Все легенды сходятся на том, что главным делом Артура и его соратников была война, и с этим вряд ли можно спорить. Каждый, кто в то нелегкое время пытался защитить земли бриттов, должен был непрерывно сражаться со многими врагами – саксами с востока, ирландцами с запада, пиктами с севера, а заодно и с собственными соплеменниками, упорно не желавшими признавать чье-либо верховенство. Без сомнения, всем этим занимался Артур, первоначально вошедший в историю со славой непобедимого полководца, dux bellorum.

Нам известны два очень разных списка битв Артура. Первый из них приведен у Ненния (глава 56 «Истории бриттов») и является, пожалуй, самым ценным и одновременно самым спорным историческим свидетельством о нашем герое. Автор перечисляет двенадцать сражений, в которых Артур возглавлял бриттов и побеждал врагов, которыми, по всей видимости, считались англосаксы: «Первая битва произошла в устье реки, которая называется Глейн. Вторая, третья и четвертая, равно как и пятая – у другой реки, носящей название Дубглас и находящейся в области Линнуис. Шестая – у реки, именуемой Бассас. Седьмая битва произошла в Келидонском лесу, иначе Кат Койт Келидон. Восьмая битва состоялась у стен замка Гвиннион, и в ней Артур носил на своих плечах изображение святой непорочной Девы Марии: в этот день язычники были обращены в бегство и, по изволению Господа нашего Иисуса и святой Девы Марии, его родительницы, великое множество их здесь было истреблено. Девятая битва разразилась в Городе Легиона. Десятую битву Артур провел на берегу реки, что зовется Трибруит. Одиннадцатая была на горе, которая называется Агнед. Двенадцатая произошла на горе Бадон».

Второй перечень битв вложен в «Килухе и Олвен» в уста уже известного нам привратника Глеулуйда Гаваэлваура: «Я был с тобой в Каэрсе и Ассе, в Сах и Салах, в Лотор и Фотор, в Большой и Малой Индиях, в битве у Деу-Инир, где мы взяли двенадцать заложников из Ллихлина. Я был с тобой в Европе, и в Африке, и на острове Корсика, и в Каэр-Бритух, и в Бритах, и в Нертах. И я был с тобой, когда ты сразил спутников Клейса, сына Мерина, и когда ты одолел Мила Дду, сына Дугума. Я был с тобой, когда ты завоевал всю Грецию до самых пределов Востока. Я был с тобой в Каэр-Оэт-ак-Аноэт, и в Каэр-Невенхир».

Практически все эти названия в артуровском контексте сказочны – например, Caer Oet ac Anoet означает «Крепость недоступная и еще недоступней». Триады отмечают, что Артур три ночи томился в плену в этой крепости, а «Могильные строфы» помещают в Гванасе (Северный Уэльс) могилы воинов Оэт-ак-Аноэт, очевидно, убитых в сражении с Артуром. Caer Nevenhir, Крепость Высоких небес, считалась местом мифической Битвы деревьев (Кад Годдеу), воспетой в одноименной поэме из «Книги Талиесина». Упомянутые противники Артура, судя по их именам («синий» и «черный»), тоже относятся к потустороннему миру. Какую-то историческую привязку можно усмотреть разве что в упоминании Деу-Инир, буквально «двух Иниров». Один из них, возможно – король Гвента, правивший в середине V века и сошедший со сцены еще до рождения Артура.

Легендарность, окутавшая короля в валлийской словесности, еще заметнее в поэме «Кто привратник», где Артур восхваляет себя и своих спутников за победы над ведьмами, собакоголовыми людьми и чудовищным Котом Палугом, который якобы обитал в проливе между Уэльсом и островом Мона. Любопытно, что другие враги тоже имеют четкую географическую привязку – например, псоглавцы (cynvyn) обитали в Минидд-Эйддин, в районе нынешнего Эдинбурга. Местом битвы с ведьмами в поэме названы загадочные чертоги Аварнаха, хотя в «Килухе» это вполне реальный Глостер (Каэр-Глови). Возможно, эти названия хранят далекую и искаженную память о подлинных событиях, но докопаться до нее почти невозможно.

Казалось бы, список Ненния гораздо историчнее, но и с ним все отнюдь не просто. Мы можем точно определить места лишь четырех из двенадцати битв: кроме Бадона, это Линнуис (графство Линкольншир), Койт-Келидон (Каледонский лес в Южной Шотландии) и Город Легиона (Честер или Каэрллеон). Остальные неизвестны, хотя две реки Глейн (ныне Глен) находятся в Линкольншире и Нортумберленде. Интересно, что рядом с последней располагается город Иверинг – древняя столица Дейры, а до этого – опорная база бриттов в их борьбе с англами. Уильям Скин в 1867 году предположил, что битва произошла у ручья Гленуотер в Стрэтклайде; среди других претендентов – Глайм в Оксфордшире, Люн в Уэстморленде и Глейниант в Гвинедде. Есть и вариант ручья Глинд-Рич в Сассексе, где, по данным «Англосаксонской хроники», произошла в 485 году одна из битв короля Эллы с бриттами. Однако к Артуру это имеет мало отношения, и наиболее вероятным кандидатом кажется все-таки речка Глен в Линкольншире, у города Бригг, ныне почти пересохшая из-за осушения окрестных болот.

Ферма под названием Каэр-Гвинион («белая крепость») расположена возле города Чирк на северо-востоке Уэльса. То же имя могло носить в раннем средневековье римское укрепление Виновий – ныне Винчестер близ Дарема. В Шотландии популярна версия, связывающая «замок Гвиннион» с долиной Видейл по той причине, что текущая там речка Гала-Уотер по-бриттски называлась Гвенистрад – «белый поток». В соседнем городе Стоу бытовала легенда, что в местной церкви Девы Марии когда-то хранилась частица Креста Господня, привезенная королем Артуром из Иерусалима. Конечно, эти основания для отождествления Гвинниона с Видейлом могут показаться убедительными только шотландским патриотам. Более вероятно, что «белая крепость» находилась где-то в Центральной Англии – быть может, у меловых холмов Оксфордшира, давших название королевству Калхвинедд.

Река Бассас, возможно, связана с городами Басчерч (Церковь Бассы) в Шропшире или Басингверк (Крепость Бассы) в Чешире. На эту роль предлагались также Олд-Басинг в Хэмпшире и скала Басс-Рок в Шотландии, однако из рек Бассас напоминает разве что ручей Бассингберн в Кембриджшире. Однако все эти названия англосаксонские и происходят от личного имени Басса. Тот же У. Скин, убежденный сторонник северной локализации артуровских битв, в 1860 году отождествил реку Бассас с местностью Дунипас в Шотландии, предположив, что прежде она называлась Дун-и-Басс, «двойные холмы». Правда, ни одна из рек в этом районе не носит названия, похожего на Бассас, однако bais на северном бриттском диалекте означает «брод». Это приводит нас в замкнутый круг: понятно, что брод может найтись почти на любой реке.

Та же проблема с рекой Трибруит («многоцветной»), которая упоминается в поэме «Кто привратник»: по ней течение принесло «расщепленную древесину» – возможно, остатки щитов и копий с места битвы. Это, однако, не помогает определить ее местонахождение: «многоцветной» могла называться любая река, куда ручьи приносили мутную воду болот. Точно так же имя Дубглас («черная вода») принадлежало многим речкам Англии и Уэльса, а позже дало название знаменитому шотландскому роду Дугласов. В «Истории» Гальфрида река Дубглас (Дулас) находится где-то на севере – возможно, в том же Линкольншире, хотя в этом регионе нет ни одной реки с похожим названием. Конечно, река могла изменить свое имя: Л. Олкок предположил, что Дубгласом могла называться река Дивелиш, протекающая в Дорсете и Сомерсете недалеко от Сауз-Кэдбери, поскольку ее название на староанглийском означает «темный поток». Тот же ученый напомнил, что город Илчестер в Сомерсете в римское время назывался Линдинис, и битва в Линнуисе могла произойти именно там, а не в Линкольншире.

Гора Агнед тоже упомянута у Гальфрида: «Эбраук основал поблизости от Альбании город Алклуд и укрепление на горе Агнед, которое ныне называется Замком дев, а также Скорбной горой». По шотландским легендам, Девичья гора, где держали взаперти до замужества пиктских принцесс, находилась близ Эдинбурга – там же, где Артур сражался с псоглавцами. В ватиканской рукописи Ненния гору Агнед заменяет гора Брегион (Mons Breguion) – возможно, римский городок Браногений, ныне Линтуорден в графстве Херефордшир. Эта битва, возможно, соотносится с упомянутым у Мэлори сражением при Бедгрейне, где Артур разбил армию мятежных бриттских вождей во главе с Лотом Лотианским. Альтернативное местонахождение горы Брегион – Бревин в Северном Уэльсе, где, судя по одной из поэм Талиесина, сражался с кем-то король Уриен Регедский. Эту битву вполне могли приписать Артуру по ошибке, как и сражение при Честере в 577 году – правда, там бритты потерпели поражение. Такая же путаница могла произойти с Каледонским лесом, где в 573 году произошла памятная бриттам битва при Ардеридде; ее фольклорная традиция тоже могла связать с именем Артура.

Не раз отмечалось, что порядок битв у Ненния явно перепутан – Бадон перенесен в конец, хотя мы видели, что хронологически он относится к началу карьеры полководца. То, что часть названий (например, Каледонский лес) автор сопровождает валлийскими глоссами, подтверждает версию, что список сражений взят из старинной героической поэмы: в нем рифмуются Дубглас и Бассас, Келидон и Гвиннион, Трибруит и Агнед. Бадон не находит рифмы: очевидно, Ненний внес его в текст, чтобы упомянуть о самой знаменитой битве Артура и довести счет до «счастливой» дюжины. Но у древних кельтов было другое сакральное число – девять: похоже, именно таким было первоначальное число битв, и на реке Бассас состоялось не пять (что многовато), а всего три сражения, хотя и это может быть преувеличением.

Главное возражение критиков списка Ненния – слишком широкий разброс упомянутых в нем событий. Они считают, что Артур не мог воевать на территории от Эдинбурга до Корнуолла и от острова Англси до Линкольншира. Ими предложено множество остроумных трактовок, в результате которых чуть ли не каждая местность Британии сегодня располагает собственными местами двенадцати сражений, так же, как своим Камелотом. Между тем локализация битв способна многое поведать о характере военной активности Артура. Если он в самом деле действовал лишь на маленьком пятачке Уэльса или Корнуолла, почему его имя уже в VII веке, не говоря о более поздних временах, было известно по всему острову? И если его войско было типичной кельтской дружиной, почему его считают основателем рыцарства, то есть мобильной тяжеловооруженной конницы? Как ни странно, большинство исследователей не задают себе этих вопросов – вероятно, потому, что мы почти ничего не знаем о вооружении и тактике воинов Артура и вообще бриттов той эпохи.

Как уже говорилось, после ухода римлян оборона Британии оказалась в плачевном состоянии. Южные общины доверили свою защиту наемникам, в том числе саксам, а воинственные племена Севера и Запада вернулись к прежней военной организации, уцелевшей при римской власти. Каждый король имел собственную дружину (teulu), численность которой составляла от ста до трехсот воинов. Кроме этого, при вторжении врагов собиралось ополчение, для которого каждое селение предоставляло определенное количество людей, оружия и провизии. В случае длительной войны ополченцы несли службу в крепостях и на границах. Дружина и ополчение вместе носили название «войска» (gosgordd), но это формирование могло собираться лишь на короткое время.

Судя по немногим сохранившимся сведениям, боевая тактика бриттов напоминала ту, что Диодор Сицилийский в I веке до н. э. наблюдал у галлов: «На колесницах находятся возничий и боец. Приблизившись, они поражают противника копьями, а затем, сойдя с колесницы, продолжают сражаться мечами. Некоторые из них презирают смерть настолько, что устремляются навстречу опасности обнаженными, в одном только поясе. <…> Выстроившись к бою, галлы имеют обыкновение выходить перед строем и вызывать храбрейших из противников на поединок, потрясая оружием и устрашая врагов». Правда, колесницы, мастерское применение которых бриттами описывал Цезарь, к V веку вышли из обихода: теперь кельтские вожди сражались верхом или руководили боем с возвышения в тылу, где вместе с ними находились друиды и христианские священники, выполнявшие одну и ту же миссию – молиться за победу своей армии.

В поэме «Гододдин», где содержится первое известное нам упоминание Артура, сражение также состоит из поединков между отдельными воинами. Именно так его представляли кельтские герои – чтобы схватиться с наиболее «перспективным» врагом, они ломали строй, оголяли тылы и не слушали ничьих приказов. По замечанию Ф. Кардини, «личная доблесть, в конце концов, объективно приводила к поражению всей кампании: воин-одиночка старался добиться в сражении максимальной степени самовыражения, пусть и в ущерб общему тактико-стратегическому замыслу».

Каждый участник битвы старался захватить как можно больше трофеев, в число которых, возможно, входили и вражеские головы – в античную эпоху охота за головами была в обычае кельтов, и на окраинах, в частности, в Ирландии, эта практика дожила до времен Артура. В походе дисциплина была еще ниже: посты не выставлялись, а перед боем все войско напивалось допьяна и спало до того момента, как рог протрубит сбор. Такая армия могла успешно воевать с пиктами и ирландцами, которые придерживались тех же обычаев, но проигрывала англосаксам, у которых были два важных преимущества. Первое – дисциплина, основанная на преданности вождю, второе – огражденный щитами строй, известный у всех германских народов как «клин» или «свинья».

Лучше кельтского было и оружие саксов, о котором мы можем судить по погребальному инвентарю и изображениям более позднего времени. Это в первую очередь знаменитые саксонские ножи – скрамасаксы и более длинные лангсаксы длиной до метра. Широко применялись также боевые топоры, оставлявшие страшные раны; кроме тяжелых двуручных топоров, саксы использовали заимствованные у франков метательные топорики – франциски. Кроме них, в ходу были длинные копья и дротики-ангоны, которыми издалека засыпали врага. Военачальники имели шлемы, иногда с лицевой маской (наподобие найденного в знаменитом погребении Саттон-Ху), примитивные кольчуги и нагрудники. Оружие и снаряжение бриттов известны в основном по литературным описаниям: они были вооружены мечами римского типа, кинжалами и копьями, а из защитных средств имели обычно только щит – круглый clipeus или большой прямоугольный scutum. Щит изготавливался из сбитых досок, обтянутых кожей и укрепленных железным или бронзовым ободом: в центре их помещалась железная шишка-умбон, которая защищала руку и одновременно отражала удары нападавших. Надо сказать, что уже в VI веке бритты переняли кое-что из вооружения своих врагов, например, кинжалы-саксы. Позже была заимствована и тактика саксов – стена щитов, куда более эффективная, чем кельтский рассыпной строй.

Вот как описывает военное снаряжение бриттов Лесли Олкок: «Большинство воинов были вооружены пиками, имели щиты и защищали тело кожаным нагрудником. Лишь немногие сражались мечами – быть может, длинными кавалерийскими мечами, которые римляне в свое время заимствовали у кельтов». Командиры высшего ранга могли позволить себе кожаный панцирь-лорику с нашитыми металлическими бляхами и шлем – круглый римский или конический германский. «Лориками» назывались и популярные охранительные молитвы: одна из них, сочиненная в Ирландии в VI веке, перечисляет типичные предметы тогдашнего защитного снаряжения: «Прошу всех великомучеников, ратников Господа – станьте спасительным шлемом головы моей… Господи, стань прочнейшими латами членам моим и утробе моей… Защити, Господи, крепкой броней плечи и спину мою…»

Лука ни бритты, ни их противники практически не применяли, считая его оружием трусов. Только горцы Уэльса, виртуозно владевшие луком и пращой, ходили с ними в бой. Мощные составные луки, распространенные в римской армии, вышли из употребления, как и другие военные достижения римлян. По-видимому, британские воины испытывали острый недостаток оружия – в годы римского правления его изготовление и ношение запрещалось на большей части острова, кроме неспокойного Севера, и навыки оружейного дела были утрачены. Для саксов, у которых оружие носил каждый свободный мужчина, это было дополнительным преимуществом и лишним поводом для презрения к «трусливым валлийцам».

Намереваясь победить врагов, Артур должен был внимательно обдумать все эти обстоятельства. Выход из них не мог быть найден в привычной системе координат, и можно предположить, что dux bellorum со смелостью, отличающей всякого гениального стратега, отыскал решение за ее пределами. Его подсказала история побед Амброзия, применившего против саксов, как следует из не слишком достоверных сведений Гальфрида, тяжелую конницу. Эта конница, возникшая в позднеримскую эпоху, соединила тактику римлян с оружием галлов – длинным мечом-спатой длиной до полутора метров. Им удобно было наносить рубящие удары сверху вниз, с высоты коня, для чего никак не годился короткий римский гладиус. Всадники, а иногда и их кони несли на себе кожаные доспехи, обшитые железными или бронзовыми пластинами. Меч, копье и доспехи превращали всадника в грозную боевую силу, настоящий «танк» древности. Латы для коня и всадника были заимствованы с Востока: по одной из версий, их еще в III веке принесли в Британию сарматы Артория Каста, что не преминули отметить адепты версии, отождествляющей римского генерала с Артуром.

Однако к моменту прекращения римского господства конница, состоявшая в основном из варваров, покинула остров или погибла в битвах. Сами бритты не слишком уверенно держались в седле – как уже отмечалось, несколько их правителей имели прозвище Всадник (Marchawc), говорящее о том, что конные воины в послеримский период были достаточно редким явлением. К тому же местные лошади были малорослы, не слишком выносливы и не могли нести на себе всадников в полном вооружении. В этой связи стоит отметить сообщения Гальфрида, что Амброзий, а за ним и Артур включили в свою армию конных воинов из Арморики. Не исключено, что это были не только бритты, но и наемники-галлы, известные всей Европе как отличные наездники. Стоит отметить, что лошади для римской тяжелой кавалерии тоже выращивались в Галлии – уже во времена Цезаря галлы отличали рабочую лошадь от могучего боевого коня (bellator equus).

Многие источники, как валлийские, так и бретонские, говорят о тесной связи британского полководца с Арморикой – прежде всего с «императором» Будиком, сын которого Хоэл по легенде был женат на сестре Артура. В начале VI века возобновилась прервавшаяся на сто лет торговля Британии с Галлией: кроме вина, посуды и тканей, оттуда вполне могли поставляться знаменитые франкские мечи и другое оружие. Правда, оружейный экспорт был невелик – ведь мечи и доспехи предназначались только дружине Артура, вошедшей в историю под именем рыцарей Круглого Стола. Это легендарное определение в каком-то смысле справедливо – не будь совета в Каэрллеоне и бадонской победы, не появилось бы и это воинское сообщество. Численность его неизвестна: здесь вряд ли можно ориентироваться на артуровские романы, которые усаживают за Круглый Стол то 12, то 150, а то и вообще 1600 человек. Возможно, рыцарей Артура было не более трехсот, как в классической бриттской дружине, но каждый из них стоил десятка бойцов.

Сегодня трудно даже представить, какие возможности могло дать Артуру наличие хотя бы двух-трех сотен хорошо вооруженных конных воинов. В условиях, когда сражения велись в пешем строю, луки почти не применялись, а шлемы и панцири имели только военачальники, эти всадники были не менее грозной силой, чем рыцарство в последующую эпоху. Правда, отсутствие стремян и задней луки седла не давало кавалеристам упора для нанесения по-настоящему сокрушительных ударов мечом или копьем. Против сплоченного, ощетиненного пиками строя англосаксов они действовали не слишком успешно, о чем свидетельствует ход битвы при Бадоне. Зато всадники были незаменимы в рассеивании нестройных рядов бриттов или ирландцев и преследовании бегущих врагов, которых они буквально косили своими тяжелыми мечами. Еще важнее была мобильность конницы, позволявшая ей быстро преодолевать большие расстояния даже с обозом. Характерно, что сам Артур, похоже, был не слишком умелым наездником, поскольку ездил не на коне, а на более смирной кобыле. Валлийские источники сообщают, что ее звали Лламреи (быстро скачущая), а «Поэма о лошадях» (Canu у Meirch) из «Черной книги Кармартена» называет ее «бесстрашной в битве».

Ряд намеков в источниках позволяет думать, что Артур не только ввозил лошадей из Галлии, но и пытался выращивать их в Британии – в частности, в Южном Уэльсе. Возможно, именно тогда в язык бриттов проникло галльское название боевого коня marka, ставшее валлийским именем лошади – march. Ирландская сага «Разговор старцев» (Acallamh na Senorach) сообщает, что благодаря Артуру (Artuir mac Beine Brit) в Ирландии появилась новая порода коней – более рослых и сильных. Странный патроним героя происходит, скорее всего, от pen britain, «глава бриттов» – не титула, а почетного прозвища, которым Артура вполне могли наградить современники. Об «Артуре Британском» (Artur Britene) вскользь упоминает также ирландское сказание «Плавание Брана»; «Разговор старцев» делает его соратником легендарного вождя фениев Финна и пишет о его гибели от рук свирепого Голла мак Морны. Впрочем, к лошадям все это уже не имеет отношения.

Гипотеза об Артуре как военачальнике, воссоздавшем в том или ином виде римскую тяжелую кавалерию, была впервые сформулирована Р. Дж. Коллингвудом. Этот историк вслед за Дж. Рисом считал, что Артур унаследовал возникшую в конце римского владычества должность Comes Britanniarum – командующего войсками на юге острова. Созданные им отряды «конных партизан» проявляли высокую мобильность, что объясняет территориальный разброс мест сражений из списка Ненния. Впоследствии эту теорию разделяли К. Джексон, Л. Олкок, Дж. Моррис и другие ученые, которые, однако, расходились во взглядах на характер власти Артура. Коллингвуд считал его предводителем войска наемников, не имевшим официального статуса. Джексон – выборным главнокомандующим бриттов на юге Британии, Моррис – верховным королем, унаследовавшим власть Вортигерна и Амброзия. Соединить эти версии попытался Дж. Эш, по версии которого Артур был романизированным бриттом, который вначале собрал дружину и одержал с ней ряд побед над саксами, а затем был избран главнокомандующим союза бриттских королевств Юго-Запада. Эта версия кажется наиболее правдоподобной, но позже Эш в значительной степени обессмыслил ее своей идеей о тождестве британского полководца с Риотамом из Арморики.

Если Артур и в самом деле создал объединенные силы бриттов, да еще и с решающей ролью кавалерии, то для успеха ему требовался новый принцип формирования армии – не кровное родство, а преданность командиру. Этот принцип давно был в ходу у англосаксов, в отрядах которых сражались добровольцы и наемники из разных племен (например, знаменитый Беовульф воевал за короля геатов или южных шведов). У бриттов было иначе – члены дружины обычно были родичами или земляками, а вступающие в нее чужаки-аллтуды давали клятву верности принявшему их племени и его правителю. Стив Блейк и Скотт Ллойд пишут: «Дружина состояла из местных молодых людей в возрасте вхождения во взрослое состояние (четырнадцать лет), присягнувших на верность местному владетелю или королю. Их будущее положение и продвижение по службе зависели исключительно от связи с этим владетелем и от верности ему. Существуют указания на то, что владыки пользовались услугами знаменитых воинов, если те были уроженцами других мест: то есть, приобретая славу или известность, вождь или предводитель мог привлекать к себе воинов из других областей» (нужно отметить, что эти авторы одними из первых предположили, что Артур был не королем, а командиром дружины, penteulu. Однако их настойчивые попытки «запереть» героя в Северном Уэльсе, обусловленные валлийским патриотизмом, подрывают доверие к их выводам).

Можно предположить, что именно воины Артура, сплоченные не племенной общностью, а намерением защищать свою страну, впервые получили имя комброгов или кимров, «соотечественников», ставшее позже самоназванием жителей Уэльса. Возможно, к артуровским временам восходит и система «тригер», принятая в Думнонии в VIII веке. Она заключалась в том, что каждые три усадьбы выставляли одного полностью вооруженного воина с лошадью. Зачем лошадь, если думнонские воины того времени сражались пешими? Ответ может отставать на два века – из таких вот деревенских жителей, вооруженных всем миром, «военный предводитель» создавал своих рыцарей.

Вероятно, широкая известность Артура позволила ему широко привлекать на службу чужестранцев – ирландца Кея, выходца из Диведа Бедуира, северянина Гвальхмаи (если он был реальным лицом). В его дружине состояли также думнонцы, воины Гвента, Гливисинга и Поуиса; числился там и отряд армориканских бриттов. Возможно, там были даже саксы из Хвиссы, но более вероятно, что у них имелось свое войско, обязанное воевать в союзе с Артуром. Такие же ополчения собирались в других соседних княжествах: их бойцы дежурили на сторожевых башнях, выстроенных римлянами вдоль берега моря и восстановленных по приказу «военного предводителя».

На суше рубежи страны охраняла впечатляющая система укреплений, которую начал создавать еще Амброзий. В графствах Сомерсетшир и Глостершир обнаружены не менее полусотни кельтских хиллфортов, часть которых относится к доримскому времени, но некоторые – явные «новостройки» V–VI веков. Кроме уже описанного Сауз-Кэдбери, это Брент-Нолл, Илчестер, Хэм-Хилл, Кэдбери-Тикенхем, Кэдбери-Конгресбери, Гластонбери-Тор. Все они находились на вершинах холмов, и в случае нападения врага сигнальные огни могли быстро разнести тревожную весть по всему краю. Верховья Темзы, по которой вглубь острова проникали саксонские пираты, были ограждены рвами и валами Вэнсдайка, возведенными еще Амброзием. Теперь там были сооружены крепости Бат-Касл, Мейз-Нолл и Стантонбери. Еще одна крепость, в Каннингтоне, находилась рядом с кладбищем, в одной части которого найдены христианские могилы, в другой – языческие, причем несколько из них были сгруппированы вокруг захоронения молодого человека – очевидно, короля или принца данной местности. Ни в одном другом районе Британии нет такой концентрации оборонительных сооружений «темных веков», как в Западном крае. Напрашивается вывод, что именно здесь находились владения Артура, который, не будучи королем, все же сумел взять под свой контроль обширную территорию. Это был своего рода «фронтир» Логрии, где закон и порядок воплощали всадники в сверкающих доспехах, всегда готовые пустить в ход меч.

Восточный Сомерсет, вероятно, был передан Артуру королем Кадо и управлялся от его имени. Возможно, такой же была участь Дорсетшира, выходящего к морю – он был нужен для связи с союзной Арморикой. О судьбе Глостершира, прежде принадлежавшего Вортигерну и Амброзию, говорит только Гильдас, обличающий «молодого льва» Аврелия Конана – по всей видимости, подлинного или мнимого потомка Амброзия, правившего в Каэр-Глови. Мимоходом историк отмечает, что отца и братьев Конана постигла «безвременная смерть в расцвете лет» – расплата за «тщетные мечтания». Возможно, они пытались отобрать у Артура свой наследственный удел и поплатились за это жизнью – одна из бесчисленных драм того времени, навсегда скрытых от нас.

Мы не знаем, как далеко простиралась власть Артура вдоль течений Эйвона и Северна, в «диком поле», откуда население давно бежало из страха перед саксами. Там, на развалинах Римской Британии, воины Круглого Стола совершали бесчисленные подвиги, часть которых в измененном до полной неузнаваемости виде попала в средневековые романы. Там же выковывался кодекс поведения, которому лишь через долгие семь веков суждено было воплотиться в поэме «Орден рыцарства»: рыцарь обязан служить Богу и церкви, быть верным сеньору, оберегать честь прекрасных дам, защищать слабых. Конечно, многие дружинники Артура (как и он сам) относились к дамам, да и к Богу, сугубо утилитарно. Зато они хранили верность своему командиру и были последней надеждой бедняков, лишенных крова и умирающих от голода и холода. Артур-защитник, Артур-каратель зла в каком-то смысле действительно был первым рыцарем, хотя он ничего не слышал о турнирах, гербах и куртуазном поведении. Что-то в его внешности и характере внушало людям веру в справедливость, в то, что горе и страх остались позади – и это вторая причина того, что легенда об Артуре пережила века.

Неразрывно связанного с войной короля в фольклоре окружает целый ряд магических предметов, большая часть которых относится к вооружению. В «Килухе и Олвен» он клянется дать гостю все, что тот пожелает – «только не проси мою корону, и мою мантию, и мой меч Каледволх, и мое копье Ронгомиант, и мой щит Винебгортухир, и мой кинжал Карнвеннан, и мою супругу Гвенвивар». Мантия Артура, судя по другим источникам, называлась Ллен («плащ») и имела свойство делать своего владельца невидимым. Название копья означает «режущее острие», щита – «лик вечера», кинжала – «сверкающий столп»; легенды об этих предметах не сохранились, но все они, судя по названиям, имели волшебное происхождение. Кинжал Карнвеннан упоминается в той же повести – Артур разрубил им ведьму Ордду («чернейшую») «так, что хлынувшая из нее кровь заполнила два ведра».

Другой «реестр» вооружения короля сохранился у Гальфрида: «Артур, облаченный в достойную столь могущественного короля кольчугу, надевает на голову золотой шлем с изваянным на нем драконом, на плечи вешает шит, именуемый Придвеном, с изображенным на нем ликом Богоматери Девы Марии. <…> Еще он препоясывает себя Калибурном, отличным мечом, изготовленным на острове Аваллона, и берет в десницу свою копье, которое называлось Рон – копье это было длинным и широким, удобным в схватках». Здесь щиту дано имя, которое в других текстах принадлежит кораблю Артура и означает «прекрасный обликом». На этом корабле dux bellorum не только путешествовал в царство мертвых, но и совершал реальные морские плавания: его корабельщиками триады называют Гвенвинвина ап Нава и почему-то Марха ап Мейрхиона – короля Марка из легенды о Тристане. Возможно, Артур действительно имел небольшой флот, необходимый для связи с дружественной Арморикой и борьбы с пиратами.

Артурово «государство в государстве» существовало почти сорок лет – от Бадона до Камлана. Почти все это время занимали войны, причем только вначале это были войны с англосаксонскими завоевателями. Это косвенно подтверждает современник событий Гильдас, отмечавший, что «нечестивые полчища» были разбиты за поколение до него, после чего в Британии наступило относительное спокойствие. Тем не менее «до нынешнего дня города нашей страны не заселены так, как прежде: они стоят опустевшие и разрушенные, поскольку прекратились внешние войны, но не гражданские». Эти междоусобные смуты начались задолго до смерти Артура, и он принял в них деятельное участие. Но вначале ему нужно было закрепить победу над завоевателями. Если саксы были разбиты и усмирены, то англы продолжали нависать над Логрией с севера, постоянно угрожая вторжением. Эту угрозу требовалось устранить в первую очередь.

Конечно, сочинителей легендарных историй эти скучные подробности не занимали – недрогнувшей рукой они превратили Артура в завоевателя едва ли не всей Европы. По сведениям Гальфрида, после Бадона он двинулся на север, в Альбанию, где победил у озера Лох-Ломонд скоттов и пиктов вместе с прибывшим к ним на помощь ирландским королем Гилломаврием. В следующем году он захватил саму Ирландию, еще через 12 лет – Данию и Норвегию, а потом в течение девяти лет воевал в Галлии, пока не подчинил ее целиком, убив короля-великана Флолло (Фроллона). После этого он провел в Каэрллеоне блистательную коронацию, куда прибыли его вассалы со всех концов света, включая даже «Холдина, предводителя рутенов» из далекой Руси. Торжество было испорчено прибытием посланцев римского правителя Луция Гиберия, которые потребовали у бриттов покориться и выплатить дань. Это вызвало всеевропейскую войну, в ходе которой Артур убил Луция в сражении и направился к Риму, но был вынужден вернуться домой, узнав о мятеже принца Мордреда.

Иную картину войн короля рисуют романы Вульгаты. В них Артур в первой половине правления сражается с непокорными вассалами, а во второй – ведет войны в Галлии, вначале с императором Луцием, а потом с Ланселотом. Сразу после коронации против него выступили шесть королей Севера, недовольных передачей трона безродному юнцу. В состав Северного союза вошли короли Лот Лотианский, Уриенс Горрский, Гарлот Нантский, Карадос Уэльский, не названный по имени король Шотландии и некий Король-с-Сотней-Рыцарей. Позже им удалось привлечь на свою сторону еще пятерых правителей, включая Идриса Корнуэльского и Ангвисанса Ирландского, после чего их силы достигли 60 тысяч воинов. Артур с помощью Мерлина получил военную помощь от королей Арморики Бана и Борса и двинулся на север, где у Бедгрейнского леса к югу от Трента состоялась решающая битва. Артур одержал победу, но его противники сохранили власть и продолжали строить козни. Три года спустя они перетянули на свою сторону могущественного Риенса, короля Северного Уэльса, который вторгся в Логрию, но был разбит при Камерлиаде.

Какое-то время спустя Северный союз вместе с Риенсом развязал новую войну. Его силы вторглись в Корнуолл и осадили замок Димлок (Димилиок), под стенами которого произошла решающая битва. Лот погиб в ней от руки короля Пелинора, а Риенс еще раньше попал в плен к Артуру. Но враги не угомонились: на сей раз они напали на Логрию с севера силами Ангвисанса Ирландского, Неро Уэльского (брата Риенса), короля Дании и короля Сурлузы и Дальних островов. Им удалось застать Артура врасплох и рассеять его войско, но в отчаянном бою на берегу Хумбера сам Артур, Кай и Бедуир втроем разбили вражескую армию и уничтожили всех ее предводителей. После этого в Британии царил мир, пока провокационное требование дани со стороны римского «прокуратора» Луция вновь не разожгло воинственные страсти – даже враги Артура отправились вместе с ним в Галлию. По дороге король взял Париж, а также обезглавил злобного великана с горы Сен-Мишель, который похищал и убивал женщин. Решающее сражение с римлянами произошло в долине Суассон или Сессуан (Во французском романе «Пророчества Мерлина» Сессуан (Sessoin) – имя короля саксов, возглавившего вторжение в Британию. Вероятно, автор спутал этноним саксов с названием города Суассона. – Прим. авт.), где погибли Луций и великое множество его воинов, а британцы потеряли Кая и Бедуира (по Мэлори, они были только ранены). Далее Артур захватил Лотарингию, Бургундию и Италию, а Рим сдался ему без боя, увенчав императорской короной. После этого вновь наступил долгий период мира, завершившийся войной с Ланселотом и последней кампанией против изменника Мордреда.

В романе Мэлори события описаны примерно в том же порядке, но все войны, кроме двух последних, сдвинуты к началу царствования Артура, остальную часть которого занимают рыцарские подвиги и поиски Грааля. Другие памятники артурианы еще меньше интересуются завоеваниями короля, а то и вовсе не упоминают о них. Разнится и список этих завоеваний, хотя большинство источников следуют Мэлори: Артур подчинил себе всю Британию вместе с Ирландией и северными островами, Данию, Норвегию, а после Галлию и Италию, притом что во всех этих странах сохранялись свои правители. Понятно, что этот перечень, не связанный с какой-либо исторической реальностью, возник в середине XII века, когда английские короли из династии Плантагенетов начали завоевание Шотландии и Ирландии и выдвинули притязания на французскую корону. Понятно и то, что за пределами Англии мнимые завоевания Артура не вызывали энтузиазма и никак не отразились в местной исторической традиции.

Реальная картина войн Артура весьма приблизительно может быть воссоздана на основе списка битв Ненния и ряда других источников. Они помогают реконструировать три бесспорных военных кампании и еще две сомнительных. Первая из войн, завершившаяся битвой при Бадоне, была направлена против саксов. Вторая – против англов, обосновавшихся в Линдсее (Линкольншире) – как мы помним, именно в этой области имели место первые шесть сражений списка. Кампания была призвана не только избавить Логрию от угрозы с севера, но и сплотить местных королей, далеко не все из которых признавали авторитет Артура и Думнонии. Поход на Линдсей облегчался тем, что туда из Думнонии вела прямая римская дорога: кстати, она начиналась в Линдинисе (ныне Илчестер), и есть версия, что именно там имели место первые битвы Артура. Однако разбитые при Бадоне саксы вряд ли смогли бы вести в том же районе ожесточенные бои против своего победителя.

Бритты тоже понесли серьезные потери, долго копили силы, и война, вероятно, началась не ранее весны 500 года. Кроме дружин Артура и его прежних союзников, в ней приняли участие армии королевств Мидленда, которым непосредственно угрожали англы. Можно предположить, что в коалицию вошли Ллиног из Элмета, Кинген из Поуиса и король Пабо Пеннинский, заслуживший после этой войны прозвище Опоры Британии (Post Prydein). Их противниками были англы Линдсея, Мерсии и, быть может, Эсенгела; военные действия происходили между Трентом и Эйвоном, а решающая битва, возможно, состоялась близ Личфилда – бриттского Каэр-Луидкойта, современное название которого происходит от слов «поле павших» (lic feld). Гальфрид пишет, что еще до Бадона Артур и Хоэл Бретонский разгромили здесь саксов, сняв осаду города и перебив более шести тысяч врагов.

В итоге захватчиков удалось оттеснить в Линдсей, к морю. Завоевать эту давно освоенную англами территорию небольшая, оторванная от баз снабжения армия Артура не могла, и, видимо, «военный предводитель» ограничился заключением с врагами договора о ненападении. Быть может, он даже посадил на трон Линдсея своего ставленника – в дошедшем до нас списке королей области встречается чисто бриттское имя Катбад (Caetbaed), хотя этот монарх, судя по всему, правил позже, в конце VI века. Во всяком случае, военная активность англов в тот период прекратилась почти на полвека. Похоже, им пришлось на время покинуть равнины Мидленда – археологи отмечают, что многие англосаксонские кладбища в этом районе оказались заброшены и захоронения там возобновились только в конце столетия.

Вероятно, на юге Британии в тот период также наступило умиротворение. Связанные договором с Артуром саксы Хвиссы стали, как и предполагалось, щитом против набегов своих соотечественников. Сассекс после гибели Эллы и его сыновей надолго исчез со страниц истории и появился вновь только в 585 году, когда им правил король по имени Этельвалк – «знатный валлиец». Вряд ли саксонский вождь добровольно принял бы подобное имя: не исключено, что он был бриттом, последним потомком наместников, правивших южными саксами от имени короля Думнонии. Ничего не слышно в этот период и о военной активности Кента, где король Эск около 512 года уступил место своему сыну Окте. Конечно, версия Гальфрида о том, что саксы при Артуре были «совершенно изгнаны из Британии», не выдерживает критики; данные археологии показывают, что их поселения на востоке острова продолжали разрастаться. Однако отсутствие войн и военной добычи сместило вектор их агрессии в другом направлении – в первой половине VI века отмечены многочисленные нападения англосаксов на побережье Франции. Часть завоевателей, не желая испытывать судьбу, вернулась на родину. Немецкий хронист IX века Рудольф из Фульды пишет о событиях, имевших место около 530 года: «Народ саксов… вынужденный, оставив Англию в Британии, искать себе новое пристанище, высадился в Гатело на германском берегу». Однако прекращение войн с саксами не означало мира – за всю карьеру Артура без битв и походов обошлось в лучшем случае несколько лет.

Еще два сражения из списка Ненния – в Каледонском лесу и на горе Агнед, – локализуются на севере Британии и относятся к гипотетической кампании Артура против пиктов, которая могла иметь место между 510 и 520 годами. Возможно, цель кампании заключалась в защите одного из трех северных королевств – Истрад Клута, Регеда или Гододдина, – однако все они враждовали не только с пиктами, но и между собой. Поэтому Артур мог помогать одному из них, выступив, к примеру, против Регеда, король которого Уриен (Уриенс) в романах числится участником Северного союза. Правда, в указанное время Регедом правил не Уриен, а его дед Мейрхион Гул, но расклада сил это не меняет. Легенды вполне могли превратить войну Артура с пиктами и враждебными бриттами в его противоборство с Северным союзом, вожди которого в итоге оказались повержены. Реальные факты подтверждают это: король Регеда около 520 года потерял власть, и его владения оказались разделены между наследниками, а король Гододдина, легендарный Лот, был вынужден заключить союз с Артуром – и, возможно, отдать ему в заложники своего сына Гвальхмаи.

Конечно, приходится прислушаться к аргументам тех, кто резонно считает, что в VI веке полководец из Думнонии не мог повести большое войско в Шотландию, на расстояние 600 километров. Однако Артур вполне мог отправить туда сотню своих людей – при небольших размерах тогдашних армий такое количество закаленных в боях, хорошо вооруженных воинов вполне могло обеспечить победу. Римские дороги в ту пору еще находились в относительно неплохом состоянии, и сотня конников с запасными лошадьми вполне могла добраться с юга острова до Стены за две-три недели.

И все же северная кампания остается в высшей степени спорной, как и «малые» войны Артура в Уэльсе и Корнуолле, о которых говорят местные предания. При желании можно подыскать кандидатов на роли побежденных королем великанов, драконов и ведьм, но занятие это в значительной степени бессмысленное. Достаточно отметить, что в результате войн или дипломатическим путем Артур подчинил своему влиянию Западную Англию, Мидленд, часть Севера и большинство областей Уэльса. При этом именно Уэльс с его исконным свободолюбием доставлял «военному предводителю» больше всего хлопот. С этим регионом связана предпоследняя военная кампания Артура, воспоминания о которой хранят валлийские источники. Это история о вражде Артура с Хуэлом ап Кау, которая впервые упоминается в «Килухе и Олвен». Согласно этому источнику, Хуэл, который «никогда не покорялся руке господина», ударил ножом своего племянника Гуидре, «и из-за этого возникла вражда между Хуэлом и Артуром». Этого Гуидре повесть называет сыном Ллуйдеу от Гвенабви, дочери Кау, хотя далее он именуется сыном Артура. Что касается Хуэла, то «Житие Гильдаса», написанное Карадоком Лланкарванским в XII веке, содержит такие сведения о нем: «Святейший муж Гильда был современником Артура, короля всей Британии, которого, достойного любви, он любил и которому всегда желал повиноваться. Однако его двадцать три брата сопротивлялись вышеупомянутому королю как мятежники и не хотели терпеть господина, но часто воевали с ним и изгоняли с поля битвы. Старший из них, Хуэл, был усердным и знаменитейшим воином и ни одному королю не повиновался, даже Артуру. Он нападал на него, и они сражались друг с другом с величайшей яростью. Он очень часто приходил из Шотландии, устраивал пожары и уносил добычу с победой и славой. Поэтому король всей Британии… преследовал победоносного юношу и наилучшего, как говорили и надеялись местные, будущего короля. Преследуя его, он в сражении на острове Эубония убил юного грабителя. После этого убийства Артур остался победителем, сильно радуясь, что одолел своего сильнейшего врага».

Во «Всемирной истории» Элиса Грифидда содержится другая, чисто фольклорная история о войне Артура с Хуэлом: «Кау из страны пиктов был вождем, что правил в Эдейрнионе на севере Уэльса. У него было два сына – Гильда и Хуэл, и Хуэл был человеком задиристым и распутным, и ему удалось овладеть одной из возлюбленных Артура. Артур их выследил, и между ним и Хуэлом произошел яростный поединок. В конце концов Хуэл ранил Артура в колено, и после этого они помирились при условии, что Хуэл никогда не будет насмехаться над Артуром за его рану. Артур вернулся в свой дворец в Каэрвисе и с тех пор слегка прихрамывал. В другой раз он оделся в женскую одежду, чтобы встретиться с одной девицей в Рутине. Случилось так, что туда пришел Хуэл и узнал Артура по его хромоте, когда тот танцевал среди девушек. И он сказал: «Хороший был бы танец, кабы не колено». Артур услышал эти слова и понял, кто их сказал. Он возвратился ко двору, приказал привезти к себе Хуэла и стал горько попрекать его за то, что не сдержал слова. Хуэла привели в Рутин, где Артур отрубил ему голову на камне посреди рыночной площади, который и поныне называется Маэн Хуэл».

Отец Хуэла Кау (Кавнус) хорошо известен в истории Уэльса как основатель одного из Трех святых семейств, поскольку многие его потомки посвятили себя церкви. В источниках перечислено множество детей Кау, из которых реальными личностями, помимо Гильдаса и Хуэла, представляются только сын Мейлиг и дочь Петуэн. Сам Кау был пиктом и в источниках носит прозвище Prydyn (Северный), что заставило многих историков помещать его владения на севере Британии. Однако поселения пиктов в послеримский период существовали и в других частях острова, в том числе в Уэльсе. Область Эдейрнион находилась на северо-востоке Уэльса, в верховьях реки Ди, а слово Prydyn, которым обычно называли Шотландию, могло относиться и к северу Уэльса. Можно предположить, что Кау принадлежал к той части пиктской знати, что приняла христианство в V веке усилиями святого Ниниана и была вынуждена покинуть родину в период «языческой реакции». Правда, жития святых называют самого Кау язычником и даже великаном-людоедом – это связано со сходством его имени и слова cawr (великан). Сохранилась легенда о том, как святой Кадок, будучи в Шотландии, встретил восставшего из могилы гиганта по имени Кау Придин, который рассказал: «По диавольскому наущению я с войсками моих разбойников пришел на эти берега ради того, чтобы грабить и опустошать их. Король же, который в те времена царствовал над этой областью, преследуя нас со своим отрядом, убил меня и мое войско, когда сошлись мы в бою».

Похоже, Кау, как и его сын, был весьма воинственным и захватил не только Эдейрнион, которым прежде правили потомки Кунедды, но и другие соседние области. К 525 году он был уже мертв (возможно, погиб в битве с Артуром), но его старший сын Хуэл, возраст которого приближался к тридцати годам, повел завоевательную политику еще более активно. Карадок называет его «знаменитейшим воином», а триада 21 именует одним из Трех носителей диадемы. Эту диадему (talaith) носили только выдающиеся полководцы, кроме Хуэла – Тристан, сын Таллуха, и Кай, сын Кинира (четвертым в триаде назван Бедуир). Однако при всех полководческих талантах Хуэла его войско не могло быть большим, и пиктский принц вряд ли смог бы воевать с Артуром и даже «изгонять» его с поля битвы. У него наверняка имелся сильный союзник, которым мог быть только молодой король Гвинедда Мэлгон. Как уже говорилось, убийство им дяди, короля Роса Оуэна Белозубого, сделало его кровным врагом сына убитого Кунигласа – и другом Хуэла, угрожавшего Росу с юга.

В начале своего правления Мэлгон активно взялся за объединение Гвинедда, ликвидируя княжества других потомков Кунедды. Можно предположить, что в союзе с Хуэлом он обрушился на Поуис и прогнал его короля Пасгена ап Кингена на восток, в Пенгверн (нынешнее графство Шропшир). Захватив столицу Поуиса Вироконий (Роксетер), союзники уже прямо угрожали владениям Артура, и Карадок не напрасно писал, что Хуэла прочили в короли Британии. Скорее все-таки, речь здесь идет о Мэлгоне, который был не чужаком-пиктом, а потомком Кунедды и не скрывал притязаний на верховную власть над бриттами. Гильдас называет его «драконом острова» – возможно, что он принял почетный титул Пендрагона. Этого Артур не мог допустить и вновь призвал своих союзников к оружию.

Первый удар был нанесен по владениям Хуэла. Война там длилась несколько лет с переменным успехом и, вероятно, отразилась в артуриане в обличье второй войны с Северным союзом, где король Мэлгон предстал под именем своего сына и наследника Рина (Риенса). Хуэл принял обличье безымянного короля Шотландии, а их союзник, король Регеда Кинварх – своего сына Уриена. В конечном итоге коалиция была разбита, Поуис освобожден, а Хуэл погиб. Сказка о его поединке с Артуром из-за женщины, быть может, отражает народную память о каких-то личных обстоятельствах, лежащих в основе конфликта. Готовый сюжет для романа – дочь Кау становится возлюбленной Артура, и Хуэл начинает военные действия, чтобы отомстить за бесчестье сестры.

Его брат Гильдас, возможно, какое-то время пытался играть роль примирителя, как в истории о споре Артура и Мелваса, но потерпел неудачу. Узнав о гибели брата, святой, в то время находившийся в Ирландии, так разгневался, что решил обречь Артура на забвение. Вот как пишет об этом Гиральд Камбрийский в своем «Описании Уэльса»: «Бритты считают, что Гильдас так жестоко осудил свой народ потому, что был оскорблен тем, что король Артур убил его брата, князя Альбании. Услышав о смерти брата, он, как рассказывают бритты, бросил в море многие свои книги, в которых восхвалялись подвиги Артура. По этой причине теперь не найти сочинений, где достоверно рассказывалось бы об этом великом государе». У нас нет оснований сомневаться в правдивости этой версии: родственные связи для кельтов были святы, и патриот Гильдас, искренне болевший за дело Артура, вполне мог отречься от него после гибели брата. Остается добавить, что упомянутый камень до сих пор находится на рыночной площади городка Рутин. На нем установлена табличка с надписью: «Маэн Хуэл, на котором, по преданию, король Артур обезглавил Хуэла, брата историка Гильдаса».

Возможно, поражение сына Кау лишило власти и его союзников – Кинварха Регедского и короля Северных Пеннин Савила Пенихела (Горделивого), бежавших в Гвинедд. Там же нашли убежище лишенные родовых владений Гильдас и его братья – могилы некоторых из них находятся на острове Англси, в сердце гвинеддских владений. Как сообщает «Всемирная история» Элиса Гриффида, король этого острова «сражался против Артура во многих битвах» – вероятно, это случилось после победы над Хуэлом, когда «военный предводитель» около 530 года повел свои силы на Гвинедд. На его стороне выступал Куниглас Росский, именно по этой причине заслуживший прозвище «колесничего Медведя», то есть Артура. Его столица носила название Динарт – «крепость Медведя». Помощь Кунигласа была важна, поскольку окруженные горами владения Мэлгона были доступны только с востока, где и располагался Рос. На этом направлении Мэлгон выстроил мощную крепость Теганви, но, вероятно, она не выстояла против сил союзников. «Дракон» с остатками своей армии укрылся на Англси.

Отдаленную память об этих событиях сохранили рыцарские романы, давшие одному из ярых противников Артура имя Малагина, Короля-с-Сотней-Рыцарей. Возможно, попытка захвата острова отразилась также в предании о битве короля с Котом Палугом, состоявшейся в проливе Абер-Менаи между Англси и Уэльсом. Раньше считалось, что средневековый автор, наслышанный о поединках Артура с монстрами, принял валлийское выражение cat palug – битва при Палуге или с Палугом, – за упоминание сказочного хищника. Однако образ Кота Палуга возник не на континенте, а в Уэльсе, а его имя означает «когтистый»: возможно, легенда о сражении героя с «морским котом» действительно сложилась в этих краях. В одной из триад говорится, что Кота родила свинья Хенвен, после чего он прыгнул в море и уплыл на Англси, где был воспитан неким Палугом. В поэме «Кто привратник» победителем Кота назван Кай: «Дивный Кай пришел на Мон, чтобы сразиться с чудищем. Его щит стал преградой ярости Кота Палуга. <…> Девятью двадцать мужей стали его добычей, девятью двадцать воинов». В ирландских легендах (например, в «Плавании святого Брендана») также встречаются котообразные морские чудовища, называемые «мурхада»: есть они и в скандинавском фольклоре. Во французских артуровских романах этот монстр носит имя Шапалу; в «Мерлине» из цикла Вульгаты содержится даже намек, что поединок с ним стал роковым для Артура, который именно после этого был вынужден отправиться на Авалон.

Сюжет «котобойства» связан с Артуром не только в кельтском фольклоре, но и на упомянутой уже мозаике Отрантского собора, где король замахивается копьем на громадного кота. Внизу изображен второй хищник, терзающий упавшего воина. Почему Артур восседает верхом на козле, остается загадкой; быть может, это отсылка к неизвестной нам легенде. Есть и другая версия – козел, как и леопард (возможно, мозаика изображает его, а не кота), считались спутниками Диониса (Вакха), память о котором долгое время сохранялась в фольклоре Средиземноморья. Дионис как умирающий и воскресающий бог плодородия мог соединиться в народном сознании с Артуром, наделенным, как мы уже говорили, чертами такого бога.

Осада Англси длилась достаточно долго, поскольку на острове, прозванном из-за своего плодородия «матерью Уэльса» (Mon Mam Cymru), хранились большие запасы провианта. В конце концов Мэлгон запросил мира, согласившись отречься от трона и уйти в монастырь – этот эпизод его правления, упомянутый Гильдасом, не находит других объяснений. Возможно, его отречение совершилось под влиянием Гильдаса, который вместе с королем учился у святого Иллтуда. Как бы то ни было, Артур выиграл очередную войну и избавился от самого опасного своего противника. Однако именно эта победа стала закатом его карьеры. Среди союзников начался разброд – ведь на этот раз гибель и разорение обрушились не на саксов или пиктов, а на соплеменников. Бриттская знать справедливо опасалась, что в случае неповиновения ее постигнет участь Мэлгона. Возможно, даже ближайшие соратники Артура отдалились от него – именно к этому времени относятся истории о ссоре короля с Каем и о причастности последнего к вероломному убийству Ллахеу. Судя по тому, что могила сына Артура находилась в Поуисе, он тоже погиб в войне с Хуэлом и Мэлгоном. Лишившись наследника, dux bellorum не мог не испытать усталости, горечи, разочарования в достигнутом – словно на него разом навалился груз прожитых лет…

Однако расслабляться было нельзя – что ни год, возникали новые проблемы, которые можно было решить только оружием. К 530 году относится еще одна война времен Артура, упомянутая в «Англосаксонской хронике»: «Кердик и Кинрик завоевали остров Викт и убили многих в Виктарабурге». Викт (Уайт), как и побережье Хэмпшира, к тому времени был во власти не бриттов, а ютов, захвативших этот регион во второй половине V века. Именно против них могла быть направлена военная операция Кердика-Карадока и его саксов, поддержанная Артуром. Ее возможная цель – овладение портами южного берега, позволяющее наладить прочную связь с континентом. Цель эта, скорее всего, не была достигнута, зато между саксами и ютами надолго установились враждебные отношения – уже в конце VII века король Уэссекса Кэдвалла, захвативший Викт, устроил здесь поголовную резню ютского населения. Без сомнения, раздоры между англосаксами облегчали положение Логрии и отвечали планам Артура, но раздоры между бриттами случались куда чаще и в итоге оказались роковыми для его политики.

Вопрос о возможности похода Артура на континент остается открытым. Если такой поход и состоялся, он мог быть не масштабным вторжением в Галлию, каким был за полвека до этого рейд Риотама, а лишь локальной военной операцией с целью помощи союзникам в Арморике – «императору» Будику и его сыну Хоэлу. В 530-х годах им угрожали не только франки, но и неуклонно расширявший свои владения узурпатор Куномор-Марк (о нем ниже). Исправно помогавшие Артуру правители Корнуая могли попросить у него ответной помощи, как это сделали в романах короли Бан Бенойкский и Боре Ганский. Если такая помощь и была послана, серьезного влияния на положение дел она не оказала – в частности, потому, что сам Артур из-за почтенного возраста, скорее всего, не участвовал в походе. В бретонском фольклоре Артур-Арзу весьма популярен, но не как заморский пришелец, а как местный герой – это доказывает, что легенды о нем проникли в Арморику позже, вместе с переселенцами из Корнуолла и Уэльса.

Если организация войска Артура была такова, как мы предположили, то к концу своего исторического бытия она претерпела серьезные изменения. Ушло старое поколение бойцов и командиров, связанных с Артуром личной преданностью. Сменившую их молодежь переполняли амбиции: многим казалось, что они справятся с защитой острова лучше, чем стареющий «военный предводитель». Другие откровенно заботились о личных или родовых интересах, соперничали из-за почестей и добычи. В итоге это погубило и Логрию, и ее войско – то, чему Артур отдал всю свою жизнь.