XIV
1
С наступлением ночи на улицах Кларджеса стало тихо — можно было слышать только отдаленный гул подземки. Прохожих оставалось мало. Учащиеся вечерних классов профессиональных училищ возвращались домой, чтобы снова раскрыть учебники и прилежно совершенствовать усвоенные навыки. Так называемой «ночной жизни» в городе практически не было, открыты были лишь несколько кабаре и театров, посещаемых гларками. Все нуждавшиеся в срочной разрядке напряжения уже собрались на другом берегу реки, в Карневале.
На дворике перед Актуарием тоже было пусто, на площади Эстергази — темно, как в пустыне. Полночные посетители редко заходили в кафе «Далмация»; как правило, за столиками можно было заметить лишь несколько темных фигур — припозднившегося работника Актуария, палача, выполнившего очередное задание, неудачника, страдающего бессонницей из-за неспособности продолжать подъем, а иногда и парочку любовников. Сегодня ночью все места в кафе были заняты — людьми, старавшимися, однако, держаться как можно незаметнее.
Легкий туман наползал с моря, образуя ореолы вокруг уличных фонарей. Клеть Позора чуть покачивалась над входом в Актуарий, как уродливое ржавое напоминание о древности, а сидевший в ней узник, неподвижно смотревший в пространство, казался плоским декоративным силуэтом — флюгером или вывеской.
В полночь откуда-то со стороны реки донесся далекий скорбный гудок. Клеть Позора со скрипом опустилась на мостовую и раскрылась — из нее вышел освобожденный Винсент Роднэйв.
Повернувшись к черным теням площади Эстергази, он прислушивался — казалось, эти тени шуршали. Винсент осторожно шагнул направо. Тут же из мрака вылетел камень, ударивший его в бок. Винсент отступил назад, широко расставил ноги и развел руки в стороны, дерзко повернувшись лицом к своим мучителям. Из парка на площади донесся низкий хриплый рев голосов — беспрецедентный случай, так как извращенцы обычно делали свое дело в мертвом молчании.
Роднэйв понял, что возбудил своим поведением какую-то неистовую страсть, и со всех ног пустился в направлении кафе. Но ему навстречу посыпался шквал камней, падавших с темного неба подобно метеорам. Извращенцы были настроены мрачно и яростно.
В небе возник смутный силуэт аэромобиля без габаритных огней. Машина приземлилась, распахнулась дверь. Роднэйв нырнул в кабину головой вперед, аэромобиль тут же взлетел. Камни стучали по корпусу машины; из теней выбежали темные фигуры — они остановились на дворике и задрали лица к небу. Проводив глазами летательный аппарат, они стали смотреть по сторонам, осторожно разглядывая друг друга — извращенцы еще никогда раньше не показывались на людях. Недовольно бормоча и ругаясь, они вернулись в темноту площади и растаяли в ней; дворик Актуария снова опустел.
2
Роднэйв сгорбился, опираясь локтями на бедра, его глаза напоминали осколки мутного стекла. Глухо выдавив несколько слов, он погрузился в молчание.
Кудеяр запарковал аэромобиль и отвел Роднэйва к себе. Перед дверью квартиры Роднэйв задержался, не решаясь войти, но, взглянув по сторонам, прошел в гостиную и уселся на стул. «Вот таким образом, — хрипло выдавил он. — Я обесчещен. Я — изгой. Я обречен». Он взглянул на Кудеяра: «Вы ничего не говорите. Что заставляет вас молчать — стыд?»
Кудеяр молчал.
«Вы спасли мне жизнь, — продолжал Роднэйв. — Но мне от этого не лучше. Где я теперь смогу продвинуться? Мне суждено закончить жизнь аспирантом. Для меня это катастрофа».
«Для меня тоже», — отозвался Кудеяр.
Роднэйв крякнул: «Вам-то что? Вы не понесли никакого ущерба. Ваши микрофильмы в целости и сохранности».
«Как так?!»
«Ну, по меньшей мере временно».
«Что случилось? Где пленки?»
На физиономии Роднэйва появилось лукавое выражение: «Теперь моя очередь вас шантажировать».
Кудеяр поразмышлял несколько секунд и сказал: «Если вы сдержите свое обещание и отдадите мне микрофильмы, я тоже сделаю то, что обещал».
«Но я стал неприкасаемым! Теперь какое мне дело до очаровательных женщин?»
Кудеяр усмехнулся: «Привязанность Анастасии может вас утешить. И вы не все потеряли. Вы — опытный, талантливый специалист. Мир все еще лежит у ваших ног. Есть множество других профессий, обеспечивающих быстрый подъем».
Роднэйв только хрюкнул.
«Где микрофильмы?» — вкрадчиво спросил Кудеяр.
Двое смотрели друг другу в глаза — Роднэйв не выдержал и отвернулся первый: «Под манжетой мундира канцлера».
«Как вы сказали?»
«Сигнализация сработала из-за чертова секретаря. Он прошел через пропускной контроль с микрофильмом в руке. Как только зазвучали сирены, я решил срочно избавиться от пленок. Я взял канцлера за руку и засунул микрофильмы ему под манжету».
«И что случилось после этого?»
«Гаффенс взглянул на пленку, протянутую ему секретарем канцлера. На пленке не было никаких данных. Гаффенс сразу проникся подозрениями. Он вернулся в модуль телевекторов и просмотрел другие пленки, упавшие на пол. Все они не содержали никаких данных. На некоторых остались мои отпечатки пальцев. Вывод был очевиден даже для такого тупицы, как Гаффенс. Меня допросили палачи, после чего меня посадили в клеть».
«А канцлер?»
«Аймиш ушел вместе с пленками».
Кудеяр вскочил на ноги и взглянул на часы. После полуночи прошел уже час. Тем не менее, Кудеяр позвонил в усадьбу канцлера, находившуюся в Трианвуде, пригороде Кларджеса.
После длительной задержки на экране появилось лицо Рольфа Эйвершема: «Я вас слушаю?»
«Мне нужно поговорить с канцлером».
«Канцлер отдыхает и просил его не беспокоить».
«Это займет не больше одной минуты».
«Очень сожалею, господин Кудеяр. Я мог бы назначить вам время приема».
«В таком случае — завтра, в десять утра».
Эйвершем сверился с расписанием: «Завтра в десять канцлер будет занят».
«Хорошо — когда он сможет меня принять?»
Эйвершем нахмурился: «Кажется, я мог бы выделить вам десять минут в десять часов сорок минут».
«Превосходно!» — отозвался Кудеяр.
«Не желаете ли вы сообщить, по какому вопросу вы намерены обратиться к канцлеру?»
«Нет, не желаю».
«Как вам угодно», — сказал Эйвершем. Экран погас.
Кудеяр повернулся и встретился глазами с Роднэйвом.
«Вы так и не объяснили мне, зачем вам понадобились эти проклятые пленки», — проворчал тот.
«Сомневаюсь, что вам было бы полезно это знать», — ответил Кудеяр.
3
В усадьбе на Вандунских высотах амаранте Джасинты Мартин тоже не спалось. После полуночи потеплело — она вышла на террасу, перед ней распростерся весь город. Она дрожала, ее глаза увлажнились — ее охватило неизъяснимое ощущение скорби. Нельзя было допустить, чтобы величественный Кларджес погиб, необходимо было призвать на помощь человеческий гений, создавший этот город. На пути истерических мятежей и преступных происков нужно было водрузить преграду, нерушимую цитадель великих традиций цивилизации.
Утром она собиралась позвонить амаранту Роланда Зигмонта, нынешнему президенту Общества Амарантов. Человек проницательный и чувствительный, он разделял ее тревогу и уже принял, по ее просьбе, меры против Гэйвина Кудеяра.
Джасинта намеревалась настоять на созыве конклава. Все Общество должно было собраться, обсудить ситуацию, принять решение и действовать с тем, чтобы необычное беспокойство, охватившее Предел, улеглось, чтобы ничто не угрожало дальнейшему процветанию Золотого Века.
