Вопреки опасениям, Маугли перенес все очень спокойно. Дмитрий мгновенно понял, почему опасения были напрасны: прикосновения Сумрака как такового не было. Своеобразное бесконтактное проникновение.

Они перенеслись в тот же зал под куполом с большим глобусом посередине, где словесник впервые столкнулся с живыми книжными дозорными.

У Дмитрия отлегло от сердца: «Сработало!»

– Что это? – первая спросила Анна.

– Всемирная библиотека, – ответил Дреер.

– Ничего не понимаю… – Александр, прежде чем заговорить, явно проверил место через Сумрак… и оказался сконфужен.

В поле зрения возник мальчик, с которого все началось, – белобрысый Стефан. Может, и не возник, может, он тут и стоял все время, а взгляд сфокусировался на некрупной фигурке только сейчас. В конце концов, Стефан был автором «текста», возникшего на языке и нёбе наставника Дреера. Он же был автором ложных воспоминаний, прошедших через фильтры дознавателей Инквизиции. Кому, как не ему, ждать прибытия?

– Дмитрий Леонидович! – воскликнул Стефан, словно приветствуя любимого учителя, встреченного на каникулах.

– Что за чудный мальчик? – напружинился Александр. – Еще один?

Анна тем временем поставила Маугли на ноги. Малыш тут же цепко ухватил ее руку.

– Не мальчик, но муж, – сказал Дреер.

И тут мальчики и девочки посыпались как из рога изобилия. Они спрыгивали с книжных полок – небось читали в укромных уголках между отсеками; они ловко, кое-кто даже вниз головой, спускались со стеллажей; они просто выбегали из проходов.

– Серьезно, – повернулся к Дмитрию Александр. – Куда ты нас притащил?

– В Дозор. Книжный Дозор.

– Не слышал о таком.

– Я думал, ты в курсе моего предпоследнего дела, Великий Инквизитор.

– Предпоследнего?

– Последнее – это наше общее.

– Мне не докладывали.

– В общем-то неудивительно…

Их уже окружили плотным кольцом. Дмитрий испугался было, что кто-нибудь захочет вступить в тесный контакт с Маугли – потрогать, поздороваться или как-то иначе, – но никто не торопился.

Все-таки это были не дети. И они отлично поняли разницу между собой и малышом. На интуитивном уровне.

Над головами пролетел паренек, стоя на большой книге.

Анна вздрогнула. Она от многого отвыкла за время своей обычной человеческой жизни.

– Не бойся, – сказал Дмитрий. – Это просто ховербук.

Маугли не удостоил летуна даже взглядом.

– Ховербук? – переспросила девушка.

– «Назад в будущее» смотрела? Там был ховерборд, летающая доска. А у них книги.

– Не-а, – помотала головой Анна. – Если и смотрела, то в детстве. Ничего не помню.

– Молодежь! – покосился на нее Александр, не забывая краем глаза следить за приближением хозяев библиотеки. – Классику не знают.

– Вот именно, Великий царь Македонии, – не упустил случая Дреер.

Стефан и пухлый Зак подошли ближе всех.

– Кто ваши друзья? – спросил Зак.

– Большие книголюбы, – сказал Дмитрий. – Им нужно убежище.

– А вы им сказали?

– Что сказал? – Александр подозрительно уставился на словесника.

– Не успел. – Дмитрий говорил с дозорными, а не с ним. – За нами гонятся.

– Иные? Инквизиторы?

– Создания Сумрака.

– Очень интересно! – сказал Стефан. – Мы ими займемся.

– Боюсь, вам не справиться.

– Еще посмотрим!

– Слушайте, – переменил тему Дмитрий. – Наш уговор в силе. Потому я и пришел. Я все расскажу. Но сначала нам надо передохнуть. Нас едва не убили, и с нами не совсем… хм… здоровый ребенок.

– Хорошо, – согласился Зак.

– Добро пожаловать, – улыбнулся пришедшим Стефан. – Друзья Дмитрия Леонидовича – наши друзья.

– Я – Хильда, – тряхнув косичками, самая бойкая девочка протянула руку Анне.

– Ах да, – спохватился Дреер. – Я вас не представил… Анна Сергеевна.

– Можно просто Аня. – Девушка поздоровалась с Хильдой, и уже через секунду они выглядели многолетними подругами.

– Вы человек, – удивленно сказал темноволосый Питер из Лондона.

– Ну да, – спокойно ответила Анна.

– У нас тут никогда не было людей!

– А вы кто?

– Мы… тоже Иные.

– Анна Сергеевна – джинн, – зачем-то сказал Дреер.

– Настоящий? – выразила восторг Хильда. – Я их еще не видела. У нас тут и джиннов никогда не было!

– Где это «у вас»? – поинтересовался Александр, с которым никто не разговаривал.

– А это Александр Филиппович, – представил Инквизитора Дмитрий. Словесник вполне осознавал, что называть так обрусевшего грека не стоило бы, но сказалась привычка. – Он не знает, что мы в Сумраке, но между слоями. Я ответил на твой вопрос? – Дреер покосился на товарища.

– Ты породил кучу новых.

– Не волнуйся, здесь любят вопросы. – Дмитрий неожиданно почувствовал себя хозяином положения. Это было не слишком привычно. Зато, нечего скрывать, приятно.

Дреер, как многие не слишком уверенные в себе интеллигенты, любил бравировать.

– А тебя как зовут? – Хильда подошла почти вплотную к Маугли и улыбнулась. Тот глянул на нее исподлобья. На улыбку не откликнулся.

– Аутист? – бесцеремонно спросил рыжеватый, прилетевший на ховербуке.

– Начитанные детки, – заметил Александр.

– Еще бы, – согласился рыжеватый.

– Он, наверное, есть хочет, – озаботилась Хильда.

– Он завтракал… – сказала Анна.

Девушка явно потерялась во времени. Еще совсем недавно они сидели на кухне дозорной квартиры и слушали историю Александра. В торговом центре они пробыли всего час или немногим больше. Вроде бы даже не успели проголодаться. Но как будто прожили приличный кусок жизни.

– Сладкое не помешает, – напомнил Александр как самый опытный из пришельцев.

После его слов Дмитрий и сам почувствовал запрятанную до поры усталость. Все-таки он выложился. А про Александра и говорить нечего.

– У вас тут есть что-нибудь… с сахаром? – спросил Дмитрий Зака – тот выглядел самым чревоугодливым из всей книжной братии.

– Конечно, есть! – расплылся Зак в улыбке. – Тем более пора устроить чаепитие в честь гостей.

– Я думаю, в «кэрролловском» зале, – оглядел всех Питер.

– Обязательно в «кэрролловском»!

– Пойдем. – Хильда взяла Маугли за руку.

Дреер подумал, сейчас разразится гром. Или случится что-то необычное.

Ничего не случилось. Малыш спокойно отпустил руку Анны и позволил себя вести – за запястье, потому что все еще сжимал в пальцах свою игрушку.

Так они и двинулись все в довольно узкий проход между шкафами. Книжные дозорные пошли с ними не все. Рыжеватый взмыл и умчался на своем ховербуке. Некоторые полезли наверх, явно собираясь скакать по верхушкам шкафов.

– Ты уверен, что здесь безопасно? – деловито спросил Александр, поравнявшись с Дмитрием.

Анна шла немного впереди, готовая, если что, немедленно подхватить Маугли. Тот брел не слишком охотно, но и не сопротивлялся.

– Сейчас по крайней мере да, – сказал Дреер.

– Но мы же в Сумраке.

– А ты хорошо знаешь, что творят микробы в твоей печени? Или какие заговоры плетут вирусы?

– Я не помню уже, что мне могут сделать вирусы.

– Вот именно! Здешние жители просто пользуются Сумраком как жилплощадью. Но они даже не расходуют его энергию.

– Почему?

– Потому что у них принципиально другая магия. Не от эмоций.

Александр что-то проговорил по-гречески.

– Не надо ругаться, – сделала ему замечание еще одна девочка, шедшая позади.

– Еще и полиглоты, – вставил Дреер.

– И надолго мы тут сможем остаться, как думаешь? – снова перешел на русский Инквизитор.

– Нормальный Иной здесь долго не продержится.

– А человек? – обернулась Анна.

– Навсегда?! – тихо, не веря своим ушам, переспросила девушка.

– Таков был уговор, – сказал Дреер. – Я останусь здесь. Но сначала мы, конечно, решим нашу проблему.

Анна смотрела в пол, выложенный разноцветной мозаикой.

– Ты хорошо подумал, когда перебрасывал нас сюда? – спросил Александр.

– Вообще не думал. Некогда было, если помнишь.

– Ты, брат, даешь… – протянул Инквизитор.

После безумного чаепития в «кэрролловском» зале их оставили одних по просьбе Дреера. Чаепитие сопровождалось обильным употреблением шоколада и других экзотических сладостей. Пораженные гости еще стали свидетелями местного способа накрывать на стол. Девочка, сделавшая замечание Александру, раскрыла книгу – судя по всему, кулинарную – и принялась зачитывать рецепты, водя пальцем по строчкам. Повинуясь этому, на длинном столе, накрытом белой скатертью, самозарождались яства.

Оформлен зал был так, как понравилось бы самому автору Алисы. Викторианская мебель, в углу старый фотоаппарат. Множество фотографий – естественно, репродукции снимков Кэрролла. От некоторых Дреер едва не покраснел. Анна же скользнула равнодушным взглядом и села за стол. Маугли, понятное дело, почти ничем не интересовался.

Конечно, фотографиями дело не ограничилось. Там было немало классических иллюстраций Тэнниела в рамках и, естественно, все мыслимые прижизненные издания, включая математические труды. Не хватало для полного счастья только восковой фигуры самого автора во главе стола.

…После чаепития Анна определила, что Маугли опять хочет в туалет. Дреер сам решил проверить, как выглядит местный санузел. Он, конечно, помнил, что видел нечто подобное во время своего первого визита в Библиотеку, но там был жилой отсек.

Оказалось, с помощью «начитки», как Дмитрий успел назвать излюбленный способ здешней магии, можно организовать все что угодно. Хоть полевой нужник времен Первой мировой из книг Ремарка, хоть какой-нибудь вакуумный из научной фантастики. Это еще больше напомнило Дрееру детские способности Анны.

Их отвели к обычной спрятанной в нише кабинке. Дизайн, так сказать, посуды, как говорили в старые времена, соответствовал примерно началу двадцатого века и в те годы наверняка считался ультрасовременным. Естественно, и тут было предусмотрено несколько книжных полок, так, чтобы и ребенок мог сидя до них дотянуться.

Александр не пожелал оставаться один среди неизвестно кого и двинулся следом. Так они с Дмитрием, как два идиота, и стояли у закрытой дверцы с надписью «Критика», ожидая Анну с мальчиком.

А затем их отвели в нечто вроде зимнего сада. Да-да, сад в библиотеке. За ним и вовсе располагалась оранжерея, тоже в викторианском стиле, с ажурными изгибами стальных опор и большими стеклами. Естественных источников света в Библиотеке не было, и стекло требовалось лишь для того, чтобы отделить здешний влажный микроклимат от сухого в тех местах, где стояли книги.

В оранжерее росли цветы и разные плоды для стола дозорных. Способ хозяйствования был оригинален – в специальную книгу записывалось подробно, как, что и где должно расти. Урожай был абсолютно контролируем, а засуха или вредители не грозили. Хотя, конечно, руки тоже приходилось прикладывать: рыхлить, удобрять, поливать.

Книжные дети были, на первый взгляд, стопроцентными вегетарианцами. На самом деле все оказалось хитрее. Путем магических преобразований они могли превратить, например, растительный белок в животный, а кокосовое молоко – в коровье. Похожие трюки известны и земным ведьмам, только им реже приходилось этим пользоваться, нужды мало. А что касается вкусовых ощущений – достаточно прочесть обработанную поваренную книгу или хотя бы сцену поглощения снеди из Рабле.

– Где вы берете столько Силы, чтобы все это поддерживать? Хотя бы свет? – мимоходом спросил Дреер у Стефана.

– Книжный вампиризм, – не моргнув глазом ответил тот. – Но Светлый. Мы не высасываем. Мы в симбиозе.

Дреер остановился, превратившись в живой знак вопроса.

– Мы пометили тысячи книг солнечным иероглифом, – пояснил Стефан. – Если люди читают их в ясный день, их свет собирается вон там и рассеивается. Люди ничего не теряют.

Он указал вверх. Дмитрий присмотрелся и понял: то, что он принимал за лампы, на деле было подвешенными светящимися книгами.

«М-да, – подумал он. – Никакой борьбы за Силу, никаких Договоров, никакого контроля. Живи и радуйся».

В «зимнем саду» деревья росли прямо из пола – видимо, там были устроены ниши для почвы. Можно было не спрашивать, где берут воду для полива. Наверняка и тут было применено рационализаторское решение из серии «невидимый символ, нанесенный на книгу, передаваемую из рук в руки». Словесник даже охотно поверил бы, что источником влаги служили романы про любовь, собирающие слезы впечатлительных читательниц.

Деревья в силу узости пространства не могли похвастаться раскидистыми кронами, зато росли довольно высокими, и здешним мальчикам-мужам было удобно взбираться по ним, чтобы достигнуть нужных полок.

Между деревьями здесь и там были расставлены скамьи со спинками.

Дозорные оставили их одних, а Хильда пообещала беженцам из человеческой реальности устроить временную квартиру. Вопрос, сколько они могут здесь пробыть без угрозы постепенно превратиться в картонные книжные образы, пока что повис в воздухе.

Все трое уместились на одну кованую скамью, Анна – посередине. К ветвям ближайшего дерева была подвешена веревочная лестница. Маугли немедленно взобрался на нее. Но высоко не полез, может, сам не захотел удаляться от своей «няни». Так и раскачивался на полпути, сидя на ступеньке-перекладине и ухватившись за другую. Купленную Анной игрушку он сменил на другую, подаренную Заком, – простую вырезанную из дерева лошадку.

Дреер, глядя на это, вспомнил, как читал о том, что Каспар Хаузер тоже играл с лошадками.

Словесник наконец смог рассказать все, что знал о Книжном Дозоре. А в конце рассказа поведал о главном соглашении.

– А нам тоже придется проходить этот… хм… Обмен? – спросил, подумав, Александр.

– Вам никто не предлагал. Но ты Инквизитор. Так что не знаю.

– С другой стороны, остаться здесь, превратиться в кого-то подобного…

– …Не худший вариант деградации. Может, даже лучший, чем прожить пятьсот лет и превратиться в кого-то вроде Кармадона или Мориса.

– Это ты прав, – невесело ответил Александр и пнул сухой лист, упавший к ногам.

Тот отъехал к кучке товарищей, напоминая своим видом: за стенами этой Библиотеки вас продолжает искать Рыцарь-Осень.

– Что за магия тут у них? – Александр протянул руку и взял ближайшую книгу с полки шкафа, поставленного у скамейки.

В книге оказались чистые листы, зато на каждой странице в уголке был иероглиф.

Дмитрий интуитивно догадался, что, если приложить к нему палец и пожелать, на страницах появится текст именно той книги, которую загадаешь. Если, конечно, она есть в этой гигантской Библиотеке.

– Они не пользуются магией эмоций, как все мы.

– Какой же тогда?

– Вот смотри, знак. Мы тоже применяем разные магические знаки, пальцы складываем, взять хотя бы тот же кукиш. Извини, Аня… – Словесник посмотрел на Голубеву. Девушка чуть улыбнулась – первый раз на этой скамейке.

А ведь эта скамейка была чем-то похожа на ту, где они сидели девять лет назад, в Царском Селе, и Дреер уговаривал ее сдаться вместе с друзьями…

– Символ, – вернулся к разговору Дмитрий, – соединяет эмоции и значение. В конце концов, у человека два полушария. Иные в основном используют правое, будь они хоть трижды технарями или программистами. Там эмоции, воображение, другие реальности. Вот почему так мало Иных-ученых, а те, что есть, – не Эйнштейны. Знал я, конечно, одного взъерошенного гения, но и тот не столько мозгами думал, сколько воплощал свои правополушарные фантазии в жизнь. Почти что джинн, только у него не само все появлялось, он многое руками доводил.

Дмитрий, говоря это, представлял носатого Джакомо Лепорелло.

Он сидел слева от Анны и мог убирать подальше свою механическую кисть. Пока той хватало «зарядки», чтобы поддерживать видимость живой плоти. Но с подпиткой здесь было негусто, и рано или поздно однорукость Дмитрия должна была стать очевидной.

– Хочешь сказать, они используют магию, преобразующую не эмоции?

– Да, левополушарную. Книги – это ведь не чистые переживания. Каждое чувство, самое глупое, пропущено через мысль. Вот почему Сумрак их не видит. Он лишь квинтэссенция человеческих эмоций.

– Не совсем… – сказал Александр. – Скорее он – некоторая сущность, которая перешла на новую кормовую базу и среду обитания с появлением человечества. Возможно, свой Сумрак в латентном состоянии есть на каждой планете. Даже на Луне. В межпланетном пространстве его нет. Считай, проверено, и не спрашивай как. Но есть предположение, что Сумрак – это аспект материи. Та ее составляющая, что способна сама себя организовать и усваивать информацию.

– Это засекреченная гипотеза?

– Скажем так, для внутреннего пользования. Но косвенное подтверждение твоим словам имеется. Три года назад Кармадон руководил одним расследованием в Киеве. А проверять информацию пришлось мне по заданию Мориса. Дневные Дозорные Киева вышли на след одной группы Иных. Сначала думали, просто нарушители Договора. А оказалось, эти субъекты вообще не из нашего мира. Откуда – тоже не спрашивай. Но то место, откуда они пришли, находится вне нашей реальности и любого из слоев Сумрака. И магия у них совсем на другом принципе построена – наши захватили артефакты и тщательно их изучили. Не то что по винтикам, чуть ли не по молекулам разобрали, но так ничего и не поняли до сих пор. А соберешь обратно – работает. Так что несумеречная магия вполне может существовать.

– Чтобы это доказать, нужно всего лишь оглянуться. Или книжку вот эту полистать, – сказал Дреер.

Он вытащил из ближайшего шкафа первую попавшуюся книгу с чистыми страницами и для наглядности заполнил их текстом. Это оказался «Волшебник Земноморья» Ле Гуин.

– Эти мальчики и девочки что, открыли Истинный язык? – блеснул знанием предмета Александр.

– А Великий царь у нас поклонник фантастики, – заметил Дреер.

– Не поклонник. Но пришлось изучить все концепции магии, какие существуют в мире.

– Истинный язык, как у Ле Гуин, невозможен и не нужен. Эмоции прилипают к словам. К любым, хоть на русском, хоть на латинском, хоть на суахили. Просто мы опираемся на сами эмоции, а эти ребята – на слова. Их мало, делить нечего, конкурентов нет. Вот и творят что хотят. Отгрохали себе хоромы, а тысячи читателей их поддерживают.

– Не то чтобы очень. Ты посмотри хотя бы на эту скамью! Или на эти полки. Они далеко не новые.

Дмитрий присмотрелся. Наметанный взгляд Александра (не первую сотню живет на свете!) выхватил то, что не углядел наставник Дреер.

Все в этой библиотеке выглядело не слишком новым. Еще крепким, добротным, но уже прошедшим через время и заработавшим на этом пути разные потертости, царапинки и трещины. Металл потемнел, дерево тоже, любая книга, даже свежеизданная брошюра Дмитрия про «зеркала Чапека» смотрелась экземпляром из лавки букиниста. Множество читателей всего мира поддерживали этот выдуманный его хозяевами мирок. Но их мыслей не хватало.

– Меньше люди читать стали, – изрек банальность Александр. – А переживать не меньше.

– А может, дело в другом? – сказал Дреер. – Сумрак, даже в самых-самых глубинах, не может сравниться с нашим миром. Он лишь тень. Живая, движущаяся, максимально похожая на жизнь фотография. Местами черно-белая, местами цветная. Но живой жизни всегда проиграет. Потому что жизнь сама по себе обновляется, а Сумрак нет. Он – только отражение. Потому там все такое старое и ветхое, и даже самое яркое и сочное – все равно не как настоящее. Уж поверь, пришлось все это трогать. Так же и тут. Ни одна книга не сравнится с тем, про что она написана. Жизнь всегда уходит вперед. Что не обновляется, то увядает.

Он опять подумал про Рыцаря-Осень.

Как выяснилось, Александр тоже.

– Кстати, ты не находишь, что наши друзья из супермаркета как-то четко работают по сезонам? Есть мысли на этот счет?

В суматохе драки, потом перемещения и знакомства с Книжным Дозором словесник не успел рассказать Александру свою теорию о том, кто такие рыцари. Теперь он восполнил этот пробел.

– Креатуры… – задумчиво посмотрел на дальние стеллажи Александр. – Похоже на то. В Сумраке в последнее время черт знает что творится. Но вот зачем им все-таки наш Маугли?

Он кивнул на мальчика, который мерно, словно живой маятник, раскачивался на веревочной лестнице.

– Та тетка… – Дмитрий отчего-то покосился на Анну. – Рыцарь-Весна, как я ее называю. Она все время твердила, что мальчику здесь не место. А что за чертовщина творится в Сумраке, ты говоришь?

– Закрытая информация, – глянул на него Александр и усмехнулся. – Впрочем, вы и так уже слишком много знаете. Зачастили к нам из Сумрака разные… В общем, разные. Пару лет назад некто в человеческом облике явился в Москву. Едва Ночной Дозор не разнес, и Дневному перепало. И, кстати, тоже охотился за мальчиком. Мальчик вполне нормальный, – Инквизитор заметил, как скривилась Анна, но продолжил: – Только очень сильный пророк. Каким-то образом его удалось отбить. Мы запросили информацию. Кодовое имя той сущности, которая охотилась на пророка, – «Тигр». Мы подняли все архивы. Этот Тигр приходил несколько раз за всю историю с того дня, как заключили Великий Договор. Он развоплощал пророков, если их главное пророчество касалось Сумрака. Видишь ли, прорицание может сбыться или не сбыться. Это всегда вероятность. А пророчество сбывается всегда. Сумрак его транслирует через пророка. И, как ни странно, единственный для него способ избежать реализации пророчества – устранить транслятор раньше, чем пророчество будет кем-то услышано. Нет пророка – нет проблемы.

– Интересное решение, ничего не скажешь, – поддакнул Дреер. – Все равно что телевизор разбить, чтобы изменить прогноз погоды.

Александр кивнул:

– Только не поверишь – работает. Мир пока еще не перевернулся, и Сумрак все еще на месте.

– Тигр – это креатура?

– И да и нет. Изучить его, понятное дело, никак нельзя, но мы тщательно опросили свидетелей. Тигр – это одна из ипостасей Сумрака. Его аватар. Но и это не все. Дальше началось еще интереснее. В прошлом году в Москву явились уже двое. Точнее, одна сущность, которая воплотилась сразу в двух Иных, Темном и Светлом. Кодовое имя – Двуединый. Ты работал в своей школе, учил разной Иной литературе, а мир висел на волоске. Впрочем, ты даже не представляешь, как часто он это делает, наш мир. Для него волосок – как вот для этого пацана веревочная лестница.

Александр махнул рукой в сторону Маугли. Тот, разумеется, не удостоил его ни каплей внимания.

– За кем охотился этот Двуединый?

– Много за кем. Основным объектом была Надежда Городецкая. Ты в курсе, кто это.

– В курсе, – согласился Дреер. Посмотрел на Анну. Та ничего не знала. – Самая Великая Иная на Земле. К счастью, Светлая. Вроде бы еще школу не окончила.

– Потенциально она могла бы уничтожить Сумрак. Если бы захотела, конечно. А он этого, сам понимаешь, не любит. Но и тут, можно сказать, легко отделались. Все осталось как есть. Теперь же у нас, получается, третий акт пьесы. Сначала был один, потом двое, сейчас четверо. Каждый раз число удваивается. Кстати, в той истории с Двуединым тоже фигурировал Тигр. Вышло так, что Сумрак временно встал против Иных. А Тигр выбрал их сторону. Они схватились, и Двуединый победил. Останки Тигра мы получили, они в пражском схроне. Впрочем, ничего там интересного не нашли. Анатомически и физиологически это обычный мужчина. Разве что нереально здоровый, тело буквально «с иголочки». От мозга, увы, почти ничего не осталось. Труп Двуединого нам не отдали. Дозоры воспользовались своим правом, он образовался из тел их сотрудников.

– Труп? Как его удалось убить? – оживился Дреер.

– Никак. Сам умер. Сумрак получил свое и отбросил тело, как опустошенную бутылку. Ритуал был соблюден, спектакль окончен. Мавр сделал свое дело…

– Подожди, – остановил Дмитрий. – Я, кажется, начинаю понимать…

– Что понимать?

– Все. Кто такой Маугли. Какого рожна нужно этим Рыцарям.

– Вот так посидел на скамеечке, послушал и понял?! – В голосе Александра прорезался сарказм. – Наши аналитики по триста-четыреста лет на службе, между прочим. Да и я не первую сотню…

– Великого царя долго вводили в заблуждение, – скромно заметил Дмитрий. – Кроме того, Великий не учился на провинциальном филфаке.

– Что там такого?

– В захолустных вузах всегда найдутся подвижники. Или энтузиасты – карьеры не сделаешь, Нобелевку не получишь, но делом своим занимаешься просто из любви к искусству. Светлые, только не Иные. Такой из студентов душу вытрясет, если не помнят, кто чего написал да по какому поводу. Мне вот попался энтузиаст мифологии. Не знаю, жив ли еще. Но кое-что он мне крепко вбил.

Дмитрий говорил это, но думал о другом. Он представлял себе похожую скамейку в похожем сентябре десять лет назад. Рядом сидел Стригаль, но его сознанием в тот момент овладел Кармадон – Совиная Голова. С несвойственной ему мимикой, практически не мигая, чужим голосом псевдо-Стригаль раскрывал наставнику Дрееру тайны Сумрака. Наставник Дреер должен был убедить Анну и ее незадачливых друзей отказаться от своего плана сделать всех Иных обычными людьми.

«Если исчезнут Иные, между людьми из Сумраком не останется никого», – сказал тогда Кармадон.

Как всегда, это была далеко не вся правда.

– Выкладывай, – приказал Александр.

– Сумрак может быть разумен, – начал Дреер и взглянул на Анну.

Девушка тоже помнила, что рассказал им Дмитрий Леонидович в ту сентябрьскую ночь на террасе Елизаветинского парка в Царском Селе.

– Именно может быть. Дети-«маугли» тоже бывали разумны лишь в общем и целом. Они развивались только до определенных пределов. И Каспар Хаузер не все пробелы в развитии заполнил. Вообще развитие – это лишь возможность. А ее воплощение от многого зависит. Какая среда, семья, учителя.

– У Сумрака – ничего… – проговорила Анна.

Александр глянул на нее исподлобья. Наверняка и он собирался изречь нечто подобное.

– Сумрак – это лишь свойство самоорганизации материи. Тоже – возможность. Потенциал. На Земле он начал реализовываться. Сначала он как-то отображал просто живую природу. А до нее, может, и не живую, как реликтовый звездный свет. Только в нашем случае это была тень, отброшенная миром неизвестно от чего. А потом появились мы, то есть люди, я имею в виду, не Иные. Сумрак, он как ребенок-«маугли», только наоборот, а мы – его стая. Но это ребенок с колоссальной задержкой развития. В тысячи и тысячи лет. Просто у человека не бывает столько времени, а у Сумрака оно есть. Он обучаем и воспитуем, просто медленно.

– До сих пор играет в солдатики, – сказал Александр, – и в рыцарей.

– Когда он впервые вышел на контакт с людьми?

– Примерно в эпоху овладения огнем. Уже были кроманьонцы. Кстати, по уточненным данным, первые Иные – это вампиры.

Анна удивленно посмотрела на Инквизитора, хотела что-то сказать, но сдержалась.

– А я думал, что первые – оборотни, – поделился Дреер.

– Считай это научно подтвержденным. – Александр хмыкнул. – Мы все в каком-то смысле их потомки. Играть с чистой Силой научились много позже.

– Не Сумрак подарил людям магию, – произнес Дреер. – Это люди его научили.

– Шутишь?

– Ты сам мне только что сказал. Первые – вампиры. Иных в процентном отношении было наверняка меньше, чем теперь. Оборотни, надо полагать, были вторыми. Тотемизм, единение с природой. Все логично! Потом, скорее всего, шаманы и ведьмы. Травы, корешки, кости и прочая требуха, чтобы выходить в Сумрак. Непосредственно – позже. В каждом племени был свой шаман, но каждый ли был Иным?

– Конечно, нет!

– Вот именно. А магию практиковали все. Просто у Иных она стала получаться. Благодаря новому ресурсу. Но существовала она до!.. Как простые суеверия. Первобытные люди кидали палками в изображения мамонтов, чтобы получить удачу на охоте. Это и называется магическое мышление. Связать одно с другим напрямую. Формальная-то логика в каком веке появилась? Не Сумрак научил людей магии, все наоборот! Понимаете? – Дмитрий не выдержал и даже вскочил, встал перед скамейкой.

Маугли посмотрел на него с лестницы и снова отвернулся.

– Он впитывал эмоции, переживания, образы. А другого мышления, кроме магического, тогда не было! – вещал Дреер. – Если бы тогда у всех в голове был теоретический минимум Ландау – Сумрак стал бы совсем другим. Только вот загвоздка! Люди додумались до классической философии или там экспериментальной науки. А Сумрак остался на уровне первобытного магического мышления. В нем еще слишком много звериного.

– Ты сильно не расходись, ближе к делу! – осадил Александр. – Я же старый вояка, не забывай. Ты мне гордиев узел не плети, мне покажи, откуда рубить сподручнее.

– Сейчас все будет, не волнуйся. Что есть основа колдовства? Ритуал. Древнейшие мировые культуры построены на обрядовой магии. Урожай, охота и тому подобное. Потому и Сумрак не может без ритуалов. Смотрите, он есть везде или почти везде. По крайней мере там, где есть люди, так? Каждый Иной связан с Сумраком. То есть время от времени выходит туда, или общается через него, или другие действия совершает… Не перебивай, подожди! Что мешает Сумраку при желании просто взять и развоплотить любого? Для чего нужен Тигр? Чтобы охотиться за маленьким мальчиком?

– Действительно, – проговорил Александр.

– Это ритуальные игры! Он не может просто взять и сделать! Ему нужно разводить церемонии. То же самое с Двуединым. Ты сам сказал, мавр сделал свое дело. Ему нужен был спектакль! Хотя бы пляски у костра. Сумрак – дикарь, он по-другому не может. Он еще не научился бомбить без предупреждения.

– Благодаря этому мы еще и существуем, – уронил Инквизитор.

– Кошка ведь играет с мышью, прежде чем задушить, – не унимался Дреер. – Но хитрая мышь бывает, что и сбежит. Так же и здесь. Сумрак играет с Иными. Рыцари могли стереть нас в порошок одним ударом. Но им нужен ритуал. Потому они давали шансы, вступали в переговоры. Если бы Сумрак мыслил прагматически, он бы забрал мальчика сразу, а всех, кто мешал, утащил бы за компанию. Но это у него от людей – создавать себе препятствия, чтобы преодолевать. Вспомни кино или театр. Гамлет не мог просто пойти и заколоть убийцу короля. Драмы не будет! Игра – тень жизни. Основа ритуала. Все искусство с этой точки зрения развилось из первобытной магии!

– Не так уж сильно, выходит, Сумрак отстал в развитии…

– Оно неравномерно, – вдруг сказала Анна.

– Что? – хором спросили Александр и Дреер.

– Развитие. Особенно у детей. Мальчик может отставать по всем статьям, но прекрасно разбираться в компьютерах. Или очень хорошо считать. Что-то очень хорошо развивается, чтобы компенсировать другое.

– Да вы на человечество посмотрите! – замахал руками Дреер. – Кое-кто живет в Средневековье или даже в первобытном обществе, а воюет современными боеприпасами! Вот что такое Сумрак наяву.

– А пацан тут при чем? – откинулся на спинку скамьи Александр. – Рыцари устраивают игрища, турниры. Хорошо. Но зачем им дефективный ребенок? Он же не пророк!

– Аня, может, скажешь ему уже? – сказал девушке Дреер. – Если ты догадалась про неравномерное развитие, то и все остальное тоже поняла?

– Не-а, – покачала та головой.

– Хорошо. Все же попробуйте сами. – Дреер поймал себя на возвращении к подзабытому учительскому тону.

Он вообще любил давать на уроках задачи, а интернатовцы стонали: «Мало нам, что ли, физики с математикой и еще прикладной магии? Решать на литературе!» Словесник безжалостно парировал, что жизнь и в реальном, и в сумеречном мире состоит из задач. А не научитесь решать – будет состоять из одних проблем.

Анна, правда, не успела испробовать на себе это нововведение.

– Тигр охотится на мальчика, потому что пророчество способно уничтожить Сумрак. При этом Тигр сам представитель Сумрака и несет ответственность за пророчество. Я тебя породил, я тебя и убью. Потом этот Двуединый убивает Тигра. Рука руку в данном случае не моет, а отчекрыживает. Но и тот, и другой ничего не боятся, кроме одной маленькой девочки, способной потягаться со всем Сумраком. Что бы вы сделали на месте Сумрака, имея безграничные возможности, кроме единственной – обеспечить себе гарантию выживания? Что в таких случаях делают Великие, дорогой мой царь Македонии и Ойкумены?

– Схрон, – мрачно ответил Александр.

– Но ты – Сумрак. Тебе некуда деваться. Подсказка – ты учишься у людей. И особенно хорошо тебе дается магия, легенды, сказки и прочие суеверия. Ты живешь именно этим. Что ты сделаешь? Вспоминай мифологию, Великий Александр, тебе ее сам Аристотель преподавал. Анна Сергеевна, ты тоже вспоминай. Тебе преподавал не Аристотель, а некий Дмитрий Дреер.

Возникла пауза. Великий (в прошлом) Александр и могущественная (тоже в прошлом) девочка-джинн размышляли над задачей.

– Ты считаешь себя богом людей… нет, Иных… – проговорил наконец Инквизитор, думая вслух.

– Теплее! Уточним – языческим богом. Ты не всеблаг. Ты не воплощенная любовь. Ты даже не демиург. Ты просто нереально крут. Нереально и незаслуженно. Так вышло.

– Но ты же бессмертный! – сказала Анна.

– Еще теплее. Бессмертный, но теоретически можешь умереть. Можешь умереть, но все же бессмертный.

– Ты можешь возродиться! – воскликнула девушка.

– Садись, пятёрка! А, ты и так уже сидишь…

– Возродиться? – усомнился Александр.

– Умирающий и возрождающийся бог – один из бродячих сюжетов мифологии. Где бы ни был Сумрак, он слышал его. Слышал на эмоциональных выплесках: ночью у костров, в разных святилищах, в трансовых завываниях. Мифологическое время – это вечное колесо. Его символ – змей, кусающий себя за хвост. Все повторяется, как смена времен года.

– Сумрак и есть кольцо, – кивнул, понимая, Александр.

– Кольцо? – повернулась к нему Анна.

– Долго рассказывать, сейчас не важно, – оборвал ее интерес Дмитрий. – Ты правильно сказала, Сумрак все же развивается, только неравномерно. Что, если он кое-что все же усвоил из двадцать первого века?

– И что именно?

– Возродить человека пока нельзя… – начал Дреер.

– …но можно ревоплотить Иного, – подхватил Александр.

Дмитрий смутился, посмотрел на Анну и заставил себя продолжить:

– А почему? Потому что информационный контур Иного остается в Сумраке. Это наш реликтовый след. Но чтобы ревоплотить Иного, этот информационный слепок нужно в кого-то поместить.

– Похоже, я улавливаю, к чему ты клонишь… – Александр посмотрел на Маугли. – Только зачем Сумраку тело мальчика?

– Ему не нужно тело мальчика. Ему нужно сознание мальчика. Его назвали Маугли, но они не знали, с кем имеют дело. Это не Маугли, а сын Шерхана. Тигренок. Уменьшенная копия Сумрака.

– Резервная, – уточнил Александр. – На случай, если папашу угробят. Но почему вот этот малыш? В мире есть и другие… с чистой аурой. Возьми хотя бы здешних.

– Аутизм, – вместо Дреера ответила Анна. – Он замкнут сам в себе. Если бы это был обычный ребенок, он творил бы свои чудеса направо и налево. А Маугли не нужно учить торможению. Его нельзя заставить, им нельзя управлять. Как ребенком – можно, но не как Иным.

– Сумрак – тоже аутист, – сказал Дреер. – В каком-то смысле. Но он все же хочет общаться с людьми. Какой-то части его это даже удается. По крайней мере ему нравятся наши сказки. Может быть, он даже историю про Каспара Хаузера воспринял и решил повторить. Может, он как раз и хранит в себе все бродячие сюжеты, потому они проявляются у разных культур, на разных континентах. Старик Юнг не мог наверняка сказать, откуда берутся архетипы и где находится коллективное бессознательное. Вот откуда и вот где. Кто-то рождает образ на пике эмоций, и тот остается в Сумраке. А поэты – народ чувствительный, близкий к Иным. Магией не владеют, но эманации ловят.

– Хватит твоей филологии! – отрезал Александр. – К делу ближе! Предположим, пацана держали в Сумраке, и тот сделал из него свою микрокопию. А пацан как-то сбежал…

– Нет, – замахал руками Дреер. – Его выпустили. Как Хаузера.

– Выпустили, чтобы потом убить?

– Хаузера держали в заточении и убили, скорее всего, разные люди. А с малышом все по-другому. Сумрак – хищник. Он изначально был хищной субстанцией, развился-то никак не из примата. Недаром его аватар – это Тигр. Самцы кошачьих, ты сам говорил, иногда пожирают потомство.

– Это тоже понятно, – кивнул Александр. – Опасности для Сумрака больше нет, Двуединый выполнил свое, а пророчество не сбылось. Малыш стал не нужен. Он теперь потенциальный конкурент за место в пищевой цепи. А зачем отпускать?

– В нем развилось человеческое, – вместо Дреера опять сказала Анна. – Оно сопротивляется звериному.

– И даже если хищник побеждает, просто так убить Маугли он себе не позволит! – забил последний гвоздь словесник. – Ему нужен ритуал. Игра кошки с мышью. А церемонию можно сорвать! Что мы и делаем раз за разом…

– Дожили. Маугли – сын Шерхана. Индийское кино. Бедный Киплинг! – пробормотал Александр.

Вниз спикировал опавший лист. Потом еще один.

Инквизитор даже не вскакивал – по крайней мере Дмитрий не уловил этот момент. Александр просто оказался рядом, и пальцы уже были сложены в две разные фигуры. Разные, но одинаково смертоносные.

Над полом пронеслась быстрая тень. Дреер успел заметить черный прямоугольник и человеческий силуэт над ним.

Облетая крону, к ним спускался Питер на ховербуке.

– Подглядывать нехорошо, – сказал ему Дмитрий.

– Я не подглядывал, – возмутился книжный дозорный.

– И подслушивать тоже!

– Я не подслушивал. Просто у нас книга-хроникер есть. Простенькое заклинание. Записывает все разговоры за день. Вдруг что полезное забудем! А я сегодня дежурный по хронике.

– Большой Брат следит за тобой, – обронил Александр.

– Раз уж ты все прочитал, Большой Брат, – сказал Дреер, – зови всех. Или только старших. Есть у вас тут зал совета или что-то вроде?

А сам в этот момент подумал, что вопрос бессмысленный. Если у них есть «кэрролловская» комната и «борхесовские» отсеки, наверняка в дальних углах и Круглый стол имеется.