Мне было пятнадцать, когда мой мир совершил мрачный поворот. Маме снова поставили онкологический диагноз. Первый раз это было ужасно. Тогда она перенесла операцию и химиотерапию и победила рак. А потом он вернулся.

Сейчас поводов для беспокойства было больше – и не только из-за болезни. Мама до сих пор платила за прежнее лечение, и новый недуг поставил ее на грань разорения. Мой отец умер несколько лет назад. Мать в одиночку пыталась оборонять нашу семейную крепость. Она зарабатывала слишком много, чтобы получать финансовую помощь, и слишком мало, чтобы самостоятельно оплачивать стремительно растущие медицинские счета. А я была недостаточно взрослой и не могла пойти работать.

Та зима стала худшей в нашей жизни. Денег, чтобы платить за электричество, не хватало, так что мы обходились без него. У нас была маленькая газовая плитка – единственный источник тепла, а сосед позволил подключить удлинитель к его домашней сети, чтобы в доме горела одна лампочка. Я спала на полу, придвигаясь к плитке, насколько было возможно без риска загореться. Мама ночевала в своей холодной комнате, укрытая всеми одеялами, какие мы сумели собрать.

Каждый день и каждую ночь мама молилась и часто просила меня молиться вместе с ней. Она благодарила Бога за блага, которые у нас были, за то, что мы есть друг у друга, и просила Его дать нам сил, чтобы пережить трудные времена. Она никогда не скатывалась до озлобленности, гнева или требовательности. Она верила, что Бог не оставит нас.

Я же совсем не была в этом уверена. Если Бог такой добрый и великий, то почему мы страдаем? Почему мама, которая ходила в церковь каждое воскресенье, как бы ни было холодно и как бы плохо она себя ни чувствовала, снова заболела раком? Иногда у меня не получалось молиться. Я гневалась на Бога и на весь мир. Жизнь просто была несправедлива.

Настал День Благодарения. Я обшарила кухню в поисках продуктов, надеясь найти забытую банку консервов. Чем дольше я искала, тем сильнее злилась. Этот шум, должно быть, разбудил маму, потому что она пришла в кухню, завернувшись в одеяло. Она встревоженно поглядела на меня и спросила:

– Малышка, что случилось?

Я огрызнулась:

– Я голодна, вот что!

Я злилась не на нее, а на наше положение. Я понимала, что веду себя по-свински, но не могла сдержаться.

Она протянула ко мне руки и сказала:

– Иди ко мне. Давай помолимся.

Я закатила глаза:

– Какой от этого толк!

Я понимала, что мои слова обижают ее, но была слишком расстроена.

Она смотрела на меня с печалью в глазах.

– Бог слышит наши молитвы. Мы одарены миллионом благ, стоит только присмотреться. Да, сейчас нам трудно, но Бог рядом, Он помогает нам пройти через беды. В чем бы мы ни нуждались, Бог об этом позаботится. Все, что от нас требуется – иметь веру. Надо молиться о том, что нам нужно, и Бог отзовется.

– Да ладно! – напустилась я на нее. – Если Бог такой замечательный, отчего же мы голодаем? Если Бог такой заботливый, почему мы замерзаем насмерть в собственном доме?

Видеть обиженное выражение на ее лице было невыносимо. Мне было тошно от того, что я кричала на нее, но я слишком злилась на Бога, чтобы остановиться.

– Эй, Бог! – завопила я в потолок. – Если ты такой всесильный и всемогущий, почему бы тебе не дать нам еды? Нет, правда – ведь нынче Благодарение, так пошли нам жирненькую сочную индейку со всем, что к ней полагается! Или мы недостаточно хороши для тебя, чтобы одарить нас едой?!

Я с презрением перевела взгляд на наш стол.

– Ага, я так и думала! Не вижу никакого праздничного ужина. А ты видишь? – насмешливо поддела я маму. Она стояла рядом, и слезы катились по ее лицу.

Мне было ужасно стыдно за то, что я наделала и наговорила, но я по-прежнему до безумия сердилась на Бога и наши печальные обстоятельства. Я бросилась прочь из дома. Распахнув дверь, я едва не столкнулась с мужчиной в синей рубашке, который держал в руках целую охапку коробок.

– О, как раз вовремя! – сказал он, входя в дом. – С Днем Благодарения вас обеих! – проговорил мужчина радостно, сгружая коробки на стол. – В этой большой коробке – индейка, разумеется, уже готовая. Здесь – картофельное пюре; в том контейнере подлива. Ах, да, тут тыквенный пирог и вот еще пирог с пеканом…

Уши мои словно внезапно забило ватой. Я больше не слышала ни слова из того, что он говорил. Я ощущала аромат индейки, гарниров, всей этой восхитительной еды. Я видела наш маленький стол, заваленный коробками.

– В общем, приятного вам праздника Благодарения. А теперь, мэм, распишитесь за доставку. – И он передал маме ручку и посмотрел на меня. Никогда в жизни я не видела такие ярких голубых глаз.

Уходя, посыльный коснулся моего плеча и сказал:

– Благослови тебя Боже, дитя мое.

Я стояла как громом пораженная, а он вышел из дома и закрыл за собой дверь.

Мне потребовалась пара секунд, чтобы выйти из ступора, а потом я метнулась за ним следом. Кто он такой? Кто прислал нам этот праздничный ужин? Должно же быть этому какое-то объяснение. Я выскочила на веранду, сбежала по ступеням, но поскользнулась и упала на обледеневшем крыльце. Поднялась, добежала до ворот в конце бетонной дорожки, вылетела на тротуар… Там не было ни одной машины.

Когда я вернулась, при тусклом утреннем свете стала заметна одна странность. На инее, покрывшем нашу дорожку, виднелась только одна цепочка следов. Я подошла ближе. Да, мои следы были единственными в нашем дворе.

Всякий раз, когда мне начинает казаться, что Бог слишком далеко, я вспоминаю тот День Благодарения и ангела, которого Бог послал, чтобы остудить мой гнев. Тот ангел – а я не сомневаюсь, что это был он, – показал нам, что Бог достаточно любит людей, чтобы посылать нам пищу в час нужды и возвращать веру в девичье сердце.