Глава 49

Вскоре после похорон Боб Спаркс прочитал об этом репортаж, посмотрел на помещенные в газете фотографии Джин в крематории и – крупным планом – снимок с именем «Глен», собранным из цветов. «Как же нам теперь тебя найти, Белла?» – спрашивали тогда газетчики, словно издеваясь над инспектором.

В последующие дни Боб честно пытался сосредоточиться на работе, но стал нередко застигать себя на том, что подолгу отсутствующе глядит в пространство, не в состоянии думать о делах. Тогда он решил взять небольшой отпуск, успокоиться, собраться с мыслями.

– Давай-ка сложим вещи, сядем в машину и рванем в Девон. А уже там, на месте, найдем, где остановиться, – сказал он Эйлин в субботу утром.

Она пошла к соседке договориться насчет кота, а Боб сел за стол разбирать почту.

Спустя некоторое время Эйлин буквально вломилась в кухню с полными руками гороховых стручков.

– Вот, быстренько собрала, а то к нашему возвращению успеют перезреть. Жалко все же потерять.

Эйлин была решительно убеждена, что жизнь в их доме должна по-любому продолжаться, даже при том, что мозги ее супруга явственно на паузе. Что же, он всегда витал в собственных мыслях – и это она как раз в нем и любила. «Поглощенный думами» – как высказалась однажды ее подруга. И Эйлин это нравилось – его поглощенность. Хотя теперь им овладела всего лишь пустота.

– Давай-ка, Боб, вылущи стручки, пока я складываю сумку. А мы надолго едем?

– Может, на недельку? Что ты об этом думаешь? Мне бы просто глотнуть свежего воздуха да нагуляться на природе.

– Звучит заманчиво.

Спаркс чисто на автомате выполнял свою повинность: проводил ногтем вдоль каждого стручка и выталкивал горошины в дуршлаг, борясь одновременно со своими чувствами.

Да, он воспринял все это слишком лично. Ни одно другое дело не пронимало его так сильно, не доводило его до слез, не грозило его карьере. Может, ему следовало бы еще разок сходить к той спятившей психологине? При мысли об этом он даже хохотнул, издав негромкий рык, но Эйлин все равно услышала и сбежала по лестнице посмотреть, что случилось.

Путешествие у них выдалось совершенно без проблем: стоял теплый летний день перед школьными каникулами, транспорта на автостраде было совсем немного, и Спаркс очень рассчитывал, что эта дорога как можно быстрее дистанцирует его от недорасследованного дела. Эйлин сидела рядом, периодически то поглаживая ему колено, то пожимая руку. Оба они ощущали себя разом помолодевшими и даже немного легкомысленными – при такой-то спонтанности своей поездки.

Эйлин говорила с Бобом об их детях, рассказывала ему о семейных делах так, словно он только выкарабкался из комы.

– Сэм говорит, что они с Питом поженятся будущим летом. Хочет устроить все это на берегу.

– На берегу? Подозреваю, не у нас тут, в Маргейте. Хотя пусть делает как хочет. Кажется, она счастлива с Питом, как по-твоему?

– Очень счастлива, Боб. Меня вот больше беспокоит Джеймс. Он слишком уж много работает.

– Интересно, и откуда в нем это? – произнес Спаркс и искоса глянул на жену, ожидая ее реакции. Они друг другу улыбнулись, и впервые за долгие недели – да что там, месяцы! – внутри у него стало что-то разжиматься.

Как все же замечательно было обсуждать собственную жизнь вместо чьей-то, посторонней.

Они решили сделать остановку в Эксмуте и полакомиться сэндвичами с крабами. Сюда они как-то возили на летние каникулы детей, когда те были совсем маленькими, и это место связывалось у них с радостными воспоминаниями. Здесь как будто ничего и не изменилось: все те же синие помпоны гортензий, те же флаги, полощущиеся у Часовой башни, и те же крики чаек, и те же пастельные пляжные домики. Казалось, будто они шагнули назад, в девяностые.

Перекусив, они прошлись по набережной, чтобы размять ноги и полюбоваться морем.

– Ну что, дорогая, надо двигать дальше. Я уже позвонил в гостиницу, заказал на ночь номер, – сказал Боб, потом привлек к себе Эйлин и поцеловал.

Где-то через час они были уже в Дартмуте, после чего направились в Слэптон Сэндс, к чудесному рыбному ужину.

Ехали они с открытыми окнами, и ветер, раздувая волосы, творил у них на головах совершенно нелепые прически.

– Пусть все плохое выветрится, – как он и ожидал, сказала Эйлин. Она всегда так говорила.

Это тут же заставило Боба вспомнить о Глене Тейлоре, однако говорить об этом он не стал.

Приехав к гостинице, они первым делом растянулись на улице на скамьях, напитываясь последним теплом уходящего солнца и планируя совершить утренний заплыв.

– Давай пораньше встанем и пойдем, – предложил Боб.

– А давай не будем. Дадим себе хоть в кои веки утром поваляться, а потом побродим по округе. У нас же целая неделя, Боб! – воскликнула Эйлин и даже рассмеялась от мысли, что целую неделю они будут предоставлены самим себе.

В номер они поднялись уже поздним вечером, и, пока Эйлин принимала душ, Боб по привычке включил телевизор посмотреть последние новости.

От видеоролика с Джин Тейлор, дающей интервью у себя дома в гостиной, у него все внутри привычно сжалось в плотный узел, и он снова вернулся к своей роли.

– Эйлин, милая, мне придется вернуться домой! – крикнул он через дверь. – Там Джин Тейлор. Говорит, что это Глен похитил Беллу.

Эйлин вышла из ванной, обернутая полотенцем. Второе полотенце тюрбаном обматывало ее мокрые волосы.

– Что? Что ты сказал? – Тут она увидела лица на экране телевизора и тяжело опустилась на кровать. – Господи, Боб, неужели это никогда не кончится?

– Нет, Эйлин. Мне очень жаль, но пока я не узнаю, что же все-таки случилось с этой малышкой, это кончиться не может. Джин все знает – и мне надо еще раз ее расспросить. Ты сможешь через пятнадцать минут собраться к выезду?

Она кивнула, разматывая на голове полотенце и вытирая посуше волосы.

Обратно они ехали в тишине. Эйлин спала, а Спаркс вел машину по пустынным ночным дорогам, ежечасно – точнее, в начале каждого часа – включая радио, чтобы узнать, не появилось ли новых подробностей.

Когда они приехали домой, Бобу понадобилось растрясти от сна жену, и вскоре, едва перемолвившись парой слов, оба буквально упали в постель.