумиле от засады. Дорога в деревню — полоса гравия в грязи — пьяно вилась вниз по склону, уныло выползала из лощины и пряталась за гребнем холма. Слева и справа расстилались убогие пастбища, где прыщами торчали одинокие деревья. Пейзаж обозревали несколько овец, унылых, как погода. В небе тяжко собирался дождь, но так и не отваживался пойти.
Летти мрачнела вместе с тучами над головой.
— Я говорил тебе продолжительно поспать этим утром, — заметил Балур, по-видимому решивший выступить в роли заботливой мамы. — Ты всегда суть не в себе после утренних преступлений.
Она посмотрела на ящера, сидевшего рядом на корточках. Кусты огромного аналеза скрыть не могли. Но укрыться помогала родовая особенность человекоящеров: прекратив двигаться, они тут же делались похожими скорее на тупой предмет вроде пня или булыжника, чем на живое существо.
— Я что-нибудь не то сказала? — огрызнулась Летти. — Или пожаловалась?
— Ты суть дышишь сердито.
— Это что, снова какая-нибудь ерунда про племя?
— Когда ты бываешь сердитая, ты суть дышишь очень пронзительно, — по-прежнему терпеливо и спокойно объяснил Балур. — Я думаю о твоей тенденции сужения ноздрей. Очень вероятно, что это имеет быть связано с твоими постоянными проигрышами в карты. Ты суть даешь слишком много знаков.
— Я сейчас дам тебе знак, куда засунуть свой хвост, понял?
Хорошо знающий напарницу Балур попал в точку. Летти и в самом деле встала слишком рано. С тех пор ее настроение только ухудшалось.
Сваренное Чудой зелье следовало залить в хлеб. Оказалось, что если и есть профессия гаже наемного искателя приключений, так это хренов пекарь. Они встают с самым проклятым рассветом. Нет, даже не с рассветом, а с его гребучей розовой вонью, которая только показывается из-за горизонта, словно пук срамных волосьев на монстре. Они встают, когда петух еще переминается с лапы на лапу и думает сонно, что хрен с ними, ничего не станет, если поваляются еще четверть часа.
Летти искренне порадовалась, что Балур не позволил ей начать карьеру пекаря.
К тому же вставать пришлось гораздо раньше хренова хлебодела. От Брекканского леса до деревни — добрых две лиги. Все предприятие чуть не покатилось в тартарары из-за того, что Летти звучно зевнула во весь рот. Но когда пекарь сонно вломился в кладовку, чтобы выяснить природу шума, Летти уже висела, прилепившись к потолочным балкам, а деревенский болван не сообразил поднять голову.
Когда он отвернулся, Летти спрыгнула, хряснула ему в основание черепа тяжелой дубинкой, разлила молоко на пол, чтобы изобразить, будто бедняга поскользнулся, отравила тесто и была такова.
И не вздремнула после. А теперь Летти собиралась учинить разбой, жалела о потерянном сне и злилась из-за невозможности пожаловаться на жизнь. Угораздило же сделать своим лучшим другом самодовольного ехидного засранца!
Летти вздохнула. Хотеть лучшей жизни одно дело — но попробуй стать достойной такой жизни. Попробуй переделать себя.
Ограбить дракона — и то легче.
Летти наблюдала за солдатами, коровой, встающим солнцем. И проклинала их по очереди.
Сзади зашуршало. Летти поморщилась. Лучше было бы держать Билла, Чуду и Фиркина подальше от разбоя. Но Билла с Чудой нужно переодеть, а Фиркина никто не хотел оставлять одного ни на секунду.
Летти обернулась — посмотреть, кто именно пытается все испортить. Билл. Помимо воли Летти ощутила, что злость слегка унялась.
А потом Билл взял и вправду все испортил. Он открыл рот и сказал: «Этель?»
— Нет, Летти, — поправила она. — Мы приятели уже два дня.
— Нет же, — возразил Билл и потряс бестолковой головой. — Я знаю эту корову. Это Этель!
Летти закрыла глаза. «Я знаю эту корову»! Надо же! Конечно, были подозрения насчет того, что Кондорра — глухая деревня, но не настолько же! Потому Летти предпочитала работать в городах. Там пристрастия более предсказуемы.
— Я предполагаю, ты в сути желающий привлечь ее как сообщницу? — осведомился Балур.
— Вы оба помните ту часть плана, где мы должны напасть из засады? — прошипела Летти.
— Это моя корова, — упрямо повторил Билл.
— Технически — это суть не твоя корова, — сказал Балур, зачем-то желающий продолжить диалог.
— Я растил ее с телячьего возраста, — возразил Билл.
— Главная причина, по которой мы имеемся здесь, суть конфискация драконом Мантраксом твоей фермы, включая… — Балур умолк на мгновение, подчеркивая финал фразы, — Этель.
На краткое, но благословенное время Билл прикусил язык и за эти секунды, похоже, пересмотрел понятие здравого смысла применительно к ситуации, а потому заметил:
— Но ведь они ведут ее на корм дракону. Чтоб Мантракс размял желудок нежной говядиной.
— Да! — прошипела Летти. — Именно потому мы берем ее, накачиваем отравой и скармливаем дракону. Это же твой чертов план!
— Но это моя корова, — повторил Билл. — Я ее растил.
Летти закрыла лицо ладонями, затем сквозь пальцы поглядела на дорогу. Солдаты приблизились.
— Лезь назад, в вонючий куст! — прошипела Летти.
Но Биллу взбрело в голову выйти на дорогу!
— Эй, это моя корова! — заорал он.
Летти глянула на Балура.
— Может, это суть такое искусное отвлечение, — предположил ящер.
— А когда его распотрошат двое солдат, это тоже будет искусным отвлечением? — осведомилась Летти.
Балур слегка задумался.
— Значит, добычу в сути придется делить на четверых, а не на пятерых, — наконец изрек он.
На дороге дела приняли дурной оборот. Первый признак: оба стражника обнажили мечи и глядели на Билла с недоверием и страхом — словно на мышь, выскочившую из норы, взобравшуюся на обеденную тарелку и требующую сыра.
— Ты, мать твою, кто такой? — спросил первый солдат.
— Он сказал: это его корова, — сообщил второй.
— Смешно, — заметил первый.
— Не смешно, — возразил второй.
— Он не похож на Мантракса, — сказал первый.
— Он же шутку не договорил, — не согласился второй.
— А это корова Мантракса.
— А вот это, клянусь мамой, уже смешно.
— И если ты не Мантракс… — выговорил первый, адресуясь к Биллу.
— А вот это, — заметил второй, — отличный финал шутки.
— Катись к гребаной матери отсюда, — заключил первый.
Стражники были разные. Один высокий, другой низкий. Один толстый, другой тощий. Один с редкими сальными локонами цвета соломы, другой с плотными рыжими кудряшками. Один бледный, другой смуглый. Одинаковой у них была только презрительная ухмылка.
— Это моя корова, — очень четко и раздельно выговорил Билл.
Первый солдат посмотрел на второго, затем снова на Билла.
— Ну ты и тупой болван!
Летти отметила, что с этим трудно не согласиться.
— Мы всегда в сути использования его кишок наружу как искусного отвлечения, — задумчиво прошептал Балур, — планировал он отвлечение или нет.
Летти вздохнула. Да, искушение велико. Ящер иногда говорит дело. Да, Билл приятно выглядит, но в мире много симпатичных молодых людей, и многих можно нанять за деньги. Правда, план-то придумал Билл. И пусть он не имеет понятия о разбое и не смыслит в засадах, но ведь знает план замка. Если сейчас не вмешаться, кому тащить отравленную корову от входных ворот до драконьего логова?
К тому же делать из компаньонов, пусть и недавних, подсадную утку — не слишком-то благородно. А ведь Летти искренне хотела исправиться.
Она вышла из тисового куста и пошла к Биллу. Стражники отпрянули. Летти с удовольствием отметила, что еще не растеряла класс. Эти олухи и не подозревали о том, что кто-то сидит в кустах.
Затем пошевелился Балур.
— Ну, суть ладно, — проворчал он, возникая из кустов, словно геологическое явление.
Это подействовало на солдат гораздо сильнее, чем вид недоспавшей Летти. Та выругалась про себя.
— Это что за хрень? — выговорил первый.
— Это самодеятельность недоумков-дилетантов, — ответила Летти, оглядываясь по сторонам, и сказала Биллу: — В кусты! Немедленно!
— Но мы не можем, — промямлил он. — Это же моя корова!
— Да, — подтвердила Летти, тряхнув головой. — Я знаю. Ты уже повторил три раза. Но нам нужна корова, а тут, — она обвела рукой окрестные поля, — их мало. Вернее, совсем ничего. Потому нам нужна эта корова. Так что, пожалуйста, иди в кусты и позволь взрослым сделать дело.
— Вы освободите хренову дорогу прямо сейчас, — приказал второй и робко махнул мечом. — Мы по делам Мантракса. А он не любит, когда его делам мешают, э-э… — Он поглядел на Балура и закончил: — Штуки вроде тебя.
— Не могли бы вы помолчать, пока я вразумляю коллегу? — осведомилась Летти.
Солдат открыл рот.
— Суть лучше слушать ее, когда она такова, — посоветовал Балур. — С ней бывает очень трудно договориться, когда она такова.
Солдат закрыл рот.
— Я хотела бы сказать, что мне очень жаль твою корову, — сообщила Летти. — Но не скажу. Потому что мне трижды наплевать. Мне просто нужна корова. Эта гребаная жирная корова позволит мне заиметь столько гребаного золота, что я смогу, расплавив его, сделать целое гребаное стадо гребаных жирных золотых коров. Так что ты сейчас уберешься с моей дороги, перестанешь мешать и уйдешь в трижды клятые кусты. Ты понял?
Похоже, фермерский рассудок наконец-то зашевелился. Билл оторвал взгляд от коровы и посмотрел на кусты.
— Вам нужна корова? — спросил первый солдат. — Вы надеетесь, что сумеете украсть…
Летти взмахнула рукой — не глядя. В горле стражника возник воткнувшийся по рукоятку нож. Хрипя, солдат осел наземь.
— А я суть предупреждал, — заметил Балур, качая головой. — И был очень ясный.
Секунду второй солдат лишь сопел, широко раскрыв рот. Затем из него вырвался вой. Солдат бросился на Летти.
Точнее, он бросился на летящий боевой молот Балура.
Второй упал наземь. Не захрипел даже.
Летти посмотрела на оцепеневшего Билла.
— Ну и? — спросила она.
— Кажется, идти в кусты уже незачем, — ответил он, глядя на мертвых солдат.
Когда Чуда и Билл принялись одеваться в снятую с трупов форму, Балур отвел Летти в сторонку.
— Что такое? — рявкнула она.
— С тобой суть все в порядке?
Летти не сразу поняла, чем Балур так серьезно озабочен.
— Да. Конечно. А в чем дело?
Она так удивилась, что почти перестала злиться. Вот ведь — громила, а заботливый, переживает.
В воздухе мелькнул длинный раздвоенный язык. Ящер посмотрел на Билла.
— Ты в сути спасла его. Ты не имела ожидания, пока они нападут. Не захотела его бросать на отвлечение. Ты в сути встала и подверглась опасности.
Летти бросила взгляд на мертвых и голых стражников.
— Опасность? В самом деле?
— Суть немного. — Балур пожал плечами. — Но все же опасность. В ненужном количестве.
Под его взглядом Летти поежилась. Ящер не шутил. И его намеки Летти совсем не нравились.
— Ну и? — спросила она.
— Может, оно в сути совсем ничего, — сказал Балур, — но только имею думать, что Летти за границей Кондорры не стала бы делать то, что сделала сейчас.
Он поднял голову к свинцовому низкому небу.
— Вот из-за таких вот событий я суть тревожусь, что ты становишься лучшим человеком.
На том Балур умолк и оставил Летти в одиночестве — обдумывать намеки во время долгого подъема по горным склонам к пещере Мантракса.
