М-да… Не густо… Указательным пальцем правой руки я погонял по сложенной «лодочкой» левой ладони оставшиеся патроны. Двенадцать штук. Двенадцать похожих на меня самого, таких же потрепанных жизнью, облезлых и потускневших патронов 7Н10 калибра «пять – сорок пять». Почему «похожих на меня»? Да потому, что реально похожи! Такие же невзрачные на вид, но по-прежнему смертоносные. И это вовсе не дешевые понты и не самовосхваление, это – констатация факта. Разве что мало их осталось… Меньше половины магазина.

Подкосила меня эта чертова пневмония, ой, как подкосила. Хорошо еще, что смог сквозь метель и пургу добраться до людей. А то ведь имелся более чем серьезный риск так и остаться до весны заледенелым трупом в сугробе. Оно, конечно, мертвому уже все равно, но от мысли о том, что мои глаза выклевали бы наглые вороны, а кости – растащили и обглодали неимоверно расплодившиеся в последние годы лисы и волки, а то и просто одичавшие собаки, тощие и облезлые, становилось как-то неуютно.

Однако повезло. Практически ни черта не соображая от высокой температуры, буквально выплевывая легкие от разрывающего их сухого лающего кашля, с трудом втягивая внезапно сузившимся до размеров соломинки горлом жалкие крохи воздуха, я все же добрел до поселка. Второй раз повезло – поселок оказался пусть и живущим под здешним «князем», но с нормальным старостой, живущим по-людски. Больного путника не придушили (чтоб не шибко потрепанную, вполне еще годную одежку и снаряжение кровью не запачкать) и не обобрали до исподнего, а впустили и приютили. Третье (и, пожалуй, самое крупное) везение заключалось в том, что в поселке был врач. Хороший врач. Древний как мамонт, седой, будто лунь, и бородатый, словно Дед Мороз, мужик, образование получивший еще во времена Советского Союза и умевший лечить простуды и без всяких там «Фервексов», «Ингавиринов» и прочих «Сумамедов».

Он-то мне жизнь и спас. Но, будем честными, и заработал на этом немало. А потом был еще период восстановления сил, крепко подорванных затяжной болезнью… В общем, если зимой я пришел в поселок пусть и полумертвым, но весьма состоятельным человеком, то покидал его по апрельскому теплу практически нищим бродягой. Из одежды – только то, что на мне сейчас: пусть и изрядно поношенная, но крепкая «горка» с флисовой подкладкой (приобретенная на рынке в Ханкале еще в четырнадцатом году), длиннополый брезентовый плащ-пыльник, сейчас свернутый в компактную скатку и висящий за спиной, да крепкие, пусть и не очень (и это еще мягко сказано) новые американские армейские ботинки на ногах. Из снаряжения – почти пустая сейчас РПС, набедренная кобура под давно оставшийся без боекомплекта ПММ и пятикилограммовый «последний довод королей» в десантном ранце за плечами. Из жратвы – пригоршня сухарей в чистой тряпице и пластиковая банка с плотно завинчивающейся крышкой, примерно до половины наполненная солью. Кое-какие бытовые мелочи, вроде опасной бритвы, литровой пластиковой фляги для воды и складного ножа. И автомат. Правда, автомат отличный, ухоженный и дооборудованный коллиматорным прицелом и ПБС. Хорошим, многокамерным, не требующим сменных обтюраторов. Как-никак – рабочий инструмент охотника за головами, а не ржавая «бухалка», запрятанная над дверной притолокой в избе крестьянина, так, чисто на всякий случай, «шоб було». И аж целых двенадцать патронов… Денег нет совсем. Вот так вот… Гуляй, рванина, от рубля и выше…

Все остальное – давно отдано за услуги местного «айболита», кров и еду. Учитывая обстоятельства, отнеслись ко мне жители поселка более чем хорошо, но я все равно был для них чужаком. А потому – в долг мне верить никто и не думал. Впрочем, как я уже говорил, могли и придушить беспомощного. К тому же, цену за мое имущество давали практически справедливую, почти и не нажившись на моем безвыходном положении. Так что – жаловаться не на что.

Но дела мои, все равно, обстоят, мягко говоря, чертовски плохо. Если бы не этот внезапный заказ – я уже всерьез подумывал о продаже своей «карманной артиллерии» – противопехотной осколочной мины ОЗМ-72. Но в очередной раз повезло.

Вообще-то в таких краях работы для ребят моей специальности все меньше. Крупные банды давно «легализовались», став этакими «княжьими дружинами» при новых «князьях» из числа самых толковых и удачливых вожаков и паханов, взявших на Вологодчине «под свою руку» обжитые территории. Насколько сил хватило – столько и взяли. Границы давно установили, наиболее борзых и беспредельных конкурентов – или чисто физически «выпилили», или выдавили в малопригодные для жизни Пустоши. Теперь взятое под защиту оберегают (а попросту говоря – «крышуют» в лучших традициях давно ушедших «лихих девяностых»). В меру своих сил и понимания вопроса поддерживают порядок, разбирают конфликты… Ну, и оброк собирают, как без этого. Для того, собственно, все и затевалось… Забить корову – дело не долгое, но насколько хватит ее мяса? Доить – куда выгоднее. Такое вот «неофеодальное общество» образца две тысячи двадцать четвертого года от Рождества Христова… Ага, двадцать первый век на дворе, мать его…

Говорят – не везде так. Говорят, там, где власть взяли бывшие «силовики», – куда лучше. Возможно. Я сам в прошлом – тот самый «силовик» и в то, что все «стрельцы государевы» враз оскотинились и превратились в упырей, едва государственная власть рухнула, – не верю. Опять же, кто чего стоит – отлично было видно сразу после ставших роковыми ядерных ударов, последовавших за ними природных катаклизмов, едва не смахнувших нас с планеты, будто засохшие крошки со стола, и воцарившейся после этого анархии. Той самой, о которой от большого ума мечтали малолетние дурачки в интернетах. Вот только в реальности все выглядело куда менее привлекательно.

И не их… а вернее – не наша вина была в том, что в здешних краях – зона на зоне и колонией погоняет. А вот армейцев и моих бывших коллег, наоборот, в самый важный момент оказалось недостаточно. Но ведь не везде же так, чисто по теории вероятности должны были найтись места, где расклады были изначально совершенно иными, и сложилось все совершенно иначе. Даже в соседней с Вологодчиной Вятке – и то совсем иначе все вышло. Да, власть и там не совсем у остатков государственных структур, но и «пиковых» там к ногтю взяли мгновенно. А тут – вот так.

Правда, сам в анклавах «силовиков» не бывал, а чужие бездоказательные россказни на веру принимать – не мальчик давно, как-никак четвертый десяток разменял. А идти проверять, как оно там на самом деле – не готов. Даже до болезни, со всем имевшимся тогда «подкожным жирком» – и то страшновато было. Пустоши между обжитыми анклавами – это вам не шутки, это натуральное «дикое поле». Или «индейская территория», тут уж кому как больше нравится. Где кроме беспредельных банд, выдавленных туда более сильными и удачливыми «коллегами по цеху», путника ждали руины разрушенных войной и стихией городов, пятна радиационного, химического, а порой и биологического заражения и прочие прелести почти уничтоженного мира…

Не, вы как хотите, а вот мне куда-то из относительно обжитых краев чисто ради интереса переться – вообще не в жилу. Я, вон, во вполне обитаемых местах чудом «боты не закусил», а чего там ждать? Да еще и в одиночку?

Так о чем это я? А, ну да, заказ… Обычно по поводу мелких банд, просочившихся из Пустошей и начавших беспределить, просто сообщали местечковому «князю». И тот уже решал вопрос, посылая людей разобраться с незваными гостями. Сейчас же, как я понял из не слишком подробного рассказа поселкового старосты – дюжего угрюмого и не сильно любезного мужика, лет на десять меня старше – «князю» было не до мелких проблем маленького поселка. Сам он с наиболее подготовленной частью своей бан… а, ну да, прошу прощения, своего отряда отбыл на какую-то крупную сходку таких же, как он, окрестных «князей». То ли войну они там кому-то объявлять коллективно собирались, то ли совсем даже наоборот – мирить кого-то с кем-то…

Да мне то, собственно, наплевать было, что там и как… Важно одно: приструнить мелкую группу пришедших с Пустошей «гастролеров» сейчас тупо некому и некогда. Местным же очень не хочется спать вполглаза на дальних хуторах и отращивать глаза на затылке при поездках даже в соседнее село. А тут – такое приятное совпадение: прямо в поселке проживает едва проклемавшийся от двустороннего крупозного воспаления легких вполне профессиональный охотник за головами. Да еще и (вот удача!) почти всю свою снарягу и весьма серьезную часть вооружения распродавший и конкретно «сидящий на бобах». Ну как упустить такую возможность?

Они упускать и не стали. И даже попытались цену сбить, давя на мое бедственное положение. Но тут уже проявил твердость я. Либо нормальная полная ставка за каждую голову, либо сами по своим лесам бандитов ловите. Или возвращения «князя» дожидайтесь. Ждать им явно было не с руки, самим в чащу лезть тоже не хотелось, так что – в цене сошлись. Но принципиальность моя вышла мне боком: аванса староста поселка не дал даже на патроны. Мол, коль ты такой крутой «хэдхантер», что от расценков ни на копейку отступить не желаешь, так и работай, как правильному охотнику за головами положено: сначала – дело, потом деньги. И ведь не поспорить, по всем понятиям прав он. Придется – как есть идти. Цену сбавлять нельзя: слухи разлетаются мгновенно, а авторитет – дело такое… Зарабатывается годами, а теряется в считанные секунды. Да и уважения среди коллег такой поступок не добавит точно.

И вот теперь лежу я в засаде и не спеша снаряжаю весь свой невеликий боекомплект в темно-коричневый автоматный магазин. Неторопливо так, вдумчиво. Судя по словам выживших свидетелей – банда небольшая. Трое, максимум – пятеро. Почему такой разброс? Ну, как сказать… Есть такое древнее милицейское присловье: «Звиздит, как очевидец». Люди, внезапно попавшие в опасную для жизни экстремальную ситуацию, крайне редко могут вспомнить ее реальные подробности. И выдают за них свои собственные придумки и фантазии. Вот и выходит в итоге, что рассказы двух человек, видевших одно и то же событие, разнятся потом едва ли ни во всем.

Все, магазин снаряжен. Примыкаю его к автомату, с лязгом досылаю патрон. Поднимаю вверх предохранитель (еще не хватало, чтоб какой-нибудь лесной мусор попал).

Значит, берем наихудший вариант – пятеро. Хотя вряд ли. В подобные набеги ходят либо ордой в три-четыре сотни рыл, либо мелкими кучками по двое, по трое. В первом случае грабят целые поселки, а то и мелкие городки, и уходят с добычей назад в Пустоши еще до того, как «дружина» спохватится, во втором – шакалят по мелочи, нападая на путников-одиночек или мелкие хуторы на отшибе. «Золотой середины» не бывает. У группы от десяти до пятидесяти «активных штыков» банально нет «кормовой базы»: на укрепленный поселок – сил не хватит, а добытого по мелочи уж совсем ничтожное количество на каждого при дележе выйдет.

Но даже есть их трое-четверо, да с хоть каким-то количеством патронов… Шансов во встречном бою у меня, выходит, ни малейших. Огнем прижмут, а мне и отстреливаться толком нечем. Да и состояние здоровья пока к быстрым перемещениям, перекатам, кувыркам и прочей нездоровой акробатике не сильно располагает. Хожу, даже на дальние расстояния вполне прилично, но более серьезные нагрузки пока противопоказаны. Остался один-единственный вариант – засада. А учитывая, что точного местонахождения бандитов я не знаю, весьма сложный ее вариант – на живца.

Рассудил просто: по лесам банда бродить не будет. Что им там делать? Зайцев да белок на гоп-стоп брать? И я о том же… От блужданий по лесу – никакого прибытка не ожидается. А значит, шакалить они будут вдоль дорог, которых тут, прямо скажем, немного. Все-таки не Подмосковье – Вологодчина. Выбрал я в районе, где бандиты были замечены, местечко поудобнее – овражек в сильно разросшемся за последние годы подлеске рядом с дорогой. Оборудовал там вполне неплохую стоянку: невысокий односкатный навес из веток и лапника, костерок едва тлеющий рядом. Правильно сложенная таежная нодья – она до двенадцати часов тлеет. А я еще с десяток бревен припас заранее. Пару раз в сутки метнуться к кострищу и одно бревно на другое сменить – не велик риск. Неподалеку от кострища небольшой «сюрприз» оставил и тщательно замаскировал. Жаба, конечно, чуть не удавила, но это на самый крайний случай. Если вдруг врагов окажется больше, чем предполагалось. Под навесом соорудил из разного найденного на свалке возле поселка уж совсем ни на что не годного тряпья относительно правдоподобную «куклу», имитирующую спящего человека с весьма объемистым баулом под головой. Ни дать, ни взять – коробейник, странствующий торговец на отдыхе. Словом – легкая и, весьма вероятно, «жирная» добыча. Мимо такой бандиты точно не пройдут.

Сам же хорошенько замаскировался под корнями здоровенного выворотня на самой кромке овражного склона метрах в пятидесяти. Обзор оттуда на «стоянку» отличный и подходы видны хорошо. Лежу, жду. Третьи сутки пошли. Сухари к концу подходят, брюхо от голода подвывать перестало уже – смирилось. Как про похожую ситуацию в чеченских горах когда-то один мой товарищ сказал: «Желудок не то, что к позвоночнику – к затылку прилип». Вот-вот. Но голодное брюхо при моем роде занятий – дело привычное. Охотник за головами – он как матерый лесной волчара, должен быть голодным и злым.

О том, что моей фальшивой «лежке» кто-то подбирается, подсказали птицы. Это ко мне они за последние дни привыкли настолько, что замечать перестали. Одна особо наглая даже нагадила на меня с ветки, к счастью – не на голову, на левое плечо попало. Ну, что ж, значит – богатым буду. А вот на пришлых «пернатая сигнализация» отреагировала мгновенно: сороки целой стаей взлетели с насиженных веток и ор подняли.

Вот теперь – повышенное внимание! Конечно, далеко не факт, что это бандиты, возможно, просто по дороге прохожий топает или даже какой-нибудь обоз… Но надеюсь я именно на гостей с Пустошей. За случайных путников мне денег не платят.

Почти одновременно едва заметно зашевелились кусты левее и правее фальшивой «лежки». Точно, бандиты. Времена нынче нервные: втихаря, да еще и с оружием в руках к расположившемуся на отдых страннику подкрадываться даже лучшие друзья ради хохмы не станут. Потому как закончиться такая хохма может пулей точно между бровей или снопом шестимиллиметровой «волчьей» картечи в брюхо. Шутники если и были – повывелись давно.

Покрутив головой, разминая шейные позвонки, я плотнее вжал в плечо приклад. Чем хорош коллиматор – при прицеливании не нужно зажмуривать второй глаз. Оттого и цель видна лучше, и в целом обзор не сужается. Что контролю за окружающей обстановкой только способствует.

Так, первый бандит буквально на корточках выбирается из густых зарослей лещины. Была б на дворе середина мая – я бы его заметил значительно позже, но сейчас – апрель, зелени, несмотря на не по-весеннему теплую погоду, еще нет совсем, едва-едва почки набухать начали. Так, интересно, а видит ли его сейчас напарник, подкрадывающийся к шалашу с противоположной стороны? Да вряд ли, как раз шалаш ему весь обзор и перекрывает. Ну, значит, тебе первому не повезло сегодня, друг мой. Флажок предохранителя беззвучно опускается в нижнее положение. Погнали наши городских!

Как ни крути, но АК с «глушителем» – далеко не «Вал» и не «Винторез». И устройство «глушителя» иное, и патрон другой совершенно. Пумкнуло весьма звучно, будто бутылку шампанского по-пижонски, с пеной, открыли. И затвор сталью лязгнул. Но дульную вспышку ПБС все же скрыл и звук рассеял, так что точно понять, откуда именно стреляли, бандитам будет сложно. А выбранный мною заросший бородой, будто леший, разбойник, раскинул мозгами по окрестным кустам и плашмя рухнул на спину, подминая под себя гибкие ветви орешника. Минус один. И противник, и патрон. Вообще-то в голову стрелять – то еще пижонство. Как меня в свое время в военном училище инструктор мой по огневой учил: «Не стреляй человеку в голову – она маленькая и твердая, стреляй в брюхо – оно большое и мягкое». Но сейчас я не только врагов отстреливаю, но еще стараюсь и «шкурку портить» по минимуму. Денег нет даже на пожрать купить, незачем пока еще вполне пригодный к продаже потенциальный товар пулями дырявить и кровью пачкать.

Второй, подбиравшийся к шалашу с противоположной стороны, оказался волчарой битым: рухнул на пузо и шустро откатился за ствол давно рухнувшего дерева. И уже оттуда, из-за укрытия, дуплетом пальнул по шалашу из чего-то охотничьего и двуствольного – только еловый лапник во все стороны полетел, да тряпье на моем «манекене» на какое-то мгновение дыбом встало. Матерый, сволочь!

Прицельная марка коллиматора замерла на том месте, где только что виднелось ружье бандита. Но поздно. Уже и ствол спрятал и, подозреваю, позицию снова сменил. Нет, этого так просто не возьмешь. А патронов его за тем бревном нащупывать – нету. Значит – на потом его. У нас тут не городские развалины, ползти особо некуда. К тому же он – внизу, в овраге. А я – наверху, и позиция у меня заведомо выигрышная.

Зато вот с третьим мне подфартило. Молодой, бестолковый… Был. Я даже безусое лицо, в прицеле мелькнувшее, разглядеть успел. Сопляк совсем, опыта никакого. Услышал пальбу и из-за дерева свое любопытное жало высунул. Интересно ему все, маленькому. Было. Автомат плюнул свинцом еще раз. Минус два… И десять патронов в остатке. И еще минимум один противник, а то ведь и больше.

За спиной внезапно громко застрекотала сорока. Не задумываясь ни на секунду, прижав к груди автомат, бревном откатываюсь вправо. Это уже на уровне рефлексов, со времен еще самой первой командировки на Кавказ, весьма на события богатой. Довернуть оружие влево стрелку всегда проще и быстрее, чем вправо. Так зачем облегчать жизнь тому, кто решил тебя застрелить?

Выстрелы наши слились в один, пусть и громкий, но хлопок моего АК был надежно заглушен грохотом двуствольного обреза-вертикалки, в бездонные дула которого я прямо перед выстрелом даже успел заглянуть, но, к счастью, не успел испугаться. В лицо дохнуло теплым воздухом и кислой пороховой вонью. А вот сноп дроби прошел мимо, буквально впритирку с правым локтем. Зато моя пуля стрелку вошла точно в грудь, чуть выше солнечного сплетения. Тот, удивленно разглядывая проступившее через застиранную куртку кровавое пятно, выронил обрез и, прижав к ране ладони, сперва брякнулся на колени, а потом – завалился на бок. Задергались в конвульсии ноги в растоптанных берцах. Минус три. Значит, все-таки четверо.

– Семен! – требовательно донеслось со дна оврага.

Я резко перевернулся на живот и припал к прицелу.

– У?! – отозвался в ответ и совершенно неожиданно для себя громко закашлялся.

– Фигли «У»?! – требовательно гаркнул голос из оврага. – Все?!!

– Угу, – сквозь кашель утвердительно прохрипел я.

– Да че ты мычишь, муди…

Закончить оскорбительную тираду бандит не успел. Мой указательный палец плавно выбрал и без того почти отсутствующий свободный ход спускового крючка… Минус четыре. Похоже – все.

Не желая рисковать, я еще минут десять неподвижно лежал, изо всех сил прислушиваясь и ловя взглядом любой, даже самый слабый намек на движение. Нет, похоже – точно все. Неугомонные сороки успокоились и замолкли, а вот более мелкие пичуги, наоборот, снова расчирикались.

Значит – четверо. Недурственно сработал. Хотя чуть было не влип. Была бы банда хоть немного более состоятельная… Были бы у них автоматы… Да много можно придумать разных «бы». Однако что вышло – то вышло. Повезло мне: банда оказалась из числа нищих отморозков, тех, которым армейское оружие – не по статусу, а патроны к нему – не по карману. Вот так оно в жизни и в бою бывает: кому больше повезло, тот по итогам скальпы и снимает. Кстати, по поводу скальпов – вовсе не фигура речи. Кое-где именно таким незатейливым и проверенным временем способом мои коллеги свои победы и подтверждают. В здешних краях немного проще – вполне достаточно уха, правого. Согласен, не шибко эстетично и уж точно очень негигиенично, но… Времена суровые, нравы – им под стать. Хоть головы их в мешке, подобно Персею после его «интимного суаре» с Медузой Горгоной, тащить в поселок не придется – и то хлеб. Хотя и такое в моей богатой практике случалось. Ладно, поглядим, что там, кроме четырех давно немытых ушей, нам Бог послал…

А неплохо! Я, конечно не Альхен, и уж тем более – не Сашхен, но, как когда-то было написано в одной великолепной книге: «В этот день бог послал Александру Яковлевичу на обед…» Вот и я, пусть и не Яковлевич, а совсем даже наоборот – Александрович, встретив сегодняшнее утро голодным и замерзшим бродягой с пустыми карманами, уже к обеду существенно поправил свое материальное положение. Правда, жрать охота все сильнее. В предвкушении вполне успешного возвращения к старосте доел последние сухари, но голод это не утолило, а только усугубило. Ну, значит, пакую трофеи и – в обратный путь.

С трофеями все обстоит, нужно признать, весьма даже кучеряво. Ну, с учетом обстоятельств банда-то была, и правда, нищая – ни одного армейского «длинного» ствола. «В наследство» от бандитов мне достались два обреза: один из «вертикалки» Иж-27, у меня точно такая же двустволочка когда-то дома в сейфе стояла, второй – из какой-то совсем древней «двутулки»-«горизонталки». Молодой и любопытный «порадовал» совершенно дикого вида самодельной «поджигой», похожей на те, что я с приятелями-лоботрясами в далеком и светлом детстве клепал. Разве что размерами эта была малость крупнее и немного покрепче. В остальном – такое же барахло убогое. Этот ужас на продажу нести – только позориться и лишний вес на хребте тягать. Взяв самопал за ствол, с размаху вписываю им о ствол ближайшей березы. О, только щепки и клочья синей изоленты во все стороны полетели! Зато у него же на поясе висел длинный, но узкий, едва ли не до половины долы сточенный ножевой штык. По-моему, от немецкой винтовки времен Великой Отечественной. Вот это – весьма в тему. Свой охотничий нож-шкуросъемник я еще по зиме в поселке продал, а пачкать кровью швейцарский складной «Венгер» дико не хотелось. Он у меня для хозяйственно-бытовых надобностей. Теперь же, после обнаружения этого вот «ухореза», проблема обрезания бандитских ушей решается автоматически, уж простите за грубоватый и несмешной каламбур.

Со всех вооруженных двустволками бандитов снял патронташи, а из заплечных мешков-сидоров вытряхнул все содержимое. Правда, особо ценного ничего не нашел. Похоже, если и взяли они в этом набеге что-то стоящее, то явно с собою не таскали, а припрятали в каком-нибудь укромном месте. Обидно, ухоронку бандитскую мне не найти…

Ладно, полсотни пулевых и почти вдвое большее количество дробовых и картечных патронов, в основном – с изрядно уже потускневшими латунными гильзами со следами неоднократной переснарядки, хотя и несколько красных феттеровских и рекордовских пластиковых в общей куче завалялись. Надо же, какие «долгожители». Хорошие охотничьи ножи, мелочевка разная, вроде пары рулонов чистой портяночной ткани… И не нужно носы морщить! Просто вы, похоже, в долгих переходах ноги ни разу не стирали в кровь и, как от потницы кожа на пятках до мяса лопается, не видели. Тогда б снобизмом не страдали. Еще со всех четверых я без малейшей брезгливости снял пусть и не новые, но вполне еще крепкие армейские берцы. Ну, подумаешь – попахивают слегка. В ближайшем пруду отмою – и нет проблем. А вот хорошей, довоенного качества обуви в здешних краях – так просто не сыщешь. Даже ношеной. В совсем еще недавние времена весь собранный в кучу бандитский шмот я бы еще и радиометром проверил, чисто для душевного спокойствия. Но сейчас столь нужного в наши неспокойные и полные неприятных сюрпризов времена прибора у меня не имеется. Хотя тут и «народных примет» – за глаза хватит. Все четверо отправленных мною в «страну вечной охоты» бандюганов – волосаты и бородаты сверх всякой меры. А радиация – штука такая – волосы от нее в самую первую очередь слезают, даже при самых незначительных дозах облучения. Так что – берем спокойно.

Из еды, несмотря на пронзительные рулады желудка, самым несознательным образом «демобилизовавшегося» по случаю окончания боевых действий, взять ничего не рискнул. Впрочем, особого выбора там и не наблюдалось. Сухарей у бандитов при себе не было, единственная банка каких-то консервов без этикетки выглядела уж больно… шарообразной (вот только ботулизма мне не хватает сейчас для комплектности), а узкие полосы вяленого мяса почему-то доверия не внушили. Мало ли, что они там у себя на Пустошах жрут? Разговоры ходят разные, и некоторым из них я своими глазами подтверждения видел. Так что – нафиг-нафиг… По незнанию налопаться человечины не хочется совершенно.

Убитый мною последним матерый, явно бывший в этой компании за главного порадовал от души. Во-первых, отличным, до войны явно стоившим немалых денег и при этом не изуродованным охотничьим ружьем «Фабарм». Вот, ей-Богу, этой непонятной склонности отдельных особо одаренных индивидуумов к обрезам я решительно понять не могу. Спору нет, на дистанции «в упор» обрез, да особенно если крупной дробью или картечью разом из обоих стволов – штука страшная. Но часто ли в наши времена приходится в противника накоротке стрелять? Стоит же расстояние увеличить хотя бы до двадцати метров – и начинаются для стрелка из «лупары» неприятные сюрпризы. А из нормального ружья, не «кастрированного» обрубанием стволов под самое цевье, на пятьдесят – точно, а то и на восемьдесят метров пулей попасть можно более чем уверенно. Ну, при условии, что руки не совсем из задницы растут.

Прежний хозяин «Фабарма» пострелять явно был большой любитель: при помощи хитрых зажимных колодок прямо на верхний ствол установлен голографический прицел. Может, и не такой, как у меня, американский армейский «Триджикон», надежный и прочный, но тоже не дешевый, по виду судя. Название на боку – «Рэдринг», ни о чем не говорит и даже ассоциаций никаких не вызывает. Впрочем, в охотничьем оружии и «аксессуарах» к нему я никогда особо не разбирался. Но хорошую, дорогую вещь от простенького и недорогого китайского барахлишка отличить все же смогу.

М-да, лоханись я хоть чуть-чуть – и нашинковал бы он меня на такой дистанции картечью, как каплуна. И дальнобойности, и точности хватило бы за глаза.

А еще в старой и облезлой кожаной кобуре у него на поясе нашелся ПМ. Правда, нерабочий, но, судя по «симптомам», там просто перо боевой пружины сломалось. Стрелять – не стреляет, но дел, реально, на полторы минуты при наличии ЗИПа и минимальных познаний. А они у меня имеются. Вернее, ЗИП – имелся, но боевая пружина из числа мною собственноручно проданных в поселковый лабаз, всяко стоить будет дешевле, чем исправный пистолет Макарова. Все найденные при покойном девятимиллиметровые патроны я сразу же снарядил в магазины своего «макара модернизированного». Аж три трофейных «дробана» – это, конечно, очень круто, но свой, привычный, почти что продолжением руки являющийся пистолет как-то предпочтительнее. Да и двенадцать патронов в магазине – все же лучше, чем два, пусть и картечью снаряженных.

Значит, снимаем установленную неподалеку от кострища мину, аккуратно выкручиваем взрыватель, пакуем все это безобразие назад, в РД. В этот раз, к счастью, не понадобилась, но где гарантия – что не пригодится в другой?

Во взгляде старосты приязни откровенно прибавилось. А ведь в первые секунды он ехидную ухмылку даже прятать не пытался. Стоял, сложив лапищи на груди, на невысоком крылечке своего дома, больше на блокгауз времен американских первых поселенцев похожего, и нагло скалился во все оставшиеся зубы. Видно думал – оголодал «хэдхантер» да назад не солоно хлебавши вернулся. И только потом заметил, что барахла на мне навьючено гораздо больше, чем трое суток назад. Я под конец пути уже на полном серьезе ощущал себя натуральным бухарским верблюдом – до поселка еле доплелся.

Ухмылка его мгновенно истаяла, зато что-то такое в глазах появилось… Ну, да, кем я для него был еще несколько дней назад? Хворым гостем, причем гостем сильно поиздержавшимся, которого, еще чуть-чуть – и на выход просить придется. Причем – без вещей. Потому как все вещи он уже продал. Потом показал себя упертым и жадным до денег типом, не желающим снижать цену на свои услуги. Тоже персонаж не из самых приятных. Зато вот теперь он видит перед собой именно того, кем я и являюсь, – профессионального убийцу. И теперь ему, бедняге, этот факт нужно осмыслить и как-то в своей голове среди устоявшихся понятий пристроить.

Еще раз внимательно меня оглядев, он открыл дверь в дом и приглашающее махнул рукой. Заходи, мол, пообщаемся.

– Значит, одолел подонков?

Староста удовлетворенно откинулся на спинку огромного и все еще дорогого на вид, пусть уже и слегка потертого, кожаного кресла с деревянными подлокотниками. Солидное изделие, явно раньше в кабинете какого-нибудь крупного начальника стояло.

– А что, были сомнения? – по-еврейски, вопросом на вопрос ответил я.

– Да чего уж греха таить, – не смутился мой собеседник, – были. И немалые. Мы ж тебя только или помирающим совсем, или едва поправившимся доходягой и видели. А что до автомата – так автомат сам по себе – не показатель ни разу. Сам понимать должен…

– Да я, собственно, не в претензии. Если с расчетом кидануть меня никто не планирует…

– А вот это – брось, – обиженно насупил брови староста. – Тут люди живут. Мне казалось, ты в этом уже убедился.

Намек прозрачный донельзя. Типа, жили б тут такие, как ты о нас сейчас подумал, так тебя б в какой-нибудь яме давно черви доедали.

Осознав, что малость перестарался, примирительно развожу руками и извиняюсь. Староста спокойно кивает, принято, мол.

– Что с хабаром трофейным делать думаешь? И как награду забирать будешь? «Рыжьем», патронами?

А вы думали? Золото, оно даже после полного и окончательного конца света золотом останется. А чем еще расплачиваться? Перьями экзотических птичек? Ракушками каури? Даже пресловутые патроны в качестве денежного эквивалента против золота – не пляшут: в негодность при частом переходе из рук в руки приходят быстро, легко подделываются, плохо проверяются на подлинность… В общем, на пару с едой так и останутся пусть и дорогим и всем нужным, но – товаром.

– Трофеи куда-то тащить желания не имею, – честно сознался я.

Интерес хозяина дома к «Фабармовской» вертикалке я заметил сразу, но выпендриваться и цену набивать не стал. Слишком уж устал, пока все это добро тащил.

– Значит, у нас продавать будешь? – оживился староста.

– Скорее, на свои вещи, что не проданы еще, назад менять. Своя рубашка, она, как известно, к телу ближе.

– Что есть – то есть, – согласно мотнул головой мой собеседник. – Что ж, могу поспособствовать.

Ха, еще б ты не мог! Да у тебя ж паи во всем, что в этом богом забытом местечке хоть какую-то прибыль приносит. Что в лабазе, что в больничке, что в постоялом дворе, что в мельнице и стоящей при ней пекарне… Олигарх местечкового разлива просто.

– Буду признателен, – не стал отказываться от предложенной помощи я. – В первую очередь интересуют все автоматные и пистолетные патроны, гранаты, бронежилет и шлем, перчатки штурмовые, весь оружейный ЗИП, он в одной коробке был, радиометр и нож мой… И из продовольствия кое-чего. Сухарей там, крупы, мяса сушеного… Но это уже мелочи.

– Нож? – удивился староста, уже успевший мельком глянуть на все, мною в походе добытое, а потом переключился на более важные моменты. – А не крутовато ли? Трофеев твоих, думаю, на все не хватит, уж не обессудь…

– Нож мой мне как-то привычнее, – улыбнулся я. – А что касается денег… Ты премиальные за четырех грабителей прибавь. Еще и остаться должно, пусть и не шибко много.

Староста кинул короткий взгляд на небрежно брошенную на край стола тряпицу с завернутыми в нее бандитскими ушами и задумался. Мне вдруг почудилось, будто я слышу, как клацают в его голове костяшками здоровенные старые бухгалтерские счеты.

– Да, пожалуй, – наконец вынес он свой вердикт. – Ну, что, не будем время терять – пошли в лабаз смотреть, что из твоего добра не продали еще.

Оказалось, не продали многое. На бронежилет мало у кого в поселке нашлось бы средств, на относительно недорогие запчасти ударно-спускового механизма «макарова» – не оказалось покупателей, а нож мой вообще никому на фиг не сдался: тут у половины жителей такие же. А у второй – еще больше и острее.

Штурмовые перчатки, трофей тех же событий, в ходе которых я стал обладателем коллиматора, ПБС и американских ботинок, как ни странно, тоже никого не заинтересовали. Видимо, сказывалась отдаленность поселка. В любом более крупном городе они давно нашли бы себе нового владельца: «дружинника», моего коллегу – наемника, а то и просто бандита, заглянувшего в цивилизованные места прикупить чего-нибудь, чего на Пустошах не найти. А тут на перчатки мои никто не позарился.

Вот шлем, старого образца омоновская «Маска», пусть и потертая и выцветшая, но прочная, а главное – легкая – ушла с концами. Очень жалко. И гранаты ушли все четыре штуки, что тоже обидно. Увидев мое расстройство, продавец попробовал было предложить пару слегка помятых РГД-5 из своих запасов, но, во-первых, старая «эргэдэшка» – не лучшая замена относительно новой РГО, а во-вторых… Не настолько я отчаянный парень, чтобы использовать неизвестно у кого в руках побывавшие гранаты. Этак недолго самому на ней же подорваться. Я и сам такие фокусы проделывать умею, нет там ничего особенно сложного… Словом – благоразумно отказался.

Радиометр тоже «сделал папе ручкой». Причем, по словам продавца, купили его даже раньше, чем гранаты: в конце февраля караван через поселок на Кострому и Ярославль шел. Вот кто-то из тамошней охраны и прикупил.

Ну, да, там после того, как в семнадцатом по всему Поволжью чем-то очень «грязным» отработали, очагов заражения по-прежнему хватает. Да ветры в приволжских степях сильные, да весенние паводки на разрушенном Волжском каскаде… Нарваться и схватить дозу в тех краях можно даже там, где еще год назад спокойно прогуливался. Сам я, правда, после войны в сторону Волги путешествовать не рисковал. Но с купцами и путешественниками, что рискнули, общался. Оттого и обзавелся ценным прибором при первой же возможности. Мало ли куда судьба занесет… А теперь придется снова искать. Обидно, но делать нечего.

– Еще чего-нибудь? – поинтересовался продавец, заканчивающий паковать купленные мною продукты.

Немного подумав, я отрицательно мотнул головой. Нет, прикупить кое-что не просто стоило, а было совершенно необходимо: и зимнюю одежду я всю продал, пока болел, и, наоборот, в утепленной «горке» днем жарковато уже сейчас, в апреле. А что будет в мае? А летом? Но покупать одежду именно здесь – не лучшее решение. Поселок небольшой, выбор – скудный. Да и цены – ого-го какие, лабаз-то на весь поселок один… Монополия и звериный оскал капитализма, ничего не попишешь…

Нет, уж лучше я оставшееся от премии за «невинно убиенных» грабителей золотишко приберегу до крупного города и тамошнего рынка. Там и ассортимент пошире будет, и цены не такие ломовые.

– Всем доволен? – по-свойски подмигивает староста. – Или еще какие пожелания?

– Тут – никаких. А вообще – баню б мне истопить. Помыться, постираться, в порядок себя привести. А то чешусь весь, как пес помойный… Можно?

– А чего ж нельзя? – пожимает мощными плечами «местечковый олигарх». – Баня – так баня. Часика через три-четыре все будет в лучшем виде.

Когда уже поздним вечером я, вымытый до скрипа и распаренный до розовости молочного поросенка, на слегка подгибающихся ногах выполз из предбанника на улицу и плюхнулся на лавочку у стены бани, с удовольствием подставляя «морду красную» свежему прохладному ветерку, ко мне подскочил молодой, лет пятнадцати парень.

– Вас Андрей Борисович просил еще раз зайти…

Так, интересно, а что теперь старосте могло от меня понадобиться… Еще один заказ? Что-то сомневаюсь. Но он в здешних местах (по крайней мере, когда «князя» и его людей поблизости нету) – полноправный хозяин. Зачем обижать хорошего человека? Просит – зайдем.

– И снова здравствуйте, – после короткого стука я вошел в уже знакомую дверь.

– Вот это ни черта себе! – глаза старосты изумленно раскрылись. – Я тебя и не узнал сразу, только по одежде…. Ну ты даешь! Прямо….

Староста замялся, явно пытаясь подобрать цензурный и необидный эпитет, чтобы описать мое преображение. Да уж, а всего-то и требовалось, что отмыть с себя всю наросшую за последнее время грязь и выбриться начисто – и морду лица, и голову. Как-то не по нраву мне пришлась одолевшая сейчас многих излишняя брутальность.

Вы, кстати, в курсе, откуда это словечко взялось вообще? Еще в юности прочел я где-то, что по латыни слово «брут» – это не только имя человеческое, но и имя существительное – «животное»… Вот так вот. Выходит, ничего шибко хорошего нету, когда мужика «брутальным» называют. Скорее – наоборот, намекают, мол, скотина и животное… Вот мне в животные – никак определяться не хочется. Отсюда и подход к личной гигиене – как можно чаще мыться, бриться и стираться. И про чистку зубов не забывать. И «орлиных когтей» на руках-ногах не отращивать: они, вопреки известному присловью, по деревьям лазить не помогают совершенно. Иначе – никак. Забьешь на гигиену – и точно в животное превратишься. Видел такое со стороны неоднократно.

– Франт, – с улыбкой пришел я старосте на помощь.

– Во, точно, а то мне в голову только «фраер» из относительно приличного и пришло, – согласился со мной староста, а потом вдруг замер, еще больше вытаращив на меня глаза. – Да ну на фиг! Ты – Франт?! Шутишь?!

– У нас такими вещами не шутят.

– Ну, тогда я не удивлен… А то я все думал, что ж ты за отморозь такая: с десятком патронов – да на банду…

– Ну, вообще-то – с двенадцатью, – проявил я скромность. – Правда, восемь назад принес.

– Вот-вот, и я о том же, – подхватил мой собеседник. – Четыре патрона на целую банду… Крут!

М-да… Вот так и рождаются нездоровые сенсации. Не удивлюсь, если через полгода-год услышу в каком-нибудь кабаке пьяную героическую байку о себе отважном, что с четырьмя патронами против кочевой орды с Пустошей вышел и всех заборол в одно рыло… Ладно, надо бы к делу вернуться.

– Так чего звал-то, Андрей Борисович?

Староста замялся.

– Да теперь уже и не знаю… Тут такое дело… Но тебе… – он даже руками развел, не в силах сформулировать мысль.

– Как я понимаю, хотел что-то предложить приблудному наемнику, а как узнал – кто он, так сразу и неудобно предлагать стало?

Похоже – угадал, по глазам вижу. Интересно, почему передумал, узнав прозвище? Решил, что для такого, как я, слишком мелко? Или подлость какую предложить хотел? «Хэдхантер» – не киллер. Это наемному убийце все равно, кого и за что убивать, лишь бы деньги платили. Впрочем, уникумы, вроде киношного Леона со своими понятиями и принципами, тоже имеются в реальной жизни. Только их мало. Остальным, как я уже сказал, интересны только деньги. Охотник за головами – персонаж из совсем другой сказки. Мы, скорее, похожи на «пистольерос» Дикого Запада, отлавливающих или убивающих (тут уже по ситуации и от размера вознаграждения зависит) разыскиваемых преступников. Или залетных бандитов с Пустошей. Порой и за охрану чего-то или кого-то беремся. В общем – специалисты широкого профиля. Но вот убийствами по заказу – не промышляем. У нас с этим строго. Поначалу, когда после тотального кирдыка только на ноги вставали – по-всякому бывало. Народ тогда среди нас был разный и все, как один, только что произошедшим со всем миром – крепко оглоушенный. Но потом все начало устаканиваться, и разных отморозков за «неспортивное поведение» свои же коллеги начали «подвергать жесткой обструкции». Причем – до летального исхода. Если сам – тварь беспредельная, так нечего на остальных тень бросать.

– Ну, да…

– Так предложи, сразу и узнаем, – я вроде и улыбнулся, но внутренне подобрался и изготовился к действию.

Нет, стрелять старосту я не стану при любом раскладе. Он – не один из нас, он – заказчик. Просто разъясню доходчиво человеку, кому и что предлагать можно, а кому – не стоит.

– Тебе ж сейчас все равно, куда идти? Сам же говорил – прошлый заказ отработал, вознаграждение получил…

– Так и есть, – согласно кивнул я. – Сейчас буду новую работу искать. Но куда идти – особой разницы нет. А что?

– Да мы тут небольшой караван до ярмарки собрали… Как караван… Три телеги. Мука, сыр, мясо… В общем, по продовольственной части. Думали тебя в качестве дополнительной охраны подтянуть… Но теперь – даже и не знаю…

– Понятно, – улыбаюсь уже вполне искренне. – Задумался: а вдруг крутой Франт решит, что его такой мелочевкой оскорбить хотят? Не переживай, не решу. «Крутой Франт», во-первых, вашему поселку жизнью обязан, а во-вторых, как ты сам отлично знаешь – конкретно на мели… Так что – без проблем. Вспомню начало карьеры, займусь «проводкой колонны». Идем куда? По деньгам как?

Староста снова слегка смутился.

– Да в Никольск, на ярмарку, я ж говорю. Работа там не шибко сложная, груз – не особо дорогой… Да и на то, что ты – это ты, мы как-то не рассчитывали…

Многие столетия стоявший на неширокой речушке со странным названием Юг, городок Никольск раньше был весьма оживленным центром торговли, через него шли водным путем купцы с Северной Двины и Ветлуги в Волгу, на торжище Нижнего Новгорода и дальше. Ну, и назад, понятное дело. Потом пришло время железнодорожных и автомобильных перевозок, и некогда бойкое местечко «впало в спячку», хирея и превращаясь в самый обычный захолустный городок. Теперь же ремонтировать дороги и возводить заново рухнувшие мосты некому. А река – она никуда не делась, ее ремонтировать не нужно, а плоскодонная баржа с ее невеликой посадкой пройдет практически где угодно. Ну, при наличии хоть сколько-нибудь умелого и знакомого с фарватером лоцмана и шкипера.

– Я понял, не продолжай. «Накрутку за бренд» требовать не буду, по стандартной ставке посчитаем…

– Тогда – не вопрос, – староста протянул мне лопатообразную ладонь. – Завтра утром выходите. В шесть.

Когда я уже пошел на выход, староста с интересом бросил мне в след:

– Слушай, вот интересно, а почему Франт?

– Долгая это история, – улыбаюсь я в ответ.

Почему? Хм, хороший вопрос. Да, в общем-то – случайно вышло… Возможно, однажды и расскажу. Но изначально я был Татарином…