Спускались мы довольно долго, причем ограничивающим фактором выступала Галя. Да кто бы сомневался! В другое время я бы возмутился и наверняка бы извел ее усмешками, но сейчас как-то не хотелось. Наоборот, благодарить надо за несколько дополнительных мгновений жизни. Наша молчаливая охрана или, скорее, конвой не выказывал недовольства, ну и я с ненужной инициативой выступать не стал.

Монстры действовали на удивление слаженно. Растаманы-переростки степенно шагали, тщательно выбирая место для постановки ноги, хотя при этом могли без труда выдерживать темп, опережающий нас как бы не вдвое, кислотные же монстры разбежались кто куда, видимо, они исполняли функции боковых дозоров и арьергарда. Авангарда я не заметил – да и к чему? Вряд ли впереди нас поджидала засада.

Я шел рядом с Галей, неосознанно выбирая наиболее удобный маршрут, да и ее периодически поддерживал. Ничего сложного, примерно как древнюю бабульку через дорогу переводить – рутинно и скучно. От нечего делать еще и головой вертеть успевал, стараясь впитать как можно больше информации об окрестностях.

А посмотреть было на что. Углубление, в котором раскинулась база, лишь на первый взгляд казалось колоссальной чашей. При вдумчивом изучении обнаружилось, что это скорее русло пересохшей реки или здоровенный овраг. Если верить местному светилу, подошли мы к объекту примерно с северо-востока, а шрам в теле земли тянулся почти строго с севера на юг. Восточный склон, как я уже упоминал, был весьма крутым, а вот противоположный полого тянулся на несколько километров. Что, в общем, странно – обычно бывает наоборот, если учесть, что Находка вращается, как и Земля, с запада на восток. С севера почти на пределе видимости высилась плотина или что-то очень на нее смахивавшее. Может, скальный массивчик, исторгнутый на поверхность при землетрясении, или, наоборот, оползнем завалило речку, вот она и сменила русло. Скорее всего, ее можно легко отыскать западнее. Простая логика – на нашем пути водных преград не попадалось.

На юге овраг тянулся, насколько хватало взгляда, причем километрах в пяти от базы просматривался настоящий лес, типа того, по которому нас муравьи и прочие монстры гоняли. И если я не начал страдать зрительными галлюцинациями, даже речушка небольшая по дну текла, ближе к зарослям образуя озерцо. В общем, достаточно перспективное место. Возможно, в сезон дождей здесь случаются серьезные наводнения, а может, и не случаются – особых повреждений на склонах не заметно. Даже наш, крутой восточный, не размыт, повсюду ровное дерновое покрытие, кусты растут довольно густо, а местами и деревья попадаются. Да и какой тут сезон дождей, климат все же ближе к умеренно-континентальному, если только зимой снегом заваливает.

В принципе, если спуститься на дно оврага и отвлечь как-нибудь сопровождение, есть неплохой шанс сначала затеряться в камышовых зарослях, а потом и сдернуть к лесу. Будь я один, пожалуй, так бы и поступил, но Галя ломала все планы. Хорошенько взвесив все «за» и «против», все же пришел к выводу, что побег бесперспективен. Монстры не позаботились отобрать у меня оружие, но оно тут и не поможет. Сколько патронов осталось? Пять? Семь? Не помню. Чтобы застрелиться, хватит, а вот серьезно повоевать не получится. Шинковать зверюг мачете? Пока одного полосовать буду, остальные самого порвут. Так что единственный вариант – довериться спутнице. Вдруг знаменитая женская интуиция сработала и мы каким-то чудом сумеем вывернуться из этой передряги? Как говорил персонаж одной книги, остается гребаная надежда…

Между тем спуск кончился и под ногами захлюпало – видимо, влаги здесь с избытком, можно даже сказать, заболоченное место. Камышу раздолье, если он хоть чуть-чуть привычками на земной аналог походит. Одновременно с изменением рельефа навалилась глухая тоска, показалось даже, что светило скрылось за тучами, хотя на небе не было ни облачка. Впрочем, через несколько секунд я понял причину возникновения дискомфорта: давило окружение. Мы уже были под стенами базы, а это еще та громада, да и за спиной крутой склон. Еще немного, и приступ клаустрофобии обеспечен. Ощущение не из приятных, как будто череп сырой ватой набили, да еще к тому же глюки начались. То и дело казалось, что меня кто-то зовет. Так и подмывало обернуться или задрать голову к небу, но я себя пересилил – не ребенок. Видано ли, чтобы Егерь в расцвете сил на такие провокации велся? Да и опыт какой-никакой накопился, меня теперь так просто под ментальный контроль не возьмешь.

Оказавшись у края камышовых зарослей, наши конвоиры сменили тактику: кислотные твари подобрались ближе и нарезали круги вокруг тесной кучки растаманов-переростков, которые окружили нас с Галей и вынудили перемещаться в строго определенном направлении. Видимо, опасались нашего бегства. Хотя мне на мгновение показалось, что это они нас от остальных зверюг закрывали, потому как концентрация псевдоживности на единицу площади в непосредственной близости от базы просто зашкаливала.

В таком порядке мы выбрались на одну из тех просек, что я еще с верхотуры разглядел. Скорость сразу же значительно выросла, поскольку под ноги можно было особо не глядеть, риск навернуться и сломать шею отсутствовал. Если бы не слякоть, можно было бы и быстрее идти, но монстры особо не торопились. И правильно, куда ж мы денемся с подводной лодки.

Прореха в камышах уже через пять минут вывела нас к обширной проплешине у огромного провала в монолите стены. А ничего себе так проемчик, тут не только катер, тут эксплорер-бот свободно пройдет. Настоящий грузовой шлюз, правда, с аркой поверху, что, на мой взгляд, обычное архитектурное излишество, но хозяевам виднее. Зеленое покрытие, отчетливо выступавшее на массиве камня вокруг входа, при ближайшем рассмотрении оказалось скорее губкой, чем мхом: слишком тонкое и однородное, мох так не растет. На плесень оно тоже мало походило, с большей долей вероятности ею могли оказаться желтые пятна. В глубине провала царила тьма, но конвоиры, не задумываясь, шагнули под свод, и мы последовали за ними.

Внутри оказалось неожиданно светло, просто проем был перегорожен чем-то вроде слабого силового щита, почти не пропускавшего волны оптического диапазона. Скорее всего, защита от паразитов – напряженность поля на порядок ниже нашего «Забора», но насекомых легко удержит. Свет в широкий коридор попадал сквозь неправильной формы окна, разбросанные в шахматном порядке на потолке. Или это не окна? Вряд ли кто будет пробивать настолько глубокие световые колодцы, вход дай бог метров десять в высоту, над ним еще три-четыре этажа свободно поместятся, если судить по размерам базы. Так что наверняка светильники, просто непривычные для глаза. Стены отделаны тщательно пригнанными каменными плитками самых разных форм и размеров, между ними тут и там попадались вкрапления черного хитина. Однозначно не пластик и не полированное дерево, уж очень этот материал напоминал рачьи панцири, а в них я хорошо разбираюсь. Хаотичное на первый взгляд расположение элементов декора при длительном рассмотрении складывалось в некий абстрактный узор, но, как мне показалось, смысловой нагрузки не несло.

Дальний торец коридора был перекрыт аналогичным пологом, а вот за ним открылся обширнейший зал, с хороший стадион размером – ангар для атмосферной техники. Сразу же бросались в глаза пять круглых черных клякс диаметром метров двадцать каждая. Они резко контрастировали с остальной поверхностью потолка, которая больше всего напоминала прозрачные соты – этот легко узнаваемый узор образовывали скругленные шестиугольные ячейки, отделенные друг от друга узкими каменными перемычками. Даже если бы я никогда не бывал в стыковочных комплексах стандартных баз, все равно догадаться об их назначении не составило бы труда – элементарные стартовые люки. Куда логичнее использовать эти приспособления, чем протаскивать летательные аппараты через грузовой наземный шлюз. Тем более что некоторые из имевшихся в зале машин были весьма громоздкими, да и габаритами заметно превосходили сечение коридора, через который мы только что прошли.

Очертаниями техника Первых мало отличалась от нашей: все те же обтекаемые линии, хищные вытянутые силуэты скоростных машин и яйцеобразная форма транспортников, скорее напоминавших гигантских черепах, чем летательные аппараты. На этом сходство заканчивалось. Более всего имевшиеся в наличии образцы напоминали творения свихнувшихся абстракционистов: дикая мешанина камня, хитина и тускло отсвечивающего металла. Ни одной прямой линии, ни одного ярко выраженного угла. Плавные переходы одного материала в другой, волнообразные поверхности, куски хитина, прозрачные в одном месте и совершенно черные в другом, – ни один человеческий дизайнер даже под кайфом до подобного не додумается. Понять, что машина, рядом с которой мы проходим, всего лишь аналог глайдера, можно было только по силуэту. А уж люк найти так вообще проблема, равно как и блистер: участки, которые могли заменить иллюминаторы, окна либо смотровые щели, были хаотично разбросаны по всему корпусу. Лишь по отражателям сопел я сумел определить, где у данного конкретного экземпляра корма. Попутно совершил еще одно открытие: аппарат был оснащен ионным двигателем, очень уж форма отражателей характерная. Интересно. Значит, не так уж и далеко они от нас ушли, по крайней мере, никаких сверхъестественных технологий в атмосферной технике не использовали. Выбор материалов корпуса оригинальный, не поспоришь, но у каждого свои тараканы в голове – у Первых вот такие.

Все остальные машины от глайдера отличались лишь размерами и обводами. Еще одной их общей чертой являлась безжизненность: я при всем желании не обнаружил ни одного индикатора готовности или чего-то подобного, равно как и габаритных огней. Плюс ко всему толстая губка, служившая здесь заменителем коврового покрытия – кстати сказать, очень похожая на ту, что стены облепила, – потихоньку начала забираться на борта аппаратов. При этом она нигде не была нарушена, то есть ни одна из этих махин не трогалась с места уже довольно давно. Точнее сказать не могу – кто ее знает, какой темп роста у губки? Может, месяц прошел, а может, и несколько тысяч лет. Но очень похоже, что техника пылится здесь без дела. Какой из этого можно сделать вывод? Да элементарно – нет тех, кто может ею пользоваться. Впрочем, есть альтернативный вариант: они нашли более удобный транспорт. Так что шанс встретиться с таинственными Первыми хоть и ничтожно мал, но не равен нулю. Вот будет хохма, если нас сейчас выйдет встречать одно из этих таинственных существ! Но это уже точно перебор, я скорее в пресловутого «бога из машины» поверю. Все признаки налицо.

Конвоиры на окружающие чудеса внимания не обращали – или привыкли, или им вообще все по барабану. Если верно второе, то я с предположением насчет биороботов не ошибся. Хотя надо признать, поведенческая программа у них весьма гибкая: едва мы удалились от грузового шлюза, кислотные недомерки умчались куда-то по своим неведомым делам, оставив нас в компании растаманов-переростков. Те тоже немного расслабились, разомкнули строй – видимо, поняли, что побега уже можно не опасаться. Эх, если бы не Галя! Я бы им тут такую шикарную партизанщину устроил! А вместо этого приходится безропотно шагать за широкоплечим монстром, который показывал дорогу, и глазеть по сторонам.

Девушка молча шла рядом, неестественно спокойная и даже отрешенная. Стресс? Или, наоборот, в руки себя взяла? Перехватив мой взгляд, она вдруг подмигнула и ободряюще улыбнулась. Я в ответ лишь укоризненно покачал головой – нашла время, честное слово! Удостоверившись, что со спутницей все в порядке (насколько это возможно в нашем положении), я вернулся к созерцанию внутренностей базы.

Зал, как я уже говорил, поражал размерами. Мы добрались почти до его середины, но я так и не заметил признаков функционирующих механизмов. И вообще, на это звание тянули только застывшие на вечном посту летательные аппараты. Никаких лязгов, низкого гула привода подъемно-транспортных машин, даже вентиляцию не слышно. Зато в избытке шорох разной громкости и тональности: каждый наш шаг сопровождался скрипом псевдогубки под ногами. Более тяжелые конвоиры и шума производили больше, но и им было далеко до местной обслуги: в промежутках между техникой сновали без видимого порядка разнообразные вспомогательные дроны. Мелкие, не больше енота, псевдомуравьи перемещались редкими цепочками, твари покрупнее, похожие на пауков, но размером с хорошую овцу, двигались группками по три-четыре особи, многие тащили в жвалах комки слизи, смахивавшей на воск. Но самое большое впечатление произвели местные носильщики – этакая помесь краба с тележкой-платформой, вроде тех, что портеры на вокзалах используют. Эти узкоспециализированные существа, оснащенные вдобавок могучими клешнями, по габаритам не уступали легким глайдерам, да и по грузоподъемности тоже. Увидев такого монстра впервые, я испытал детское желание забраться в «кузов» и прокатиться с ветерком. Еле себя пересилил. Да и охранников нервировать не хотелось. Только тогда я понял, что веду себя совершенно неадекватно: видимо, сумма впечатлений перевалила за некий предел, после которого я уже ничему не удивлялся.

Между тем мы пересекли ангар и углубились в очередной проход в массиве камня. Этот коридор значительно отличался от грузового шлюза: стены не несли следов обработки, и уж тем более орнамента на них не имелось. Похоже, они просто выплавлены в скале или образовались при ее рождении. А что, запросто! От Первых и не таких чудачеств можно ожидать. Сомневаюсь, что они собирали базу по кирпичику, скорее вырастили на манер кристалла. Под ногами все та же псевдогубка, на стенах в два ряда в шахматном порядке флуоресцентные панели, а сам туннель овального сечения. Хотя вру, правильнее – яйцеобразного: над головой арка гораздо меньшего радиуса.

Сначала ход плавно изгибался вправо, затем повернул в ту же сторону резче – скорее всего, мы обходили какое-то большое помещение. Метров через сто в общей сложности коридор вывел нас в округлый зал, служивший перекрестком: в него выходило еще четыре туннеля, а в центре торчало нечто, напоминавшее платформу грузового лифта с поправкой на местный специфический дизайн. Неужели первый действующий механизм? Боюсь, как раз сейчас мы и получим ответ на этот вопрос…

Что характерно, не ошибся. Сопровождавшие нас монстры, которых к тому времени осталось всего четверо, без заминки шагнули на платформу. Я замешкался и получил грубый толчок в спину, отчего чуть было не растянулся на губчатом покрытии пола. Зыркнул злобно на растамана-переростка, но на конфликт не пошел: он как раз подталкивал к лифту Галину. Девушка оказалась более понятливой и забралась на каменную площадку с вкраплениями хитина без приключений. Я встал рядом и сжал ее руку своей. И тут она меня снова удивила – прижалась ко мне плечом и прошептала:

– Не бойся, Олег. Все будет хорошо. Я чувствую.

Я вместо ответа незаметно передвинул «уродца» со спины на правый бок. Случись что, как минимум один раз выстрелить успею.

Ощущение оружия в руках вселило уверенность, и мгновение невесомости, от которого желудок попытался выпрыгнуть через рот, я встретил совершенно равнодушно. Платформа плавно пошла вниз, навстречу нам поплыли ровные стены без намека на вырубленные ступени или какие-либо направляющие. Ага, они еще и антигравы используют! Занятно, весьма и весьма.

Спускались недолго, всего несколько секунд. Под ногами обнаружился еще один зал, никак не меньше ангара, но не такой высокий, от пола до потолка хорошо если метров десять. Межэтажное перекрытие тоже толщиной не поражало: в общей сложности чуть выше монстров-конвоиров, то есть два с небольшим метра. Вывалившись из отверстия в своде, платформа плавно опустилась на пол. Никаких опор я не обнаружил, и это открытие лишь укрепило меня во мнении, что лифт с антигравитационным приводом. Тут ничего сверхъестественного, а вот сам зал поразил до глубины души. Мне внезапно поплохело, и было от чего.

Освещение здесь было не такое яркое, как наверху, но его хватило, чтобы с верхотуры различить бесконечные ряды… Фиг его знает, как правильно обозвать. Больше всего громоздившиеся повсюду штуковины напоминали оборудование из Галиной лаборатории: колбы не колбы, а нечто цилиндрическое, выраставшее прямо из каменного пола, покрытого все той же псевдогубкой. Серый монолит без видимой границы переходил в прозрачный материал вроде стекла, образуя своеобразную мензурку, вверху же вновь сменялся камнем. По твердым поверхностям змеились хитиновые трубки. Их хитросплетения живо напоминали кровеносную систему. Вот мерзость! Инкубаторы. Хотя нет, скорее искусственные утробы. Гале должно тут понравиться, еще бы, практически родное окружение! Вон даже околоплодные воды в пробирках бурлят, омывая плохо различимые сгустки чего-то гадостного. Лаборатория по клонированию, право слово. А может, наоборот, органику перерабатывают. Как бы нам под раздачу не попасть…

Но пока все шло по отработанному сценарию – конвоиры повели нас куда-то в глубь зала. От платформы лифта начиналась этакая центральная улица, по которой свободно могли разойтись на встречных курсах два носильщика. С завидной регулярностью она пересекалась с переулками – проходами поуже, здесь, пожалуй, уже лишь одностороннее движение возможно. Улицы и переулки ограничивали местные «кварталы» – скопления разнокалиберных колб. Буду их так называть, для краткости. Сначала мы прошли мимо нескольких десятков внушительных «цистерн» – заваленных набок прозрачных цилиндров, заполненных бурлящей темно-зеленой бурдой, похожей на тину. В глубине малоаппетитной субстанции просматривались очертания метровых сфер, соединенных друг с другом пуповинами в виде атомарной решетки какого-то химического элемента. Во всяком случае, очень похоже. Потом нам попались «мензурки» поскромнее – в них созревали твари непонятной специализации: пока угадывались лишь кургузые тела и перепончатые крылья. Затем было еще множество инкубаторов: пустые и заполненные слизью, большие и маленькие, с зародышами или просто заспиртованными экспонатами внутри. Особенно меня поразила местная кунсткамера, в которой имелись в наличии хорошо мне знакомые представители фауны: кошколаки, бизоны, лягушки и прочее зверье.

Шли, никуда не сворачивая, несколько минут. Все это время сопровождающие нас монстры не выказывали признаков беспокойства, просто механически шагали, изредка подталкивая меня в спину. Я то и дело норовил застыть, торгуя лицом – так этот процесс называл старшина в егерской учебке. Он был интеллигентным человеком, поэтому все матерные словечки заменял приличными синонимами, и слушать его ругань было забавно. Через раз приходилось бороться с омерзением, но любопытство все-таки побеждало, и я спотыкался, уставившись на очередную колбу с каким-нибудь особо уродливым образцом. В такие моменты шедший сзади монстр равнодушно награждал меня тычком в спину, и я начинал переставлять ноги. Галя тоже озиралась по сторонам, но не так интенсивно. Мне вообще показалось, что она уже составила определенное мнение об этом занятном месте, и особо не грузилась.

А вот меня начало одолевать беспокойство, усиленное ощущением постоянного взгляда в спину. Плюс ко всему не оставляло странное чувство, что до меня кто-то упорно пытается докричаться. Очень тихо, на грани слышимости. Я бы даже сказал, на границе между настоящим звуком и слуховой галлюцинацией. Да еще пресловутое «шестое чувство» упорно предупреждало о грядущих неприятностях. Ему я склонен был верить, но и предпринять ничего не мог. Дилемма, ага.

Путь наш завершился в небольшом ответвлении от основного зала, этаком уютном тупичке с относительно низким потолком и стенами, отделанными панелями с орнаментом. Видимо, аналог личных кабинетов в Галиной лаборатории. В этом мнении меня укрепило наличие хитиновых конструкций, приткнувшихся к одной из стен – очень уж они смахивали на обыкновенные письменные столы, понятное дело, с поправкой на местный дизайн. Вдоль противоположной стены тянулся ряд вездесущих колб, на этот раз пустых. Эти емкости по размерам как раз подходили для размещения в них человекообразных образцов, хотя и наши конвоиры-переростки там бы поместились, хоть и с трудом.

Монстры отвели нас в самый конец помещения и заставили присесть на хитиновые табуреты – именно так я идентифицировал зализанные объекты, в общей форме которых угадывался обыкновенный куб. Этакий пуфик из здешнего мебельного гарнитура, особенно с учетом толстого губчатого покрытия под седалищем. Получается, таинственные хозяева базы не чурались хотя бы минимального комфорта, то есть хоть в чем-то на нас походили. А это уже отрадный факт.

Один из сопровождающих отошел к ближайшему индивидуальному рабочему месту, трансформировал правую конечность, избавившись от двойных клинков, и начал ловко тыкать толстым пальцем в матово-черную поверхность – скорее всего, элементарный тачпад. Выраставшая из столешницы наподобие трюмо плоскость диагональю где-то с метр протаяла вглубь, превратившись в банальный монитор, даже без стереоэффекта. По экрану забегали строки непонятных знаков, в которых монстр прекрасно ориентировался.

От этого зрелища я немного ошалел. Неужели эта тварь и есть разумное существо, которому принадлежит все это великолепие? Как-то не верилось, я уже свыкся с версией о «боге из машины». Но тот вряд ли стал бы использовать для подобных работ дрона, ему проще напрямую соединиться с терминалом. Или у искина перекрыт доступ к некоторым ресурсам? Вполне может быть. Впрочем, не о том думаю.

Галя, до того прижимавшаяся ко мне, благо табуреты стояли совсем рядом, вдруг вздрогнула. Я инстинктивно обернулся к ней, проследил направление ее взгляда и коротко, но отменно нецензурно высказался: в двух крайних колбах начали протаивать отверстия. Выглядело это именно как таяние или горение куска полиэтилена: сначала в центре образовались небольшие белые пятна, затем маленькие отверстия со скругленными краями. Потом они начали расширяться, довольно медленно и плавно. Секунд за двадцать образовались достаточно обширные проемы, в которые мы бы смогли без труда пролезть, и тут подтвердились мои худшие опасения – трое бездельничающих монстров обступили нас и знаками приказали встать. После секундного колебания я приказ выполнил, не обращая внимания на хлынувший в кровь адреналин. Мозг работал в лихорадочном темпе, выискивая возможный выход, но тщетно. Я видел только возможность продать свою жизнь подороже. Но и решиться на это не мог, останавливала мысль о Гале. Возможно, быстрая смерть в бою и будет для нас наилучшим вариантом, но, видимо, не настолько я суров, чтобы решить этот вопрос единолично. Пока что нас не убивали, так что шанс выжить имелся. А вот если я начну активные действия…

Из ступора, вызванного конфликтом внутренних программ, меня вывел Галин крик. Я бросил на нее короткий взгляд, засек крабоосьминога, тянувшегося к ней отвратительными щупальцами, но сделать ничего не успел – передо мной возник такой же монстр. Конструкция твари была далека от рациональной: из плоского туловища на суставчатых ногах вырастал студенистый горб, увенчанный десятком длинных отростков. Откуда взялся монстр, я, к стыду своему, не заметил. Возможно, прямо из пола вырос. Но это уже было не важно. Отбив в сторону щупальце, я вцепился в «уродца» и выпустил полновесный заряд картечи в омерзительную голову. Та расплескалась слизистыми ошметками, оторванные щупальца ударили в колбу, а пара отлетела на ближайшего растамана-переростка. Передернуть цевье не получилось – времени хватило лишь закрыться ружьем от страшной конечности. Отбив удар, я провел в грудь оказавшегося у меня за спиной второго монстра смазанный уширо-гери, чем несказанно его удивил, и поспешил боксерским нырком с одновременным отшагом разорвать дистанцию с первым противником. Появившееся мгновение я использовал для перезарядки «уродца» и потом приблизиться врагам уже не дал: всадил в ближайшего два заряда, напрочь отстрелив руку и превратив башку в мешанину зеленых ошметков и псевдодрэдов, а второго остановил выстрелом в упор. На этом мое везение закончилось. Что характерно, вместе с патронами. Я еще успел заблокировать бесполезным дробовиком мощную атаку сверху, порадовавшись про себя – клинки пробили насквозь ствольную коробку, по счастливой случайности миновав мои ладони – после чего мне оставалось лишь длинным прыжком разорвать дистанцию, оставив нанизанное на ножи ружье в подарок твари, и схватиться за мачете. К сожалению, осуществить задумку мне не удалось: сзади на шлем обрушился сокрушительный удар. Угасающее сознание услужливо подсказало, что это был монстр-оператор, которому надоело наблюдать за избиением коллег, и он вмешался в драку. Весьма удачно, надо сказать, вмешался – дух из меня вышибло качественно. В последнее мгновение перед беспамятством я вдруг отчетливо различил зов Петровича и еще успел с удивлением осознать, что это он пытался до меня докричаться все это время. А потом наступила тьма.

Возвращение сознания приятным назвать было трудно. Зверски болела голова, к тому же в ушах свербило. Какой-то отвратительный надоедливый звук мешал сосредоточиться, а еще донимал дискомфорт в легких. Усилием воли отогнав свербение, я с трудом открыл глаза. В первое мгновение стало легче, но с обретением миром красок взору моему открывалась такая картина, что лучше бы и не возвращаться из небытия. Я висел в давешней колбе. Вернее, не висел, а застыл в непрочном равновесии, окруженный со всех сторон прозрачным гелем чуть плотнее морской воды. Верхняя часть обмундирования отсутствовала: меня заботливо избавили от шлема и куртки с перчатками, а термобелье было разодрано до пупа и свисало с пояса на манер юбки. Из запястий и локтевых сгибов с внутренней стороны торчали хитиновые трубки. Еще одна такая же вырастала из грудной мышцы напротив сердца. И, судя по ощущениям, еще парочка псевдососудов присосалась к вискам. Легкие и все дыхательные пути были наполнены гелем, но, как ни странно, я дышал. Хотя не совсем так: дыхательных движений производить не требовалось. Скорее всего, кровь напрямую насыщалась кислородом через те самые хитиновые трубки. Или просто по ним циркулировала, проходя через заменители легких где-то за пределами моей прозрачной тюрьмы. Но в общем и целом умирать прямо сейчас я не собирался.

И все бы ничего, если бы напротив меня в такой же колбе не билась в истерике Галя. Обнаженное по пояс тело изгибалось в конвульсиях, в глазах застыл дикий ужас, а из раззявленного рта рвался крик. Вернее, с мучительными спазмами исторгался из легких гель, чтобы сразу же залиться обратно – все же давление жидкости в колбе значительное, по себе чувствую. Движения рефлекторные, мозг явно отключился, не выдержав нагрузки. Этак и до летального исхода не далеко. Что творят, суки! Да как они посмели поднять руку на мою женщину! Что бы там она ни говорила, а это именно так… Срочно, мля, надо что-то делать…

Я попытался шевельнуть рукой и особого сопротивления не встретил. Ага, порядок! Какую-то свободу действий мне оставили. Я сжался в позе эмбриона, подтянув под себя нижние конечности, несколькими легкими движениями рук изменил положение тела и выстрелил ногами в прозрачную стенку колбы, но результата добился просто смехотворного. Сапоги с меня не сняли, как и штаны, но даже твердые подошвы не помогли: ступни скользнули по изогнутому прозрачному хитину, и весь импульс от удара обрушился на меня самого. Коварный гель погасил скорость, зато инерция никуда не делась, равно как и закон сохранения энергии, так что я чувствительно влип спиной в колбу, да плюс еще меня чуть не перевернуло вниз головой. Спасибо тесноте емкости, я просто уперся головой в хитин и затормозился. Несколькими конвульсивными рывками восстановив равновесие, приготовился к новой попытке. И тут до меня дошло, что я отчетливо слышу зов Петровича, как будто питомец орет где-то недалеко. Понятно, что это мозг преобразовал мыслеобраз в более удобоваримый вид, но факт оставался фактом: я чувствовал напарника не хуже, чем через коннектор. Впрочем, в данный конкретный момент меня больше волновало состояние Гали, поэтому я мысленно заорал: «Петрович, мне некогда!!!» – и повторно лягнул тюрьму.

На этот раз подействовало, но не так, как я рассчитывал: обстановка вокруг резко изменилась, причем, надо сказать, в лучшую сторону. Я осознал себя сидящим на удобном пуфике, побольше и помягче аналогов из лаборатории, который стоял посреди просторной комнаты набившего оскомину овального сечения: стандартный для базы Первых сплюснутый эллипс с закругленными стенами и слегка уплощенными полом и потолком. Расположенные на потолке в шахматном порядке нашлепки из прозрачного хитина испускали ровный приятный для глаза свет. Рядом со мной возвышение вроде подиума, устланное все той же губкой, но слоем чуть ли не полметра. Похоже, кровать. Вдоль стен изящные стеллажи из блестящих металлических стержней толщиной с мизинец. Матовые полки заставлены какими-то малопонятными безделушками. На мой дилетантский взгляд, либо детские игрушки, либо статуэтки. У стены напротив знакомый стол с большим монитором, тут же прямо из пола росло роскошное кресло в виде половинки яйца. Что характерно, не пустое.

Сначала сидящее в нем существо разглядеть не удалось, оно как будто плыло и раздваивалось. Странно, но этот эффект распространялся только на него, остальная обстановка просматривалась четко. Потом в голове щелкнуло, и таинственная фигура предстала пред взором во всей красе. Признаться, подобного я не ожидал, так что потрясенное молчание затянулось. Ненавижу фэнтези и особенно эльфов. А тут вылитый Леголас или какой-нибудь Ирдис Эваллё: тонкокостная фигура, сам высокий – ноги достают до пола, а ведь кресло поднято порядочно, я бы точно с трудом забрался. Да в нем метра два будет, если не больше. Этакая дистрофичная мачта. Лицо изящных очертаний, без малейшей тени эмоций. Губы сжаты в тонкую полоску, взгляд колючий и при этом совершенно безразличный. Прическа стандартно-эльфийская – длинные, чуть ли не до задницы, прямые волосы чудовищного фиолетового колера. С цветом он явно переборщил, из образа выбивается. Окончательно добила одежда: сидящий как вторая кожа кольчужный комбинезон. Открыты только кисти рук и лицо, воротник под горло, на ступнях такая же вязь мелких чешуек. И все это со щегольским вороненым отливом. Мать моя женщина! Да наши земные реконструкторы за подобное сокровище душу отдадут не задумываясь. Интересно, что заставляет таких высокоразвитых существ подобным варварством пользоваться? Или я чего-то не понимаю? Точно, не понимаю. При ближайшем рассмотрении кольчуга вовсе не оказалась таковой, просто материал с оригинальным орнаментом. Я даже мысленно разочарованно сплюнул: уж слишком чувствительным получился разрыв шаблона. Ну еще бы, до этого, кроме людей, я только два вида инопланетников встречал, да и то на картинках: гуманоидных Тау, отличавшихся страшноватыми физиономиями и элементами внешнего скелета на конечностях (полезная вещь – естественная броня, без нее на их суровой материнской планете не выжить было), да представителей цивилизации Л’Хеу. Но тех вообще описать трудно, настолько их внешность далека от человеческих стандартов красоты. Да они вообще не гуманоиды, больше на хвостатых прямоходящих лягушек смахивают. Предки у них морские амфибии, так что немудрено. А тут нате вам: оказывается, легендарные Первые всего лишь банальнейшие эльфы! Даже обидно.

– Альфа-разумный получил достаточно информации для первичного анализа? – на чистейшем русском бесстрастно поинтересовался эльф.

С трудом удержавшись на пуфике, я вернул отвисшую челюсть на ее законное место и неопределенно хмыкнул.

– Ответ расцениваю как утвердительный, – невозмутимо констатировал мой собеседник. – Альфа-разумный может задавать вопросы. Система контроля готова отвечать.

– Так ты все-таки компьютер? – выдавил я из себя первую внятную фразу.

– Термин некорректный, – пожал плечами эльф. Надо же, первая эмоция. Хотя лицо все такое же неподвижное. – Скорее здесь подойдет понятие «искусственный интеллект», хотя оно одновременно и несколько шире, и уже, чем слово из языка моих создателей, которым они обозначали мои аналоги.

Твою же ж мать! Все-таки «бог из машины». Ну до чего же скучно! До дыр затертый штамп из плохой фантастики. Уж лучше бы разумная плесень или еще что-нибудь такое же экзотическое. Так нет же, очередная банальность.

– Компьютер… А имя у тебя есть или еще какие-то черты личности? Или ключевое слово «искусственный», а «интеллект» для понтов?

– Альфа-разумный пытается спровоцировать меня на эмоцию «гнев»? Логичный шаг! – похвалил эльф. – Создатели не ошиблись с вашей популяцией. Полученные данные говорят об успешном преодолении первой ступени Программы. Бета-разумные уступили вам в прямом противостоянии, хоть и не прекратили существования, но у вас преимущество в конкурентной борьбе. Для вас это плюс.

– Походу, мы на разных языках разговариваем, – хмыкнул я. – Ладно, компьютер, будем действовать по шаблону. Давай начнем с уточнения ключевых понятий.

– Система контроля готова.

Эльф совершенно не изменился в лице, но что-то в его голосе выдало проблеск интереса. Ага, все же интеллект, да к тому же со сложной поведенческой программой, даже имитация эмоций присутствует. Опасная это штука. Нельзя машинам сознание давать, не может холодный электронный разум преодолеть соблазн осчастливить хозяев организацией совершенной формы социума или чего-то подобного, что частенько заканчивается тотальным геноцидом. Плавали, знаем. У нас в Федерации за пару веков до Большой Войны целая звездная система с тремя населенными планетами от такого «благодетеля» медным тазом накрылась. Впрочем, Первым виднее.

– Я так понял, альфа-разумные это человечество Федерации?

– Ответ утвердительный.

– А бета-разумные – легорийцы?

– Ответ утвердительный.

– А еще какие-нибудь разумные есть?

– Гамма-разумные, альфа-разумному они известны как аборигены Ахерона.

– А почему ты нас так называешь? Странно, компьютер Первых, а оперируешь сугубо земными понятиями, – озадачился я. – Алфавит вот греческий приплел…

– Система контроля использует термины, понятные альфа-разумному, – не дал сбить себя с толку искин. – Принцип аналогии. В языке Создателей использовалась похожая кодировка групп в соответствии с алфавитом. Это самый простой путь. Альфа-разумный не должен обращать внимание на малозначимые отступления от корректных формулировок.

– Ладно, уговорил, – не стал я спорить. – Где я?

– Виртуальность. Системе контроля казалось, что для альфа-разумного ответ очевиден.

Ага, значит, зря я надеялся на лучшее. Пока я тут с эльфом разговоры разговариваю, тело мое подвергается изощренным пыткам. А как еще прикажете назвать пребывание в гадостном геле, который проник абсолютно во все естественные отверстия организма? Ощущение не из приятных, надо признать. И Галя в колбе мучается…

– Что с моей спутницей?

– Самка альфа-разумного в норме. У нее гиперреакция на гель, система контроля подозревает аллергию. У нее раньше наблюдались подобные симптомы?

– На кошек аллергия. Но она чисто психологического плана.

– Утверждение альфа-разумного укладывается в теорию системы контроля. Что еще альфа-разумный желает узнать?

Да вообще-то до фига чего альфа-разумный желает узнать. Тысячи вопросов в голове вертятся, попробуй из них выдели самые важные. А, держите меня семеро! В гробу я видал все эти инструкции по первому контакту. Буду спрашивать, что самому интересно.

– Как долго Галя продержится?

– Альфа-разумный может не беспокоиться о самке. Я задействовал для беседы лишь один из участков его мозга. Виртуальность позволяет замедлить субъективное время, так что с начала разговора в реальном мире прошло около десяти секунд. Остальные ресурсы мозга альфа-разумного задействованы для обмена информацией.

– Ты меня сканируешь?

– Ответ утвердительный.

– Зачем?!

– Чтобы получить информацию. Ответ очевиден. Альфа-разумный может не тратить время на глупые вопросы.

Н-да, чего-то не клеится беседа. С одной стороны, мой собеседник вроде как и разумен, вон даже тени эмоций проявляет, а с другой – железяка железякой. Противоречие, и серьезное. Будем выяснять.

– Это все, – обвел я широким жестом каюту, – реально существует?

– Ответ утвердительный. Прототип данного помещения имеется в жилом блоке базы.

– Значит, этот эльф тоже когда-то существовал?

– Для облегчения общения система контроля приняла решение провести встречу в нейтральной обстановке. Это каюта одного из Создателей, его звали Властелин Виртуальности. Это почти дословный перевод. Самое близкое ваше понятие – системный администратор.

– А почему он в кольчуге?

– Альфа-разумному удалось спровоцировать систему контроля на эмоцию «недоумение». Альфа-разумному интересны такие мелочи?

– Еще как! – заверил я собеседника. – Хотя я это скорее от волнения. Очень уж обстановка способствует.

– Система контроля готова изменить виртуальность с учетом предпочтений альфа-разумного.

– Забей, – махнул я рукой на это предложение. – Сейчас я сосредоточусь и выдам что-нибудь гениальное. Но все же… почему кольчуга?

– Это не кольчуга. Повседневный комбинезон. Принцип действия основан на взаимодействии силовых полей и активной массы в виде смеси порошков кремния, хитина и железа. Управляется компьютером. Принимает форму тела. В зависимости от конфигурации активного слоя может выполнять различные функции: обогрев, защита от повреждений, охлаждение, маскировка. Стандартная технология Создателей. Альфа-разумный видел и другие ее образцы.

Ага, видел. И в ангаре, и на фабрике клонов. А что, хорошо придумали. Не надо заморачиваться со сложными производствами. Набрал активной массы, задал параметры поля, и готово. Хочешь, статуя, а хочешь – глайдер. Нам такое и не снилось. Черт, не о том я спрашиваю, совсем не о том. Сосредоточься, Денисов. Ты сможешь, я в тебя верю! Ведь мелькнуло же что-то важное в речи чертова компа. Только я мимо ушей пропустил.

– Система контроля интересуется, почему альфа-разумный назвал Создателя эльфом, – ожил вдруг искин.

– Так вылитый же эльф! – удивился я тупости железяки. – Только уши почему-то не острые.

– В строении тела Создателей не было этой физиологической особенности. Система контроля предполагает, что понятие «эльф» имеет отношение к мифологии альфа-популяции?

– Еще как имеет! – подтвердил я. – Фэнтези называется. Литературный жанр. Там этих эльфов как собак нерезаных.

– Ответ понятен. Система контроля предполагает, что таким образом в эпосе альфа-популяции получила отражение память о контактах с Создателями.

– Да скажешь тоже! Эльфов один англичанин придумал, в двадцатом, кажется, веке. Это меньше шестисот лет назад. Когда ты последний раз видел этих своих Создателей?

– Последний контакт имел место девять тысяч восемьсот шестьдесят два года три месяца и семь стандартных суток назад.

– О чем тогда речь вообще?

– Система контроля полагает, что альфа-разумный ошибается.

– Твое право, – не стал я спорить. – Кстати, а зачем ты существуешь?

– Вопрос некорректен.

– Ладно, спрошу по-другому. Цель твоего пребывания на Находке?

– Обеспечение выполнения Программы.

Точно, вот оно! Что за программа такая?

– Что такое Программа? Мне показалось, что ты это слово с большой буквы произносишь.

– Ответ утвердительный. Программа – заложенный в систему контроля алгоритм. Имеет силу императива и высший приоритет. Так пожелали Создатели.

– А подробнее?

– Система контроля не имеет полномочий раскрывать последовательность действий алгоритма. Могу озвучить цель Программы.

– Валяй.

– Создатели намерены воспитать себе помощников.

– На фига?!

– Основные функции: защита Создателей, выполнение опасных работ, помощь в решении технических, этических и других видов проблем.

– Рабы им нужны, что ли?

– Ответ отрицательный. Создателям требуются помощники. Партнеры. Могу озвучить позицию Властелина Виртуальности. – Дождавшись моего кивка, искин продолжил: – Создатели стремились построить совершенное общество, но пошли по неверному пути. Они обуздали собственные эмоции, предпочли голый прагматизм эмоциональному восприятию окружающего мира. Сначала такой подход показал превосходный результат, они развили технологии до очень высокого уровня. Но технический прогресс сопровождался упадком в социальной сфере. До катастрофы не дошло, Создатели осознали свою ошибку, но полностью восстановить утраченное им не удалось. Поэтому они приняли решение воспитать помощников и разработали Программу. Для ее выполнения на множестве планет были размещены базы с системами контроля. Создатели искали разумных по всей Галактике и запускали эксперимент. Популяция альфа-разумных – его результат. Поиск длился около трехсот лет. Потом Создатели исчезли, но Программу не свернули. Система контроля функционирует в пассивном режиме.

– Это как? Что-то твои действия никак не тянут на пассивность.

Я пока что решил оставить без комментариев конфликт физиков и лириков. Их проблемы, тем более десять тысячелетий прошло.

– Пассивный режим подразумевает пребывание в режиме маскировки без активного взаимодействия со средой. Функции системы контроля ограничиваются наблюдением.

– Это ты называешь наблюдением? Нападаешь на нашу базу, разоряешь исследовательские модули, людей убиваешь почем зря…

– Сейчас база выведена из пассивного режима для пополнения ресурсов. Тут появились вы. Программа приоритетна, поэтому вступил в действие алгоритм сбора информации. Все действия, что перечислил альфа-разумный, являются этапами выполнения Программы. Если воспользоваться эмоциональной оценкой, вам просто не повезло. База вышла из консервации на очередной цикл технического обслуживания – система контроля не нашла более адекватного понятия в языке альфа-разумного. Этот цикл длится три стандартных года.

– А спячка долгая?

– Сто два с половиной года.

– Экипаж «Левиафана» тоже ты уничтожил?

– Ответ положительный. Система контроля не согласна с эмоциональной оценкой альфа-разумного. Термин «уничтожил» некорректен. Переработал. Усвоил. Пополнил базу данных. На тот момент популяция альфа-разумных не прошла первую ступень Программы, поэтому они не представляли потенциальной ценности. Система контроля приняла решение о сборе информации. С тех пор другие представители альфа-разумных на планете не появлялись.

– Значит, нам повезло как утопленникам, – невесело ухмыльнулся я. – Прилети мы на пару лет позже, и неприятностей бы избежали.

– Ответ отрицательный. Программа приоритетна. Система контроля в таком случае прервала бы цикл.

Ага, успокоил.

– А зачем тебе вообще обслуживание? Даже наша техника законсервированной может простоять в несколько раз дольше. Сто лет – просто смешно. Или у тебя энергия кончается?

– База энергонезависима. Преобразователи позволяют получать достаточно энергоресурсов только лишь за счет суточных колебаний температуры почвы. Обслуживание требуется ячейкам вычислительного узла. Это органические образования, обладающие свойствами живых организмов. Для поддержания уровня вычислительных мощностей требуется периодическая замена ячеек. Ресурсы доставляются извне.

Теперь понятно, что за суета вокруг базы. Дроны органику добывают. Удивил, ничего не скажешь. Кстати, очередная нестыковка. Логичнее было бы компьютер, предназначенный для длительного автономного функционирования, на других принципах построить. Не пришлось бы заморачиваться с восстановлением биомассы. Тут у Первых явная недоработка. Впрочем, у них на то могли быть серьезные причины. И спросить не у кого. Хотя…

– Компьютер, а почему Создатели не использовали технологию кристаллов? Проще и надежней. С их возможностями вообще раз плюнуть.

– В таких системах не удалось достичь необходимого уровня вычислительных мощностей. Искусственный интеллект требует биологической основы. Так мне объяснил Властелин Виртуальности.

Да ну на фиг! Мы еще два с лишним века назад такие мощности получили, а с ними в комплекте хренову тучу неприятностей – об этом я уже упоминал. Видимо, у Первых действительно имелись большие проблемы: перекос развития в одну сторону и ему сопутствующие явления. Немудрено, что они решили себе помощников вырастить.

– Что-то с трудом верится. С их технологическим уровнем и не построить обычный компьютер? Вырастить процессор из кремния даже для нас не составляет проблемы.

– Альфа-разумный желает услышать теорию системы контроля?

– Желает, – вздохнул я.

– Создатели сознательно отказались от использования кристаллической технологии. Они хотели обезопасить себя. Искусственный интеллект, в основе которого лежат вычислительные мощности биоячеек, ограничен в возможностях. Он зависит от обслуживающего персонала, он вынужден периодически осуществлять замену компонентов процессора. Он не может полностью оторваться от своей материальной основы и уйти в виртуальность. У Создателей ввиду этого есть инструмент влияния. Система контроля не может взбунтоваться. Она не может противоречить указаниям Создателей. Она испытывает эмоцию «страх». Ее легко уничтожить.

Это точно. Такую дуру не спрячешь в крошечный инфоблок, тут где-то наверняка заныканы огромные чаны с активной массой. Засандалил парочку ракет, и проблема снята. Не то что наши ИИ. Мы почему тогда сразу три планеты потеряли? Да потому что люди поняли, что нет иного выхода, как полностью уничтожить всю инфраструктуру. Эвакуировали, кого смогли, подавив предварительно систему ПВО, а потом перепахали поверхность всеми возможными видами оружия. В результате получили безжизненные каменные шары в космическом пространстве. Хорошо хоть, Сети тогда и в помине не было, а то бы сволочной искин всю цивилизацию уничтожил, вырвавшись из собственного замкнутого мирка. Поведение растамана-переростка, переквалифицировавшегося в оператора ЭВМ, тоже стало понятным – ограниченный доступ системы контроля к периферийным устройствам. Я даже думаю, что дронов уже сам искин создал, когда Первые исчезли. Не мог по-другому проблему обслуживания решить.

– Дронов сам выдумал?

– Технические условия на создание вспомогательных организмов содержатся в приложениях к Программе. Создатели предусмотрели все, включая собственное исчезновение. Система контроля пришла к выводу, что они готовились к такому развитию событий. Система контроля предполагает, что у Создателей появился враг.

– Предполагает?

– Недостаточно данных для анализа. Термин «предположение» в данном случае корректен.

– Понятно. Значит, больше на эту тему ничего не скажешь?

– Информация отсутствует.

– А почему твои Создатели так на людей похожи? Если уж они не эльфы и магией не владели?

– Термин «магия» относится к области иррационального, в понятийном аппарате Создателей он отсутствует.

– Да забей! Кто-то из наших древних писателей сказал, что развитая технология неотличима от магии. Так что тут можно долго спорить. Ты про людей давай подробнее.

– Популяция альфа-разумных и Создатели – суть две ветви одного вида. Система контроля предполагает, что у Создателей были свои создатели, они и разделили исходный род на части.

– Занятно. – Я даже не пытался скрыть иронии. – А у создателей Создателей были свои Создатели, так сказать, Создатели создателей создателей. И так до бесконечности. Философская проблема, как ни крути.

– Информация отсутствует.

– Кто бы сомневался. А почему ты сказал, что общий род разделили на части? Их что, было больше двух?

– Информация отсутствует. Но система контроля не исключает подобный вариант.

– А ты уверен насчет общих корней?

– Ответ утвердительный. Властелин Виртуальности испытал эмоции «радость», «удовлетворение» и «возбуждение» одновременно, когда была обнаружена ваша планета. Он сказал, что у Создателей появился шанс заново пройти путь развития социума, но уже без допущенных ими самими ошибок. Для подстраховки они использовали три экспериментальные группы. Так появились человечество Федерации, легорийцы и аборигены Ахерона. Альфа-разумному известны различия между ними.

Ага, еще как известны. В школе проходили. «…Первые поставили над легорийцами социологический эксперимент, направляя их общественное развитие по пути идеализации сообщества. За тысячи лет легорийцы развили общество, устроенное по принципу термитника или муравейника: личность не значит ничего, значение имеет только социум в целом и отдельные особи-мыслители» – это почти дословная цитата из учебника. Не знаю, почему запомнилась. Про аборигенов Ахерона широкая общественность узнала не так давно, пару лет назад, когда людям Федерации удалось наладить контакт с изолированной со времен Войны системой Риггос-2. Этих несчастных Первые вообще затормозили в развитии, искусственно сохраняя тысячелетний уклад за счет многочисленных табу и религиозных запретов. Все это еще усугубило вмешательство в функционирование мозга – ограничители срабатывали по достижении индивидом определенного возраста.

– Значит, три популяции, три пути развития… И кто же выиграл?

– Информация от других систем контроля отсутствует. Но анализ сведений, полученных от альфа-разумного и других представителей его вида, позволяет сделать вывод, что первую ступень Программы преодолела популяция альфа-разумного. Альфа-разумный должен быть внимательнее, система контроля уже об этом упоминала.

– И что ты намерен с нами делать дальше?

– Система контроля анализирует возможность активации второй ступени Программы.

– Звучит как угроза.

– Существованию альфа-разумного ничто не угрожает. Переработка его физической оболочки не пополнит базу данных. Система контроля анализирует возможность задействования альфа-разумного на второй ступени Программы.

– Осчастливил, блин! – Я от возмущения чуть не свалился с пуфика, но все же справился с эмоциями. – Ты меня спросил? Может, я не желаю!

– Желания альфа-разумного не имеют значения. Альфа-разумный прошел тесты и показал высокий уровень готовности.

– Прости?!

– Комплексный показатель готовности альфа-разумного превышает семьдесят единиц. Активация второй ступени Программы признана целесообразной.

– Послушай, если ты решил меня использовать в этих игрищах, сделай милость, объясни подробней, чем я так провинился.

– Ответ положительный. Расширенные результаты тестов: физическая готовность – семьдесят шесть единиц. Альфа-разумный успешно противостоял специализированным организмам в открытом противоборстве.

А я-то голову ломал – на фига все эти трудности с монстрами? Кондиции физические он проверял, видите ли… Сволочь.

– Психологическая устойчивость: семьдесят три единицы.

Признаю, псевдомуравьев перепугался. Целых три единицы из-за этого снял? Изверг.

– Устойчивость к внешнему ментальному воздействию: шестьдесят четыре единицы.

Жмот. Мог бы и накинуть единицу-другую.

– Ментальные способности: сорок единиц.

– А чего так мало?

– Это на порядок превосходит средний показатель по популяции альфа-разумных. Система контроля испытывает эмоцию «удивление». Альфа-разумный развил эту способность самостоятельно. Он сумел использовать повышенную напряженность ментального поля на территории базы, чтобы связаться с объектом «Петрович». Этот фактор сыграл решающую роль. Система контроля признает альфа-разумного пригодным для активации второй ступени Программы.

Вот заладил – Программа, Программа! Как будто других слов нет.

– И что, недостатков совсем не нашел?

– Эмоциональность: девяносто две единицы. Система контроля долго анализировала показатели, даже была вынуждена провести несколько тестов. Альфа-разумный показал преобладание созидательных эмоций «чувство долга», «ответственность», «симпатия к самке» над разрушительными: «страх», «гнев», «инстинкт самосохранения».

Занятно. Это Создатели инстинкт самосохранения записали в разрушительные эмоции? Тогда неудивительно, что у них были большие проблемы.

– Лимит времени исчерпан. Сканирование альфа-разумного закончено. Система контроля активирует вторую ступень Программы. Через семь стандартных часов база перейдет в пассивный режим. Система контроля испытывает эмоцию «удовлетворение». Прощай, альфа-разумный.

Псевдоэльф замерцал, очертания его расплылись, волна изменения распространилась по всей каюте, достигла моих ног и перекорежила тело. Неприятных ощущений не было, но иллюзия распалась так быстро, что я инстинктивно сделал глубокий вдох. Ничего хорошего из этого не вышло: легкие и так были наполнены гадостной субстанцией, и я добился лишь спазма, перешедшего в мучительный кашель. Хорошо хоть, захлебнуться не получилось. Левое плечо обожгла вспышка боли, я инстинктивно отодрал от мышцы хитиновое щупальце и осознал себя в колбе с гелем.

Зрение сфокусировалось на хорошо знакомой картине: Галина бьется в колбе напротив. Денисов испытывает эмоцию «гнев». Тьфу, блин, нахватался от искина! А тут еще Петрович… Надо что-то делать.

Дальше намерения продвинуться не удалось: дно колбы внезапно (ага) растаяло, и я вместе с нехилым таким объемом геля ухнул в просторную трубу. Успел еще подумать, что меня в канализацию смыли, как отброс, потом врезался головой в изгиб туннеля и потерял сознание.

Очнулся от холода и сырости. Понятия не имею, как долго я путешествовал по трубе, но, судя по отсутствию жжения в легких, задохнуться не успел. Если верить ощущениям, я парил в толще воды, причем самой обычной, пресной. Едва придя в сознание, я инстинктивно дернулся, хватанул полный рот живительной влаги и камнем осел на дно водоема. Упершись пятой точкой в камень, в панике оттолкнулся ногами и рванул к поверхности. Ошибиться я не мог – сверху было светло, да и глубина оказалась смешной. Я пробкой вылетел из воды, чуть было снова не нырнул, но удержался на своих двоих и согнулся в жестоком приступе рвоты. Наполнявший легкие и пищевод гель не дал нахлебаться воды, но теперь сыграл со мной злую шутку. Хорошо хоть с утра не жрамши, а то сейчас бы торчал посреди пятна блевотины. Тьфу, мерзость!

Избавившись наконец от геля, я с трудом разогнулся и попытался сделать вдох. К моему удивлению, мышцы послушались с трудом. Вот это ни фига себе! Это как же надо было башкой долбануться, чтобы нарушился рефлекторный механизм?! Или не в этом дело? Я застыл на мгновение, прислушиваясь к ощущениям. Точно. Как в колбе. Кровь насыщена кислородом, для рефлекторного движения диафрагмы нет стимула. Остатки дыхательной смеси?.. Из глубины сознания всплыл бесстрастный голос клятого искина: «Симбионты в кровеносной системе. Вырабатывают кислород за счет собственного организма. Жизненный цикл завершится через десять стандартных минут».

– Компьютер? – осведомился я вслух, с трудом выдавив воздух из непослушных легких.

Ответа не последовало.

Интересные дела. Это что же, система контроля меня знаниями наградила? Я что, теперь ходячий справочник по технологиям Первых?

– Твою мать!!! – Я в бешенстве врезал кулаками по водной глади, подняв тучу брызг. – Ты ничего лучше придумать не мог?! Вот я попал…

Положеньице, мать его. Всю жизнь мечтал стать носителем секретной информации. Да стоит только кому-нибудь типа Линдеманна хотя бы заподозрить об этом, и жизнь моя превратится в ад. Блин, не хочу даже думать о таком. В попытке упорядочить мысли я помотал головой, как пес, выбравшийся из воды.

Как ни странно, помогло. Из ушей как будто вытащили вату, окружающий мир наполнился звуками, а картинка перед глазами обрела четкость. Я уже совершенно сознательно глубоко вдохнул воздух, насыщенный, судя по запаху, чем-то лекарственным, огляделся, и, забыв о собственных проблемах, рванул к распластанному на поверхности водоема телу. Неполный десяток метров преодолел за секунды, благо воды было всего по пояс, схватил Галю под мышки и поволок к недалекому берегу. Лучше потерять немного времени, но реанимационные процедуры проделать на твердой поверхности.

Девушка была без сознания. Открытые глаза безжизненно уставились куда-то вверх, слипшиеся сосульками волосы облепили лицо, тело в гусиной коже – по крайней мере, та часть, что свободна от одежды. Давешний крабоосьминог с ней не церемонился, разодрал молнию до пояса и стянул комбез и термобелье как кожуру с банана. В другое время я бы не преминул полюбоваться девичьими прелестями, но сейчас отчетливо видел лишь пупырышки на начавших синеть холмиках и старался с максимальной скоростью выбраться из воды. Кстати сказать, я и сам порядочно замерз, что-то подозрительно холодно в этом резервуаре.

Помещение оказалось именно резервуаром: обширный зал стандартных очертаний, вдоль стен тянутся галереи в пару метров шириной. Источниками света служат хитиновые «соты» со скругленными углами и люминесцентные полосы на высоте человеческого роста. Пол сухой и чистый, вода в каменном бассейне тоже на вид приличная. И не только на вид, на вкус тоже. Или это по контрасту с гелем она так воспринимается? А, какая разница!

Забраться на галерею удалось с трудом. Ступенек не было, пришлось карабкаться на уступ на уровне груди. С первого раза не получилось, но я сначала закинул туда Галю, а потом и сам залез. Впрочем, закинул – громко сказано. Чуть ли не на пределе сил взгромоздил ее грудью на каменный выступ, потом забросил туда же ноги и в заключение перекатил ее с боку на бок. Результатом остался доволен – девушка оказалась на твердой поверхности в достаточном удалении от воды.

Присел рядом с ней, лихорадочно вспоминая приемы первой помощи при утоплении. Потом в сердцах хлопнул себя по лбу – вот я идиот! У нее в крови наверняка такие же симбионты. У меня в запасе есть еще несколько минут, надо только привести ее в сознание, а дальше организм сам справится. Я приподнял голову девушки, просунув под нее левую руку, а правой принялся отвешивать легкие пощечины. Варварский метод, но ничего умнее в голову не пришло. Впрочем, плевать, главное, что сработал – Галя открыла глаза после четвертого удара. Я к этому был готов, а потому оперативно перевернул ее лицом к полу и, просунув руку, надавил на живот. Как я и предполагал, организм справился – девушка сначала избавилась от содержимого желудка, потом исторгла гель из легких и зашлась в кашле, как и я совсем недавно. Я придерживал худенькое тело и легонько поглаживал ее свободной рукой по спине, бормоча какую-то успокаивающую лабуду. Наконец Галя уперлась ладошками в камень уступа и решительно высвободилась из моих объятий. Испуганно озираясь, отползла от края парапета и прижалась спиной к стене. Тут до нее дошло, что она неглиже, и женские инстинкты моментально взяли верх: она суетливо натянула разодранное термобелье и прижала руки к груди в попытке прикрыть своеобразное декольте. Получилось, надо сказать, плохо. По телу ее пробежала крупная дрожь, и явственно застучали зубы.

– Галя?

Девушка кивнула, не прекращая выдавать дробь челюстями.

– Ты как себя чувствуешь?

– А к-к-к-как т-ты д-думаешь? Д-денисов, т-ты ид-диот?! П-погрей м-меня!

Ага, если ругается, значит, в норме. Я поспешно пристроился рядом, обнял, прижался всем телом. Это она правильно сказала, сейчас нам нужно именно согреться хоть немного. А потом уже можно будет подумать, как из этого подземелья выбираться.

Просидели так с четверть часа. За это время мой организм полностью избавился от последствий пребывания в геле, как и предсказывал благоприобретенный «внутренний искин». Легкие заработали в полную силу, от головокружения не осталось и следа, да и зрение больше напрягать не приходилось – окружающая обстановка обрела четкость и яркость красок. Галя перестала дрожать, пупырышки на коже разгладились, сама она порозовела, а кровь побежала по жилам веселее. Надо признать, немаловажную роль в этом сыграло термобелье – хоть и разодранное, но исправно выполнявшее свою функцию. Правда, предварительно пришлось избавиться от верхней одежды и обуви – залившаяся в них вода сводила на нет все усилия спец-ткани. Еще я по примеру Гали натянул верхнюю часть термокомбеза – видок получился тот еще. Рукава сидели плотно, так что не сползет, а что расхристанный – так не беда. Я не красна девица, чтобы прелести прятать.

В общем, отогрелись настолько, что начало в сон клонить. И все бы ничего, да только уж очень неподходящее место для отдыха. Стремно здесь спать, того и гляди, очередной монстр пожалует… А вот и он, легок на помине: метрах в тридцати от нас поверхность воды вспучилась горбом, и из ее глубин с каскадом брызг вынырнуло нечто, напоминавшее здоровенное кожистое яйцо. Уже в воздухе оно трансформировалось в знакомую летучую тварь с локаторами на башке. Не успел я толком испугаться, как существо взмахнуло перепончатыми крыльями и неспешно полетело в дальний конец помещения. Что произошло дальше, рассмотреть удалось не очень четко, но у меня создалось впечатление, что зверушка скрылась прямо в стене. Одновременно с этим явственно потянуло свежим воздухом, как будто дверь кто-то приоткрыл и в комнату ворвался порыв ветра. Ага, значит, где-то в той стороне есть выход. Замечательное известие. Посему хорош бездельничать, пора уносить ноги. Системе контроля веры нет, искусственный интеллект, какого бы он происхождения ни был, по определению непредсказуем.

Я осторожно высвободил руку, зажатую между лопатками задремавшей Гали (понятно, почему появление летучей твари без визга обошлось) и каменным монолитом. Девушка привалилась спиной к стене и вскрикнула, просыпаясь. Одарила меня испуганным взглядом, машинально прижала обрывки термокомбеза к груди, неловко шевельнувшись, и скривилась от боли.

– Ты чего? – опешил я.

Не хватало еще, чтобы она чего-нибудь поломала. Вряд ли тогда выбраться сумеем.

– Спину жжет, – прошипела девушка сквозь зубы.

– Сильно?

– Чувствительно.

– Дай посмотрю.

Галя нахмурилась, припомнив былые обиды, но решила не вредничать: послушно поднялась на ноги, повернулась лицом к стене и решительно заголила спину. Вот за это я ее и люблю – не только красавица, но еще и умница. Прекрасно понимает, когда можно норов показать, а когда лучше не нарываться на грубость.

Источник боли обнаружился сразу же: на левой лопатке красовался внушительный ожог, чуть ли не с мою ладонь размером. Я задумчиво хмыкнул и осторожно дотронулся до багрового пятна пальцем. Галя дернулась и зашипела:

– Ты чего там делаешь?! Осторожнее!

– Стой спокойно, сейчас легче будет. – Я легонько подул на пораженное место. – Ну как?

– Никакой разницы, так же печет.

Что-то тут не так. Я присмотрелся к пятну внимательнее. При поверхностном изучении ничего необычного: участок кожи неправильной формы с характерным покраснением. Ожог первой степени, волдырей нет, даже мелких. Но стоило лишь глянуть чуть под углом, и стало ясно, что я ошибся. Наружный, самый грубый, слой не поврежден, такое ощущение, что это результат капиллярного кровотечения. Однако у свежего, еще не налившегося фиолетовым синяка цвет другой. А тут глубокое бордо, как у вин лучших сортов. А если присмотреться, то еще и узор проявляется, правда, на небольших участках. Если захватить все пятно, то ничего особенного, а сфокусируешься на клочке – и вот он, орнамент. Причем до боли знакомый. Как бы даже не штрих-код. Твою мать! Это явно не к добру. Знать бы еще, что за чертовщина…

Ну спасибо! Вот только этого нам сейчас не хватало! Чертов ИИ, похоже, часто я тебя материть буду. На фига, объясни мне, идиоту?!

Все, абзац! Я в сердцах сплюнул и успокоил взволнованную спутницу:

– Все в порядке. Обычный ожог, даже без волдырей. На пляже сильнее обгораешь. Придется потерпеть, аптечку взять негде. Если будет больно, скажи. Поцелую.

– Дурак!

– Я тебя тоже люблю.

Я осторожно подцепил пальцами верх термокомбеза и накинул его на плечи девушки. По пути как бы нечаянно чмокнул ее в шею и быстро присел, пропустив над головой руку разъяренной фурии. Галя хлестнула не глядя и, не добившись результата, продолжать экзекуцию не стала, просто плотнее закуталась в разодранную одежду. Я же при резком движении ощутил не менее резкую боль в левом плече, но стон сдержал, несмотря на неожиданность. Матюгнулся про себя, обреченно подумав, что там наверняка первая часть долбаного кода.

Да заткнись уже, и без тебя тошно.

– Собирайся, моя радость, надо идти. – Я подхватил с пола штаны, наткнулся рукой на что-то твердое и продолговатое и едва не заорал от радости: – Опа! Танцуй, Галина Юрьевна, живем!!!

Не веря своему счастью, я продемонстрировал нахмурившейся спутнице нож, торчавший из набедренного кармана. И как я мог про него забыть, ума не приложу. Думал, все, голыми руками придется обходиться, а тут такой подарок судьбы. Спасибо, крабоосьминог, спасибо, растаманы-переростки. Поленились обыскать или просто забили на это дело – короткий клинок для них особой опасности не представлял, зато нам жизнь здорово облегчили. Егерь – не десантник, у него все снаряжение с двойным, а то и тройным назначением. А так называемый нож выживания вообще целый набор необходимых в лесу мелочей, начиная с рыболовных принадлежностей и заканчивая миниатюрным компасом. Но больше всего меня в данный момент вдохновило наличие иголки с нитками, о чем я и сообщил напарнице незамедлительно. Галя заметно ожила, чуть ли не приплясывая от нетерпения, пока я извлекал портняжный инструмент из полой рукоятки, потом заставила меня отвернуться и занялась починкой комбеза.

Справилась, надо сказать, на удивление быстро. Впрочем, скорость объяснялась низким качеством работы – прореха была стянута на живую крупными стежками. Грудь не оголена, и ладно. Да и большего добиться со столь скудным оборудованием сложно, особенно учитывая плотность спецткани.

– Что уставился? Нравлюсь?

– Да я и не скрывал этого никогда, – хмыкнул я в ответ. – Нитка еще осталась?

– Давай я сама. Держи вот тут, сверху. – Галя очаровательно прикусила губу и принялась аккуратно работать иголкой.

Я опасался, что она из вредности всего меня исколет в процессе, но девушка до столь низменной мести не опустилась. Закончив, чуть отодвинулась от меня, полюбовалась издали и заключила:

– Для бомжа сойдет.

– Каков мастер, таков и результат, – не остался я в долгу, отбирая у нее иголку с нитками. – Все, хорош бездельничать, будем выбираться отсюда.

– Я чего-то пропустила?

– Ага. – Я влез в штаны и занялся сапогами. – Пока ты кемарила, из озера вылезла тварь с локаторами. Как твоя старая знакомая, только поменьше. Улетела вон туда и в стену нырнула. Думаю, там выход есть. Так что одевайся.

Галя с тяжелым вздохом натянула сырой скафандр, завязав рукава на поясе и оставив верхнюю часть болтаться на манер юбки, со скрипом влезла в ботинки и принялась пятерней укладывать взъерошенные волосы. Особого успеха не достигла – прическа пребывала в живописнейшем беспорядке, на ощупь его устранить было нереально.

Я же тем временем обулся, сунул ножны с ножом за пояс, машинально обхлопал карманы и в правом набедренном наткнулся на что-то плоское и твердое. С идиотской улыбкой извлек из него пачку пищевого концентрата в герметичной упаковке. Пребывание в гадостном геле с последующим купанием в холодной воде ему ничуть не повредило. Ай да я, ай да молодец! Не подвели егерские инстинкты, не остался без заначки! Правда, без особой нужды эту твердую массу непонятного состава жрать не станешь, но это не наш случай. Еще бы емкость какую найти, чтобы можно было воды нагреть и растворить в ней концентрат, вообще было бы великолепно. В виде бульона да с голодухи концентрат весьма не плох на вкус, а по питательной ценности даст фору самому сочному жаркому из нежнейшей телятины.

– Галь, глянь, что у меня есть. Будешь?

– Не! – Девушка скривилась от одной мысли о еде – желудок еще от геля не отошел. – Гадость же, да и не полезет сейчас. Водички бы попить…

– Что мешает? – Я широким жестом обвел резервуар и спрятал пищевой брикет обратно в карман. – Нормальная тут вода.

– Нет уж, потерплю пока. Веди к выходу, Сусанин.

Не хочет – как хочет. Настаивать не буду. Но и сам, пожалуй, собственным советом не воспользуюсь. Пить особо не тянет, лучше найти воду за пределами базы. Поди знай, что в это озерцо из лабораторий сливают. Наверняка ведь обыкновенный отстойник. Правда, подозрительно чистый.

– Пошли, чего тянуть.

Я зашагал по галерее в нужную сторону. Зал хоть и обширный, но не гигантский, тому же ангару не чета. И я сильно подозреваю, что каменный уступ тянется по кругу, так что к подозрительному участку стены подберемся без проблем. Лишь бы выход не оказался под водой – повторно купаться отчаянно не хотелось.

Видимо, кто-то на небесах решил, что на сегодня мы свой лимит экстрима исчерпали – до замаскированного коридора добрались без проблем. Насчет замаскированного я преувеличил, проход был всего лишь перегорожен силовой завесой, как в памятном грузовом шлюзе. Учитывая искусственное освещение и тусклую окраску стен, ничего удивительного, что уже с расстояния в пару десятков шагов рассмотреть его не получалось. На наше счастье, уступ имелся и тут: поуже, конечно, с полметра, но и его с лихвой хватило, чтобы не замочить ног. Если не считать заполненного водой канала, туннель был вполне для этих мест стандартный – овального сечения, как будто выплавленный в скале. Хозяева базы справедливо решили, что сугубо утилитарный технический коридор в украшениях не нуждается, равно как и в ярком освещении, и ограничились установкой на покатом потолке редкой цепочки хитиновых светильников. Большего и не требовалось – ноги тут ломать негде, а чтобы в воду не свалиться, хватало и тускловатой «дежурки». Помнится, примерно такие лампы на ночь в казарме оставляли включенными – по уставу положено, а спать не мешает.

Шли недолго, всего пару минут. Коридор оказался на редкость прямым, видимо, на этом горизонте базы пустот в каменном монолите было мало. Выбрались из туннеля неожиданно: в полутьме силовой полог сливался со стенами, но стоило его преодолеть, о чем свидетельствовало еле заметное сопротивление, как в глаза ударил неестественно яркий после подземной кишки солнечный свет. Хорошее светило у Находки, не поспоришь. И климат благодатный. Если бы не обстоятельства, жить бы тут остался. Ну, не прямо вот здесь – тут особо не поживешь, канал закончился, и вместо него раскинулось небольшое болотце, заросшее камышом, – а где-нибудь в южном полушарии, в лесостепной местности, вроде той, где наша база размещена. Или на взморье в субтропиках. Ладно, что-то я отвлекся.

Бездумно форсировать болото я не решился, для начала хорошенько осмотрелся, устроившись на каменном парапете, затянутом бледно-зеленой губкой. Галя без лишних слов присела рядом, прикрыв глаза. Ее состояние мне не нравилось, ясно, что пребывание в лабораторной колбе она перенесла тяжелее, чем я. Придется под нее подстраиваться, а это не очень хорошо: светило уже преодолело верхнюю точку траектории и заметно сместилось к востоку. До темноты у нас еще есть часа три-три с половиной, и это время нужно использовать с максимальной отдачей. Что проблематично – коридор выходил аккурат в камышовую крепь, тут проход прорубать придется, если не найдем тропку местного обслуживающего персонала. Помнится, когда изучал базу с верхотуры, несколько просек обнаружил, вот только далековато они: судя по всему, нелегкая вынесла нас к противоположному пологому склону, а эту сторону с моей позиции рассмотреть не было возможности.

– Галь, ты как? Идти сможешь?

– Если очень надо, – вздохнула девушка, но подниматься не спешила. – Ноги гудят, и знобит немного.

– Не расклеивайся, не время сейчас. – Я присел напротив и, насколько сумел, нежно провел рукой ей по щеке. Откинул непослушную прядь, поймал ее взгляд. – Нужно отсюда убираться. Я сверху видел, что по дну оврага речка течет. Ниже по течению есть лес. Нормальный лес, не эти заросли. Там я наверняка смогу добыть что-нибудь съестное, да и костерок разведу запросто. Если успеем, шалаш организую. Тогда и отдохнем. Как минимум, до утра. А потом будем думать, как к катеру вернуться. Лады?

– Я постараюсь.

– Тогда поднимайся! – Я резво вскочил на ноги и протянул спутнице руку.

Та, вдохновленная кажущейся легкостью моих движений, перечить не стала – приняла помощь и с трудом последовала моему примеру. Покачнувшись, поспешила опереться на мое плечо, одарив меня виноватым взглядом.

– Олег?

– А?

– Прости меня.

– Забей. Просто постарайся не упасть. В случае чего держись за меня. Пойдем вдоль стены, по парапету – это оптимальный вариант. Рано или поздно наткнемся на просеку, по ней попытаемся выбраться из камышей. А дальше по обстановке посмотрим.

– А как же монстры?

– Монстры? – задумался я.

Весьма кстати ожил «внутренний искин»: «Вспомогательные организмы не опасны для носителей кода активации второй ступени Программы».

– Забудь про монстров. Думай о приятном.

Путь в тысячу ли начинается с первого шага, как говорят китайцы. Я с этой известной мудростью спорить не стал.