Граната без чеки

Проснуться в семь утра намного легче, чем уснуть в час ночи. В Москве и Петербурге два часа дня. Саша открыл глаза еще в начале седьмого – сработал внутренний будильник – и лежал, обдумывая сегодняшний день. Что могло произойти за ночь? В Европе, вероятно, уже нашли настоящего фон Блута и убедились в этом. Переслали информацию сюда в ЦРУ или АНБ и сейчас обрабатывают видеозаписи с камер аэропортов Мехико и Тегусигальпы. Это ясно как дважды два. Они, возможно, видели меня у стойки «Херц» и выяснили, что я взял машину «на троих». Значит, потратят время на поиск оставшихся, но не найдут. Потом увидят меня на автовокзале и выяснят, что я взял билет и сел в автобус в Гватемалу. Поедут искать туда и еще несколько часов потратят на то, чтоб убедиться, что там меня нет. Наверное, найдут того мулата – водителя междугороднего автобуса. В общем, волну поднимут. А главное, убедятся в том, что я путаю следы.

Что дальше? Я же никому не объявлял, что еду в Халапу. А значит, им надо как-то деликатно погнать волну по полицейским участкам. Возможно, что у них информатор в полиции? Наверняка. А значит, местная полиция уже знает, что разыскиваемый Питер фон Блут в Халапе, и, может быть, уже доложили об этом своим кураторам. Арестовать они меня не могут. Не за что. Следить? Да. Будут. Это стопроцентно. Поэтому любой незапланированный контакт и случайное знакомство – это наружка. Кто может быть? Кто угодно. Орландо сообщат? Вряд ли, но могут позвонить и спросить у него о цели моего приезда. А цель вполне безобидная. Догадаются ли, что мне нужно добраться до ящиков? Могут.

Саша, не зажигая свет, поднялся. Рассвет на экваторе занимает не больше десяти минут. Вот полосочка зари, а вот уже и выкатилось из-за горизонта солнце. К окнам не подходить. Шторы задернуты.

Он вытащил из шкафа сумку. Осторожно извлек из нее упакованный «Аверс» и выкрутил нижние винты. Внутри лежали три упакованные в полиэтилен миниатюрные видеокамеры с передачей сигнала по радиоканалу. Одну он укрепил напротив входной двери в номер, вторую над окном в комнате, а третью, настроив и подключив, решил замаскировать в коридоре за рамой картины. Размер камер был не больше сантиметра в диаметре. Аккумуляторов хватит на сутки, не больше. А больше и не надо. Камеры подключались к вай-фаю отеля и гнали кодированную картинку в Интернет, а декодер есть только в моем «смартфоне». Камеры оборудованы датчиком движения и звука. Пока нет причины – не включатся.

Телефон «Филипс» прочирикал «семь утра». Если в номере есть микрофон, то однозначно – пора вставать. Закончив установку камер, Саша произнес мысленно: «Вот и славно, трам-пам-пам!» Он пытался припомнить хоть какую-нибудь популярную немецкую песенку, чтоб попеть ее в душе, что характерно и стереотипно для многих, но Саша предпочитал петь не в ду́ше, а в душе́… то есть молча. Он открыл кран и чуть не завопил – вода пошла леденющая. Успев только выкрикнуть: «Шайзе!», он наскоро ополоснулся и растерся полотенцем. Горячей воды тут явно не признавали. И не то чтоб он был таким уж неженкой, но втайне надеялся, что душ снабжается из какого-нибудь бойлера в подвале, однако, похоже, воду они явно брали из горной речки или артезианской скважины. Вчера вода, видимо, нагрелась за день, вот и была довольно приятной.

Холодный душ взбодрил изрядно. Такого тонуса придал, что еще больше захотелось выполнить задание и пулей домой. А пулей-то выйдет? До Манагуа почти три сотни километров. И если господа из ЦРУ очень хотят познакомиться поближе, то, поняв, что Саша уже вычислил их происки, попытаются взять живьем. В Никарагуа? Почему нет? Куба и Гуантанамо рядом. Один укол, тушку в багажник или в маленький самолет типа «Сессна», и вот я уже в камере, а там после допроса мою обколотую наркотой тушку спустят на дно Карибского моря и скормят акулам. Нет тела – нет и дела. Перспективка… Замаскироваться под местного? Сложно, но можно. Краска есть, но… Как в старом анекдоте про Карла Маркса – бороду сбрить недолго, а умище-то куда девать? Кожу мою белую не замаскируешь… хотя… хотя. Автозагар. В сумке есть тюбик с автозагаром – ведь он же едет на курорт! Хорошо.

На часах семь пятнадцать. Завтрак я заказал на половину восьмого, в восемь выезжаю, а с доном Орландо мы договорились на восемь тридцать. Все вроде складывается нормально. В номер наверняка придет горничная. А значит, камеры мне об этом доложат. Горничная – это нормально. Даже если она в своей тележке принесет детектор радиосигнала, то ничего новее, чем вай-фай, он ей не покажет. На фоне гостиничного вай-фая излучение от моих камер она не увидит. Но, вероятнее всего, пошлют какого-нибудь дуболома из полиции произвести негласный обыск. Все, что может меня спалить, я взял с собой. Теперь мне нужно, чтобы вай-фай был и в госпитале. Будем надеяться, что он там есть. Впрочем, камеры сейчас передают картинку в оперативный центр Управления СО ГШ ВМФ. И они там меня видят живым, здоровым и свободным, а вот если в номер придет незваный гость, друзья из Питера пошлют весточку на «Филипс».

Саша закончил наводить красоту. Заправил постель, на тумбочке у кровати оставил купленные в Мюнхене часы. Увидев их, решат, что я вернусь. Часики стоят тысячу евро. Сумку закрою и уберу в шкаф. Гидра пусть висит в душе. Любой умник непременно решит, что я вернусь!

На ресепшен по-прежнему сидела донна Мария. Несмотря на прошедшее дежурство, вид у нее был самый цветущий. Рядом с ней оказалась еще одна девица, которой Саша навскидку дал бы лет двадцать или даже меньше.

Саша поздоровался с дежурной и с девушкой.

– Buenos días, Donna María, y buenos días a ti, preciosa! – отчего девушка засмущалась и спряталась за спину дежурной. Но длилось это недолго, она высунула круглое личико и сказала: «Буэнос диас, сеньор!» – голос у нее оказался весьма приятный.

Донна Мария довольно бесцеремонно вытащила девицу из-за спины и осведомилась: какой завтрак предпочитает сеньор фон Блут? Местный или европейский?

– Cuál es el desayuno local? – спросил Саша.

– El desayuno es tortillas de maíz con huevos fritos y salchichas, – ответила донна Мария.

– Que sea un desayuno local, – сказал Саша и пошел в небольшое кафе, где либо еще никого не было, либо уже никого…

Он выбрал ближайший к выходу столик, сел лицом к двери, так, чтобы при этом видеть и широкие окна. Он оказался в тени небольшой пальмы в кадке, при этом любой вошедший в помещение кафе его сразу не видел. Нужно было обернуться, чтобы заметить одинокого посетителя.

Завтрак принесла донна Мария, а девушка шла за ней как хвостик и уже довольно беззастенчиво рассматривала немецкого гостя.

«А вот и наружка», – улыбнулся девушке Саша и жестом пригласил ее составить ему компанию за завтраком. Что ж, довольно тонкий ход. Подослать юную девицу, войти в доверие. Она – профи? Вряд ли. Скорее всего, кто-то из ее знакомых намекнул, мол, в Халапу приехал европеец, познакомься!»

– Puedo conseguir que un café, Don Bluth? – спросила дежурная.

– Por supuesto, e incluso si el Don, que sea Don Pedro, – сказал Саша. – Tal vez una buena chica para unirse a me para el desayuno? Tienes que conocerlo, Donna Maria?

– Su nombre es Rose y ella es mi sobrina, – ответила Донна Мария. – Sólo que no piensa Don Pedro, Rose está muy chica educada, pero tan pocas veces los extranjeros, especialmente de Alemania. No te va a molestar. Se puede hablar con ella?

– Tengo un poco de tiempo, Donna María, yo estaba esperando el director del Hospital de dón Castillo, pero udovlstviem desayunar con Rosa, y la llevaré algo, – ответил Саша.

Племянница дежурной уселась напротив и сказала:

– Mi nombre es Rosa!

– Muy agradable, Rosa! Mi nombre es Pedro, – Саша старался не смеяться. Все это напоминало урок в школе, где ученики разыгрывают сценки знакомства.

– Qué sabes Rose?

Роза смотрела на него, потом выпалила:

– Tiene una esposa, don Pedro?

– Sí.

– Y los niños?

– Los niños hasta dos, una hija y un hijo.

– Son los adultos?

– Mi hija es cinco, y el hijo de un año.

Саша выдавал информацию реального фон Блута. Если у местного информатора есть его досье, то он будет сравнивать данные, нужно, чтоб не было ни малейшего расхождения.

– Y en Jalapa por qué aquí?

«Вот так сразу в лоб» – подумал Саша. А чего деликатничать? Что не смог бы спросить мужик, девчонке в самый раз интересоваться. За каким хреном ты сюда приперся?

– Tengo que hacer algún trabajo en su hospital, – ответил Саша, не объясняя сути дела. Все по-честному. К чему лукавить? А может быть, подставить дона Кастильо? Пусть думают, что он информатор чей-то. Вот будет номер… Впрочем, он и так уже под подозрением.

– Oye Rosa, que me muestre el camino al hospital Pastor Jimènez Arosteguì?

– Sì, claro! – выпалила Роза.

Мария принесла ей чашку кофе, и девушка поднесла ее к губам.

– Tiene una persona joven, Rose? – спросил Саша, чтобы поддержать разговор и перевести тему.

– Sí, señor Pedro.

– Le gusta él?

– No sé, se encuentra bajo custodia policial.

– Creo que es muy valiente y fuerte?

– Creo que es muy arrogante y seguro de sí mismo. Creo que si él era un policía, entonces todo necesariamente como cualquier chica se casará con él… – честно сказала Роза. По ее открытому лицу было очевидно, что парень ей не очень нравился. Но другого не было.

– Sigue estudiando? – спросил Саша, заканчивая завтрак.

– Sí, señor, pero ahora tenemos unas vacaciones y un permiso de semana en Managua – Escuela de Agricultura, voy a los agrónomos.

– Tenemos que ir al hospital! – сказал Саша, вставая. – Vamos, vamos a montar en un coche alemán.

Роза допила кофе и побежала за доном фон Блутом. Марии на ресепшен уже не было, видимо, сменилась. В холле отеля народа не видно, во всяком случае, европейской или американской внешности. А те, кто заходил, больше похожи были на любопытных, услышавших о заезжем иностранце.

Саша оставил Розу у стойки администратора, а сам вернулся в номер, сложил необходимое оборудование в фирменную сервисную сумку, как бы невзначай скрестил руки перед собой, давая понять наблюдателю из оперативного центра, что сюда больше не вернется, и запер дверь.

Роза его ждала. Они сели в «Ауди», и девушка принялась показывать дорогу до госпиталя. На часах было 8:08, можно не спешить.

Саша решил попрактиковаться в испанском, не забывая, что он немец.

Он тщательно подбирал слова и решил кое-что выяснить.

– Скажи, Роза, а от кого ты узнала обо мне?

– От Мигеля.

– А ему обо мне рассказала Мария?

– Нет, Мигель сказал, что вас ищет какая-то авиакомпания, и просил разузнать, точно ли вы тот самый дон Педро.

– Ну и как, я – тот самый?

– Мне кажется, да. А зачем вас ищут?

– Они хотят меня наградить за то, что я спас в самолете одного мексиканца, а у меня совершенно нет времени на всякие интервью и журналистов. Понимаешь?

Роза кивнула и тут же помотала головой, не соглашаясь с ним.

– Creo que es muy agradable cuando se escribe en los periódicos y en la charla de la TV. Su familia estará orgulloso de usted, don Pedro!

– No me gusta demasiado ruido a mi alrededor. Y, sin embargo, me gustaría salir tan pronto como sea posible en la costa del Pacífico. El tiempo es muy pequeño, y más pronto que voy a hacer mi trabajo, los días más libre voy a tener que descansar. De acuerdo?

Они подъехали к госпиталю, и разговор сам собой завершился.

Чтобы сделать Розе приятно, Саша протянул сотенную купюру кордоб и плитку швейцарского шоколада.

– Gracias, querida Rosa, que me ayudó a venir aquí. Ahora tengo que trabajar, te veo en la noche en el hotel, si lo desea. Y me presentó a Miguel, que está equivocado quiero preguntar algo?

Роза забрала шоколад и деньги, чмокнула Сашу в щеку и убежала.

«Ничего себе традиции!» – подумал Саша. Теперь она прибежит к Мигелю и сообщит, что вечером мы все встретимся в отеле. Этот Мигель – информатор ЦРУ? Вряд ли, скорее всего информатор где-то рядом. У меня есть еще часа два, пока они доложат по цепочке, что искомый фон Блут найден.

Он вошел в центральный подъезд госпиталя и сообщил охраннику, что инженер Питер фон Блут прибыл к директору Кастильо. Тот по рации доложил кому-то и получил указание «Пропустить!».

– El señor Bluth, la oficina de Don Castillo en el segundo piso. Nombre del Secretario Angela! Adelante, por favor!

Утро дежурства началось с больного живота у молодой женщины. Молодой – это тридцать три года. Татьяна за две недели на неотложной бригаде умоталась так сильно, как не уставала на «Скорой», работая сутками в одиночку. Она пожаловалась Нестерову, и тот сказал:

– Можешь не верить, но старики еще те вампиры! Энергию откачивают, да ты и сама уже заметила.

Спорить глупо. Поэтому вызов на больной живот и доктор, и фельдшер восприняли как подарок судьбы. Ехали радостно, только что песни не пели, но общались весело и вспоминали прошлое дежурство как сон кошмарный, особенно тетушку с гнилыми ногами. «Скорая» ту больную отвезла в гнойную хирургию. Но ребята под утро вернулись мрачные и спасибо за этот вызов «неотложке» не сказали. Наверное, не очень радостно в четыре утра не спать, а везти на край Москвы тяжелую больную, которая сама ходить не может и тяжесть у нее не только в состоянии здоровья, но и в прямом смысле – килограммов сто или даже больше.

Ощущение какого-то праздника сохранилось и в квартире, где находилась больная женщина. Молодая женщина кривилась, держалась за живот и объясняла, что болит уже второй день, что у нее холецистит и ничего не помогает.

Нестеров сходил помыть руки, туда же, в ванную, отправил и Татьяну, а сам принялся осматривать и опрашивать больную. Что он выяснил?

Что холецистит у нее уже больше десяти лет. Обостряется не очень часто, но бывают светлые промежутки по несколько лет. Обостряется после того, как ей до смерти надоедает блюсти диету. Алкоголь она не пьет, но иногда в компании наливку клюквенную или рябину на коньяке небольшую рюмочку не откажется выпить, сало тоже не любит, но когда на столе ничего больше нет, а есть хочется, то можно и бутербродик с салом и черным хлебом, и, конечно, с чесночком и перцем. И бывало нормально все. Ничего не болело… А тут вот на работе отмечали день рождения сотрудницы, салатик с майонезом, да селедка под шубой, и шампанское… А еще помидоры фаршированные с чесноком и яйцами.

Нестеров мысленно взялся за голову.

Женщина выложила ему пакет обследований, выписок, анализов за последние пять лет.

– У меня камни в желчном пузыре, – сказала она.

Нестеров достал снимок ультразвукового сканирования желчного пузыря. Пузырь не забит до отказа, а значит, он может сокращаться.

– Вижу, россыпь, – сказал Василий Васильевич. – Ложитесь на спину, ноги чуть согните в коленях, подышите животом.

Женщина выполнила распоряжение врача и сморщилась от боли.

– Больно! Я звонила в «Скорую», спросила, можно ли грелку к печени приложить, а мне сказали, что пришлют врача.

– Правильно сказали. Если у вас гнойный холецистит на фоне камней, то грелкой вы процесс рискуете довести до разрыва пузыря. А смертность от желчного перитонита доходит до семидесяти процентов, шанс сделать операцию и спасти есть только у таких вот молодых, как вы. Только потом спаечная болезнь кишечника развивается и мучений еще больше. Зарубите на носу, ни при каких условиях не прикладывать к животу тепло! Можно только холод, например лед, замороженный продукт какой-нибудь или ничего!

Нестеров принялся прощупывать живот от реберного края вниз, справа и слева, потом от мечевидного отростка вниз по белой линии. Нажал, попросил вдохнуть, женщина заохала, Нестеров резко отпустил, но никакой реакции не последовало.

– Брюшина не воспалена пока, а желчный пузырь очень чувствительный, я его чувствую, и вы реагируете. Похоже, что один камушек забил пузырный проток.

Татьяна внимательно смотрела за действиями врача.

– А в холедох не мог вывалиться?

– А ты пропальпируй печень, – сказал Нестеров, – определи размеры, сама и найдешь ответ на свой вопрос.

Он встал и уступил место для осмотра фельдшеру. Татьяна погрузила ладошку в живот женщины и подцепила край печени кончиками пальцев. Женщина сморщилась в ответ на нажатие, но промолчала, на прикосновение к печени не отреагировала. Татьяна приложила левую ладонь к ребрам под грудью у женщины справа и принялась постукивать по безымянному и среднему пальцам пальцем правой руки, перемещая руку все ниже, начала выстукивать печень – перкутировать. Уловив более глухой звук, определила верхнюю границу печени, нижняя под ребром. Таня переместила ладонь на левую половину живота и параллельно левому ребру принялась передвигать ладонь к середине, так же постукивая пальцами по пальцам. В животе звук был гулкий, из-за газа в кишечнике, и когда женщина в очередной раз охнула, а на постукивание звук раздался тупой, Татьяна определила и левую границу, точку, где оканчивалась левая доля печени. Она прикинула размеры в сантиметрах и сказала:

– Девять, восемь, шесть. Печень не увеличена.

– Значит, что?

– Значит, задержки оттока желчи нет.

– Правильно, то есть камень в холедох – желчный проток – не вышел, он скорее всего в пузырном протоке, потому что пузырь на ощупь увеличен и болит.

– Что делать? – спросила больная.

– В больницу ехать и немедленно удалять пузырь!

– Я боюсь!

– Не того вы боитесь, женщина, – сказал Нестеров. – Сейчас такие операции выполняются без разрезов, лапароскопически, уже через три дня выпишут.

– А как жить без пузыря?

– Как сейчас живете, так и жить, как живут миллионы людей после операции. Он все равно уже не работает. Но сейчас у вас в животе граната и выдернута чека. Понятно? Вот-вот рванет! Я сейчас вызову бригаду, и вас отвезут. И пожалуйста, не шутите с этим. Сейчас холод на живот и ждите машину.

– А вы мне укольчик не сделаете какой-нибудь?

– Это можно, – усмехнулся Нестеров. – Таня, набери там чего-нибудь.

Татьяна улыбнулась и набрала но-шпу. Со шприцем в руке подошла к больной.

– Выбор-то невелик, но чего-нибудь найдется… Поворачивайтесь.

– А что вы делаете?

– А вам какая разница? Вы ж просили какой-нибудь укол! Вот и делаю чего-то.

Женщина недоуменно приподнялась и смотрела на медиков.

– У меня живот болит. Я шуток не понимаю.

– Я заметил, – сказал Нестеров. – Это но-шпа, дротаверин, спазмолитик. Немного расслабит ваш пузырь и проток. Больше ничего нельзя. Но и вы, на будущее, не просите делать вам «какие-нибудь» уколы. В медицине хватает людей типа вас – без чувства юмора, они вам сделают…

Татьяна ввела лекарство. Нестеров вызвал бригаду на обострение хронического калькулезного холецистита.

Татьяна собрала мусор в желтый пакет. Карту с лицевой стороны она уже заполнила. Видя, что доктор сел писать, вспомнила его слова про холод. Подошла к женщине, которая одной рукой прижимала спиртовую салфетку к ягодице.

– Я поищу в морозилке что-нибудь замороженное для живота? – спросила она.

– Конечно, там, кажется, есть котлеты.

– Полотенце в ванной я заберу, которое «для рук».

– Хорошо.

Договорившись таким образом, Таня выбрала в морозильнике пакет с котлетами и, обернув их полотенцем, приложила к животу женщины.

Нестеров, вспомнив разговор с прошлого дежурства, вдруг спросил Татьяну:

– Ты тест купила?

– Да, – она покраснела от неожиданности.

– Проверила уже?

– Нет еще. – Она опустила голову.

– А что тянешь?

– Боюсь.

Нестеров усмехнулся.

– Чего боишься? Не хочешь?

– Хочу.

– Тогда чего бояться? Ассистент нужен?

– Сама справлюсь, – она бурчала куда-то под воротник форменной рубашки.

– Он дома?

– Нет, в кармане куртки.

Нестеров оторвался от карты и посмотрел на Татьяну.

– В общем, так, бери машинку и иди, проверяй. Дорогу в туалет показать?

– Сама найду, – пробурчала Таня. Ей не хватало именно такого вот пинка. Она достала коробочку с тестом на беременность и ушла в туалет.

Женщина прислушивалась к разговору.

– Она беременна? – спросила более спокойным голосом.

– Сейчас узнаем, – сказал Нестеров.

– А вы – отец?

Нестеров хмыкнул, сдерживая улыбку, потом, мысленно отсмеявшись, сказал:

– Вообще-то, отец я уже три раза, но не в этом случае. Мои дети большие. Старшая дочь – этой девушке ровесница.

– Но она замужем?

– Замужем.

– А муж тоже медик?

– Нет, он военный.

Женщина понимающе кивнула.

– Офицерская жена! – понимаю. Я этой жизни не выдержала. Развелась.

– Не всем дано.

Татьяна пришла и протянула Нестерову тест. Там на электронном табло светилась цифра 14.

– Это дней? – спросил доктор.

– Недель, – сказала Таня.

– Так ты уже первый триместр пролетела? – удивился Нестеров. – Ничего себе задержка! И долго ты собиралась ждать прихода?.. – он рассмеялся. – Когда ж вы поумнеете, девчонки?

– Вас можно поздравить? – спросила женщина с кровати.

– Наверное, можно, – сказала Татьяна, еще не осознавая факта беременности.

От Саши утром пришла СМС.

«Привет, милая Танюшка! Мы еще в поле, связи нет. Жди, моя родная. Еще немного! Целую, Саша».

Она решила послать ему СМС, а потом передумала. Вот позвонит сам, тогда и сообщит. Сейчас не надо. Вероятнее всего, его СМС отправляет кто-то из помощников, и совсем ни к чему афишировать, что жена мичмана Степанова беременна! Мало ли, как они там отреагируют?