Кто он?
После долгого трудового дня, проведенного с Тауром и группой ученых, Зинтара с наслаждением упражнялась в бассейне оазиса, стараясь вернуть мышцам былую гибкость и силу. На дорожках царила полная тишина, нарушаемая лишь ритмичными всплесками мощных гребков Странницы. В столь поздний час основная масса ученых предпочитала видеть сны или заниматься научными изысканиями в тишине своих домов.
– Ты в отличной форме! – раздался по оазису низкий и бархатистый голос Таура.
Зинтара недовольно остановилась. Любой, более или менее уважающий себя силириец, прежде чем навязывать свое общество, предпочел бы для начала коснуться ее разума и понять, склонна ли она к общению или предпочитает уединение. Ведь помимо этого бассейна на станции были и другие. Но Таур избрал именно ее излюбленное место!
Вспомнив, словно заученную схему, что у них когда-то были долгие и близкие отношения (довольно редко встречающиеся у их расы), Зинтара постаралась сказать следующую фразу как можно спокойнее и приветливее:
– Стараюсь вернуть былые возможности… Но до этого момента предстоит еще много работы.
Таур посмотрел на молодую девушку долгим и пристальным взглядом, но так ничего не ответив, только кивнул. Медленно, не спеша, он принялся обходить бассейн, направляясь к шезлонгу для принятия солнечных ванн. Подойдя и скинув с себя одежду, мужчина прилег и включил над собой режим ультрафиолета.
Зинтара, проследив за его действиями и едва сдержавшись от наворачивающегося на язык резкого высказывания, только пренебрежительно фыркнула и молча продолжила свои водные занятия.
Так, в полной тишине, нарушаемой только всплеском воды и чириканьем птиц, они пробыли довольно долго. Когда же Зинтара, наконец, выбралась из воды после своего марафона и, устроившись на лежаке, решила завести разговор о том, что все его попытки – пустая трата времени, Таур резко встал и с разбега ласточкой влетел в водную поверхность, как и подобает настоящему пловцу, не оставив после себя ни капли брызг.
Ошарашенно посмотрев на такое, совершенно лишенное всякой чуткости и такта поведение, Зинтара удивленно подняла брови и решила слегка коснуться его сознания, чтобы хоть как-то понять логику его поступков.
Как и прежде, ее встретила неприступная стена мысленного барьера. Девушка недовольно передернула плечами – ведь когда-то она могла преодолеть почти все известные блоки без особого труда!
Тщательно маскируя свою попытку вторжения, Зинтара начала осторожно прощупывать, на первый взгляд, неприступную, оборону его сознания.
Ежеминутные мысли и чувства были заперты на тугой замок. «Туда не пройти», – подумала девушка. «Но что-то должно быть, какая-то зацепка… воспоминание… переживание… Стоп. Тайна. Тайна, о которой желает, но не находит сил сказать! Это уже теплее…». Зинтара радостно оживилась и стала прикладывать все силы, чтобы просочиться сквозь барьер. Но запрет на вторжение был слишком велик. Пока – гораздо мощнее ее возможностей!
Обессиленно откинувшись на шезлонге и глотнув сока одаи, Странница принялась раздосадованно наблюдать за плавающим в лучах искусственного солнца прекрасным исполином.
«И почему я на него так сержусь… Так сильно… словно ненавижу… За что только?» – совершенно неожиданно подумала девушка. «И этот долгий и пронизывающий взгляд… Мурашки идут по коже… Взгляд такой, как…».
Зинтара почти вскочила с шезлонга и, не веря собственной догадке, впилась взглядом в энергично плывущего мужчину.
«Не может быть!» – кричало ее сознание. А интуиция помимо воли, преодолевая все барьеры, пробиралась к его тайне… Она увидела…
Вспышка… яркая вспышка… И его сознание, отделенное от плоти, летит через световые года. Опасно, слишком опасно… Такое отделение не практикуется… Но нет времени на другие методы… И он непреклонен и готов рисковать… ради…
Глаза Зинтары наполнились слезами.
…Он мчится на помощь… Потому что опасность для ее жизни и сознания в данную секунду… слишком высока! Опасность – затеряться и забыть навсегда. И он спешит…
Боль нового тела… Нестерпимая боль… потеря памяти… агония смерти и воскрешения… Теперь он другой… в теле почти умершего юноши. Они произвели обмен. Он здесь, а душа парня уходит и получает новые… лучшие возможности…
Нестерпимое знание о том, что еще секунда, и он… все забудет… останутся лишь крохи способностей и… интуиция его естества… Спасти ее сознание любой ценой… помочь не запутаться… идти дальше… искать…
Теперь он… Память тела вписывается в новое сознание…
– Ярослав… – прошептала девушка.
Зинтара не заметила, как мужчина вылез из воды и уже несколько минут смотрит на нее пристальным взглядом. Таким же, как всегда… как на Земле… как очень давно… на множестве планет, где они на протяжении веков, рука об руку изучали и контролировали, открывали и берегли…
– Ярослав? – едва слышно опять выдохнула девушка.
Но, не давая сил опомниться, ее захватила вторая волна его памяти.
Отчаянье… Боль… ОНА НЕ ПОМНИТ!.. Ненавидит… Как объяснить?! И приходит озарение. Стимулятор Одаров! Но в лаборатории Силирийцев они его никогда не отдавали добровольно…На остатке последних сил мучительная трансформация… На время он становится Одой… Трансформированное тело с памятью Таура и Одара – одновременно…
Вместе с его воспоминаниями в сознание вторгается другая реальность. Оживают картины…
…Тысячелетия они предпочитали союз двоих всему остальному. Такое редкое для их расы чувство связывало их незримой нитью, окрыляя и придавая сил. Они были частью и целым… Началом и продолжением…
Многие не понимали и отвергали такое единение сердец. И только теперь настал тот миг, когда Силирия прозрела. Великий народ, что превыше всего ставил науку, долг и служение Закону Гармонии Мироздания, – понял. Любовь… и есть основной закон… Ключ к прекрасному преображению.
– Таур! – закричала она с надрывом. – Таур, любимый мой, прости!!!
Ее голос и одновременно стон наполнили пространство, заставляя замолчать все живое. Пропасть веков заполнила помещение трепетом и леденящей душу тоской. Долгие столетия вдали друг от друга… Без права на память…
Она вспомнила! Великая Странница теперь стояла у края бассейна, закрыв лицо руками, ее плечи судорожно дрожали.
Великий воин, исследователь, блюститель законов и порядков целой галактики – теперь…стоял рядом и только беззвучно обнимал. У него не было слов, которые бы справились с его чувствами.
Она вернулась… Она помнит…
Он всегда в это верил и знал… Но сейчас великого воина покинули силы…
Все, что он мог сейчас – это сжимать в объятиях любимую и словно заклинание бесконечно повторять ее имя, как много веков, бессонными ночами, надеясь, что эти слова сохранят и сберегут…
– Таур! – прошептала она. – Ты пришел ко мне на Землю… А я не поняла… Я тебя полюбила там снова… А сейчас… ошибалась… Как ты выдержал?! Как отважился?!
Зинтара зарыдала. Так она плакала очень долго… Словно сама бездонная вечность разлуки с каждой слезинкой стремилась покинуть ее измученную душу и наполнить истерзанное сердце теплом…
Когда последние капельки высохли на ее прекрасном лице, Таур нежно погладил ее волосы и, ласково глядя в глаза, прошептал:
– Вечность ничто, по сравнению с моей любовью к тебе… Ты вернулась, моя радость, моя жизнь, моя вселенная, – и нет счастливее существа на свете… Я люблю тебя! И только это давало мне сил… Я кричал в бесконечную пропасть времени: «Я люблю ее!». И пропасть переставала быть черной и страшной. В ней загорался свет надежды. Зинтара, мы любим, и это счастье… И мир улыбается нам. И вселенная одаривает нас своей благосклонной улыбкой… Сколько долгих лет я мечтал, вот так сжимать тебя в своих объятиях, и только эта мечта давала мне силы жить дальше… Ты спрашиваешь – как я выдержал, как мог отважиться…. Я просто не знал, как по-другому. Если б не было тебя… Я бы исчез… Ничто не имело бы смысла… Для меня мир погас бы навсегда… Но ты вернулась! Любимая!
Они долго смотрели в глаза друг другу, не в силах оторваться. В них мелькали бесконечные, нескончаемые годы, века разлуки. Мелькали и исчезали, а на их месте распускались цветы радости. Радости от встречи и осознания, как это… божественно – любить и быть любимым. Великое… возвышенное… космическое чувство… Прекрасное в своем порыве и необъятное в своем стремлении. Дар и искусство…
– Я отсутствовала очень долго. Но последние годы, когда мы снова встретились и опять расстались, – были самыми страшными… – проговорила Зинтара.
– Знаю… – едва слышно ответил Таур. – …Но ты знаешь, что я вынужден был ждать, пока твое естество обретет гармонию. Без этого – опыт был бы не полным.
– Смерть – страшная часть жизни…
Таур слегка улыбнулся. Продолжая нежно гладить девушку по золотой гриве волос, он осторожно позволил себе напомнить ее, еще не окрепшей памяти, основы основ:
– Смерть – это как палитра для художника. Она раскрашивает жизнь особым смыслом и четкостью. Именно она – та грань, после которой идут определения. Смерть, словно подсветка для жизни, на которой реальность начинает сверкать всеми своими гранями. Убери ее – и кристалл мира помутнеет и затеряется… Такова материальная основа вселенной. И это не конец, это только шаг…
Зинтара слегка смутилась. Мгновение помолчав, она проронила:
– Ты знаешь, что моя мать ушла?
Таур кивнул. Глубоко вздохнув, он ответил:
– Твоя грусть, отголосок последней жизни. Это пройдет… – помолчав немного, Таур продолжил: – …Я сам провожал ее в последний путь. Она завершила череду рождений. Иное – приняло ее.
Зинтара согласно качнула головой и, словно маленький ребенок, прижалась к могучей груди воина.
– Только сейчас понимаю, для титула Странницы я пока еще слишком слаба… – недовольно фыркнула девушка и, вдыхая аромат его тела, придвинулась еще плотнее.
– Не играй с огнем, Странница! – хохотнул Таур. – За столько времени я достаточно изучил твое поведение, чтобы предположить, что когда ты так говоришь… значит, хочешь чего-то добиться!
– Таур Актон Гакар, глава группы 101-54, не кажется ли Вам… что Вы очень подозрительны?! – невинно хлопая глазами, пропела Зинтара.
– Просто слишком долго… тебя знаю! – ответил воин, страстно целуя ее в губы…
