Глава 11
Лола уже собиралась выходить, когда зазвонил телефон. Поколебавшись, она вернулась. Проявив чудеса дипломатии, она убедила секретаря на набережной Орфевр устроить ей встречу с Сержем Клеманти. “Приезжайте пораньше, может, он и согласится вас принять до того, как уедет по делам”.
Она сняла трубку. Это был Арман Бьянко.
– Лола, у тебя компьютер включен?
– Нет.
– Загляни в почту. Сейчас же.
Он прислал ей видео. Два журналиста, знаменитости девяностых, брали интервью у президента Бореля. Улыбчивый, излучающий одновременно спокойствие и силу, он объяснял, что одинаково любит и Иоганна Себастьяна Баха, и французскую молодежную музыку.
– И?..
– Среди публики в первом ряду маленький взъерошенный мужичок в зеленом шарфе размером с полковое знамя. Он в круглых очках и похож на сову.
– Кто это?
– Жильдас Сенешаль. По виду мятый и обтерханный, но он гений.
– Не знаю я этого гения.
– Вся деятельность Сенешаля была сосредоточена в кулуарах власти. Повторное избрание Бореля – его рук дело.
– Я думала, что Борелю помог Грасьен с его дневниками.
– Грасьен, конечно, стал последней пулей, прикончившей Кандишара. Но даже без него Борель одержал бы победу. Досмотри ролик до конца.
Она понаблюдала, как президент очаровывает двух телегеничных звезд, а заодно и несколько миллионов избирателей.
– Видишь, что происходит, Лола?
– Не вижу.
– Борель ведь не красавец. И говорит он так себе, правда?
– Бьянко, я тебя очень люблю, но у меня назначена встреча…
– Сенешаль – король обновлений. Борель слегка пообтрепался за первые семь лет у власти, закоснел по причине крайней осмотрительности, а точнее – консерватизма. Сенешель превратил его в старого мудреца, терпеливого, строгого, властного, но прислушивающегося к мнению молодежи. Борель втайне любил народ, Сенешаль заставил его сказать об этом. Бореля считали необразованным, Сенешаль помог ему преодолеть природную сдержанность и раскрыть перед публикой свои впечатляющие познания в музыке и театре. Можешь поверить, я всегда восхищался этим парнем. До него журналисты просили главу государства дать интервью. При нем расклад поменялся. Теперь президент приглашает, назначает место, выбирает собеседников и даже обстановку, в которой его выступление произведет наиболее сильное впечатление. Сенешаль привлек лучшего киношного специалиста, чтобы тот правильно выставил свет и лицо президента выглядело величественным. Он полагал – и на тот момент был, безусловно, прав, – что телевидение – уникальный канал информации, и даже оборудовал в Елисейском дворце суперсовременную студию. Он ничего не оставлял на волю случая…
Бьянко добавил, что этот могущественный политтехнолог тратил невероятные деньги на опросы общественного мнения. Он сам сидел у экрана и наблюдал, как люди из фокус-групп один за другим отвечают на составленные учеными вопросы.
– Он постоянно держал руку на пульсе Франции. Только имея на руках цифры, он давал советы президенту. Он большой педант, этот Сенешаль.
Лоле хотелось поторопить Бьянко, чтобы он наконец перешел к сути дела. Клеманти ждать не будет.
– И все это сводится к тому…
– Что Сенешаль был другом Марса.
– Другом или просто знакомым?
– Другом. Я вспомнил, что часто встречал их там, куда обычно приходят поесть политики. Они вели весьма оживленные беседы за вкусной едой и отличным вином. Это что-нибудь да значит: Жильдас Сенешаль не из тех, кто тратит время даром. Не знаю, пригодится ли тебе эта информация.
– И я пока тоже.
– Извини, но это все, что у меня есть.
Она поблагодарила его, повесила трубку, надела мокасины, которые делали фигуру более приземистой, зато позволяли быстрее перемещаться. В метро было полно народу, вагоны дышали утренним стрессом. Она думала о том, что могло связывать президентского советника и дивизионного комиссара. Много лет Марс служил в посольствах, и вполне естественно, что он был связан с политической сферой. Все знали, что в его записной книжке множество потрясающих воображение имен.
Поезд несколько минут простоял “по техническим причинам”. Она проклинала себя за то, что ответила на звонок Бьянко.
Лола опаздывала на десять минут. Она попыталась перейти на спринтерский бег, но сердце и ноги отказали ей в этом наотрез.
Сена сердито облизывала набережную Орфевр. Пропускной пункт. Вялый дежурный. Нервно грызя удила, Лола сунула ему под нос документы, ринулась вперед по коридору, вскарабкалась по видавшей виды лестнице, покрытой потертым линолеумом и, вся в поту, ввалилась в штаб-квартиру уголовной полиции. Какой-то паренек сообщил ей, что комиссар со своими людьми только что спустился на парковку. Она еле сдержалась, чтобы не выругаться, скатилась по лестнице и выскочила на парковку. Легкие мучительно трепыхались в груди, как больные тюлени.
Клеманти склонился над картой, расстеленной на капоте “рено” без регистрационных номеров. Он поднял голову и приветливо улыбнулся Лоле. Они отошли в сторону. Очевидно, он не хотел, чтобы подчиненные слышали их разговор.
– Серж, мне нужна информация. Чтобы помочь Саша. Так что сразу скажите мне, правильно ли я сделала, обратившись к вам.
Серые глаза слегка потемнели: она задела его.
– То есть вы полагаете, что я обо всем информирую ГИС?
– И в мыслях такого не было.
– Он мог убить Марса. И револьвер его. Однако моя позиция проста, как гражданский кодекс. Человек считается невиновным, пока не доказано обратное.
– Отлично!
Она рассказала ему, что сообщил ей Саша.
– Он утверждает, что оставил оружие в Париже. А кто-то им воспользовался.
Судя по его лицу, он ни на секунду не поверил в такую сложную комбинацию, но это ее не смутило.
– Саша клянется, что не убивал Марса. Я ему верю. Мне хотелось бы знать, где он хранил свое оружие, когда не брал с собой. В своем служебном кабинете?
– Он часто оставлял револьвер в ящике стола, пока один подозреваемый его не взломал. Едва не случилось убийство. С тех пор он держал оружие при себе в кобуре или хранил дома, когда в нем не было нужды.
– Значит, перед отъездом в Африку он оставил револьвер у себя в квартире на улице Пти-Мюск.
– Не исключено. Но как бы там ни было, Марса застрелили именно из него.
– Кто-то мог отправиться с ним в путешествие в Африку и обратно.
– Возможно, но я ничего не слышал о взломе жилища Дюгена. Кстати, сотрудники ГИС нашли револьвер у него дома во время обыска сразу после ареста.
Лола не могла скрыть разочарования. Она предполагала, что табельное оружие хранится у Саша на службе, в рабочем кабинете, и его легко может “позаимствовать” любой. Клеманти свел к нулю такую вероятность.
– Вы знаете, как он добрался до Африки?
– Чтобы остаться незамеченным, лучше всего сесть на корабль, но он полетел на самолете.
– Он сам вам сказал?
– Нет, я слышал его бурный разговор с новым дивизионным комиссаром. Наше начальство до сих пор в ярости от того, что Саша забросил текущие дела и махнул в Африку, пусть даже во время летнего отпуска. После случившегося я припомнил, что видел у него на столе бумажку – распечатанный электронный билет. До Киншасы. Я следил за ним. Из-за дела Марса он был на взводе. Я боялся, что он совершит непоправимую ошибку.
Она поняла, о чем он подумал: ошибку вроде той, которую он, возможно, совершил.
– Вы сказали Арди об электронном билете?
– Да, не было причин что-то утаивать. После возвращения Саша не скрывал, что ездил искать Марса.
Она спросила его о Жозефе Берлене.
– Он тоже был предан Марсу.
– Был?
– Последний раз, когда его видел, он разговаривал с дивизионным комиссаром не слишком любезно.
– Он полицейский?
– Нет, служил в УВР, сейчас на пенсии. Канцелярская крыса или вроде того.
Управление внутренней разведки. Для полного счастья ей только тайных агентов не хватало.
– Саша назвал его имя. Это важно.
– Лола, я больше ничего не знаю.
– Вы можете связать меня с Берленом?
– Извините, нет.
– Почему?
– Этот тип был в двух шагах от паранойи, может, теперь уже до нее дошел. Я не хочу иметь с ним никаких дел.
Он повернулся к подчиненным. Они явно выражали нетерпение.
– Откровенно говоря, Лола, вам следовало бы довериться правосудию.
– Вы знаете Арди.
– Арди – всего лишь винтик в механизме. Правосудие независимо. Не отчаивайтесь.
Она смотрела ему вслед. Опытный и честный офицер. Однако, несмотря на все свои достоинства, он уже не сомневается в виновности Саша.
Они распрощались, Лола добрела до Шатле, вошла в первое попавшееся кафе и заказала бокал белого вина. Неприлично рано, ну и пусть: пенсия вреднее для здоровья, чем вино. Как это ни странно, поведение Клеманти только подстегнуло ее. Стало понятно, что Саша и вправду в ней нуждается. Поддержка, которую мог предложить ему Большой дом, была слишком ненадежной, а если точнее, то никакой.
Зазвонил мобильник. Бартельми.
– Алло, шеф?
– Что нового?
– Жозеф Берлен, УВР.
– Знаю, я говорила с Клеманти.
– Вы вездесущи. Осторожнее, а то как бы движок не перегрелся.
– Сердце у меня в полном порядке.
– Я раздобыл адрес Берлена. И телефон.
Она записала. Друг Марса проживал в 15-м округе.
– Он некоторое время работал под руководством одной легендарной личности.
– Какой?
– Одного мужика с блестящей интуицией – так о нем говорят. Который всегда приводил свой замысел в исполнение. В общем, такой же, как вы…
– Давай отложим лесть на потом, мой мальчик. Коротко и сжато, ладно?
– Шефа Берлена звали Ян Ренье. Ренье – как бывший князь Монако времен Грейс Келли, это просто запомнить…
Пояснения Бартельми были не лишены остроумия, оставалось только дожить до тех пор, пока он перейдет к сути. Она запаслась терпением.
– …Этот Ренье специализировался на исламском терроризме, в частности на мелких группах в африканской зоне. И я сразу сообразил, что этот тайный агент мог быть как-то связан с Марсом, поскольку дивизионный комиссар прежде трудился начальником службы безопасности в нескольких наших посольствах в Африке.
– Интересное замечание. А дальше?
– Но вот незадача: Ян Ренье больше не у дел.
– Тоже на пенсии, так?
– Нет, у него случился инсульт, и он окончательно вышел из строя. Овощ, как сказал мой источник. По меньшей мере уже лет десять.
– Ладно, спасибо, на данный момент это, как я поняла, все о Берлене и его легендарном овоще. Скажи, у тебя есть выход на Руасси – Шарль-де-Голль?
– Я немного знаком с одним лейтенантом, который работает под началом тамошнего комиссара.
– Можешь оказать мне услугу?
– Шеф, это лишний вопрос.
