Некоторое время считалось, что ученые нашли центр удовольствия в мозге млекопитающих.

Очень интересно и доступно об этом написала профессор Стэнфордского университета Келли Макгонигал в книге «Сила воли. Как развить и укрепить»: «В 1953 году Джеймс Олдс и Питер Милнер, двое молодых ученых из Университета Макгилла в Монреале, пытались понять одну загадочную крысу. Ученые вживили ей в мозг электрод и подавали через него ток. Они пытались активировать зону мозга, которая, как считали другие исследователи, отвечала у крыс за реакцию страха. Судя по предыдущим отчетам, лабораторные крысы ненавидели электрические разряды и стремились избегать всего, что совпадало с моментом мозговой стимуляции. Но крыса Олдса и Милнера всегда возвращалась в тот угол клетки, где ее било током. Как будто она мечтала все повторить.

Озадаченные причудливым поведением крысы ученые решили проверить гипотезу, согласно которой животное хотело встрясок. Они награждали крысу легким электрическим разрядом всякий раз, когда она делала шажок из того угла. Крыса быстро раскусила фокус и спустя несколько минут уже сидела в противоположном углу клетки. Олдс и Милнер обнаружили, что крыса будет двигаться в любом направлении, если награждать ее ударом тока. Вскоре они управляли мышкой, как джойстиком. Неужели другие ученые ошибались в последствиях стимуляции этой области среднего мозга у крыс? Или ребятам попалась крыса-мазохистка? На самом деле они нащупали неизученную область мозга – всего-навсего неточно вживив электрод. Олдс был социальным психологом, а не нейробиологом, но ему приходилось работать и в лаборатории. Он ткнул проводок не туда. По ошибке исследователи нашли зону мозга, которая, похоже, давала при стимуляции ощущения невероятного наслаждения. Иначе почему крыса шла куда угодно ради удара током? Олдс и Милнер назвали обнаруженную мозговую структуру центром удовольствия. Но они еще не поняли, куда влезли».

Крыса переживала не блаженство, а желание. Как выяснилось, дофамин лишь обещает нам удовольствие, но не дает его.

Зависимые от дофамина крысы готовы были бегать по полу под напряжением, получая новую порцию нейромедиатора до тех пор, пока их лапки не сгорали. Стоит ли говорить, что крысы легко отказывались от еды ради дофамина, даже после того, как их сутки морили голодом. Когда крысам дали возможность самостоятельно стимулировать себя дофамином через нажатие рычажка, они нажимали его, пока не падали рядом обессиленные.

В общем, крысы, несомненно, вымерли бы как вид, если бы могли самолично добывать себе нейромедиатор. Крысам повезло – они не могут.

А люди?

Олдс и Милнер решили повторить свой эксперимент на людях.

Макгонигал пишет: «В Тулейнском университете Роберт Хит вживил электроды в мозг пациентов и дал им возможность самим стимулировать недавно обнаруженный центр удовольствия. Пациенты Хита вели себя точно так же, как крысы Олдса и Милнера. Когда им разрешили стимулировать себя с любой частотой, они давали себе по 40 разрядов в минуту. В перерывах им приносили подносы с едой, но пациенты, хотя и признавали, что голодны, не хотели прерываться. Один пациент отчаянно возмущался, когда экспериментатор пытался закончить сессию и отключить электроды. Другой участник нажал на кнопку 200 раз после того, как ток был отключен, пока ученый не призвал его угомониться».

Что же может заставить человека получить удовольствие 40 раз за минуту? Неужели удовольствия всегда требуется больше и больше, и человек никогда не сможет им насытиться? Что-то в этом не так, ведь с удовольствием должно приходить удовлетворение.

Сомнения подтверждались фактом признания пациентов в том, что их непрекращающаяся самостимуляция была спровоцирована тревогой, что ток могут отключить. Разве человека, получившего удовольствие, может посещать тревога, разве не должен он удовлетворенно наслаждаться текущим моментом?

Макгонигал пишет: «Сохранившиеся свидетельства самих пациентов раскрывают перед нами иную сторону этого, якобы блаженного, опыта. Одному пациенту, страдавшему от нарколепсии, чтобы он не проваливался в сон, вживили электрод и вручили прибор. Человек утверждал, что самостимуляцию сопровождало чувство отчаяния. Несмотря на частое, порой неистовое, нажатие кнопки, он ни разу не испытал удовольствия, которое казалось столь близким. Самостимуляция вызывала тревогу, а не счастье. Его поведение скорее выглядело как навязчивость, а не как переживание наслаждения».

А что, если крысы Олдса и Милнера изнуряли себя не потому, что получали удовольствие, а потому что хотели избавиться от неудовольствия, от боли?

Макгонигал спрашивает: «Что, если область мозга, которую они активировали, не награждала их ощущением глубокого удовлетворения, а всего лишь его обещала? Может, крысы возбуждали себя, так как мозг говорил им, что осталось нажать еще лишь разок, и случится что-то расчудесное?»

Желание – это способ концентрирования внимания.

Олдс и Милнер открыли не центр удовольствия. Область, которую они стимулировали, была частью самой примитивной мотивационной мозговой структуры, которая возникла, чтобы побуждать нас к действию. И дофамин играл там главную роль. То, что ученые считали удовольствием, оказалось лишь ожиданием удовольствия.

Вот как рассказывает о нейрофизилогических нюансах этого процесса сама Макгонигал: «Когда мозг замечает возможность награды, он выделяет нейромедиатор дофамин. Дофамин приказывает остальному мозгу сосредоточиться на этой награде и во что бы то ни стало получить ее. Прилив дофамина сам по себе не вызывает счастья – скорее просто возбуждает. Мы резвы, бодры и увлечены. Мы чуем возможность удовольствия и готовы усердно трудиться, чтобы его достичь».

Нейрофизиологи называют действие дофамина по-разному, например, поиск, хотение, влечение, желание. Но ясно одно: это не переживание чего-то приятного – удовольствия, наслаждения или самой награды, а только лишь его желание, предвкушение, ожидание.

Исследования доказали, что можно вытравить всю дофаминовую систему в мозге крысы, но он все равно доставит удовольствие после съеденного кусочка сахара. Только приманить крысу сахаром не получится, она не будет его желать. Она по-прежнему любит сахар, но не хочет его.

В 2001 году стэнфордский нейробиолог Брайан Кнутсон опубликовал убедительное исследование, в котором доказал, что дофамин отвечает за предвкушение, а не за переживание награды. Ученый воспользовался результатами эксперимента Ивана Петровича Павлова на формирование условного рефлекса у собаки с помощью звонка. Кнутсон предположил, что мозг тоже выделяет своего рода слюну в предвкушении награды. В своем исследовании Кнутсон помещал участников в томограф и вырабатывал у них условную реакцию: они могли выиграть денежный приз, если бы увидели на экране определенный символ. Чтобы увидеть символ, нужно было нажать на кнопку. При появлении символа в мозге участников активировалась система подкрепления и выделялся дофамин, и они изо всех сил давили на кнопку. Но при выигрыше эта область мозга затихала. Радость победы регистрировалась в других нервных центрах. Кнутсон проиллюстрировал, что дофамин отвечает за действие, а не за счастье.

Вечное желание и мимолетное удовольствие.

Все дело в том, что мы ненасытны в своем ожидании и преследовании удовольствия, но само удовольствие нас может насытить очень быстро.

Получив объект желания, мы больше не хотим его. Мы удовлетворены.

Вскоре нами овладевает новое желание. И так бесконечно.

Если человек хочет перестать бегать за «морковкой», надо просто осознать, чего действительно он желает: самого удовольствия или его ожидания?

Казалось бы, незначительная разница, но от нее меняется мир.

Как только человек научится сосредоточиваться на объекте удовольствия, а не на его ожидании и посвящать все свое внимание наслаждению от обладания, а не от предвкушения, он сможет утолить свой безудержный голод.

Человек перестанет подобно крысам сжигать лапки, носясь по жизни в ожидании. Теперь он сможет спокойно двигаться к своей цели, не ограничивая свое зрение замочной скважиной желания.

Именно о таком избавлении от желаний говорят просветленные, именно о такой свободе от удовольствия говорил Эпикур.

К удовольствию надо стремиться, но не надо его желать.

Казалось бы, небольшая разница в словах. Но отсутствие желания как ожидания удовольствия дает нам свободу. Получив удовольствие, мы должны уметь им насладиться. Однако до тех пор, пока его не достигли, мы должны уметь избавлять себя от страстного желания.

Лучшие вопросы, которые человек может задать для своего освобождения от желания:

– Что я буду делать с тем удовольствием, которое получу после достижения цели?

– Смогу ли я использовать его как ресурс для дальнейшего развития?

– Как долго я смогу заряжаться энергией этого удовольствия?

Если ответов нет, то самое время отказаться от желания.

От желаний избавляются не через запрет, не через грубую насильственную волю, а через осознание ненужности удовольствия.

Мы чуть позже расскажем, почему «железная» воля – искаженный вредоносный термин и почему старания свернуть себя в «бараний рог» то и дело оборачиваются фиаско.

Удовольствие порождает желание и стресс.

Как правило, мы стремимся к удовольствию ради снятия зуда, который оно же нам и подарило. Да, так оно и есть – удовольствие заражает нас болью, страданием, стрессом, зудом, желанием, как угодно.

Вот как описывает это Макгонигал: «Исследователи наблюдали это сочетание желания и стресса у женщин, которые хотят шоколада. Когда им показывали изображения шоколада, они практически незаметно вздрагивали. Этот физиологический рефлекс связан с тревогой и возбуждением – так замечают хищника в дикой местности. Женщины сообщали, что одновременно испытывали желание и беспокойство».

Иными словами, когда в нас рождается желание, мы приписываем удовольствие объекту, обладание которым нам так необходимо, а стресс – тому, что этого объекта у нас нет.

Однако следует подчеркнуть, что и желание, и стресс порождаются удовольствием.

Объект желания вызывает и предвкушение наслаждения, и стресс одновременно.

Во время эксперимента было выявлено, что шопоголики, которые снимают стресс или поднимают себе настроение с помощью посещения торгового центра, наиболее счастливы… Угадайте, в какой момент: до, во время или после покупки?

Правильно – до. По дороге в торговый центр настроение шопоголиков на самом пике, ведь они предвкушают отличное времяпрепровождение.

Самое интересное, что это чувство сменяется нервозностью, зудом, когда они оказываются на кассе. Безусловно, на это влияет боль от затрат. Но не только. Выяснилось, чем дольше оформляется процесс продажи, тем сильнее девушки нервничают. С чего бы? Ведь они занимаются любимым делом. Почему бы не расслабиться в очереди, не посмаковать каждый момент?

Ничего подобного! Вместо этого появляется только одно желание: расплатиться как можно быстрее и покинуть бутик. То, что начиналось как поиск удовольствия, как предвосхищение удовольствия, закончилось стрессом.

Chanel, Manolo Blanic, Michele Kors обещали незабываемое удовольствие, и пока покупатель предвкушал его, он был счастлив.

Но чем ближе была развязка, чем ближе становился объект его желания, тем сильнее зрело новое чувство – стресс, напряжение, зуд.

Расплатившись, человек выпорхнул из бутика. Нако нец-то.

Где же удовольствие, счастье? Его нет.

Мозгу нет никакого дела до счастья. Его задача – заставить нас хотеть, запустить процесс преследования цели. Привести в магазин и поставить в очередь, создать такое напряжение, жить с которым долго просто невозможно. Мы избавляемся от него! Mission is completed.

Дело сделало. Отличная работа. Дофамин покинул сцену.

Но мы остаемся, ждем обещанного счастья. Однако счастье – это не забота мозга. Его забота – желания и их исполнение.

Сумка куплена? Куплена! Какие претензии? То, что она десятая за эту осень, то, что на кредитке почти нет средств, то, что до зарплаты еще 28 дней, – это не его проблемы.

Задача дофамина заключается в том, чтобы вы не перехотели.

Мотивационная система появилась в нашем организме миллионы лет назад, когда мозг человека был чуть больше грецкого ореха.

Согласитесь, такому существу опасно давать свободу выбора, поэтому природа разработала отличный механизм управления.

Нам вшили автопилот. Природа снабдила человека дофамином, сильнейшим погонщиком желаний, который не успокоится, пока мы не получим того, чего хотим.

В погоне за удовольствием человек находит облегчение от боли, которую испытывает от ожидания этого удовольствия. Это максимум, на который мы можем рассчитывать. Первичное ожидаемое удовольствие остается недостижимым. Оно как горизонт, всегда убегает от нас.

Макгонигал подтверждает эту мысль: «Мы собранны, постоянно ищем то, к чему стремимся, мы готовы работать – даже страдать – ради того, чего хотим достичь. Нам кажется, что объект нашего желания составит наше счастье. Мы покупаем тысячный шоколадный батончик, новый кухонный агрегат, заказываем еще один стаканчик выпивки, изматываем себя поисками нового сердечного друга, лучшей работы, наивысшей прибыли.

Мы путаем переживание хотения с гарантией счастья.

Неудивительно, что мы, люди, практически не в состоянии отличить обещание награды от любого удовольствия или вознаграждения, которого ищем. Обещание награды крайне сильно, и мы продолжаем гнаться за тем, что не дает счастья, и потребляем то, что приносит больше страданий, чем удовольствий. Поскольку погоня за наградой – главное предназначение дофамина, он никогда не прикажет вам остановиться – даже если результат не соответствует обещанию».

Как будто человеку было мало дофамина, выделяемого в естественных условиях, что он научился добывать его искусственно.

Все маркетинговые коммуникации в современных транснациональных компаниях направлены на то, чтобы люди начинали хотеть. Нейромаркетологи могут с помощью картинки, звука, запаха, слова запустить процесс выделения дофамина.

Как слезть с дофаминовой иглы? Чтобы получить удовольствие, а не обмануться его обещанием, надо всегда быть на чеку и задавать себе вопросы, помогающие осознать нашу истинную мотивацию. Другими словами, регулярно задавать вопрос: «Каково мое удовольствие?»

Однако общепризнанно, что есть вещи, которые реально приносят удовольствие, а не только обещают его.

По данным Американской психологической ассоциации, реальное удовольствие приносят:

– физические тренировки;

– игровые виды спорта;

– молитва или посещение религиозной службы;

– чтение;

– музыка;

– время, проведенное с близкими;

– массаж;

– прогулка;

– медитация;

– йога;

– творчество.

А вводят в дофаминовое заблуждение:

– азартные и видеоигры;

– шопинг;

– курение;

– выпивка;

– вкусняшки;

– серфинг в Интернете;

– телевизионные передачи.

Чем отличаются эти две группы занятий? То, что по-настоящему снимает стресс, не приводит к выплеску дофамина и не полагается на обещание награды, а увеличивает выработку таких нейромедиаторов, как серотонин и ГАМК27, а также гормона «счастья» – окситоцина.

Эти виды деятельности помогают прервать стрессовый ответ мозга, снизить содержание в крови гормонов стресса и способствовать расслаблению. Первая группа занятий не так будоражит, как занятия, провоцирующие выделение дофамина, и люди склонны недооценивать, как хорошо им бывает в эти минуты. Мы забываем об этих стратегиях не потому, что они бесполезны, а потому, что в стрессовом состоянии наш мозг постоянно ошибается в оценках того, что ему нужно.

Умение игнорировать желания и получать длительное удовольствие от результата своих решений – тяжелый, но все-таки приобретаемый навык.

Не надо опускать руки, если вы родились в Москве или Нью-Йорке, а не в горах Непала, не надо ставить крест на свободе своего духа, если вам не приходилось проводить в медитации все отрочество. Для победы над принципом удовольствия нужно лишь распознать свое удовольствие, ежедневно напоминать себе, к какому удовольствию вы стремитесь.

Но, как это часто бывает, простое дается с большим трудом.

А между тем решение на поверхности: чтобы превзойти принцип удовольствия, надо научиться игнорировать желания и испытывать длительное удовольствие от принятых решений.