Ванья
Нивсёдер
Ванью разбудил голос Хольгера Сандстрёма, доносящийся из кухни.
Дверь ее комнаты была приоткрыта, и Ванья снова невольно подслушала разговор.
– Я просто потрясен, – сказал Хольгер. Потом голос Пола:
– Я не знал, что ты знаком с Фабианом Модином.
Ванья услышала, как кто-то на цыпочках прокрался в кухню – наверное, Эдит, – открыл кран, и расслышать слова стало труднее. Что-то насчет того, что Хольгер не оценил по достоинству содержание написанной Полом статьи; кажется, речь шла об убийстве с ограблением на Сальтшёбанан.
Слушать их дальше Ванья не могла; она зажгла прикроватную лампу и достала дневник. Прочитала написанное вчера вечером, после встречи с Айман.
В последний раз я радовалась жизни тем летом, когда мне исполнилось двенадцать. Четыре года назад! Почему тогда все было о’кей, а сейчас – нет? Единственный ответ, который я могу обнаружить, – это что тем летом я поняла, что скоро стану взрослой. Хотя все оказалось совсем не так, как я себе представляла.
Свой тринадцатый день рождения я совсем не помню.
Читать этот текст было стыдно, но не читать Ванья не могла. Ничего, что текст плохой. Это говно можно просто выкинуть. Вырвать листы и сжечь их.
Мне чёрт знает как стыдно. У меня же было все. Куча приятелей, которых я распугала, потому что вела себя, как падаль. И парень, в которого я на самом деле была влюблена, но которого отпугнула, потому что хотела казаться глубокой и сложной. Я думала, что если буду странной и унылой, то покажусь ему волшебно-загадочной, но он только шарахался от меня. Я все время старалась быть другим человеком, потому что ненавидела себя, какой была на самом деле. Закомплексованная трусливая лохушка. Теперь все погрузилось в хаос, потому что я стала никем. Я не знаю, кто я, и ненавижу себя еще больше.
Ее прервал шум в прихожей. Скрежетнули вешалки, потом хлопнула входная дверь. Хольгер ушел; Эдит с Полом говорили на кухне, но Ванье были неинтересны их разговоры.
Худшее, что я делала, – продавала себя, чтобы почувствовать себя паршиво.
Когда один парень на вечеринке спросил, не отсосу ли я ему за сотню, я сказала «да». Хотелось сделать что-то, отчего мне стало бы еще хуже.
Пик моей проститутской карьеры настал, когда я тем же вечером дома спросила Пола, не хочет ли он, чтобы я ему отсосала. Он надолго замолчал. Сначала я подумала, что он обдумывает предложение, но потом увидела, что он плачет.
Он ничего не сказал. Он, из которого вопросы всегда сыплются, как из ведра, ничего не сказал!
После этого я уже не блядствовала. Been there, done that.
– Не пора ли вставать?
Живот скрутило, Ванья шумно захлопнула дневник:
– Блин, ты напугал!
Пол стоял в дверном проеме, и Ванья почувствовала, как лицу становится жарко.
– Никогда не слышал, что надо стучать?
– Я хотел бы поговорить с тобой кое о чем.
– О чем?
– Одевайся и приходи на кухню, там поговорим.
Ванья надела халат поверх ночной рубашки и вышла к родителям. Эдит, куда-то собиравшаяся, быстро обняла Ванью и сказала занудное, прежде чем исчезнуть.
– Садись, – пригласил Пол. Ванья подумала, что у него заискивающий вид, однако прикусила язык, чтобы не ляпнуть глупость. Ей не хотелось вредничать именно сейчас. Пол никому никогда не рассказывал, что она предложила ему тем вечером. Во всяком случае, не рассказал Эдит.
Ванья села за стол и налила себе простокваши.
– Я хотел бы кое-что доверить тебе, – начал Пол, наклоняясь через стол. – Я собираюсь начать новую серию статей… – Он сделал паузу.
– Об убийствах в электричке?
Пол озадаченно посмотрел на нее.
– Нет-нет… Не об убийствах. О самоубийствах.
Ванья окаменела, но ничего не сказала. Подумала про Марию.
– Значит, так, – продолжил Пол. – Когда полиция проводит предварительные расследования, то материал, который никуда не ведет, попадает в архив, неофициальный, который называется «Помои». Благодаря своим связям в полицейском управлении я получил доступ к этому архиву. В последний год частота отчетов о самоубийствах стала вызывать тревогу. Я думаю не только о Марии… Самоубийств больше, намного больше, и погибшие, как правило, очень молоды.
– К чему ты ведешь?
Пол немного поразмыслил, потом продолжил:
– В газетных редакциях есть нечто вроде этих «Помоев». Новости, которые по тем или иным причинам не попали в газету. И там полно отчетов о самоубийствах. Говорят о волне самоубийств, но о них никто не пишет, потому что это табу, все боятся, что освещение темы станет причиной новых самоубийств. Но я не верю в молчание. Я верю в правду и освещение проблемы. В то, что серия по-настоящему хороших статей откроет людям глаза. И вот почему ты попала в кадр.
Ванья не знала, что отвечать.
– Я хочу взять у тебя интервью. Не сейчас, у меня пока недостаточно материала, но в свое время, и я прошу тебя подумать, что именно ты хотела бы вытащить на свет. Что-то настоящее.
Ванья оледенела.
Какого он несет?
– Мне нужна перспектива, надо подойти к правде как можно ближе, – продолжал Пол. – Ты в общем и целом похожа на Марию, у тебя те же интересы, и ты хорошо знала ее.
Ванья подавила порыв выплеснуть простоквашу ему в лицо.
Ты в общем и целом похожа на Марию?
Чванливый, эгоцентричный алкоголик Пол, которому ни до одной собаки нет дела.
Ванья мрачно посмотрела ему в глаза.
– Пошел к чёрту. – Она крепко сжала губы. – Пошел к чёрту, идиот.
