Глава 2
Из дневниковых записей Михаила Стрельцова

Даже не знаю, зачем взялся писать. Всегда считал дневники уделом женщин и невротиков. Тратить уйму времени на то, чтобы выплескивать на бумагу свои мысли и переживания, – что может быть глупее?! Но эти записи иного рода. На данном этапе своего пути я понимаю, что они мне необходимы. И как фиксация событий, в принципе немаловажных, и как попытка сохранить в себе человека, с чем сейчас могут возникнуть большие проблемы. Но я попытаюсь. Как говорил мой покойный отец, «Стрельцовы никогда не сдаются». Постараюсь соответствовать. Если дневник хоть как-то мне в этом поможет, буду его вести. Правда, мне подобные записи строго запрещены служебной инструкцией, но к сегодняшнему дню я уже столько раз ею пренебрегал, что еще одно нарушение погоды не сделает. А то, что с меня спросят за это, – полагаю, наименьшая из моих проблем.

Вообще-то я – дитя мегаполиса. Мне куда комфортнее в больших шумных городах, среди небоскребов, неоновых огней вывесок, шума машин и даже пробок. Природа иногда очаровательна, но лишь в качестве антуража для загородного пикника или шашлыков. Готов признать, что и у маленьких городов есть свое очарование. Правда, постичь его мне что-то никак не удается. Хотя тут, вероятно, виноват Краснотайгинск. И каждый раз, приезжая в командировку в очередной провинциальный городок, я невольно сжимаюсь, как пружина. Ассоциации с той преисподней, из которой я девять лет назад едва ушел живым, перебить очень сложно, как и воспоминания о том, что в этом городе тогда не осталось ни одного живого человека, а сам он превратился в дымящиеся развалины. И ведь умом-то я понимаю, что нельзя всех под одну гребенку, но такие ассоциации – штука стойкая и упрямая.

Тем более что и на сей раз мой визит в Верхнеобск был вызван вполне определенными причинами, связанными с работой: по непроверенным сведениям информаторов АПБР, в этом городке было зафиксировано излучение, аналогичное тому, что выдавали обломки метеоритов, позднее создавшие вокруг себя Зоны. Правда, истинность этой информации пока ничем не подтверждалась. За три часа, что я находился здесь, мне не удалось обнаружить ни малейших признаков событий, обычно сопровождающих такое излучение. Измененные на начальном этапе, как правило, не особо умеют маскироваться. Про истребителей и прыгунов и речи нет. Если подобные твари появляются в городе, об этом сразу становится известно.

Разумеется, я не просто так бродил по Верхнеобску, пытаясь визуально определить наличие последствий выброса. В мои наручные часы был встроен так называемый Н-детектор – прибор, определяющий наличие хотя бы минимальной дозы того самого излучения. Но пока и он молчал. Может, на сей раз повезет, и тревога окажется ложной? Однако ведь что-то дало повод для сообщения в Агентство! Наша организация слухами кормиться не привыкла. Будь иначе, учитывая количество сумасшедших в стране, мы только и делали бы, что разъезжали по городам и весям, проверяя очередной бред. Нет, раз уж шеф распорядился отправить меня в Верхнеобск, значит, основания имелись.

Вообще-то в подобные командировки нам в одиночку отправляться не положено, но в данном случае, в связи с загруженностью оперативников на других направлениях и невысокой вероятностью возникновения в Верхнеобске серьезных проблем, шеф решил сделать исключение. Штабной аналитик постоянно поддерживал связь со мной и оперативно поставлял нужную информацию. Ну а так мне было не привыкать к автономной работе. Знаем, плавали. Не в первый раз и скорее всего не в последний.

В общем, несмотря на всякие там нехорошие ассоциации, я старался держать хвост пистолетом и быстренько так, в темпе вальса, сделать то, ради чего прибыл, и отбыть отсюда ко всем чертям. Надежда, что тревога ложная, продержалась у меня ровно до того мгновения, как я вышел на набережную Оби.

Она тут, конечно, не была столь огромной и величественной, как, скажем, в Омске и тем более в Салехарде (а мне и там, и там приходилось бывать по служебной надобности, так что я могу сравнивать), но тоже весьма широкая. Городок этот робко и доверчиво прижался к ее боку, словно котенок к матери, но угроза исходила как раз со стороны реки. Детектор, до сих пор показывавший обнадеживающие нули, скакнул до пяти единиц по шкале Шиханова. Это не сказать чтобы уж кошмар как много (по крайней мере короткое пребывание на территории с таким фоном изменений в человеке не вызывает), но уже основание для тревоги, и не слабое. Теперь понятно, почему фона нет в самом городе – источник излучения, похоже, находится на дне Оби. С одной стороны, хорошо – вода немного глушит излучение и замедляет скорость разрушения оболочки метеорита. С другой – доза все равно накапливается, и заражение продолжится, только не явное, а скрытое, постепенное, которое проявится лишь в тот момент, когда будет уже поздно что-либо предпринимать, и на выходе получится второй Краснотайгинск.

Следовательно, источник нужно «законсервировать», причем чем быстрее, тем лучше. В принципе все, что для этого нужно, у меня с собой. Пара становых бомб в реку – и вся недолга. Только не абы где и не с берега: Обь – это вам не «тихая речушка без названья», которую перепрыгнуть можно. Нужен мост, причем как можно выше по течению. Насколько мне была известна география Верхнеобска, таковых в городке имелось аж два. Один – в самом центре, а другой – на юге. Этот южный для моих целей подходил лучше всего: весь город находился ниже него по течению Оби. Стан распространится достаточно быстро, окутает обломок метеорита и создаст вокруг него непроницаемую для излучения оболочку. Содержимого двух бомб должно хватить с лихвой. Вот только не бросать же их в реку с моста среди бела дня! А значит, придется дожидаться ночи.

А потом, после всего, еще и город прочесывать на предмет зараженных, поскольку если здесь появились Измененные, то… Эта гадость, конечно, не грипп и даже не СПИД. Не передается ни воздушно-капельным путем, ни при половом контакте. Только внутривенная инъекция крови зараженного. Короче, Измененных надо найти и зачистить. Ну и прыгунов с истребителями, разумеется, тоже, хотя при такой интенсивности излучения им появляться вроде бы рано. Каким способом осуществить зачистку, это уж пусть лошадь думает – у нее голова большая. Кстати, этой лошади самое время позвонить.

Я набрал номер. Ответили почти сразу:

– Привет, Михаил! Что у тебя?

– Здравствуйте, шеф. У меня информация подтвердилась – излучение присутствует.

Я услышал, как Аркадий Семенович скрипнул зубами. Ярый противник ненормативной лексики, он таким образом запирал внутри себя рвущиеся на волю непечатные слова. Этот скрип остался единственным проявлением эмоциональной реакции железного шефа уральско-западносибирского сектора АПБР: тон его остался абсолютно спокойным.

– Сильное? – осведомился Аркадий Семенович.

– Судя по детектору, не очень. Хуже другое – источник в реке. Прошу санкции на использование становых бомб.

– Считай, она у тебя есть. Только помни о секретности. Даже малая толика информации об излучении просочиться не должна! Иначе будет такая паника, что… Да ты не хуже меня знаешь, как люди реагируют на подобные новости, и у меня язык не повернется их за это упрекать.

– У меня тоже.

– В общем, делай все, что нужно, только тайно. Заловят тебя – отбрехивайся как можешь, только правду не говори! И удостоверение АПБР спрячь от греха подальше.

– Понял.

– Зараженные есть?

– Пока не знаю. Надо город прочесывать.

– Займись, как только нейтрализуешь источник излучения.

– Гм, шеф, тут помощники понадобятся. Объем работы большой, и потом, сами знаете: в одиночку на Измененных ходить… неправильно.

Аркадий Семенович вздохнул.

– Знаю, что неправильно, Миша. Вот только на помощь пока не рассчитывай. Павел с Людмилой лишь через неделю с объекта освободятся. Вместе с ними могу тебе кого-нибудь из «лояльных» подбросить. Но не раньше.

Тут я мысленно произнес «Ого!». Эти «люди-икс» на службе АПБР всегда были в дефиците, а помощниками являлись чрезвычайно ценными. Так что «лояльный» – это хорошо, а вот через неделю – очень плохо.

– Аркадий Семенович, неделя – срок долгий. Даже один Измененный – проблема, а если их тут два или больше, за неделю они тут меня на фарш порубят!

– Я знаю, Миша, что не могу приказывать тебе в такой ситуации. Однако в нарушение всех правил и инструкций прошу: держись. Поверь, мне это тоже не нравится, потому что наши инструкции кровью написаны. Кровью оперативников АПБР. Просто ты – особая статья. Ты – один из лучших и к тому же имеющий приличный опыт «автономок». С кем другим я бы не рискнул, а с тобой…

Да уж, зашибись! Сейчас лопну от гордости!

– Все это очень лестно, шеф. Обещаете написать эти слова на моем надгробии?

– Зачем так мрачно, Миша? Ты же еще не знаешь, сколько там Измененных. Если много – не связывайся. Только установи, кто они, где обретаются, и жди подмоги. А если один – зачисти.

– Кстати, о «зачисти». Способ исполнения?

У шефа, похоже, отлегло. Раз вопрос пошел о цвете, в который перекрашивать мавзолей, значит, принципиально я на матросовский подвиг согласен.

– На твое усмотрение. Хотя если стаж заражения невелик… У тебя ведь есть с собой антинова?

– Разумеется.

– Попробуй сначала вакцинировать. Лишний «лояльный» нам не помешает. Ну а если это будет невозможно или сопряжено со слишком большим риском…

– Понял. Сегодня ночью рассчитываю законсервировать Обломок, а с завтрашнего дня займусь поиском зараженных. Разрешите исполнять?

– Исполняй, Миша! И удачи тебе!