Париж, наши дни

– Он сам этого хотел, – чуть слышно повторяла Эмма. – Он сам, да, он сам сказал, что покончил бы…

Ну а что ей было делать?! Как было признаться ему, что с самого начала… с самого начала камней в тайнике не было! Валерий в тот же вечер, уезжая на вокзал, отдал их ей. Он был не в себе, конечно, и Эмма знала, что, придя в себя, он спохватится, захочет их отнять. Конечно, у него не было шансов прийти в себя.

Она никому не собиралась рассказывать о том, что сокровище у нее. Бриллиантов не так уж и много, о чем вообще говорить?

Потом Роман оказался в больнице из-за того дурацкого приключения в маршрутке (ему еще повезло, дураку, что у него стащили рюкзак с паспортом Ломакина, а то вовек не отмазался бы!). Потом он во что бы то ни стало хотел загладить свою вину и добраться до бриллиантов. И Эмма впервые посмотрела на него не только с вожделением, как на дивную сексуальную игрушку, как смотрела всегда, но и как на мужчину, который готов совершать подвиги: искать человека, укравшего их богатство! Конечно, можно было сразу признаться, что камни у нее. Но Эмме понравился Роман-мужчина, она надеялась, что это мужское желание самому совершать поступки, а не просто идти в поводу у женщины, станет у него привычкой. Увы… он вскоре признал, что не представляет, как отыскать Илларионова.

Эмма обожала такие игры ума, она все придумала, она все осуществила. Камни были у нее, она стала богата, но какая скука просто жить да жить, даже при деньгах! А тут могли развернуться такие приключения! Главное, гонка из чистого интереса. Не за призом, потому что приз был уже у нее. Гонка для того, чтобы ее любимый мальчик повзрослел, стал мужчиной!

Но Роман вспыхнул – и погас. С каждым днем становился все более послушен, все более зависим от нее. И когда, повинуясь приказу, покорно полез под юбки к этим двум развратным бабам…

Эмма этого не могла выдержать. Теперь она знала, что нужно бросить Романа, и она бросит его рано или поздно. Но события захватывали ее, она не могла заставить себя выйти из игры. Не могла отказаться от Романа.

И вот появился Илларионов.

Сегодня Эмма каждую минуту собиралась сказать Роману, что уходит к Илларионову, что все кончено. Была даже мысль отдать ему камни, чтобы он не так мучился.

Но он же сам сказал, что ему не нужны никакие камни без нее!

А ей не нужен никто, пока жив на свете Роман, и не узнать ей вовеки счастья, пока будет каждый день думать: с кем он теперь, кому шепчет те же самые слова, волшебные и постыдные, которые шептал ей, кто поет ему песенки, как пела она?

Ладно. Можно много еще придумать оправданий тому, чему нет оправдания. Как жаль, что уже раньше, что не ею было сказано: «Не доставайся ж ты никому!»

Не доставайся ты никому, моя любимая игрушка!

Эмма вышла из подъезда в крытый дворик, как вдруг что-то белое, мохнатое метнулось ей под ноги.

Шьен!

Эмма присела на корточки, и Шьен села перед ней. Как преданно смотрела она, как нежилась под ласкающей ее рукой!

Что это там рассказывал Арман про какого-то бедолагу, убийцу которого помогла обнаружить его верная, преданная собака?

Шьен была так предана Арману, а теперь…

– Пошли со мной, а? – сказала Эмма.

Она давно знала о своей власти над животными и некоторыми людьми.

Вышли из подъезда, пересекли бульвар, и тут, в блинной на углу, Эмма купила большой блин с мясом. Дома купила бы какой-нибудь чебурек, но в Париже чебуреков днем с огнем не найдешь.

Разломила блин на маленькие кусочки, чтобы горячий фарш быстрее остыл, и терпеливо ждала, пока собака поест, а сама рассеянно посматривала по сторонам, радуясь тому, что в голове нет ни одной мысли, что там блаженная, легкая пустота.

И вдруг знакомая фигура!

Фанни идет к Арману!

Эмма перевела дыхание.

Уходя, она оставила дверь приоткрытой, чтобы остался шанс какому-нибудь соседу заметить это, войти, обнаружить тех двоих. Чтобы он не ждал долго…

Но что это произойдет так быстро, Эмма не рассчитывала.

А впрочем, все, что ни делается, делается к лучшему. Фанни его найдет. И найдет рядом застрелившегося Армана. Страшная сцена! Наверное, эти двое почему-то подрались, Роман ударил флика вазой, тот выстрелил, а потом сам застрелился от ужаса, что совершил убийство. Ну, видимо, у бедного спившегося Армана окончательно поехала крыша!

Бедная Фанни, какое горе для нее увидеть это, увидеть мертвого Романа! Ну, хоть кто-то поплачет над бедным мальчиком, над этой красивой сломанной игрушкой!

Фанни и сообщит Эмме эту страшную весть. Конечно, ей будет легче услышать это от Фанни, которая любила Романа.

Нет, не думать!

– Привет! – вкрадчиво сказал кто-то над ее ухом.

Обернулась… Илларионов!

– О! Ты? Так быстро?

– Ну да, удалось моментом обернуться. А ты что тут делаешь? Собрала вещи?

– Знаешь, неохота возиться. Как-нибудь в другой раз. Поехали лучше домой. Только давай собаку возьмем с собой, а?

Илларионов вытаращил глаза:

– Собаку? Ну… давай! А как ее зовут?

– Представления не имею, – пожала плечами Эмма. – Мы можем звать ее просто Шьен, Собака. Эй, Шьен! – крикнула она, устраиваясь на заднем сиденье «Порше», и псина мигом вскочила следом.

О Таллеман де Рео, мир праху твоему и благоглупостям твоим!

– Домой, домой, – зевнул Илларионов. – Приедем и немного поспим, ладно?

– Договорились. Ляжем спать, и я тебе песенку спою.

– Колыбельную? – обрадовался Илларионов. – Обожаю колыбельные. Мне мама пела – я до сих пор помню.

И он мягким баритоном пропел:

– Знаешь такую?

– Конечно, знаю! – ответила Эмма и пропела тихонько:

Илларионов ужасно трогательный. Вот уж правда – мужчина и мальчишка в одном лице. Может быть, и правда у них что-нибудь получится. А если нет – у Эммы есть страховка… Бриллианты Валерия Константинова лежат в сейфе «Кредит Лионе». Их Эмма пристроила туда чуть не в первый же день, как они с Романом приехали в Париж. Иногда она приходила в банк, открывала сейф и любовалась камнями. Как они прекрасны! Даже те, в глубине которых таится мутная мгла. Эти нравились ей больше всего – своей роковой таинственностью. В «Le livre sur les diamants», «Книге об алмазах», которую Эмма купила у букиниста возле Пон-Неф, она прочла, что нельзя носить алмаз с пятнами: такой камень считается чрезвычайно несчастливым и даже фатальным камнем. Она бы, возможно, испугалась, если бы в той же книге не прочла следующие слова: «Камень может потерять свою жизненную силу из-за множества грехов носящего его человека».

О, Эмма совершила столько грехов, что запросто уничтожила жизненную силу не только алмазов! И теперь не осталось ничего на свете, что бы могло ее напугать.