Глава 28

Утро. Неяркое солнце, кучка радостных людей.

Мондо понесся вперед, заложив руки за спину, описал широкую дугу, повернулся вокруг своей оси и, набирая скорость, закрутился волчком. Замедлил вращение, застыл на миг и изящно поклонился. Ингрид привела его в изумление, проделав несколько фигур, потом подъехала и остановилась рядом с ним у балюстрады. Парижская мэрия у них за спиной напоминала замок из фильма. Он сказал ей, что родился в Альпах. Его сестра Валери, еще подростком ставшая чемпионкой, научила его кататься на коньках.

Свою черную шерстяную шапочку он надвинул до самых бровей, спрятав под ней волосы. Из-за этого он выглядел более суровым, но ей нравился его живой взгляд и переменчивое выражение лица – то серьезное, то смешливое. Это она предложила ему сходить перед встречей на открытый каток.

Они сдали коньки, сели в машину – комфортабельную “вольво” цвета “серый металлик”. Мондо подышал на пальцы, завел двигатель и мягко вырулил на улицу Риволи. Он вел машину крайне осторожно, но очень ловко, и она это сразу оценила. По дороге он рассказал ей, что Валери была подвержена стрессу, как многие выдающиеся спортсмены. Соревнования, медали, пятнадцать минут славы – и все закончилось, партнер и возлюбленный бросил ее ради другой фигуристки из их команды, и сестренка стала угасать.

– Она была сильной и амбициозной. А тут словно начала катиться вниз. На дно.

– А сейчас она чем занимается?

– Она умерла. Передоз.

– Прости.

– Ничего. Этого уже не изменить. Мне ее не хватает. Я езжу два раза в год на родину и хожу к ней на могилу. Рассказываю, что у меня хорошего, что плохого. В последнее время говорить почти не о чем. Я старею. Но ты делаешь меня моложе. Ты источник энергии, Ингрид. Она просто бьет ключом. У тебя кто-нибудь есть?

– Есть.

– Счастливчик.

Остаток пути они болтали. Легко и непринужденно. Мондо поведал ей, что мог бы стать поваром. Это занятие до сих пор доставляло бы ему удовольствие.

– Но ты встретил Сенешаля…

– Жизнь сделала крутой поворот. У него светлая голова, к тому же он человек постоянный. Я никогда не тревожился, что он переменится и бросит меня. Знаешь, он меня вытащил…

– Расскажи.

– Нанял меня водителем к президенту Полю Борелю. Я занимался кольцевыми гонками, и реакция у меня хорошая.

– Да уж, я в этом убедилась. Работа у президента была интересная?

– Увлекательная. Он себя не щадил.

Он рассказал, что правая рука у Бореля постоянно болела: суставные хрящи деформировались из-за тысяч рукопожатий. Его фанаты порой не умели рассчитать силу и сдержать восторг.

– И я стал хранителем ведерка со льдом, – сказал он, улыбаясь. – Между митингами президент держал в нем ноющую руку. Он работал как зверь. А по ночам встречался с женщинами.

– Ты всегда был при нем?

– В любое время суток. Оборотная сторона медали. Но мы с ним пережили много чудесных минут. Он был каким угодно, только не скучным обывателем, и вправду любил людей независимо от их происхождения, и французы отвечали ему взаимностью. Но веселое время закончилось. Он умер, а его придворные поджидали меня за углом.

– То есть?

– Пережившие Поля Бореля расквитались со мной за то, что я слишком много знал о великом человеке. Мы с ним часто шутили, и мне были известны кое-какие его особенности, о которых многие предпочли бы забыть, чтобы возвести его на пьедестал. Короче, мне указали на дверь. Только Жильдас протянул мне руку. Но за все нужно платить…

Ингрид поняла, что он имеет в виду. Мондо жил среди роскоши, но оставался всего лишь слугой. Несмотря на ум и славное прошлое, Сенешаль был придирчивым стариком и, возможно, с большими причудами.

– Мондо, ты был женат?

– Недолго. По натуре я одиночка.

Он заехал в цветочный магазин. Аромат лилий заполнил салон.

Промерзшая до костей Лола ждала их у дома Матильды Кандишар.

– Лола, что с вами про…

– Я упала с кресла, когда собирала пазл. Ничего, Мондо, все хорошо.

Он проинструктировал их. Мадам Кандишар с высокой долей вероятности пребывает в депрессии, она так и не оправилась после самоубийства мужа. Сенешалю стоило огромного труда убедить ее встретиться с ними. Он прибегнул к своему методу – сочинил целую историю.

– Для Матильды: вы готовите материал о деле Марса. Играйте правдоподобно.

Ингрид посмотрела ему вслед. Он поднял руку к зеркалу заднего вида и, не оборачиваясь, махнул рукой на прощание. Она помахала в ответ.

– Вы с ним теперь лучшие друзья, – проворчала Лола.

– Я напоминаю ему сестру.

– Да, ты уже говорила. Ну что, идем?

– Мне бы хотелось, чтобы Джейк был с нами.

– Нельзя вваливаться толпой к вдове Кандишара.

Ингрид вспомнила, как Джейк смотрел на нее утром. Он сунул ей в сумку “стриж” и заставил поклясться, что она позвонит ему при малейшем затруднении.

Маленькая рыжеволосая женщина, грустная и усталая. На Матильде Кандишар было элегантное платье, но при этом носки с пальцами и вьетнамки, на руках – резиновые хозяйственные перчатки, которые она сняла как будто с сожалением. Никакой реакции ни на распухшее лицо Лолы, ни на причудливый наряд Ингрид. Квартира была просторная, заставленная мебелью, благоухающая полиролью. На стенах – коллекция старинных кимоно на тонких деревянных рейках. Изящный чайник из черного чугуна дожидался их на столике в гостиной.

– Всем странам предпочитаю Японию. Я ездила туда много раз. Если бы у меня были деньги, провела бы там остаток жизни.

– Несмотря на ядерную проблему, цунами, землетрясения и рецессию? – осведомилась Лола.

– Это мечта, а не маркетинговое исследование.

Она налила гостьям чаю. Лола разглядела в соседней комнате угол пианино, пылесос и флакон с чистящим средством. Никаких признаков домработницы. Лола представила себе, как Матильда с утра до вечера начищает свою большую квартиру, чтобы заполнить пустоту, успокоить нервы, забыть мужа, который свел счеты с жизнью. По словам Сенешаля, после отказа продолжать избирательный поединок с Борелем у Кандишара начался период застоя, он прозябал на скромных должностях. Богатый друг предоставил ему эту квартиру, чтобы бывший министр мог сохранить видимость благополучия. Кандишар так и не вернулся в политику. “Редкий во Франции случай – политик, поставивший крест на своей карьере”.

Лола представила Ингрид как свою помощницу по работе с архивами, спросила, можно ли записать беседу. Матильда согласилась, при условии, что ей покажут текст перед публикацией. Экс-комиссар включила магнитофон. Луи Кандишар знал лично Арно Марса?

– Нет, этот человек уничтожил нас, хотя даже не был лично с нами знаком. Статья в “Канар аншене”, как мне показалось, совершенно не встревожила Луи. Я ошибалась. Не поняла, что он чувствовал…

– Вы вините в этом Марса?

– Да нет. Марс или кто-то другой…

– Правда?

– Дневники были как дамоклов меч. Я думала, что Луи привык с этим жить.

– Марс тоже ушел из жизни. А Грасьена только что убили в тюрьме.

Матильда положила шарик-ситечко для чая на фарфоровое блюдце. У нее дрожали руки, она часто моргала.

– Мне нечего добавить. Фактически я ничем не могу быть вам полезна. Живу только воспоминаниями и мечтами.

– Арно Марса могли убить по многим причинам. Месть. Дневники Грасьена. Я узнала из достоверного источника, что он всегда носил их с собой, на флешке, но ее не обнаружили при осмотре трупа.

– Вполне возможно.

– Незадолго до смерти Грасьен клялся, что дневников у него больше нет, но, вероятнее всего, он держал в голове имена и факты. Может, из-за этого он и умер в тюрьме.

Вдова снова подняла голову.

– Мы отправились в Абиджан расследовать гибель Марса. Едва ноги унесли.

– Вы избрали очень интересную, но опасную профессию.

– Именно это я и твержу себе каждый день. Я здесь потому, что один человек, с которым я познакомилась, считает вас вероятным заказчиком убийства Марса. Из мести. Что вы ответите на подобное обвинение?

– Попрошу вас уйти.

Бесстрастный голос, такое же выражение лица. Она резко поднялась и понеслась к двери, хлопая подошвами по паркету. Лола принялась извиняться: она-де всегда провоцирует собеседника, чтобы получить информацию. Старая репортерская уловка, которая всегда срабатывает. Нельзя ли начать разговор вновь, в более спокойном тоне?

– Вон.

Они вышли за порог. Вдова с неожиданной силой захлопнула за ними дверь. Пока они ждали лифта, она высунулась и выбросила лилии Мондо. Они рассыпались ароматным дождем. Ингрид подобрала одну веточку и следом за Лолой вошла в кабину старинного лифта из кованого железа и матового стекла. Они заметили силуэт человека, мчавшегося вниз по лестнице.

В вестибюле им преградил путь блондин лет сорока, измученный, запыхавшийся.

– Гийом Кандишар. Мать вне себя. Что вам нужно на самом деле?

– Написать книжку о деле Марса. А для этого получить информацию из первых рук.

– Я слышал весь разговор. Вы думаете, что можете безнаказанно оскорблять людей у них дома?

Лола заявила, что желает выйти из лифта и покинуть здание. Сын Кандишара пропустил их.

– Авторы грязных статеек и очерков, бездарные журналисты – все вы стервятники. Никто не хочет покупать ваши грязные книжонки и газетенки, а потому вы охотитесь за сенсациями.

– Думайте что хотите, молодой человек.

– Попробуйте только облить грязью отца – и вы будете иметь дело с моим адвокатом.