Глава 12

Часа через два в доме не осталось никого, кроме меня, Ирки и животных. Маша с Юрой уехали в клинику. Оказалось, что мой зять занимается компьютерами и делает сайт ветеринарной лечебницы Манюни. Феликс умчался читать лекцию. Гена, Игорь и Наташа ушли вместе, но куда они направились, я понятия не имею. Эксперт Лёня укатил в морг, полковник Дегтярев повез Люсю в свой офис.

На мое заявление, мол, хочу послушать, что расскажет горничная Балабановой, толстяк сердито ответил:

— Вот только тебя мне сейчас не хватает!

Я обиделась и не сказала Александру Михайловичу, что он зачем-то воткнул в свой портфель метелку для сбора пыли, да так и направился с ней к автомобилю.

Подождав, пока машина нашего бравого борца с преступностью скроется из вида, я позвонила Леониду.

— Что ты хочешь? — спросил эксперт. — Хотя я и так знаю. Не надейся, ничего не расскажу про Балабанову.

— И не надо, — заверила я. — Мне нужен твой совет. Понимаешь, с Дегтяревым происходит нечто странное. Вчера вечером у него изо рта и носа валили разноцветные клубы дыма, потом он стал кашлять и всякий раз окутывался то синим, то красным, то зеленым облаком. Это не заразно? В доме много собак, птица, кот. Не хочется, чтобы они подцепили от полковника какую-то дрянь. Хорошо помню, как вы с Александром Михайловичем работали где-то на помойке с бомжами и подцепили там блох, а потом Хучик и Черри начали бешено чесаться.

— Не беспокойся, — ответил Лёня, — это «Веселый чай». Кто-то у вас дома пошутить любит. Марфа тоже его выпила.

— Не понимаю… — пробормотала я. — «Веселый чай»? Мне Дегтярев сказал, что в чашке, из которой пила бедная девушка, обнаружили этил… метил… буртил…

— Не старайся, не выговоришь, — вздохнул Панин. — Сейчас продается много всякой фигни, и «Веселый чай» одна из таких заморочек. К благородному напитку она ни малейшего отношения не имеет. Сие есть порошок, который создан для прикола, чтобы поржать над приятелями. Одного пакетика хватает на компанию из двенадцати-четырнадцати человек. Надо взять чистые сухие кружки и насыпать в них несколько крупинок. Человек, наливающий в чашку обычный чай, ничего не заметит. И ничего не заподозрит, когда станет пить, — вкус, цвет, запах напитка никак не изменится, ну разве что слаще покажется. Ты, конечно же, знаешь, что в нашем желудке содержится кислота. Так вот, когда она соединится с чаем, начинается химическая реакция, в процессе которой образуется разноцветный газ. Он будет вырываться наружу, когда человек разговаривает, чихает, кашляет, пукает. У разных людей этот эффект наступает в разное время, у одних через минуту, у других через полчаса.

— Значит, Марфа выпила «Веселого чая»? — уточнила я.

— Да, — согласился Лёня.

— Но из нее ничего разноцветное не валило, — возразила я.

— Я ж тебе объяснил: после употребления растворившегося порошка должно пройти некоторое время, — пояснил эксперт, — химическая реакция начинается не мгновенно. Это тебе не цианистый калий. Медведева умерла до того, как заработал дурацкий прикол.

— Ты же только что говорил, что это средство безвредно, — напомнила я.

— Кабачок — прекрасный овощ, — издалека стал объяснять Лёня, — как правило, с него начинают прикорм младенцев. Но кое у кого от него бывает золотуха. У Марфы остановилось дыхание. По какой причине? Пока не отвечу. Смесь для идиотского розыгрыша безопасна для человека. Но, как я уже упоминал, аллергия может случиться на все. Например, я был свидетелем возникновения отека Квинке из-за вилки. Вернее, его вызвал материал, из которого она была сделана. Вот так. Ну все, не отвлекай, я работаю. А вообще это похоже на анафилактический шок. Но это предварительное заключение. Пока у меня такое мнение: кто-то решил пошутить над Марфой, и вышло очень плохо.

— В нашем доме таких дураков нет! — воскликнула я. — Я непременно бы заметила порошок на дне чистой чашки.

— Нет, — возразил Панин, — он белый, кружка изнутри такая же, несколько крупинок не разглядишь.

— Возможно, Медведева где-то до нас выпила «зараженного» чая, — предположила я.

— Она только-только приехала в Москву, друзей, кроме Ники, не имела, — возразил Лёня.

— Могла у Балабановой угоститься, — предположила я, — потом побежала к нам.

— Отличная идея, — пробурчал эксперт. — Восстанавливаю примерную цепь событий. Ночь. У Марфы возникает желание сожрать мороженое. Она идет в кладовку, находит там «труп» Ники, пугается до полусмерти, бежит по коридору, слышит из комнаты громкие голоса, приоткрывает дверь, видит, как «Вероника» душит «Зинаиду», идет на кухню, угощается чаем из кружки, куда кто-то натрусил дурацкий порошок, и в панике мчится к соседям. Тебе не кажется, что чай явно лишнее звено в цепочке? Странно спешно глотать что-то, пусть и воду, став свидетельницей убийства. В такой момент многих, наоборот, тошнит. Послушай, Дашута, Танюша на тебя обижается. Почему ты на ее звонки не отвечаешь?

Татьяна — это мать Лёни. Долгое время я не знала, что Панина не родная Леониду по крови, а потом у нее случился юбилей. Возраста своего она не скрывает, и я вдруг сообразила: получается, что она родила сына в… пятнадцать лет. Слегка шокированная, я сказала Дегтяреву:

— Всегда считала Максима Михайловича Панина, отца эксперта, прекрасным педиатром, искренне любящим детей. Мне трудно представить покойного врача в образе Гумберта, и…

— Татьяна Николаевна никогда не была Лолитой, — перебил полковник. — Когда она вышла замуж за Панина, у него, вдовца, уже был сынишка. Биологическая мать Леонида заболела вскоре после родов и не могла воспитывать малыша, поскольку постоянно лечилась в разных психиатрических больницах. Лёня ее совсем не помнит. Таня пришла в дом Панина хозяйкой, когда его сыну исполнилось то ли девять, то ли десять лет, и он вскоре стал называть ее мамой. Татьяна Николаевна уникальный человек, она ему и впрямь мать, обожает Лёньку.

Я тоже очень люблю Панину, которая просит всех называть ее просто Таней, поэтому удивилась, услышав обвинение, что я не отвечаю на ее звонки. Не помню, чтобы она меня искала.

— Раз, два, три, четыре, пять, надо зайца нам поймать, — вдруг завопил дискант. Это у Панина заработал другой мобильный.

— Минуту, — бросил мне Лёня. — Алло! Нет, не с Веркой треплюсь. Что? Уверен? На теле Балабановой? Супер! Одежду проверил? Как? Почему? Что значит «не успел, работы много»? Вот скажу Дегтяреву, и у тебя времени навалом станет, потому что вон вылетишь!

— Что случилось с телом Вероники? — полюбопытствовала я.

— Все в порядке. Некогда мне, потом поговорим, — выпалил Леонид и прервал разговор.

Меня скрутило жгучее, как кайенский перец, любопытство. Дегтярев мне ничего не расскажет, Лёня тоже не намерен откровенничать. Но эксперта можно подкупить, пообещав ему, например… Что? О чем Леонид мечтает так страстно, чтобы выложить результаты исследования? Кому позвонить? С кем посоветоваться?

За спиной послышались шаги. Я подпрыгнула на стуле и обернулась.

— Кто там?