«Я согласна выйти замуж!»

С момента, как Таня выкрикнула эти слова, минуло больше полугода. Произошло немало событий. Она узнала, что человек, которого она считала фельдшером «Скорой помощи» Сашей Ерофеевым и который был ее куратором на практике до самого выпуска из медучилища, оказался военным моряком Александром Степановым и это был большой секрет государственной важности. Что он уволился из «Скорой помощи» и никто не знает, где он теперь и что с ним.

С подстанции исчез еще один человек, с которым Таня почти и не имела никаких дел, – фельдшер Светлана Изотова. Вот уж о ком она думала меньше всего, так это об Изотовой, к которой питала не то чтобы неприязнь, но какое-то неприятие, после того как та сильно нахамила Тане по телефону. Причиной такого отношения, конечно, была ревность. И только когда Саша пришел в гости к Савиным и предложил Тане выйти за него замуж, та узнала, что между ним и Светланой ничего не было и быть не могло.

Мичман Степанов понимал, что, предложив Тане стать его женой, он обязан при всей своей засекреченности все-таки кое-что рассказать – некоторые эпизоды своей жизни и причину, по которой его знали как фельдшера Ерофеева.

Три месяца ожидания свадьбы ушли на встречи, рассказы и привыкание Тани к тому, что на некоторые вопросы жених отвечал: «Это не моя тайна». Однажды она спросила, а что нужно, чтобы у него не было тайн от нее. Он серьезно ответил, что нужно служить вместе, но это невозможно. Но даже в этом случае всего-всего она знать не будет. Его служба не для девочек.

Это в кино муж может иметь секреты от жены, выполняя тайные задания, а она не знает об этом ничего. В реальности все не так. Она знает только то, что он всегда в опасности, что немного этой опасности достается и ей и что любой его приказ она должна исполнять быстро, точно и без сомнений.

Недаром говорят, муж да жена – одна сатана. Семья и секреты – это взаимоисключающие понятия, очень важно взаимное доверие. А его основа – любовь и уважение.

Конечно, Саша объяснил Тане, что он никогда не будет ей рассказывать, где, когда и какие он выполнял задания. И если она спрашивала: «Это очень опасно?» – он отвечал, что опасность – понятие относительное, жить вообще опасно, а если задание подготовлено правильно, то проходит все так, что никто ничего не заметит и не узнает. Все провалы – это обычно результат предательства (как с группой Анны Чапман) или глупости готовящего задание, когда все делается не тщательно, не проработаны детали.

– В общем-то, все как и должно быть в медицине: любую операцию выполнять должен специалист, хорошо подготовленный и умелый. И ни в коем случае никакого авантюризма и авось. Никакого подхода типа: «Главное – ввязаться в драку, а там разберемся!» В нашей службе дураков нет, – сказал Саша. – Ты представляешь, сколько стоит подготовить даже одного специалиста, внедрить его, создать ему сеть, обеспечить связью? Это огромные деньги. Любой специалист по спецоперациям – это большие вложения, и, конечно, должна быть уверенность, что он не предаст. Каждого из нас берегут и работу оплачивают весьма неплохо. У нас не должно быть фатальных случайностей, и каждое задание готовится очень тщательно. А то, что о них никто не знает, говорит и об успешности, и о правильности подготовки.

– А как же твое ранение? – спросила Таня.

– Это случайность, от которой никто не застрахован. Да и какое это ранение? Напоролся на ржавую железку под водой.

Саша не добавил, что его напарник был ранен куда серьезнее, а кусок арматуры, распоровший бедро, – ну кто мог предвидеть такие тонкости? Это и на рыбалке бывает. Швырнуло взрывной волной.

Офицер, готовивший задание, предупредил, что на дне полно ломаных железобетонных блоков и останков боевых кораблей. Все выполнялось очень аккуратно. Работу по установке выполнил напарник, активировал и настроил – Саша. Главное было подобраться как можно ближе к базе. Чтобы невозможно было засечь и, что важнее, чтобы никто и подумать не мог. Именно поэтому и надо было установить среди этой массы древнего боевого хлама секретнейшую аппаратуру слежения за военной базой условного противника. О том, что условный противник тоже не дурак, известно, и такое удобное место не могло быть не охраняемо и не заминировано. И бойцы все выполнили бы идеально, если б не игривый дельфин, который настырно предлагал порезвиться и попал под взрыватель. Исключить и учесть такую случайность невозможно.

О том, что подобные эпизоды возможны, что дельфины обожают ловить рыбу среди затонувших кораблей, известно и условному противнику, а дельфиньи останки убедили бдительного проверяющего – ничего страшного нет, обычный дельфин. Саше же пришлось почти час переправлять в открытом море до нейтральных вод раненого напарника с помощью специального буксировщика, пока не сдох аккумулятор. Боли он не чувствовал и, только когда их затащили в медотсек подводной лодки, понял, что правая нога онемела. От большого вертела и почти до колена тянулась глубокая рана. Снаружи бедра, к счастью, нет крупных сосудов и нервов, но мышцы и связки были порваны, а за час в теплой воде и из мелких сосудов утекло немало крови. Повезло им и с тем, что в этом месте не оказалось акул и прочих хищников.

Обо всех деталях Тане знать ни к чему. За пять лет контрактной службы это был первый случай ранения.

Несмотря на год знакомства, Таня открывала для себя нового Сашу. Она знала о его прекрасной памяти (он не раз удивлял ее знанием кодов подъездов во всех домах, где когда-то побывал, фамилий и адресов пациентов), но вдруг обнаружила, что он весьма неплохо владеет почти всеми европейскими языками, кроме прибалтийских и финского. То, что он знает арабский (как сказал Саша, базовые знания), было неожиданностью.

– Я лучше понимаю, чем говорю, – объяснил мичман Степанов. – Нужна практика, а где мне тут практиковаться?

– А китайский? – спросила Таня, когда они гуляли в Никитском ботаническом саду. – Папа сказал, что ты китайский знаешь.

– Китайскому нас учили с восьми лет. А арабский я начал осваивать год назад.

На свадьбе Саша познакомил Таню и ее родителей с довольно пожилыми дядькой и тетушкой. Обоим было лет под семьдесят или даже больше.

– Офицер-воспитатель Самойлович Борис Викторович и преподаватель английского и этикета Барановская Вероника Рудольфовна, – представил их Саша. – Они мне как мама и папа.

Так вот узнала Таня и о том, что родители Саши погибли в автокатастрофе, и о том, что каким-то чудесным провидением осиротевшая в той же аварии Света Изотова, которая на год младше Саши, сначала оказалась с ним в одном детском доме, потом их обоих забрали в специнтернат. Сашина тетя пыталась оформить опекунство, но возраст и болезни оказались непреодолимым препятствием.

Света держалась за Сашу, как за брата. А он, как и положено брату, защищал ее. Уже после выпуска из этого странного учебного заведения, больше напоминавшего что-то среднее между спецшколой и суворовским училищем, они пошли в церковь и побратались. Для Тани этот обряд стал новостью. Она никогда не слышала о таком. И Саша объяснил:

– Я сказал ей, что не женюсь на ней. И ничего у нас не будет. Но я ей всегда был как брат. Нас свел Бог, но только так. Я ведь поэтому с ней пошел в медучилище.

Таня не сразу поняла, что Саше рекомендовали поступать в военную академию или университет, а он пошел в медучилище. Это был странный поступок. Как говорил Степанов, алогичный на первый взгляд, но «по совести». Саша объяснил:

– Светку не отчислили из-за меня. Она после гибели родителей замкнулась, кругом одни враги, а мне доверяла. Когда приехали в интернат, вцепилась мне в руку, чувствовала, одну ее затравят. И я сказал, что без нее не поеду. Так вот получилось. Но она училась плохо, тесты не прошла, поэтому ей дали доучиться только до восьмого. Потом она ушла в медучилище. Характер ее – беда. Чуть не отчислили и оттуда. За драку. Вот я и перевелся к ней в училище, когда закончил десятый класс. В одну группу не получалось – программы разные. Девчонка она бедовая, ты и сама знаешь. Окончили мы училище в один год и пошли на «Скорую». Она и тут себе репутацию заработала такую, что с ней никто работать не хочет. Я знаю, что она и тебе нагрубила, – добавил Саша, заметив гримаску на лице Тани. – Но я ей больше не опекун, хватит. Она взрослая женщина. И приносить себя в жертву ее несдержанности дальше я не хочу. Мне нужна своя семья.

Тане не хотелось больше расспрашивать Сашу о Свете. Точнее, она не могла заставить себя задавать вопросы. Но из головы не выходило, что же стало с грубиянкой. Куда она подевалась с подстанции? Саша не знал этого. Он сказал, как отрезал, довольно жестко, чтобы больше к этому не возвращаться:

– Она теперь сама по себе. Захочет встретиться и рассказать – расскажет.

Все происходящее было так странно и неожиданно. Таню словно нес какой-то фантастический ураган событий, предложений, и она только успевала удивляться и радоваться, а на печаль не было ни причин, ни времени. Приходит вечером к ним домой Саша – и хлоп! Она невеста! Проходит три месяца. Работа, встречи с Сашей, усталость после суток и возбуждение от предчувствия. Саша в Москве – проходит физиотерапию и реабилитацию. Увольняется со «Скорой». Хлоп! Она жена! Все как во сне. Мечта сбылась? А что она сделала для этого? Ощущение сохранялось, будто все шло само собой, и ее спросили только один раз: «Выйдешь за меня замуж?» Чехарда событий, внезапность Сашиного предложения, то, что ее папа знал о грядущем визите и предупредил и маму, и сестру, но не Таню. Три месяца как во сне, потом свадьба и новая фамилия в паспорте – Степанова. Простая русская фамилия.

Она спросила мужа, которого знала как Ерофеева:

– Это настоящая фамилия?

– Абсолютно настоящая. Ерофеев я по тетке, которая мне дом в наследство оставила, опекунство оформила, поэтому меня сразу записали как Ерофеева в интернате, а о том, что я Степанов, знали только три человека: директор интерната, офицер-воспитатель и я. Ну еще тетка, но она этому не придавала значения.

После свадьбы Саша принес путевку в крымский морской санаторий. Она предвкушала морские прогулки, а Саша очень хотел поохотиться с ружьем, но в октябре море уже остывает, и, чтобы мужа не отпускать в море одного, Таня впервые примерила гидрокостюм. До этого стеснялась своей фигуры. Саша учил ее собирать рапан. И еще они охотились за черноморскими крабами в лохматых камнях. Потом она вернулась на работу, а Саша целыми днями пропадал на подготовительных курсах. Он собирался поступать в Военно-медицинскую академию в Санкт-Петербурге. От предложения Таниного папы купить молодоженам двухкомнатную квартиру он категорически отказался: «Сами заработаем!» И от машины тоже. Сказал: «Пока все у нас неясно с местом учебы и службы, зачем она? Вот определюсь, тогда и с машиной все решим, и с жильем».

Пока дожидались свадьбы, родители Тани готовили программу торжеств. Банкет, гости, подарки. Папа Тани несколько раз встречался с Сашей и всякий раз приезжал немного расстроенным.

– Это, конечно, хорошо, что Саша такой самостоятельный, – говорил он, – но и мне как-то неловко. Старшая дочь выходит замуж – и что? Квартиры нам не надо – заработаем, машины тоже – когда понадобится, выберем. Ну хорошо. Но что-то же ему нужно, им обоим? Он аскет, да, привык довольствоваться малым, абсолютно самодостаточен, но Танька-то не такая. Не купалась в роскоши, конечно, но все-таки мы неплохо живем. Девчонок наших обеспечим всем необходимым.

Мама Тани его успокаивала:

– А я его понимаю. Он же не на приданом женится. Парень хочет всего добиться сам. Как ты или как мы с тобой. И для него очень важно достигать цели без поддержки, пусть и родных. Он одиночка. Вот решил создать семью. Теперь будет привыкать думать о семье.

– Ты поговори с ним, что мы не навязываем наши деньги и квартиру, но он теперь семейный человек. Таньке детей рожать. Куда она их принесет? В казенную комнату в офицерской общаге? – Папа Тани вздыхал и продолжал: – Гордость – это хорошее качество, но она не должна граничить с глупостью. Мы имеем право заботиться о наших детях, а он нам теперь как сын. Он это понимает?

В конце концов они позвали Таню.

– Поговори с Сашей. Мы не настаиваем на богатом приданом, но нужно что-то такое, что нам позволит не чувствовать себя скупердяями. Как думаешь, что это может быть?

Таня пожала плечами.

– Ну вы же собираетесь на всякие вещи тратить деньги? – Родители согласились с этой логикой. – Вот и положите их на счет в банке, на мой или Сашин, а когда придет время, мы ими воспользуемся. Наверное, это будет правильно. И вы подарок сделаете, и нам спокойно, без споров.

Это оказалось соломоново решение.

В военной морской форме Таня видела Сашу один раз – в тот вечер, когда он пришел делать предложение. На свадьбе он был уже в обычном костюме от Армани. Тут родители были непреклонны: жених должен выглядеть достойно. И Саша смирился с Армани, но сказал, что костюм он купит сам, денег хватит.

После свадьбы они месяц отдыхали в Крыму, а потом в съемной двухкомнатной квартире обустраивали свою жизнь.

Таня работала на ставку с рваным графиком то полусутками, то сутками, а после Нового года им объявили, что вся «Скорая помощь» переходит на разделение бригад по типам вызовов. Отдельно скорые бригады, отдельно неотложные. И вызовы так же – категории «С» и «Н», которые присваиваются в оперативном отделе на основании жалоб и ответов в момент оформления вызова. Отличие у них в срочности. «С» – приезд за десять-пятнадцать минут, а «Н» – больной может ждать до двух часов. Разделили бригады и по составу врачей и фельдшеров. На «Скорой» в основном работали парни: врачи и фельдшеры. Тогда как «неотложку» укомплектовали женщинами, в основном врачами, которым дали несколько девушек-фельдшеров. Таню тоже перевели на «неотложку». Возмущений и слез была масса. Но Саша сказал: «Да, это правильно!» На «неотложке» нет госпитализаций, практически не бывает реанимационных мероприятий, а для уколов и оформления бумажек – девчонки в самый раз.

– Я же предупреждал, Танюнька, что «Скорая» – работа не для девочек. Вот и сама жизнь к этому подвела. Не сердись. Ты упряма, но судьба упрямее.

Рана на бедре полностью зажила, даже хромота исчезла. Они слетали на пять дней на Бали. Там Таня впервые погрузилась с аквалангом в теплое море. А Саша упорно нырял только с трубкой и маленьким баллончиком, похожим на лак для волос с загубником. «Последний шанс», – говорил он.

Там же, на Бали, Таня впервые встретилась с лихорадкой денге. До этого случая она даже не слышала о ней.

В том же отеле, где поселились молодожены Степановы, жили еще ребята – молодая пара, приехавшая около месяца назад. Они завтракали за соседним столиком, поэтому до их ушей доносились медицинские беседы Саши и Тани. Ребята были немного старше – обоим под тридцать, банковские служащие. Не расписаны, но собираются. Однажды утром к столу молодоженов подошла только девушка и попросила Сашу подняться в номер. Пошли все вместе. Тане тоже было интересно. Девушка-банкирша показывала дорогу к номеру, по пути немного рассказывая о проблеме: ее парень вчера затемпературил, а сегодня вдруг покрылся сыпью.

Когда они пришли, Саша принялся расспрашивать больного. Тот вспомнил, что с неделю назад его довольно больно укусила в шею какая-то летучая тварь – то ли комар, то ли жук. Саша осмотрел молодого человека. Его насторожила сыпь. И, хотя он практически сразу поставил диагноз «лихорадка денге», клиническая картина ему не понравилась.

– Дело очень серьезное, – сказал Саша.

Таня стояла рядом и тихо спросила:

– Это петехии? Кровоизлияния?

Саша кивнул.

– Геморрагическое течение. Скверно. Но, если начать лечить сейчас, все должно обойтись. Лететь в Москву нельзя. Времени мало.

– Что делать? – спросили банкиры. – Это заразно?

– Страховка есть? – спросил в свою очередь Саша. – Эта лихорадка передается только через кровь, переносят ее местные комары.

– Страховка? Да, полная, включая укусы экзотических животных и цунами…

– Тогда нет проблем. Вызываете их «Скорую» – и максимум на пару недель в больничку, под капельницы. Только не глупите. Фактор времени тут важнее всего. Каждый час работает против вас. Местные врачи эту гадость лечить умеют. А для нас, российских медиков, это экзотика.

– Она точно вирусная? – переспросила банкирша.

– Да, болеют люди и мартышки. А переносят местные комары. Я, перед тем как куда-то лететь, выясняю про местные болезни. Вот и про эту «красоту» почитал.

– А чем ее лечить? – спросил больной, пока его подруга ходила к администратору вызвать медиков.

– Больше пить минеральной воды, внутривенно раствор Рингера и глюкозы, витамины, а чтобы кожа не чесалась, надо принимать противоаллергические препараты. Она сама пройдет. Но иммунитет вырабатывается не стойкий.

Таня обняла Сашину руку и прижалась.

– Саш, а нас этот комар не укусит?

– Все может быть. Потому и сетки на окнах, и репеллентами надо пользоваться. Но нам скоро уже лететь домой, может, и не успеет.

Больного туриста вместе с подругой забрала местная «Скорая», а молодожены пошли завтракать.

Через день их короткий отпуск закончился, и они вернулись в Москву.