Глава 8

Я не оборачивалась, но мне все равно казалось, что Руди смотрит нам с Лоренцом вслед. Я чувствовала его взгляд, словно он был осязаемым, словно прикасался ко мне, горячо, но вместе с тем и нежно. Но это было лишь плодом моего воображения, лишь отголоском давнего желания – Рудольф не сделал даже попытки меня задержать, не догнал, не сказал ничего, кроме уже прозвучавшего «до свидания» на мое «прощай».

– Штефани, вы меня совсем не слушаете. – Лоренц легко положил свою руку поверх моей, привлекая внимание, и тут же убрал. – Он так много для вас значил?

– Кто? – с деланым недоумением спросила я, хотя прекрасно понимала, о ком он говорит.

– Ваш неожиданно появившийся бывший жених, – курсант пытливо на меня смотрел, даже не думая менять тему. – Если он вам так дорог, то почему вы вернули ему браслет?

Про фиктивную помолвку с Рудольфом Регина не знала и ничего ему сказать не могла. Сначала я не хотела пугать подругу той историей, где выступала приманкой для убийцы, а потом смысла рассказывать не было. Все «кавалеры», о которых мечтательно говорила подруга, враз исчезли из моей жизни. Каждый – по своей причине.

– Если бы он был мне дорог, вряд ли бы я вернула ему браслет, не находите? – ответила я.

Рассказывать, что помолвка была фиктивной, я не стала. Мне казалось, что если я произнесу это вслух, то из моей жизни окончательно уйдет что-то очень важное. Да и не сильно я кривила душой – для меня она была почти настоящей. Но только для меня.

– Вы сейчас выглядите очень опечаленной, – заметил он. – Обычно довольно сложно понять, что вы чувствуете, но не сейчас.

– Просто неприятные воспоминания, – неохотно ответила я.

– Нехорошо расстались? Он вам угрожал?

– Угрожал? – Я невольно улыбнулась, представив угрожающего мне Рудольфа. – Нет, что вы. Да и говорю я сейчас не о нем. Тогда в моей жизни столько всего случилось. Я нашла тетю и отца, но чуть не потеряла жизнь. А двоих моих знакомых убили.

– Вы мне расскажете?

Он задал вопрос с таким видом, что я бы непременно поверила, что он ничего не знает, если бы не была уверена, что Регина ему уже рассказала. Ту историю она знала, пусть и без подробностей. Мы с тетей Маргаретой не любили вспоминать эти грустные события.

– Не думаю, что хочу про это кому-нибудь рассказать, – ответила я. – Вот забыть – да. Только не получается.

– Получится, – уверенно сказал он.

Моя рука, лежавшая на сгибе его локтя, как-то незаметно оказалась прижатой чуть больше, чем позволяли нормы приличия. В знак поддержки и дружеской помощи, не иначе. И вид у него был при этом необыкновенно собственнический. Наверное, с его стороны это выглядело, будто увел он девушку прямо из-под носа соперника. Вот только Рудольф соперничать с ним не будет, сегодняшняя встреча тому подтверждение. Но хватит думать о Рудольфе – он же обо мне и думать забыл. Вот рядом со мной идет во всех отношениях достойный мужчина – завистливые взгляды встречных инорит были тому подтверждением. Может, и стоит к нему присмотреться. Я подергала рукой.

– Николас, мне так неудобно, – сказала я.

В конце концов, присматриваться – это не значит ощупывать. Без таких вот тесных контактов с ним я могу обойтись. И смотреть лучше на расстоянии, как можно большем расстоянии. Так лучше видны все достоинства, а мелкие недостатки скрадываются.

– Извините, Штефани, – невозмутимо ответил он, и моя рука обрела относительную свободу. – Я слишком увлекся разговором с вами, не заметил. А чем, вы говорили, занимается ваш бывший жених?

– Я не говорила, – недовольно ответила я. – Но могу сказать. Он работает в Сыске.

– В Сыске? – презрительно переспросил Николас. – Тогда понятно, почему вы с ним расстались. Он вам не пара.

– А что вы имеете против Сыска? – с невольным возмущением спросила я.

– Ничего не имею, – ответил он. – Кто-то должен и такой работой заниматься.

Но пренебрежение из его голоса так никуда и не ушло.

– Мой отец, к примеру, – гневно сказала я и выдернула свою руку. На свободе ей было намного лучше. – Вы считаете его работу недостойной?

– Штефани, я не хотел вас обидеть, – спокойно ответил он. – Извините, если мои слова вас задели. Но знаете, мы, маги армии, привыкли, что к нам относятся с большим уважением, чем к остальным людям, носящим форму.

Он примиряюще улыбнулся и попытался опять взять меня под руку. Но я уже ни обедать с ним не хотела, ни присматриваться.

– Штефани, извините, – сказал Николас. – Я не хотел вас оскорбить. Успокойтесь. Вы себя хорошо чувствуете?

В его голосе была искренняя забота. Мне очень хотелось ответить, что чувствую я себя просто отвратительно, так отвратительно, что у меня лишь одно желание – закрыться в своей комнате и никого не видеть. Но делать я этого не стала. Он не виноват, что я встретила Рудольфа, да и Рудольф не виноват в том, что я хочу больше, чем он может дать. Я постаралась взять себя в руки, даже слушала, что мне курсант говорил, и иногда отвечала. Но теперь предметом нашего разговора были темы нейтральные. Николас вспоминал забавные происшествия, случившиеся с ним и его друзьями за годы учебы, делился своим мнением о погоде и рассказывал о поездке в Лорию. Слушать его было интересно, и я поневоле отвлеклась от грустных мыслей.

В ресторане, куда он меня привел, я никогда раньше не была, слишком уж дорогое заведение. Да и предпочитала я есть дома, ни на кого не оглядываясь и не думая о своих манерах. Пусть Николас и хвалил мое воспитание, но мне всегда казалось, что я не знаю многих тонкостей, которые естественны для людей, выросших в его среде. Вот и сейчас он галантно подвинул мне стул, что мне было внове. Я скомканно его поблагодарила, чувствуя при этом ужасную неловкость, он же невозмутимо улыбнулся и сел напротив. Принесли карточку с перечнем блюд, названия которых мне ничего не говорили, сколько я их ни перечитывала. Так что я ее просто отложила.

– Выбрали что-нибудь, Штефани? – спросил Николас.

– Даже не знаю, – улыбнулась я ему. – А что вы посоветуете? Вы здесь не первый раз. Я полностью полагаюсь на ваш вкус.

Николас отказываться не стал, быстро и четко сделал заказ, и когда официант ушел, сразу обратился ко мне:

– Штефани, а вы были когда-нибудь в Королевском Парке?

– Нет, – теперь я улыбнулась ему по вполне понятной причине. – Кто бы меня туда пустил?

– У меня есть пропуск, – сказал он небрежно, – и я могу вас туда провести. Предлагаю прогуляться там после обеда. Что скажете?

К королевской семье у меня не было такого восторженного отношения, как сразу после выхода из приюта, но побывать в Королевском Парке было бы интересно. Даже то, что видно обычным жителям через забор и магическое марево, вызывало восторг не только у Регины, но и у меня. А сколько в нашей Академии ходило слухов, зачастую самых невероятных! Да, увидеть все своими глазами мне бы очень хотелось. Вот только получается, что я останусь должной человеку, который имеет на меня непонятные виды.

– Значит, сразу после обеда туда и идем, – невозмутимо сказал Николас, когда понял, что ответа ему придется ждать долго. – Представителей королевской семьи не обещаю, но знаменитый розарий королевы Ниалии увидите.

Я решила не отказываться. Кто знает, выпадет ли мне еще раз такая возможность? Я его о таком одолжении не просила, он сам вызвался, а значит, кроме слов благодарности, ни на что от меня рассчитывать не может. Прогулка в парке, даже королевском, – это всего лишь прогулка.

– О розарии рассказывают столько невероятного, – заметила я.

– Боюсь, вы будете разочарованы, – ответил Николас. – В нем нет ничего удивительного. Разве что размеры и разнообразие сортов. А еще то, что цветение там поддерживается круглый год. Но сколько на это магии тратится, – неодобрительно добавил он. – Сильных магов не так уж и много, и использовать их Дар на такое мне всегда казалось нерациональным.

– Да, сильных магов у нас не так уж и много, – с грустью согласилась я. Дар мой, хоть и был побольше, чем у Регины, все же недостаточно велик. – Жаль, что нельзя развить Дар от исходного больше определенного предела. Но мне Регина говорила, что вашему другу Раске это как-то удалось. Сказала, там какая-то семейная методика. Я о таких раньше не слышала.

– Я тоже, – голос курсанта почти незаметно изменился. – Но она не слишком надежная. У него уже несколько раз Дар возвращался к исходному. Он тогда жутко злится.

Он улыбнулся, хотя тема была ему заметно неприятна. Интересно, почему? Друг не желает делиться семейными секретами и с ним? О том, что они друзья, Регина говорила, и не раз. Значит, дело не в том, что сам Вернер ему не нравится.

– Но сейчас с ним все в порядке? – уточнила я. – С ним встречается Моника, что живет с Региной в одной комнате. Регина считает, что Монике очень повезло, таким интересным ей кажется Раске. Возможно, у него больше проблем с Даром и не будет. Мало ли, какие тонкости могут быть в методике, о которой никто не знает.

– Возможно, – неохотно согласился Николас и тут же увел разговор в сторону: – В последнее время Вернер только и говорит, что о Монике. Забавная девушка, такая непосредственная. Мне кажется, они друг другу подходят.

– Регине тоже так кажется, – согласилась я.

На тему Моники и Вернера мы говорили довольно долго, к темам королевских парков и странно ведущих себя Даров не возвращались. Но в сам парк направились сразу после завершения обеда, очень даже неплохого. После того как я попробовала десерт из фруктов со взбитыми сливками, и он оказался просто изумительным, мне подумалось, что день сегодня не такой уж отвратительный, и встреча с Рудольфом перестала вспоминаться столь ужасной. Наверное, судьба свела меня с ним как раз для того, чтобы показать – хватит мечтать о том, чего никогда не будет, пора эту глупую влюбленность оставить в прошлом, как мое старое платье из приюта, и попытаться построить что-то свое с тем, кому я нужна. Я искоса посмотрела на Николаса. Не будь он аристократом, возможно, я бы поверила в серьезность его намерений.

В Королевский Парк мы попали через боковую калитку. Неприметную, совсем не с той стороны, откуда мы с Региной бросали на него восторженные взгляды, но охраняемую не хуже центральных ворот. Старший маг наряда проверял пропуск Николаса с такой тщательностью, словно был уверен – перед ним подделка и нужно лишь найти ее признаки. Но признаки так и не нашлись, поэтому он с недовольным видом разрешил нам войти. Мы прошли через караулку и оказались в самом Парке. Сразу пахнуло жарким летним днем. Солнце, уже по-весеннему ласковое в Гаэрре, здесь почти обжигало. Пришлось снять теплую накидку, перед тем как идти дальше по аллее, лучиком устремлявшейся к центру. От нее отходило множество мелких ответвлений в самые разные стороны. Все они были пустынны, словно это был не Королевский Парк, а какое-то давно забытое место, которое лишь по недоразумению сохранило свою первоначальную форму. Если бы не птичий пересвист, то здесь было бы даже неуютно. Ничего из того, о чем ходили слухи, я пока не увидела. Парк и парк, только совершенно безлюдный.

– Здесь всегда так? – спросила я.

– Обычно – да, – ответил Николас. – Вам здесь не нравится?

– Вы обещали розы, а их все нет, – уклончиво ответила я.

Мне хотелось выйти на более открытое место. Меня неожиданно стало тяготить его присутствие, я чувствовала неловкость от того, что мы с ним тут лишь вдвоем.

– Я хотел провести вас к центральному пруду, – ответил он, – но если вам розы нужны непременно в первую очередь, то туда можно и быстрее дойти.

Увлекая меня за собой, Николас тут же свернул в одну из боковых аллеек, она была намного уже, а ветви деревьев сплетались над ней, образуя плотный полог. Здесь царил полумрак, в котором вспыхивали при нашем приближении яркие разноцветные огоньки. Вспыхивали и рассыпались крошечными фейерверками, указывая дорогу. Ажурный мостик над тоненьким ручейком висел в воздухе. Легкое журчание воды переплеталось с нежной едва уловимой музыкой. Наверное, это тоже было настроено на приближение людей, не будет же это все постоянно использоваться? Николас говорил, что очень много магической энергии уходит на поддержание парковых эффектов и иллюзий. Он прав, нерационально это, хоть и красиво. Я осматривалась в надежде заметить хоть один артефакт, но так ничего и не нашла. Занимались этим маги много сильнее меня.

– Здесь тоже роз нет, – сказал неожиданно Николас.

– Но здесь интересно, – улыбнулась я ему.

– Да, интересно…

Незначительное изменение в его голосе заставило меня насторожиться, но когда он меня обнял, я лишь испуганно ахнула и попыталась вырваться. Такого поведения я от него не ожидала и оказалась к нему не готова. До этого момента он был образцом вежливости и внимания, но сейчас и не подумал меня отпустить, напротив – объятия стали еще более тесными, одна его рука легла мне на затылок, не давая отвернуться, а губы встретились с моими. Я пыталась вырваться, но поцелуй становился все более страстным, обжигающим, требовательным, пробуждая во мне что-то глубинное, ранее никогда не испытанное. Голова кружилась, желание сопротивляться уходило, оставляя место совсем другим желаниям. А промелькнувшая мысль «если бы это был Рудольф» не только не отрезвила, напротив – заставила ответить на поцелуй. Я не нужна Рудольфу, а он не нужен мне, и только так. Но это прошло лишь краем сознания, все мысли пропали, осталось лишь чувство, что все происходящее – правильно. И лишь когда поцелуй прервался, меня обожгло осознанием случившегося. Как я могла целоваться с одним инором, если люблю другого?

– Штефани, извините, – почти прошептал Николас, не давая мне отстраниться и сейчас. В голосе его раскаяния не было, скорее – удовлетворение. – Не в моих правилах добиваться силой, но иначе вы бы так от меня и бегали.

Он опять наклонился ко мне, но в этот раз я отвернулась, и он лишь прошелся поцелуем по виску и щеке. Меня начала бить крупная дрожь. Было холодно и страшно.

– Штефани, я не причиню вам вреда, – мягко начал уговаривать меня Николас. – Успокойтесь.

– Отпустите меня.

Я уперлась руками ему в грудь, но ничего этим не добилась. Оставалось лишь возмущенно на него смотреть и надеяться, что все ограничится лишь одним поцелуем.

– Непременно, – ответил он. – Но только после того, как вы ответите на мой вопрос.

– Какой вопрос? – нервно спросила я.

– Вы примете от меня браслет, Штефани?

Мне показалось, что я ослышалась. Я подняла голову и удивленно на него посмотрела. Он был необычайно серьезен. Да, ему хотелось получить ответ. Вот только я не готова была дать ему тот, на который он надеялся.

– Не вы ли говорили, что прежде нужно узнать друг друга получше? Зачем вы торопитесь, Николас?

– Мы завтра уезжаем на сборы, – ответил он, – и для меня невыносима даже мысль, что я не буду вас видеть целых две недели.

– Возможно, за эти две недели вы и думать обо мне забудете, – ответила я.

– Не забуду.

– Тогда мы и вернемся к этому разговору.

Сейчас мне хотелось одного – уйти отсюда. Розы королевы Ниалии уже не казались мне привлекательными, а Королевский Парк – безопасным. Даже журчание ручья вызывало тревогу.