Книга: Тени и солнце
Назад: Глава 31
Дальше: Глава 33

Глава 32

8 февраля, пятница
Ему следовало бы иметь автомобиль, соответствующий его статусу, однако у него не было машины, и он приехал домой на взятом напрокат велосипеде. Лоле и Берлену это показалось странным, а Ингрид нашла, что это нормально. В ее стране люди, заработавшие миллиарды на интернет-технологиях, одевались как подростки из бедных семей, так почему бы французскому хирургу не ездить на велосипеде?
Между тем следить из автомобиля за Кандишаром-младшим было затруднительно. Они перемещались по Парижу со скоростью брюхоногих моллюсков, стараясь остаться незамеченными, и установили, что хирург знаменитого Американского госпиталя в Нейи живет в непрестижном квартале 19-го округа. Утопающий в легком тумане силуэт дракона в Городке науки и индустрии привел Ингрид в неописуемый восторг.
Гийом Кандишар поставил велосипед на стоянку, вернулся на набережную Жиронды, открыл желтую обшарпанную дверь в подъезд.
– Еще можно передумать, – сказал Берлен. – Появившись у него, мы подвергнем его опасности.
– Мы тебя поняли, причем сразу.
– Лола, если за ним следят, то страхи его матери могут быстро обернуться реальностью.
– Мы взвесили все за и против. Не будем тянуть резину.
– Только потом не жалуйся, – отрезал он, выходя из машины.
– А я остаюсь тут сторожить, – сообщил Джейк Ингрид.
Здание выглядело ветхим, из щелей фундамента торчали пучки травы. Лифта не было, и им пришлось взбираться по лестнице в окружении запаха мочи и нарастающих звуков танго.
– It’s so beautiful, – зажмурившись, проговорила Ингрид.
У Лолы в памяти возник стоп-кадр: номер в “Калипсо” на музыку Карлоса Гарделя. Если бы только они могли перенестись в лучшее будущее…
Дверь отворилась. Гийом Кандишар купался в томных волнах танго, но настроение у него было отвратительное.
– Я вас узнал, любительницы ковыряться в чужом дерьме. А это что за тип?
Берлен ответил, что у него накопилось несколько вопросов, на которые желательно получить короткие и содержательные ответы.
– Кем вы себя возомнили?
– Человеком, владеющим специальными приемами, чтобы разговорить кого угодно. У тебя есть выбор. Переквалифицироваться в терапевты или продолжать оперировать.
– Что?
– Слушайся меня, или я переломаю тебе пальцы один за другим.
Он связал Гийома и вывернул ему правую руку. Хирург вскрикнул от боли, пообещал вести себя спокойно и выслушал Лолу, подробно рассказавшую о том, что его связывает с Саша Дюгеном и Арно Марсом.
– Во время нашей короткой встречи у вашей матери мне показалось, что вам есть что нам рассказать, – продолжала она. – Теперь самое время.
– Мне что-то не верится, что вы действуете в интересах вашего друга Дюгена.
– И тем не менее это так.
– Ну а теперь перейдем к игре в вопросы и ответы, – подхватил Берлен. – Кому ты заплатил за убийство Марса?
– Вы что, больной?
– А Грасьена?
– Черт! Ни за что на свете! Может, это для вас убить – раз плюнуть. Видимо, мы с разных планет.
– Кто говорит “Грасьен”, подразумевает “дневники”. Ведь именно они разрушили карьеру твоего отца. Ты знаешь что-то, чего не знаю я. Твоя мать тоже. Все очень просто.
– Вот тут вы ошибаетесь!
– Поясни.
– Дневники вовсе не разрушили карьеру отца. Когда Сенешаль сообщил ему, что если он не снимет свою кандидатуру, то отрывки из дневников попадут в прессу, отец ему поверил. Он осознал, что соперничество с Борелем в президентской гонке приведет его к провалу, но в этом сраном мире политики можно подняться вновь. Именно это отец и собирался сделать. Он хотел переманить Ришара Грасьена. Этот тип всегда вставал на сторону того, кто предлагал больше денег. Если отец одержит победу в будущей президентской кампании, то его придется обхаживать. Грасьен это знал. Его преданность напрямую зависела от его интересов.
Лола подумала о Талейране. “В политике предательство – это вопрос даты. Вовремя предать – значит предвидеть”. Ришар Грасьен готов был переметнуться? По словам Армана Бьянко, не впервые.
– У вашего отца были шансы стать президентом? – спросила она.
– Он был талантлив и харизматичен. И, в отличие от Бореля, имел прочную опору среди своих сторонников. И хорошо знал экономическую ситуацию, поскольку руководил собственной фирмой в сфере жилищного строительства. По образованию он был инженер и часто говорил мне, что из соображений общественной гигиены нужно взорвать Школу управления, “эту фабрику социопатов, смысл жизни которых состоит в удушении чужих талантов”. По крайней мере, в начале своей карьеры. Потом, думаю, он научился идти на компромисс.
– По-моему, это только предположения. Нет доказательств, что Грасьен…
– Отец несколько раз с ним встречался. Они наладили контакт.
– И что же приключилось?
– Я так до конца и не понял.
– Ну же, постарайся, – подбодрил его Берлен. – Ты так хорошо начал…
– Я годами пытался разобраться, во что впутался мой отец. Мать, с которой он всегда делился, не пожелала мне сказать. Знаю одно: его уверенность в себе испарилась в одночасье. Однажды он вдруг переменился. И вот с того дня его политическая карьера пошла под откос. Думаю, он сам от нее отказался. Наверное, это можно назвать отвращением.
– И когда же им овладело запоздалое раскаяние? – осведомился Берлен.
– Когда произошла трагедия в Сирии. Дело “Аэроликса”. Гибель восемнадцати сотрудников компании.
– Расположенной в Ренне и выпускающей боевые вертолеты. Да, знаю, – перебил его Берлен. – Дальше!
– В Дамаске начиненный взрывчаткой автомобиль протаранил стену отеля, где жили французы. Я слышал, как родители это обсуждали. Отец был совершенно раздавлен.
– Так он ушел из политики после Дамаска?
– Да. Потом я навел справки. Французское государство заключило с Сирией контракт на продажу боевых вертолетов в девяностых годах, когда отец был министром иностранных дел. Сумма, если перевести, составляла семьсот тридцать миллионов евро. Избирательный штаб отца получил средства, вернувшиеся в виде отката. Это факт.
– И эти деньги как-то связаны с “Аэроликсом”? – спросил Берлен.
– Не только с ним. Схема сложная, но по контракту с “Аэроликсом” откат был самый крупный.
– Информация из достоверного источника? – вмешалась Лола.
– Я узнал это от старого друга моего отца. Он руководил его комитетом поддержки. К сожалению, его уже нет.
Берлен с Лолой переглянулись. Ей показалось, что у них возникло одно и то же чувство. Ощущение, будто им удалось наконец открыть запертую дверь. Тем временем Ингрид не нашла ничего лучше, как испариться.

 

Лола и Берлен подошли к машине. Джейк собрался было на поиски Ингрид, но передумал, заметив, что она здесь.
– Я обыскала его хаточник, – заявила она.
– Может, хату?
– Anyway. Гийом – кто угодно, только не подонок.
Конечно, квартира у него была просторная, но из вещей – только самое необходимое. Вместо того чтобы копить материальные блага, хирург собирал коллекцию гуманитарных миссий, особенно в составе “Врачей мира”. Уже лет десять он был членом международной благотворительной ассоциации и бесплатно оперировал детей с пороками развития из малообеспеченных семей.
– Думаю, когда он сказал, что политика не его сфера, он говорил искренне.
– Я согласна, – поддержала ее Лола.
– Значит, он святой? – усмехнулся Берлен.
– Скорее сын, желающий искупить грехи отца.
– Adiós muchachos, compañeros de mi vida…
Они повернулись к Ингрид: та тихонько напевала с закрытыми глазами аргентинское танго. Джейк погладил ее по щеке, улыбнулся и завел машину.
Назад: Глава 31
Дальше: Глава 33