100

Богослов Луи Буйе, один из основателей международного журнала «Communio» (вместе с Гансом Урсом фон Балтазаром и Йозефом Ратцингером) Толкину весьма созвучен: тем более что Толкина он хорошо знал, навещал его в Оксфорде и высоко оценивал великую богословскую значимость его мифотворчества. Согласно Буйе, Толкин лучше любого другого понимал, что свершившееся Воплощение отнюдь не отменяет мифа — напротив, поощряет мифотворческий дар. Старые мифы говорят об ожидании, пусть и сбивчиво; Евангелию суждено было прояснить и оправдать это ожидание — правдивым рассказом о Боге, вошедшем в историю рода человеческого. Христианские сказки предвосхищают «преображение всего сущего», что и составляет высшую цель христианской надежды, — и корни этой надежды уходят в недосягаемые глубины. Новая задача поэтов после Воплощения — не просто явить нам отголоски и отблески потерянного рая, но показать нам образ рая обретенного. О дружбе Буйе с Толкином рассказывается в книге: Мichаёl Devaux, Tolkien: Les racines du légendaire (Ad Solem, 2003). Этим кратким резюме я обязан доктору Сиприану Бламайрзу.

Нижеприведенный отрывок из книги Луи Буйе «Космос: мир и кровь Господня» [Louis Bouyer, Cosmos: The World and the Gary of God (Petersham: St Bede's Publications, 1988)] эхом вторит ключевым темам «Сильмариллиона»: «Как бы Отцы [Церкви] ни пользовались терминами Платона для толкования таинственной реальности незримого мира, что господствует над миром видимым и открывается нам через него, доступный для понимания мир (как Отцы продолжали его называть) в их представлениях разительно отличался от того, что подразумевали древние греки… Отличие самоочевидно: согласно Платону, незримый мир — это мир идей, в то время как для христиан это — мир субъектов… Как указывал среди прочих Максим Исповедник, различие между платоновскими неизменными идеями и этими сотворенными сущностями заключается в том, что последние — это предвечные помыслы Господа, образующие по сути единую, однако ж бесконечно разнообразную совокупность Его неизбывной Мудрости. Более того, все они содержатся и в Сыне, живом Мире, через который Господь являет Себя. Следовательно, это живые помыслы, ведь все, что есть в Мире — это жизнь… Они безоговорочно доступны божественному зову — с того самого момента, как сообща пробудились к обособленному бытию под воздействием Духа. Все вместе, и каждый в отдельности, они пробуждаются к этому индивидуальному, хотя и единодушному, существованию, славя и восхваляя своего создателя…. Эти сотворенные блаженные духи в единородном Сыне подобны бесчисленным сынам Божьим, библейским bene Elohim, что, по словам Иова, пели вместе на заре мироздания. И сама вселенная, как мы знаем ее извне, в ее зримой вещественности, откликается на их пение, на песнь любви, melos amoris, воспламененную пламенем любви, ignis amoris божественного Духа (с. 195–196).