Тихий снегопад висел между «Лилией» и Нивсёдером.

Снегирь рассеянно клевал сало, которое Эдит повесила за кухонным окном. Ванья только что закончила завтракать.

Она думала о своей биологической семье. Которая никогда не была ей настоящей семьей.

Мама Марит, умершая полгода назад, отдала ее, младенца, чужим людям, чтобы защитить от Эйстейна.

Эйстейн умер, проглотив коктейль, приправленный каким-то ядом.

Исаак и папа Хольгер мертвы.

Ища Ванью, Эдит пришла домой к Хольгеру и постучала в дверь. Но он не открыл.

Наверное, в тот момент Исаак как раз всаживал топор Хольгеру в голову.

Ее биологическая семья оказалась уничтоженной так же, как семья Айман. Как повезло, что они есть друг у друга! Айман обещала помочь Ванье больше разузнать о Марит.

Если какая-то родня есть в Норвегии, Ванье захочется повидать их.

Пол зашел на кухню. Налил себе чашку кофе, посмотрел на Ванью и сказал, что она молодчина.

Какое-то время они посидели молча. Потом Пол сказал:

– Прости.

Она улыбнулась ему, но ничего не сказала.

Вспомнила день после событий у моста Лильехольмсбрун.

Домой из больницы она приехала в воротнике-шине. Встала в дверном проеме, глядя, как Пол рьяно очищает барный шкаф. Взад-вперед между гостиной и кухонной раковиной. Каждый раз – с грудой бутылок.

С того дня он не пил. Зато закончил серию статей, Ванья помогала ему. И этим гордилась.

– Как шея? – спросил Пол.

– Почти совсем хорошо. – Ванья слегка похлопала по шее сбоку. Раны от веревки затягивались. Ванья подумала, что все висело на волоске.

Она выкарабкалась.

Она снова посмотрела в окно. Снегирь улетел, и снегопад стал реже. Она почти видела место, где была так близка к смерти.