Вчера развернули основную базу. Предшествовала этому событию трехдневная рутина – ежедневные рейды на кваде, обработка массивов информации, совместные с коллегами пешие вылазки и прочие штатные мероприятия. Как я и предполагал, неделю ждать не пришлось, гораздо раньше стало ясно, что планету недаром назвали Находкой – подобные жемчужины встречаются крайне редко. Сама Земля, Ахерон да еще, пожалуй, курортная Нереида – вот и весь список. Остальные обитаемые планеты Федерации по тем или иным параметрам здорово отличаются, чаще всего климатом. Он либо слишком засушливый, либо, наоборот, влажный. Или суровый, как на Броде, что в системе эпсилон Эридана, – там лишь в экваториальном поясе условия близки к сибирским, а в высоких широтах вовсе выжить не представляется возможным. Находка же чуть ли не копировала земные условия: и климат, и сила тяжести, и даже соотношение воды и суши поразительно похожи. За эти дни удалось выявить лишь одно существенное отличие, причем в фауне: планета не знала птиц. Их нишу заняли летающие млекопитающие типа летучих мышей, и было их великое множество. А разнообразию видов могли позавидовать даже насекомые, коих тоже обнаружилось немало. Анализ образцов живых тканей выявил практически полную идентичность их строения земным образцам, то есть люди могли спокойно питаться местными растениями и животными. Впрочем, то же относилось и к последним: человеку попадаться на зуб местным хищникам не стоило. Схомячат, и не поморщатся. Хотя надо отметить, что за эти дни никого крупнее «кошколаков» мы в окрестностях не обнаружили, а со старыми знакомцами освоились и поняли главное – они очень любопытны. За Петровичем вожак тогда погнался именно по этой причине, а не из желания сожрать непонятного зверя. Убедились мы в этом уже на следующий вечер: едва стемнело, как целая стая «кошколаков» осторожно приблизилась к периметру и принялась тщательно его изучать. Я как раз дежурил и успел запретить оператору повышать мощность поля, равно как и запускать активный режим – наблюдать за псевдокошками было весьма интересно, чем не способ убить время? Вплоть до рассвета они нарезали круги вокруг модуля, изредка приближались вплотную к энергетической сетке, но прорваться сквозь нее не пытались. Камеры в ночном режиме выдавали довольно качественную картинку, и база данных биологов существенно обогатилась. Дошло до того, что ближе к утру мы с Петровым выбрались за «Забор», оставшись под защитой «купола», и попробовали привлечь внимание гостей. Достичь цели удалось легко – «кошколаки» нас засекли мгновенно и так же мгновенно растворились в ночи. Но далеко не ушли, и чуть позже вожак осторожно приблизился к нам, сохраняя тем не менее безопасную дистанцию, и уставился пронзительно-желтыми глазами с вертикальными зрачками. Мы отключили поляризацию на забралах и подключились к игре в гляделки. Дальше контакт не пошел, минут через пять вожак глухо рыкнул, дернул курдюком и неторопливо порысил к роще. Стая последовала его примеру, а мы с коллегами еще несколько часов анализировали видеозаписи. И пришли к однозначному выводу: любопытство не порок, но зверь остается зверем, так что расслабляться пока рано.

По части чудищ морских информации не было, но мы по этому поводу не расстраивались – вот развернем основной комплекс, тогда и будем думать о подводных станциях. На практике нас больше интересовала опасность с воздуха, однако хищных летунов, опасных для человека, в ближайших окрестностях не обнаружилось. Так что через пять суток после приземления модуля мы коллегиальным решением рекомендовали командованию разворачивать спускаемую часть «Да Винчи» прямо здесь, на месте первой высадки. Удобнее посадочную площадку найти вряд ли удастся, а тут и море всего в сотне километров, и разнообразные ландшафты с соответствующими биоценозами под боком.

И вот вчера наконец свершилось. Зрелище было грандиозное, доложу я вам, особенно если наблюдать за посадкой километровой громадины с минимального удаления. Представляю, каково было навигаторам задать оптимальный угол входа в атмосферу – малейшая ошибка, и весь этот колосс развалится на куски от перегрузок или просто сгорит в стратосфере. Но они справились, о чем недвусмысленно говорил ослепительно-яркий шар, с ревом пересекающий небосвод. Где-то на трех тысячах на полную мощность заработали тормозные дюзы, и уже на тысяче спускаемый комплекс замедлился до черепашьей скорости и стабилизировался в пространстве, задрав в небо острый шпиль, венчавший пузатую чешуйчатую «шишку» корпуса. Далее в дело вступили антигравы – предельно мощные, но одноразовые. Последнюю пару сотен метров комплекс сбрасывал минут десять и, наконец, с глухим ударом, сотрясшим саму землю, утвердился посреди обширной полянки, аккурат между рощей и скальной грядой. Наш модуль остался чуть в стороне, в какой-то паре километров. Затем «шишка» комплекса разошлась на апельсиновые дольки и раскрылась наподобие ромашки шестью лепестками-модулями, явив взору сердцевину корабля – полусферу радиусом триста метров. «Лепестки» легли на землю и ощетинились штангами энерговодов, между которыми засияло силовое поле: периметр никто не отменял, хотя модули представляли собой отлично защищенные корпуса с разнообразными помещениями, в основном техническими. Жилые отсеки располагались непосредственно в сердцевине: палубы с первой по девятую. Еще две остались на космическом модуле, который теперь превратился в орбитальную станцию, служившую грузовым терминалом и базой для внутрисистемных кораблей. Промежутки, ограниченные с двух сторон «лепестками» и с третьей силовой завесой, должны были стать этакими внутренними двориками, где и технику можно поставить, и заняться делами в относительной безопасности, вплоть до огородничества. И ничего смешного, целый научный отдел предполагалось задействовать в исследованиях, посвященных ассимиляции земных видов в местный биоценоз, так что делянок им понадобится много. В общем, после приземления спускаемый комплекс трансформировался в укрепленный со всех сторон футуристического вида городок с двумя тысячами обитателей на борту. Для такой громады даже мало, но поскольку роботизировано на борту все и вся, можно было обойтись и таким экипажем.

Мы с Петровичем как раз бездельничали (дежурил капитан Иванов), поэтому нам удалось рассмотреть процесс приземления базы во всех подробностях. Надо сказать, редкое по своей величественности зрелище. К тому же первое в своем роде за последние сто с лишним лет, эксклюзив. Я стоял на откинутой аппарели транспортного отсека, дабы в случае чего нырнуть под защиту внешней обшивки модуля, а питомец отирался рядом. К счастью, обошлось без происшествий, отделались легким испугом и моральными издержками – громада комплекса порядочно давила на психику. Ближайший «лепесток» расположился как раз в километре от нас, и даже с такого расстояния поражал монументальностью – как-никак полноценный корпус о пяти этажах, то есть метров двадцать в высоту и не менее пятидесяти в самой узкой части. Силовая стена тоже производила впечатление – не то что наш жалкий двухметровый «Заборчик», она достигала высоты основного корпуса. Реактор на базе хоть и устаревший, но мощный, с таким даже полноценный силовой купол можно держать в пассивном режиме не менее суток, что уж говорить об обычном периметре… А жилая сердцевина не уступала иному небоскребу, типичному для мегаполисов Внутренних систем, разве что те обычно представляли собой скучные кубы или параллелепипеды, а тут этакий креатив – полусфера. Впрочем, это нам она казалась гладкой и ровной, в действительности же ее поверхность была усыпана всяческими выростами и углублениями, начиная со шлюзов атмосферной техники и выдвижных орудийных башен и заканчивая балкончиками и блоками антенн и датчиков сканирующей аппаратуры. Поляризационное покрытие превращало комплекс в угольно-черный замок какого-нибудь Властелина Тьмы из вездесущего фэнтези, но это тоже вид издали. На самом деле оно сродни «хамелеонам» наших скафандров, но попроще. Назначение покрытия сугубо утилитарное: отвод излишнего тепла на одних участках и аккумулирование энергии на других – поляризационный слой служил еще и солнечной батареей, снимая часть нагрузки с реактора. Днем и особенно в ясную погоду его мощности хватало для поддержания периметра.

Гул после посадки миллионотонного колосса давно затих, даже мелкие насекомые активизировались, хотя более осторожные теплокровные обитатели окрестностей все еще прятались, предпочитая переждать неведомую опасность в защищенном месте. Мы с Петровичем все так же пялились на комплекс, хотя смотреть еще было особо не на что – громада пока что оставалась безжизненна. Ничего удивительного, сейчас на борту царил кавардак: носились по палубам ремонтные бригады, направляемые операторами из рубки, люди в пассажирских отсеках выбирались из противоперегрузочных коконов, оживала техника. Ближайшие два-три часа уйдут на анализ обстановки и ликвидацию мелких повреждений: как бы ни осторожничали навигаторы, при посадке такой махины аварии разной степени тяжести неизбежны, особенно с учетом размеров инфраструктуры. Потом жизнь наладится, люди разойдутся по рабочим местам, дежурные смены займутся расконсервацией транспорта, наблюдательных и защитных систем, а коллеги-Охотники приступят к непосредственным обязанностям: на них, как обычно, патрулирование окрестностей и охрана объекта от внешних посягательств. Хоть и некому посягать на такую громадину в ближайшей округе, но порядок есть порядок. Еще через пару суток режим установится окончательно и начнется основная работа, ради которой мы и прибыли на планету: комплекс выпустит рой автоматических спускаемых модулей типа нашей «тройки», которые разлетятся практически по всей планете, затем несколько дней уйдет на анализ обстановки, и подойдет очередь ученых и Охотников. Малые исследовательские группы в составе десятка яйцеголовых и такого же количества охраны расселятся в самых перспективных местах и будут работать полуавтономно. Телепорты установить в маленьких скорлупках проблематично с точки зрения энергообеспечения, так что связь с базой будет осуществляться авиацией. И вот на этом этапе можно ожидать любых неприятных сюрпризов. Как показывает опыт, сын ошибок трудных, именно в этот период происходит подавляющее большинство производственных несчастных случаев и девяносто процентов смертей, связанных с нападением агрессивных форм жизни. Оставшиеся десять покрывают вероятность подхватить какую-нибудь экзотическую заразу, с которой не справится универсальный антидот.

С морскими биологами и прочими водоплавающими проще – они практически всегда сидят под куполами или проводят время в пузырях субмарин, да и индивидуальные скафандры мало уступают броне профессиональных абордажников из экипажного состава космофлота. Ее разве что особо навороченная псевдоакула повредить сможет, хотя вряд ли прокусит – переломы, сдавливания и прочие повреждения, как от тяжелых тупых предметов, будут иметь место. Впрочем, такие повреждения не менее смертоносны, так что сбрасывать со счетов морских хищников себе дороже. Одно радует: за работу в таких условиях отвечает другое подразделение – специально подготовленные боевые пловцы. Таких в составе экспедиции чуть ли не рота, и они подчинены комбату Охотников. Работа специфическая, требующая отличной физической и моральной подготовки. Я бы, например, не смог месяцами торчать под водой да еще при каждом выходе давиться физраствором для заполнения легких, а потом блевать отвратной соленой фигней. Хотя тут я несколько преувеличил, на такие ухищрения идти приходится лишь на глубоководных базах, на мелководье проще. На глубинах до ста метров с декомпрессией справлялись более мягкими методами, и отказываться от газового дыхания не приходилось.

В конце концов нам с Петровичем зрелище наскучило, и мы вернулись в тесный кубрик, благо сейчас имели полное право отдохнуть после трудовой вахты. Перекусили наскоро и развалились кто где: я устроился на кровати, питомец по традиции взгромоздился было мне на грудь, но я его согнал. Кот фыркнул обиженно и развалился на откидном столике, который я не стал складывать после трапезы. Остаток вечера скоротали на вахте, ночью отоспались, а там пришло время возвращаться на базу: нашей «тройке» предстояло в ближайшие сутки передислоцироваться в глубь континента согласно программе исследований. А вот лично нам с Петровичем, равно как и остальным соратникам по первой высадке, это ничем не грозило – три дня законных выходных мы проведем на «Да Винчи» и только потом вновь вернемся к работе. К тому моменту модуль, укомплектованный новым экипажем, будет уже далеко.

На базу отправились пешком – километр не расстояние даже для флотских. В первой партии шли мы с Петровичем и коллега Петров плюс половина операторов и пятерка Охотников. Оставшийся персонал переберется на место постоянной дислокации после прибытия на модуль смены, то есть еще часа через два. Шагалось по низкорослому, хоть и густому, травостою легко, окрестности были изучены уже не раз и не два, так что шли сосредоточенно, по сторонам не глазели. Курс взяли на ближайший «лепесток», где нас уже должны были ждать медики и мобильный лабораторный блок. Так оно и оказалось. Едва мы приблизились к стыку корпуса с силовой стеной, небольшой ее участок, ограниченный рамкой два на полтора метра, растаял, и мы прошли внутрь «дворика». Огороженное пространство в несколько гектар пока что было почти пусто, лишь вдалеке, метрах в шестистах, почти у самого основания полусферы жилого блока, виднелась какая-то техника и рядом с ней люди в легких скафандрах, да у прохода сиял белой обшивкой лабораторный блок, к которому мы и направились: требования техники безопасности, помноженные на дисциплину, – великая сила.

Встретили нас двое лаборантов в медицинских противовирусных комплектах, но без шлемов. Я мысленно усмехнулся, но комментировать не стал, равно как и Леха Петров – начни сейчас подкалывать, хлопот потом не оберешься. Так обследование за полчаса пройдешь, но если лаборанты докопаются, и к завтрашнему утру из этого медицинского вертепа не выберешься. В общем, перетерпели стандартную процедуру, осчастливив медиков результатами мониторинга нашего состояния, и благополучно прошли шлюзование, благо ближайший тамбур располагался в нескольких шагах от медблока. Добрались до лифта, где и разделились: Петров с Охотниками убыли на вторую палубу, флотские куда-то еще, а мы с питомцем вернулись в родной блок, пустой по случаю середины рабочего дня. Единственная наша соседка, Галя Рыжик, скорее всего, была в биолаборатории. Но я к этому был морально готов и ничуть не расстроился.

Оказавшись в каюте, первым делом забросил оружие и боеприпасы в сейф (тащиться к прапорщику Щербе было лень) и содрал осточертевшую броню. За ней последовало термобелье, после чего я забрался в душ и с удовольствием проторчал там целых полчаса. После спартанских условий спускаемого модуля, кабинка в котором была настолько крошечной, что стоять там можно было лишь боком, душевая в каюте показалась раем. Плюс никакого лимита на воду. Петровича, кстати, тоже заставил выкупаться, благо он к этой процедуре приучен и не сопротивляется, хотя и не в восторге.

Едва успел влезть в повседневную форму, как поступил вызов от комбата Исаева. Пришлось распрощаться с мечтами об отдыхе и отправляться к начальству. Против ожидания, много времени отец-командир не отнял, попросил лишь коротко доложить о проделанной работе, так что мы с Петровым легко отделались. Когда мы уже собирались уходить, в кабинет майора вошли Коля Иванов и сержант-Охотник, тот самый, что командовал ребятами на модуле. Мы замялись было, но Исаев жестом отпустил нас. Хорошо все-таки, что у меня есть непосредственный начальник, которому и приходится в основном отдуваться за подчиненных.

До самого вечера мы с Петровичем придавались сибаритству, изредка прерываясь на перекусы. Потом бездельничать мне надоело, и я оккупировал сауну, заодно включив подогрев в бассейне. Проторчал здесь почти два часа, периодически ныряя в теплую воду, которая после сухого жара парной приятно холодила тело. Наконец и это занятие мне наскучило, и я вышел в кают-компанию, не забыв напялить мягкий махровый халат. Там я неожиданно наткнулся на Галю, которая сидела в кресле, забравшись в него с ногами, и поглаживала пристроившегося у нее на коленях Петровича. Девушка была чем-то расстроена, судя по невидящему взгляду, упертому в экран на противоположной стене. Звук она отключила, но по мельтешению красочных кадров было ясно, что по внутрикорабельной сети транслировались какие-то клипы. Я понимающе хмыкнул и направился к бару, где через пару минут путем нехитрых манипуляций стал обладателем двух коктейлей в высоких фужерах, с кубиками льда и трубочками. Устроился по соседству с Галей и деликатно кашлянул. Та вздрогнула, но тут же взяла себя в руки – спихнула Петровича, опустила ноги на пол, одернула полы белого лабораторного халатика и даже сделала попытку поправить чуть растрепанную прическу, что вообще-то хороший признак. Я ободряюще улыбнулся и протянул ей фужер.

– Это «Маргарита», слабоалкогольная, – пояснил я и отхлебнул из своей емкости. – Ну, рассказывай, что стряслось.

– Я тоже рада тебя видеть, Олег! – немного вымученно улыбнулась Галя. – Соскучилась даже.

– Значит, мир? – приподнял я бровь.

– Мир, мир, – засмеялась девушка.

Она прямо на глазах приходила в форму, грусть куда-то улетучилась.

– Так что случилось? – попытался я настоять на своем.

– Не обращай внимания, на работе завал. Профессор волнуется и нас всех издергал. А тут еще этот…

– Кто? – помимо воли вырвалось у меня.

Галя снова нахмурилась.

– Обещай меня сегодня ни о чем не спрашивать, – попросила она, сделав глаза как у Петровича, когда он пытается вышибить из меня слезу. – Просто был тяжелый день. Скоро все образуется.

– Хорошо, – не стал я спорить. – Про меня еще не вспоминало начальство?

– А чего о тебе вспоминать? Ближайший полевой выход через четверо суток, вот тогда уже не отвертишься.

Тут она права. По идее, начался второй этап исследований, и теперь основная нагрузка ложилась на Охотников. Егерей будут использовать лишь в самых трудных либо самых интересных местах, где без их опыта и багажа знаний не обойтись. Так что коллегам Иванову с Петровым предстоит спокойная жизнь – планета явно не проблемная, нештатных ситуаций предвидится минимум. Но только не мне, поскольку я приписан к биолаборатории и буду сопровождать биологов чуть ли не в каждом выходе, если только комбат Исаев не найдет мне занятие поважнее. И вот тут засада: для разруливания всяческих траблов, да простится мне мой французский, с избытком хватит Иванова с Петровым, меня же будут дергать по остаточному принципу. Так что здравствуй, головняк! Как я уже говорил, научный персонал контингент проблемный, не уследишь. Печально…

– А может, забьем на все и завалимся в сауну? – предложил я, мысленно поморщившись. Честно говоря, мне уже через край. – И в бассейне вода приятная.

– А давай! – неожиданно согласилась Галя. – Пойду переоденусь, а ты еще коктейль приготовь. Мне понравилось.

Девушка одарила меня странной улыбкой и скрылась в каюте. Вот и понимай, как хочешь! Явно мне ничего не светит, по крайней мере, сегодня. Но ведь не отказалась… С Женечкой, что ли, поцапалась? Тогда понятно. С одной стороны, становиться «мстей» взбалмошной девицы как-то унизительно, с другой – почему нет? С Королевым все ясно, рано или поздно он на Галю плюнет, и та с разбитым сердцем будет искать ему замену. А тут я, молодой и красивый. Цинично, ага. Но у нее своя голова на плечах, вот и пусть думает. Хорошо бы, конечно, чтобы до постели у них не дошло. Опять же, что мне мешает набить сопернику морду и получить заслуженный трофей? Вот и я о том…

Некстати нарисовавшийся Петрович выдал образ окровавленного Королева, причем я четко различил следы кошачьих когтей на его физиономии. На смену ему пришла волнительная картина нашего с Галей интима, а рядом с кроватью расположился с гордым видом рыжий кот. Я похлопал по колену, подзывая напарника, и тот кочевряжиться не стал.

– Спасибо, братан! – растроганно сказал я, почесывая его за ухом. – Предложение правильное, но я уж как-нибудь сам. Не вздумай лезть к Королеву! Усек?!

Петрович муркнул возмущенно, но на пол не спрыгнул – смирился. Вот и славно. Сам разберусь. Тут как раз из каюты вышла облаченная в банный халат Галя, и я выбрался из кресла, уронив Петровича.

Я оказался прав – в тот вечер мне ничего не обломилось. Просто провел время в компании приятной девушки, что тоже хлеб. Сидели в парной, плавали в бассейне, пили коктейль – в общем, все чинно и благородно.

На третьи сутки после того памятного вечера наши с Петровичем выходные закончились и пришлось сегодня с самого утра явиться в биолабораторию, пред светлы очи профессора Накамуры. Против ожидания тот долго с нами не общался, а сразу отфутболил к старому знакомцу Викентию Федоровичу Егорову, сославшись на занятость. Мы, понятное дело, возражать не стали и нашли Викентия во втором от входа индивидуальном боксе, дверь которого была украшена табличкой с идентификационными данными. Весельчак-ученый наше появление воспринял сугубо положительно.

– Рад, весьма рад! – объявил он, едва завидев нас. – Профессор Накамура сейчас очень занят, сами понимаете, начальный период работы на новом месте, бардак до сих пор не разгребем. С другой стороны, под шумок могу вам устроить экскурсию – не возражаете?

Вот интересно, с чего бы нам возражать? Все лучше, чем торчать в боксе или потреблять спиртное с коллегами. Мы за этим занятием (я про спиртное, само собой) второй выходной убили, а дальше скука одолела. Галя целыми днями на работе, да и по вечерам она не особенно приветлива была, скорее задумчивой и усталой казалась. Так что к концу выходных мы с питомцем порядочно измаялись бездельем.

– Как скажете, друг Викентий! – покладисто согласился я. – Показывайте ваши владения.

– Они теперь такие же ваши, как и наши, – возразил тот и извлек из шкафчика неизменный белый халат. – Наденьте, а то местные обитатели не поймут.

– Так, может, и Петровича брать с собой не стоит? – засомневался я, натягивая обновку поверх повседневной формы. Поморщился мысленно: кобура скрылась под полой, и теперь добраться до пистолета было проблематично. Впрочем, сразу же себя одернул – за каким хреном мне оружие в защищенной лаборатории? – Все же зверь, начнут бухтеть про рассадник микробов.

– Не начнут, – заверил Егоров. – А начнут, так успокоим. В конце концов, в режимные боксы мы не полезем, а в остальных помещениях ничего страшного.

– Как скажете, – хмыкнул я и направился следом за проводником, не забыв кликнуть Петровича.

Кот дисциплинированно пристроился рядом и далеко не отходил, хотя периодически бодал башкой мои ноги и то и дело забрасывал недоуменными образами-вопросами, когда натыкался на что-то непонятное. Я в ответ посоветовал на непонятки забить, поскольку сам оказался в аналогичном положении – вокруг уйма всякого-разного, но почти ничего знакомого. А вот Викентий чувствовал себя здесь как рыба в воде и умудрялся по ходу дела давать подробнейшие описания всему и вся. Сначала он провел нас длинным коридором с дверями по обеим сторонам – это оказался административный блок с личными кабинетами сотрудников, каковых было ровно двадцать штук. Попутно Егоров пояснил, что в персонале биолаборатории числится пятьдесят четыре человека, включая меня. На мой недоуменный вопрос, почему же тогда кабинетов так мало, пояснил, что почти все они двухместные, плюс у некоторых особенно продвинутых (и особо ценных) специалистов есть совсем крошечные индивидуальные боксы непосредственно в лабораторных помещениях. Заодно выяснилось, что нам с Петровичем тоже положен кабинет, куда нас Викентий незамедлительно и отвел. Комнатушка после каюты размером не поражала, к тому же располагалась неудобно, рядом с туалетами. В принципе, параллельно – звукоизоляция на высоте, а запахи в современных клозетах отсутствовали как класс. Поэтому подобное соседство доставляло ровно одно неудобство: сразу был ясен социальный статус хозяина помещения. Ладно, пусть считают меня тупым солдафоном, мне же проще. А так вполне нормально: рабочий стол со встроенной информсистемой, шкафчик одежный и еще один, для документов, плюс удобное пластиковое кресло. Что еще нужно, в сущности? В общем, кабинет нам с Петровичем понравился.

Затем Викентий провел нас по лабораториям, коих оказалось целых шесть штук. Чем они отличались, я не очень понял: оборудование всюду было однотипное, разнившееся разве что в деталях. Из объяснений Егорова я уяснил лишь, что специализация разная: где изучают насекомых, где млекопитающих, где птиц, и все конечно же с приставкой «псевдо». Насчет птиц я усомнился – убедились уже, что на планете их нету. От слова совсем. Но на это Викентий резонно ответил, что узких специалистов в составе биолаборатории нет, и орнитологи запросто могут заняться изучением местных «летучих мышей». И еще любопытная деталь: повсюду суетились белохалатные сотрудники, все куда-то спешили, перетаскивали какие-то коробки и ящики, кое-где еще только распаковывали оборудование. На нас внимания почти не обращали, разве что один малахольный лаборант испуганно матюгнулся, едва не наступив на Петровича. Тот в ответ обложил его трехэтажным кошачьим матом, понятным только мне, и на этом инцидент исчерпался.

В самом последнем, шестом, лабораторном блоке мы неожиданно натолкнулись на Галю Рыжик. Здесь суеты было поменьше, да и бокс выглядел куда серьезней: длинный ряд огромных колб литого стекла с мешаниной проводов и шлангов, отгороженный толстенным бронепластиком закуток, четыре излучателя по углам – явно помещение повышенной биологической опасности. Я даже разглядел под потолком несколько сопел системы пуска усыпляющего газа. Несмотря на архаичный вид, лаборатория производила солидное впечатление. Противоположная от колб сторона зала была разделена перегородками чуть выше человеческого роста на несколько индивидуальных закутков с лабораторными столами, заставленными микроскопами и прочей ученой лабудой, и в двух из них работали люди. Бокс с парой лаборантов-ботаников мы оставили без внимания, а вот в кабинетик с миниатюрной девушкой, склонившейся над дисплеем электронного микроскопа, свернули по настоянию Викентия.

– Как успехи? – поинтересовался Егоров, неслышно приблизившись к биологу сзади.

Надо сказать, лабораторный халат облегал ладную фигурку весьма аппетитно, а из-под белого чепчика торчали рыжие локоны. Именно в этот момент у меня зародились первые подозрения насчет личности хозяйки кабинета, которые сразу же и подтвердились: та вздрогнула и вызверилась, резко повернувшись к Егорову:

– Викентий Федорович! Потрудитесь впредь стучать!

Ага, точно Галя! Голос не перепутаешь, а уж с этими истеричными нотками вообще ошибиться невозможно – по первой нашей встрече памятны. Лицо девушки скрывалось под медицинской маской, но глаза я узнал моментально.

– Да ладно вам, Галечка! – Викентий выставил руки в защитном жесте и попытался оправдаться: – И в мыслях не было вас пугать, лапочка, просто мы с коллегами решили поинтересоваться, как дела. Я им лабораторию показывал…

Но, видимо, настроение у Галины сегодня было отвратительное, потому что Егоров своими словами положение только усугубил.

– Викентий Федорович! – ледяным тоном сказала она, уперев руки в бока. – Немедленно покиньте мой кабинет! И впредь не заходите без разрешения, и особенно не приводите ПОСТОРОННИХ! И тем более с ЖИВОТНЫМИ!!! У меня здесь все стерильно. – На этом Галина посчитала показательную порку законченной.

Мы же пулей выскочили из бокса и вообще лаборатории – связываться с разъяренной женщиной себе дороже, это даже Викентий понял.

– Чего это с ней? – недоуменно пробормотал он, когда мы выбрались в общий коридор. – С утра все в порядке было…

– Не обращайте внимания, – посоветовал я, направляясь к собственному кабинету. – Может, по пятьдесят, за начало совместной деятельности, так сказать?

– Легко! – обрадовался Викентий и скрылся за ближайшей дверью.

Я тем временем зашел к себе (уже осознал и даже привык, ага) и устроился в кресле. Петрович запрыгнул на стол, забодал мою руку и передал соблазнительный образ Гали с мокрыми тапками в руках и довольным котом неподалеку.

– Точно, – хмыкнул я, почесывая питомца, – так и сделаешь. Разрешаю.

Петрович многообещающе муркнул и повернулся на шум – в кабинет неуклюже вломился Викентий, прижимая рукой оттопыренный карман халата.

– Пьем спирт, традиция! – объявил он и взгромоздился на табурет с другой стороны стола.

Вчера от души побездельничал, разве что торчал я поначалу не в жилом боксе, а в персональном кабинете в биолаборатории. Мы с Викентием под традиционный спирт основательно перемыли косточки всем общим знакомым, а затем переместились в сауну, даже не дождавшись конца рабочего дня. Впрочем, никто про нас не вспомнил и на вид такое упущение не поставил. А сегодня утром я неожиданно столкнулся в душевой с расстроенной Галей. Я сначала даже не понял, чего это она решила воспользоваться общими удобствами – сам я предпочитал санузел непосредственно в каюте, а в это помещение попал сугубо по нужде, выбросить мусор в утилизатор. Вернее, скрыть следы вчерашней попойки в виде градуированного пол-литрового пузыря из-под спиртяги, так что едва успел спрятать посудину в карман шортов. Но Галя на мой косяк внимания не обратила, занятая странным делом: она пыталась просушить мягкие тапочки под потоком горячего воздуха из стандартной сушилки для рук. Получалось не очень: прибор то и дело выключался, реагируя на движения ладоней, и девушка раздраженно проводила тапками под сенсором, очаровательно закусив губу.

– Доброе утро! – поприветствовал я соседку, но ответной любезности не дождался.

Зато принюхался и выяснил причину Галиного нестандартного поведения – клятый Петрович выполнил-таки обещание и напрудил ей в обувку. И когда успел только, стервец! Хотя ничего удивительного, в компании Викентия я утратил бдительность и контроль за питомцем ослабил. А тот послаблением не замедлил воспользоваться.

– Вы это специально, да? – в очередной раз чертыхнувшись, возмутилась Галя. – Я вам доверяла, обоим причем… А вы вон как!

– Я к этому не имею ни малейшего отношения! – поспешил я уйти в отказ. – С другой стороны, Петровича понимаю. Вам, барышня, стыдно должно быть за свое поведение.

– Дурак! – фыркнула девушка и отвернулась.

Ну вот, как всегда. Универсальная реакция на правду в лоб. Демонстративно изобразив тяжкий вздох, я незаметно отправил пузырь в пасть утилизатора и покинул негостеприимное помещение, оставив Галю наедине с горем. По правде говоря, абстинентный синдром постоянно напоминал о себе, выпили вроде всего ничего, у Викентия в заначке и было-то грамм двести, зато чистого спирта. Впрочем, могло быть и хуже. Вот сейчас перекушу слегка, чайку выпью, и буду как огурчик.

На рабочее место через какой-то час я явился во вполне вменяемом состоянии, даже попавшийся на пути профессор Накамура ничего не заподозрил. А вот Викентий похмельем маялся, по нему было видно. Даже намекнул при встрече, что не мешало бы накатить для поддержания здоровья, но я решительно отказался – планы на сегодня у меня были несколько иные. В родном кабинете я оккупировал стол, врубил информсистему и около часа шарил по локальной сети лаборатории. Привычка у меня такая, подчас весьма полезная: хоть я и не специалист, но в общих чертах представлять круг интересов коллег необходимо, элементарно для того, чтобы суметь поддержать беседу и не показаться деревом. К тому же мне никто не мешал: Петрович остался в жилом боксе отлеживать бока, а из местных обитателей никто заглянуть не удосужился. Егоров не в счет.

Анализ досье ключевых сотрудников лаборатории оказался неожиданно увлекательным занятием. Я с головой погрузился в чтение и отвлекся лишь на вызов по аське: как выяснилось, местный админ автоматически присвоил каждому рабочему месту свой логин и прописал в общем каталоге, так что найти нужного человека, зная его специальность и фамилию, труда не составляло. И сейчас меня вызывал не кто иной, как непосредственный начальник – комбат Исаев. Я кликнул по иконке, развернув экран видеовызова, с которого на меня уставился майор.

– Так, Денисов, бросай все и дуй на третий стартовый комплекс, – без предисловий приказал он. – И чтоб в полном боевом, и питомца не забудь. С Накамурой я согласовал. Как понял, прием.

– Понял, – кивнул я. – А что случилось, товарищ майор?

– Командиром группы идет Иванов, все вопросы к нему, – отрезал комбат. – Все, пошел.

Вызов отключился, и я поспешил смыться из лаборатории, благо предлог имелся более чем весомый. Через пятнадцать минут, побив все нормативы, мы с Петровичем вышли из лифта, доставившего нас на третий стартовый комплекс, который располагался в третьем же «лепестке», или, если официально, «секторе-3». По пути я успел связаться с капитаном Ивановым, и тот пояснил, что группа собирается у «семерки» – среднего атмосферного бота, на каких обычно передвигались по планете исследовательские партии. Группу из десятка бойцов я заметил уже от лифта, к тому же Коля помахал рукой, привлекая мое внимание, так что блуждать не пришлось.

– Здравия желаю, – поздоровался я сразу со всеми, заодно всматриваясь в лица.

Из знакомых обнаружился только Иванов, остальные парни были из батальона Охотников. Как и мы, при полном параде: в бронекостюмах, увешанные оружием и боеприпасами. Все очень серьезно, разве что шлемы пока не загерметизированы и забрала откинуты.

– Здравствуй, мой рыжий друг! – Николай одарил Петровича традиционной лаской и приглашающе махнул рукой: – Все в сборе, грузимся.

Экипаж уже занял свои места, ждали только нас, так что мы гуськом прошли через створ атмосферного люка – шлюзы в таких машинах не предусматривались – и расселись в десантном отделении, вернее, в пассажирском отсеке. Кресла тут были рассчитаны на ученых в легких скафандрах, поэтому Охотникам пришлось туго – все как один крупные, они в своей броне были похожи на камуфлированных горилл и с трудом помещались на сиденьях. Я уселся рядом с Ивановым, Петрович забрался ко мне на колени. По уму бы его тоже пристегнуть, но, надеюсь, у пилотов, коих целых двое, есть совесть. Плюс гравикомпенсаторы на этой модели имелись – все-таки современная машина, в отличие от самой базы. Поблизости от нас устроился и командир Охотников – хмурый лейтенант лет двадцати пяти. Я протянул ему ладонь, представился:

– Денисов, Олег.

– Калашник, Дмитрий, – ответил тот крепким рукопожатием.

– Познакомились? – влез Иванов. – Вот и славно. Тогда перейдем к делу. Сорок минут назад обнаружен странный объект, судя по результатам сканирования – металлический, и форма у него занятная. Ребята из отдела мониторинга подняли тревогу, залезли в архивы и извлекли на свет божий спутниковые фотографии квадрата. Все подтвердилось: в полутора тысячах километров южнее нас в одной из долин горной гряды Мрачной лежит нечто, напоминающее космический корабль. Наша задача исследовать объект, причем предельно осторожно, на рожон не лезть. Вопросы?

– Это кто же так горы обозвал? – хмыкнул я.

– Без разницы, – отбрил меня Коля. – По существу вопросы есть? Вопросов нет. Значит, будем разбираться на месте.

Как бы в подтверждение его слов бот слегка дрогнул – пилоты врубили антиграв – и на обзорном экране возникло изображение с ходовых камер, пока всего лишь сегментный люк стартового комплекса. Вот оно как, оказывается! На военных бортах никто не заморачивался такими мелочами, а здесь для ученых все удобства, даже куда летишь видно. Неслыханная роскошь, ага. Сегменты разошлись, освободив пространство прямо по курсу, и кораблик с нехилым ускорением рванул с места.

Подгоняемый ионными двигателями, бот преодолел полторы тысячи километров от базы до ущелья с загадочным объектом менее чем за полчаса. Как показала практика, такие движки самый беспроигрышный вариант для атмосферной техники: не нужно тащить с собой запас рабочего тела, газ берется прямо из окружающей среды, а энергия для ионизации и поддержания электростатического разгонного поля содержится в емких аккумуляторах. Жаль только, что в условиях открытого космоса данный способ малоприменим, вот и приходится заморачиваться с топливными баками, дюзами и прочими сопутствующими прелестями.

Точка высадки располагалась в южной, гористой части континента. Климат тут был посуровее, к тому же высота над уровнем моря около тысячи метров. Ладно хоть в долине высаживаться будем, а не где-нибудь на перевале, так что по снегу пробиваться не придется. За время пути у нас перед глазами последовательно сменилось несколько типов ландшафта – от лесостепей и степей ближе к центру материка до предгорных районов с соответствующим рельефом и растительностью. В степи периодически мозолили глаза многочисленные стада каких-то травоядных, но с высоты даже с максимальным увеличением рассмотреть их в подробностях не удалось. Зато у меня возникло стойкое подозрение, что в скором времени придется туда метнуться на предмет познакомиться поближе, поскольку зоологи такой объект исследования с руками оторвут. Ученая братия в целом меня волновала мало, но одна конкретная рыжая биологичка интересовала весьма и весьма, и вот ради нее можно было бы и расстараться, ага. Попадались и стаи местных «летунов», довольно крупных перепончатокрылых с размахом до полутора метров. Но больше ничего занятного не встретилось, а там и на место прибыли.

Командир экипажа заблаговременно вывел в угол обзорного экрана данные со сканера, поэтому мы могли отслеживать объект в реальном времени. Долина оказалась живописной и относительно крупной, этакая чаша в окружении увенчанных снежными шапками гор. По самой ее середине протекала река, бравшая начало в ледниках. На первый взгляд очень удобное место, так и просится поселение. Воды в избытке, климат нормальный, разве что виноградники не разведешь, все же зона средних широт, не субтропики. Но это все лирика. Пока же наше внимание привлек «блин» старого корабля, по первому впечатлению – среднетоннажный «универсал-эксплорер», какие были в ходу до войны. Пилот заложил круг над долиной, дав нам возможность рассмотреть древнюю развалину в подробностях, потом аккуратно приткнул бот под бортом обветшалой громадины – само собой, на безопасном удалении. Корабль стоял аккуратно, посреди обширной ровной площадки в сердце природного амфитеатра. Посадочные опоры выдвинуты и упираются в грунт, причем утонули в нем уже на пару метров, не меньше, обшивка обшарпана, но видимых повреждений нет, равно как и крупных дыр или следов оплавления на дюзах маршевых двигателей. Такое ощущение, что трехсотметровый красавец приземлился в штатном режиме с соблюдением всех протоколов безопасности. А вот что с ним потом произошло?..

– Не нравится мне это, – разродился банальностью Коля Иванов, когда тишина стала слишком уж зловещей. – Наш корабль, зуб даю. Но откуда он тут взялся?

– Мало ли, – пожал я плечами. – Сколько посудин без вести пропало за триста лет? Смотри, что на борту написано: «Левиафан». Причем даже не на интере, просто латиницей. Наверняка из англоязычного сектора.

– Не факт, – возразил лейтенант Калашник. – Французским может быть с той же вероятностью…

– Надо по базе данных пробить, – озвучил очередную банальность Иванов. – Летуны, с базой связь есть?

– А как же! – немедленно отозвался пилот на общем канале. – Передаем картинку в реальном времени, обещали результат уже через пару минут.

– Ждем пока, – резюмировал капитан.

Охотники в салоне что-то оживленно обсуждали, но в наш разговор не вмешивались. У нас же беседа как-то сама собой угасла, и я поспешил воспользоваться передышкой для проверки ППМ питомца, заодно прогнал в тестовом режиме программное обеспечение. Петрович к процедуре отнесся равнодушно, как к неизбежному злу – слово «надо» я в него вколотил еще в учебке. Чует мое сердце, придется нам с напарником пошариться в пыльных коридорах призрака далекого прошлого.

– Есть контакт! – объявил между тем пилот. – Исследовательское судно класса «универсал-эксплорер», порт приписки Болл. Корабль числится пропавшим без вести с 2433 года. Ушел в прыжок, после этого на связь не вышел. Насчет пункта назначения сведений нет. Есть список экипажа, если кого интересует.

– Ага, только его нам сейчас и не хватает, – хмыкнул Иванов. – План корабля нужен, однозначно. А то мы по нему неделю бродить будем.

– Уже готов. Запускаю синхронизацию.

С этой процедурой справились буквально за секунды, еще минут десять ушло на тщательное сканирование безмолвной громады. Результат получили ожидаемый: на борту белковые организмы крупнее насекомых отсутствовали как класс. Накопители корабля тоже были абсолютно пусты, а сам он был давно и безнадежно мертв. Так что прогулка нам предстояла веселая: проламываться через люки и переборки удовольствие ниже среднего. Впрочем, сразу же выяснилось, что в команде Калашника как раз на такой случай имеется специально обученный человек с соответствующей аппаратурой, который любой люк запитает от переносной батареи, если, конечно, механизм не совсем обветшал.

– Ладно, нечего ждать у моря погоды! – заключил Николай, изучив показания сканера. – Отряд! Слушай мою команду! Загерметизироваться! Соблюдать осторожность. Дима, разбивай своих людей на пары, и обойдите корабль по периметру. Фиксируем повреждения, а также все, что покажется подозрительным или необычным. Потом собираетесь у главного грузового шлюза и действуете по обстановке. Основная задача – проникнуть на борт. Мы с Денисовым осмотрим окрестности на предмет следов человеческой деятельности. Вопросы? Вопросов нет. Погнали.

Капитан захлопнул забрало, подавая пример остальным, подхватил штуцер и выпростался из кресла. Мы с Петровичем дисциплинированно последовали за ним, так что у атмосферного люка оказались самыми первыми. Иванов вручную сдвинул бронестворку, спрыгнул на каменистую почву, осмотрелся, на всякий случай сопровождая взгляд движением ствола, и махнул рукой – чисто! Петрович сиганул следом, подчинившись моей мысленной команде, а я замкнул группу. Когда мы не торопясь удалились от бота метров на тридцать, Николай дал добро на высадку остальным. Охотники горохом высыпались из десантного отсека, быстро разбились попарно и в строгом порядке разошлись в разные стороны, охватывая тушу корабля с двух направлений. Двигались парни осторожно: один – осматривал нависший над головой борт, второй в это время страховал. Опытные ребята, сразу видно.

– Олег, не отставай! – Коллега Иванов направился к небольшому взлобку прямо по курсу, и мы повторили его маневр.

Добравшись до облюбованного места, еще раз тщательно осмотрели окрестности, задействовав всю доступную аппаратуру. Через некоторое время Николай тронул меня за плечо:

– Смотри, вон там, чуть левее третьей опоры – видишь? Похоже на катер.

– Ага. Пойдем посмотрим?

– Сам справлюсь, – отмахнулся капитан. – Надо как можно большую площадь охватить. Так что иди-ка ты во-о-он туда! Вроде как еще какие-то руины торчат. Глянь вблизи.

– Есть! – Я навелся на указанный Ивановым ориентир, увеличил масштаб. – Ага, точно, интересное что-то. Петрович, за мной!

По мере приближения к заинтересовавшим нас объектам меня все более охватывало удивление: метрах в двухстах от корабля, почти на самом берегу быстрой речки, из каменистой почвы вырастали две правильной формы пирамиды. Сначала я принял их за обычные холмики: расстояние скрадывало очертания, к тому же цветом эти сооружения почти не отличались от мелких камешков под ногами. Но вблизи я уже не был так уверен. На удивление острые грани, достаточно гладкие плоскости, как будто обработанные инструментом каменотеса, площадка под пирамидами, тщательно выровненная и некогда ухоженная, – все говорило о том, что перед нами рукотворные объекты. В высоту они достигали почти трех метров, и не менее полутора имели в основании, прогал между ними около четырех, а площадка шагов тридцать в поперечнике. Очень странно. С одной стороны, несомненно, искусственные хреновины. С другой, в массиве камня я так и не нашел ни одного шва, все грани скорее водой источены, а не резцом или чем-то подобным. Плюс пирамиды вырастали из скального массива площадки без заметного перехода – лишь оттенок породы чуть изменялся на границе. Я остановился точно посередине между ними и принялся недоуменно вертеть головой. Сканер говорил мне, что объекты никаких пустот не содержат, материал – минерал, весьма смахивающий на базальт как по фактуре, так и по твердости. Под ногами скала из той же породы. Плюс слабый магнитный фон и остатки порошкообразного оксида железа, но в мизерных количествах. Ничего не понимаю. Кому могло прийти в голову возвести здесь подобное сооружение? Экипажу корабля? На хрена, позвольте спросить? Мало того что пирамиды не несли никакой функциональной нагрузки, так и эстетической стороной не блистали – тупо каменные зубцы правильной формы, торчащие из каменного же основания. В принципе, как изготовили понятно – скорее всего, стесали скалу, что некогда здесь возвышалась. Но вопрос «на хрена?» это понимание не снимало.

Петровича непонятное сооружение заинтересовало постольку-поскольку: он лениво пристроился у грани одной из пирамид и пометил ее, дернув хвостом и аккуратно отряхнув задние лапы. Втянул ноздрями воздух и требовательно мяукнул, сопроводив мяв картиной удаляющегося к кораблю Егеря в сопровождении верного кота.

– Нет, Петрович, к остальным пока не пойдем, – помотал я головой. – Очень уж штука интересная.

Питомец сердито фыркнул – ему каменюки интересными совсем не казались, в отличие от того же корабля. Петрович у меня не чужд авантюризма, любит иногда пошариться по разным заброшенным местам в поисках острых ощущений. А тут такая оказия – целая старинная посудина! А ну как там чужие коты прячутся? Непорядок. Однако я на реакцию напарника внимания не обратил и еще раз обогнул пирамиды, стараясь не упустить ни одной детали. Изображение объектов уже давно ушло на базу, и сейчас компьютерщики азартно перерывали все доступные хранилища информации в поисках хоть какой-нибудь зацепки. Ладно, пусть работают, а мы пока к коллеге Иванову присоединимся. Я кликнул Петровича и направился к видневшемуся вдалеке корпусу космокатера, около которого маячила фигура капитана.

– Коль, есть чего?.. – поинтересовался я, оказавшись рядом с ним.

– А, фигня какая-то! – махнул тот рукой. – Такое ощущение, что эту бандуру бросили тут без всякой причины. Вроде как к полету готовили, потом отвлеклись, отошли куда-то, да так и не вернулись. Видишь, люк открыт? И с той стороны лючки с аварийными комплектами вскрыты. Похоже на предстартовую проверку. И с энергобатареи крышка скинута…

– Действительно, странно. Следов людей вообще не нашел?

– Сам-то как думаешь? Конечно, не нашел! За сотню лет, да еще на таком грунте… Да если бы тут бомбы рвались, мы бы сейчас воронки от естественных ям не отличили. У тебя, кстати, что?

– Да еще большая фигня, – обрадовал я командира. – Сам смотри. И база молчит, – видать, не нашли ничего похожего в информатории.

– Н-да, – выдал через пару мгновений Иванов. – Занятно. Штука явно искусственная. На фига они ее сделали, как думаешь?

– Понятия не имею. И вообще у меня такое ощущение, что это не люди с корабля сделали. Не могу объяснить почему. Вот чувствую, и все тут.

– А кто тогда? – озадачился Николай. – Не знаешь? Вот и я не знаю. А посему послушаем совета товарища Оккама и не будем множить сущности. По факту разумные обитатели на планете отсутствуют, так что принимаем за рабочую версию, что это исследователи соорудили за какой-то надобностью.

– Как скажешь, – не стал я спорить. – Пройдемся, еще следы поищем?

– Пошли. – Иванов забросил штуцер на плечо и направился вдоль корабля по широкой дуге, оставляя между нами и высоким бортом прогал метров в двести.

На обход территории потратили минут сорок, но ничего интересного больше не нашли, разве что остатки древнего лагеря на небольшом галечном пляжике обнаружили. Но и здесь, кроме истлевших обрывков синтетических палаток веселенькой расцветки да аккуратно выложенного некрупным булыжником места под костер, ничего больше не отыскалось. Правда, у самого среза воды наткнулись на полузанесенную мелкой галькой побитую пластиковую фляжку – такое ощущение, что ее кто-то выронил да и оставил за ненадобностью. Еще периодически попадался мелкий мусор, без какого ни один бивак не обходится, но больше всего его оказалось в районе грузового шлюза, который тоже был гостеприимно распахнут. Причем вскрыли его явно не Охотники, видно было, что он все эти годы простоял открытым – внутрь нанесло порядочно всякого хлама, даже уже плодородный слой почвы образовался, на котором зеленела нежная травка.

– Иди ты! – только и сказал Иванов, узрев это безобразие.

Целостность слоя была нарушена: Охотники завершили наружный осмотр гораздо быстрее нас и уже скрылись в утробе древней развалины.

– Может, ну его на фиг? – придержал я капитана за плечо. – Давай тут лейтенанта подождем. Чего под ногами у людей путаться?

– Давай, – легко согласился коллега, и мы выбрались из промозглого тамбура под ласковые лучи местного светила.

Я выбрал место поудобнее и уселся на мягкую траву, Петрович пристроился рядом. Он вообще-то намеревался нырнуть в шлюз и прошвырнуться по коридорам корабля, но я запретил – еще напугает ненароком кого из Охотников. Водится за моим питомцем подобный грешок.

Капитан Иванов с задумчивым видом бродил рядом. Поскольку внутрь мы лезть раздумали, то позволили себе откинуть забрала и подышать свежим воздухом затерянной в высокогорье долины. А тут еще речка под боком, вообще кайф.

– Запроси базу насчет пирамид, – через некоторое время напомнил Николай.

– Да уже… Сказали, ничего похожего нет.

– Что, даже у каких-нибудь древних ацтеков аналогов не нашлось? – удивился коллега. – Стремно. Но все равно будем считать, что это люди с корабля прикололись. Пока мне обратное не докажут.

У старого корабля мы проторчали еще битых два часа. Все это время Охотники парами обшаривали его внутренности, стараясь не пропустить ни одного закутка. Как объяснил вскоре присоединившийся к нам Дима Калашник, больше для очистки совести, нежели ради результата: то, что следов людей не удастся обнаружить, стало ясно уже через полчаса после начала поисков. Из его слов складывалась красноречивая картина: все внутри выглядело так, будто вся команда разом бросила текущие дела и куда-то ушла. Единовременно и внезапно, что характерно. На боевых постах валялись в беспорядке интерфейсные шлемы и планшеты, в грузовом трюме застыли брошенные посреди проездов погрузчики и разнообразная тара с консервами и аппаратурой. В столовой часть столов была накрыта к обеду, столовые приборы так и стояли на истлевших скатертях, в некоторых тарелках даже сохранились окаменевшие остатки пищи, как и в кухонном автомате. В каютах на жилой палубе нашлись разобранные постели, брошенная в беспорядке одежда, предметы личной гигиены и даже браслеты-инфоры и КПК, все разряженные, но исправные. Несколько Охотникам удалось оживить, по ним установили дату происшествия – судя по последним записям и историям звонков, люди исчезли третьего марта 2433 года, что согласовывалось с архивными данными. Возникал вопрос: почему экипаж не связался с базой после высадки на планете? Впрочем, ответ лежал на поверхности. Даже сейчас, с учетом наличия Сети, отсюда проблематично докричаться до Внутренних систем – слишком мы далеко от ближайшего маяка-ретранслятора. Что уж говорить про те времена, когда самыми быстрыми средствами сообщения считались почтовые курьеры. Еще технический гений из отряда Калашника умудрился подключить одну из рабочих станций в реакторном отсеке – там вычислительная техника по неясной причине сохранилась лучше всего. Но ничего существенного не выяснили, за исключением одной детали: вся электроника, реактор и вспомогательное оборудование выключились самопроизвольно согласно заложенным программам. Сначала автоматика заглушила реактор, потом, по мере разрядки батарей, вырубилось все остальное. По всему выходило, что люди пропали именно что внезапно и одномоментно, что заставляло задуматься.

– Не нравится мне это, – в очередной раз повторил Иванов, выслушав лейтенанта. – Трупы, следы борьбы – хоть что-нибудь нашли?

– Абсолютно ничего, – покачал головой Калашник. – Они все просто ушли. Вам в округе ничего занятного не попалось?

– Не-а. Могу сказать то же самое – тут недалеко катер, такое впечатление, что его бросили в разгар работ. Бивак на пляжике, и тоже все валяется, но не в беспорядке, а как лежало, когда тут люди были. И Олег еще странную фиговину нашел… покажи лейтенанту.

Я исполнил просьбу, перегнав в Димин вычислитель видеофайлы. Тот, задумчиво хмурясь, предельно внимательно просмотрел запись и вынес вердикт:

– Искусственная хренотень, зуб даю.

– А то мы не поняли, умник! – хмыкнул я, и Петрович согласно мяукнул.

Тут лейтенанта начали по очереди вызывать поисковые пары, и мы с коллегой решили не отвлекать его от работы. Но занят Калашник был недолго: уже через пару минут из главного шлюза показались Охотники, идущие тесной группой. Немного не доходя до нас, они остановились, и один из них, шкафоподобный сержант, приблизился, откинув забрало. Вид у него был задумчивый донельзя.

– Никогда такого не видел, – сказал он. – Идеальный порядок везде. То есть пылищи, конечно, выше крыши, особенно в коридорах. А в каютах почти нету… Не суть. Я имею в виду, никаких следов нападения. В одном кубрике нашли в санузле приготовленную бумагу и труселя около унитаза – такое ощущение, что их обладательницу нечто настигло в самый интересный момент. И опять же никаких следов драки… Что-то плохое тут случилось, седалищным нервом чую.

– Вот не поверишь, Миха, самому так кажется! – невесело ухмыльнулся Калашник. – Всё засняли?

– Так точно!

– Тогда возвращаемся на базу, чего время тянуть… – подвел итог импровизированному военному совету Иванов. – Все на борт.

– Товарищ капитан, – прорезался голос пилота на общем канале, – тут вас начальство желает слышать. Третий кодированный.

– Ага, – отозвался Коля и захлопнул забрало.

Дальнейший его разговор с руководством мы не слышали – мало того что канал кодированный, так еще и командирский. Беседа заняла минут пять, потом капитан резким движением откинул лицевой щиток и злобно цыкнул зубом.

– Короче, отставить погрузку. Сейчас «особист» с помощничками прибудет. А пока велели далеко не уходить, охранять объект. И сразу предупредили: все, что мы видели, не подлежит разглашению. Подписку позже оформим, когда гэбэшник появится.

– Вот… ведь! – выругался Калашник. – Так и знал, что в дерьмо угодим. Миха, проведи разъяснительную работу среди личного состава. Предупреди, чтобы «особисту» не хамили, и вообще, повежливей. Так быстрей отвяжутся.

– Понял, – кивнул сержант и вернулся к подчиненным, так и стоявшим группой шагах в десяти от нас.

– Ну и что будем делать? – поинтересовался я на правах самого неопытного.

– А ничего, – расплылся в безмятежной улыбке мой начальник. – Все отрицай: я не я и моя хата с краю. Ничего не видели, ничего не слышали. Докладывать строго по фактам: нашли то-то и то-то. Выводы пускай делают сами, это их работа.

«Особист» с командой появился минут через сорок. Прилетели они на таком же боте, как и наш, но без бортового номера, вместо которого красовалась эмблема компании «Внеземелье» – силуэт космического корабля на фоне схемы Солнечной системы. Насколько я помню, эта эмблема появилась в XXII веке, когда люди еще только начали осваивать планеты собственной прародины. Бот приткнулся рядом с нашей «семеркой», створка люка отъехала в сторону, и из десантного отсека выбрались четверо в странного вида скафандрах – и не военная броня, и не гражданские защитные костюмы. Нечто среднее между егерским обвесом и экипировкой штурмовиков: черные комбезы с броневыми вставками, легкие бронежилеты с интегрированными разгрузками, пистолеты в кобурах на поясе, на плече легкие ПП «Викинг» под пистолетный унитар. Одним словом, «частное охранное предприятие». Впереди шел долговязый тощий тип с откинутым забралом. Из вооружения на нем присутствовал лишь пистолет в подмышечной кобуре. Остальные же трое защитой не пренебрегали – шлемы загерметизированы, пистолеты-пулеметы в руках, стволы шарят по окрестностям. Долговязый что-то шепнул спутникам, и они отстали, взяв на контроль Охотников. Сам же тощий подошел к нам.

– Карл Линдеманн, – отрекомендовался он на интере с немецким акцентом. – Служба безопасности компании. Полномочия подтверждать нужно?

– Будьте любезны, – сухо улыбнулся в ответ Иванов.

«Особист» без возражений извлек из нагрудного кармана идентификатор.

– Все в порядке? – осведомился он пару мгновений спустя.

Николай молча вернул ему пластиковый прямоугольник.

– Чего вы хотите?

– Ничего сверхъестественного. Компания считает, что обнаружение корабля «Левиафан» на данном этапе работы экспедиции нужно сохранить в тайне от остального персонала. Подробный доклад будет отправлен в Метрополию в течение недели, с курьером. Пока же вы должны дать подписку о неразглашении.

– Обоснуйте, – буркнул Калашник.

Судя по угрюмому виду лейтенанта, «особист» ему жутко не нравился.

– Незачем давать повод для сплетен, вам не кажется?

– Мы понятия не имеем, что здесь произошло. Вы можете гарантировать, что с нами не случится то же самое? – вперил в «особиста» хмурый взгляд Иванов.

– Непосредственной опасности нет, а панику разводить я не позволю! – отчеканил Линдеманн. – Ни я, ни руководство компании. Ответственность я беру на себя, если вас этот вопрос беспокоит.

– Меня беспокоит безопасность экспедиции, – подпустил Николай льда в голос. – Хотя это ваша непосредственная обязанность.

– Можете выразить ваше несогласие в письменной форме, в трех экземплярах, – ухмыльнулся «особист». – Обязуюсь отправить ваш рапорт руководству с тем же курьером. Но до получения ответа вы будете выполнять наши указания. Надеюсь, с этим разобрались? Тогда немного побеседуем. Сейчас я возьму у вас показания, официально, под роспись. Не возражаете?

Еще бы мы возражали! Тут он в своем праве, так что пришлось еще больше часа отвечать на вопросы безопасника. Тот оказался опытным дознавателем и выдоил из нас всю имевшуюся на данный момент информацию. Впрочем, предупреждению Николая мы вняли и избежали каких-либо выводов, скупо констатируя факты. Линдеманн ничем не выдал раздражения, хоть мне и казалось периодически, что он готов вспылить. Профессионал, ага. В конце концов он от нас отстал, и мы вернулись на базу. У древнего корабля остались только эсбэшники, к которым прибыло подкрепление: когда мы взлетали, рядом с первым ботом опустилась еще пара и из них начали выбираться близнецы давешней троицы. Правда, эти тащили еще и несколько тяжелых кофров с оборудованием.

Сигнал вызова запиликал до обидного не вовремя – я как раз ввязался в разборку с боссом уровня и едва успел поставить игрушку на паузу. Клятая аська в настройки не пускала и автоматически сворачивала все окна, когда кому-нибудь из коллег приходила блажь перекинуться со мной парой слов. Блин, когда я еще в «Мрачного Билла-3» порежусь в свое удовольствие! Сижу в кабинете в биолаборатории, никого не трогаю, так нет же, приспичило. Ага, Галина свет Юрьевна. Соскучилась, не иначе. Кликнув по иконке, я дождался, когда картинка видеовызова развернется на весь монитор, и рыкнул:

– Чего?!

Надо сказать, настроение у меня было паршивое. Вчера по возвращении из вылета мы еще битых два часа бездельничали в секторе безопасников, пока их ушлые спецы потрошили наши вычислители: по приказу Линдеманна они изъяли все видеофайлы из памяти встроенных в скафандры компов. Уж не знаю, за каким лядом. Потом какой-то замухрыжистого вида то ли писарь, то ли младший дознаватель пудрил нам мозги на предмет секретности, к тому же заставил всех оформить подписки о неразглашении. Когда мы наконец вырвались из царства «особистов», то готовы были зубами их рвать, настолько они нас достали. Сержант Миха не выдержал, не постеснялся офицеров и обложил младшего дознавателя под занавес встречи тяжеловесными матюгами. Впрочем, мы с ним были согласны и возражать не стали. Даже Калашник всего лишь укоризненно покачал головой, чем и ограничился.

Когда добрался до жилого бокса, наткнулся на Галю – она уже вернулась с работы и как раз направлялась в сауну, о которой я мечтал с самого обеда. А поскольку мы с ней не разговаривали (она посчитала, что инициатором диверсии с тапками был я), то о совместном походе можно было и не мечтать. Пришлось ограничиться душем и пивом в компании Петровича. Тот по такому случаю даже поделился со мной стружкой кальмара, вернее, я самовольно завладел одним пакетиком из его обширных запасов, а он не стал препятствовать наглому отжиму харчей. Время под угощение и клипы по корабельной сети пролетело незаметно, так что Галина на выходе из сауны застала нас с напарником в кают-компании и в довершение всех бед огорошила известием, что завтра ближе к обеду ожидается первый выход в поле. Окончательно меня добил тот факт, что в группу войдут я, она и небезызвестный Женечка Королев. Короче, спать я поплелся в отвратительном настроении. Пробуждение облегчения не принесло – клятая рыжая язва не преминула мне напомнить о планирующемся развлечении, когда я наткнулся на нее в умывалке. И зачем только туда поперся, санузла в каюте не хватило, что ли? Хотя попался я, как обычно, из-за мусора – с вечера не выбросил в утилизатор банки из-под пива и пакетики от кальмаров. Немного расслабиться получилось лишь на рабочем месте: в компе обнаружился свежайший по моим понятиям (всего полгода как вышел) брутальный шутер с мясом, тот самый «Мрачный Билл», и я отвел душу, расстреливая толпы монстров. И несмотря на то, что терминал на моем рабочем месте был самый простой, без шлема и прочих геймерских радостей, мне удалось на некоторое время отрешиться от всех забот. И тут на тебе, опять в душу лезут.

– Не рычи! – хмыкнула Галя с экрана. – Выход через сорок минут. Глайдер готов, точку высадки наметили, маршрут уже в автопилоте. Собирайся сам, бери Петровича и подходи в «сектор-3», четвертый посадочный комплекс. Найдешь, там как раз легкая техника. Наш глайдер номер пятый. Будем ждать тебя там. Вопросы есть?

– Никак нет, мэм! – глумливо вытянулся я, сидя в кресле. Зрелище, надо думать, было забавное. – Хотя нет, есть вопрос. С Исаевым согласовали?

– Это не наше дело! – отрезала Галя. – Твои проблемы, проще говоря. Ты состоишь в персонале лаборатории. Профессор Накамура согласие дал. Остальное меня не интересует.

– Напрасно… Ладно, сейчас посоветуюсь с начальством. Ждите ответа, как говорится.

И я вырубил связь, не дожидаясь возражений. Вот вредный я сегодня, ага. А нечего меня за пацана безусого держать, информировать по факту. И вообще, достала она уже. Определялась бы уже скорее, Женечку окучивать или со мной миловаться. Хотя первый вариант для меня как серпом по… ага, этим самым. Влюбился, что ли? Досадно.

Майор Исаев на вызов ответил сразу. Против полевого выхода с биологами он ничего не имел, чем несказанно меня расстроил, так что пришлось вырубать игрушку и тащиться обратно в жилой блок. Здесь я облачился в скафандр, навьючил на Петровича ППМ, и мы с ним вместе завалились в оружейку к прапорщику Щербе, где и затарились боеприпасами. Оружие хранилось в каюте в оружейном шкафу, который мне за особые заслуги оборудовали знакомые техники с разрешения комбата. В результате до посадочного комплекса добрались почти вовремя, опоздав всего на пару минут, но и этого хватило, чтобы младший научный сотрудник Рыжик ожгла нас возмущенным взглядом, а ее напарник, все еще не забывший полученной в спортзале трепки, язвительно буркнул:

– Кавалерия прибыла!..

Я отвечать не стал, молча забрался в кабину пятиместного глайдера с откинутыми вверх дверями и устроился на заднем диване. Петрович развалился рядом, всем своим видом демонстрируя солидарность. Со мной, ясен перец. И конечно же у биологов тут же нашлись срочные дела: Галя вызвала какого-то Виктора Сергеевича и начала втирать что-то насчет оборудования с зубодробительным названием, а Королев достал сигареты и принялся смолить ментоловый «Галуаз». Ага, мажор во всем. Курить модно, вот и подсел на дорогущие беспонтовые дымилки, так, чисто для поддержания имиджа. Впрочем, хрен на него, лишь бы Галю к этому делу не пристрастил, с него станется. Петрович между тем тщательно утрамбовал сиденье, выгнул спину дугой и выпустил когти – место ему определенно нравилось. Улегшись, свернулся калачиком и включил урчальник.

– Ну что, брат, докатились, – хмыкнул я. Снял перчатку, запустил пальцы в густой мех. Урчание усилилось. – На побегушках у яйцеголовых будем.

Петрович согласно муркнул, и перед глазами у меня возникла сумбурная картина: Галина и Королев сидят в глайдере, а Егерь и кот нарезают вокруг них круги, причем явно без цели.

– Ну, это ты несколько преувеличил, – не согласился я с напарником. – Или приуменьшил, поди разберись. Эй, биолухи, скоро вы там?!

Галина не удостоила меня взглядом, а Королев лениво процедил:

– Сколько надо будет, столько и простоим. Не видишь, что ли, Галина Юрьевна важную проблему решает.

– Хозяин барин. Разбудите, когда будете готовы.

Претворить в жизнь это благое намерение мне не удалось – как раз в этот момент Галя завершила разговор и уселась на переднее пассажирское сиденье. Королев торопливо загасил сигаретку и устроился за штурвалом: глайдер был сугубо гражданский, с упрощенной системой управления – никаких нейроприводов, джойстиков и прочей экзотики. Обычный руль и педали. Двери одновременно закрылись, загерметизировав кабину, загудели трансформаторы, и машина приподнялась над взлетной площадкой на антиграве. Королев дождался, когда откроется сегментный люк над стартовой зоной, и врубил движки. Дури в них было достаточно, и юркий летательный аппарат сорвался с места, одновременно набирая высоту. Уже через несколько мгновений мы добрались до отметки в тысячу метров, и глайдер лег на курс, направляемый включенным автопилотом.

– Куда летим, биолухи? – лениво поинтересовался я, поглаживая Петровича.

Тот от подобного обращения прямо-таки сомлел и урчал как старинный дизель. Я такой в музее техническом однажды видел.

– На равнины, где вы вчера травоядных обнаружили, – соизволила объяснить Галя. На «биолухов» она, судя по всему, решила не обижаться. – Строго на юг порядка пятисот километров, потом будем летать кругами, пока стадо не найдем.

– А дальше? – оживился я.

– А дальше надо будет раздобыть образец, – обрадовала меня девушка. Видимо, на моем лице отразилось удивление, потому что она сразу же уточнила: – Не бойся, живьем ловить не надо. Усыпим, возьмем образцы тканей, просканируем. На базу не потащим. Мог бы и сам догадаться – глайдер-то пассажирский, как на нем тушу перевозить?

– Легко, у меня веревка есть. – Я даже изобразил руками нечто, призванное символизировать длину указанной веревки. – Зависаем на антиграве, привязываем тушу к днищу, и погнали.

– Ты серьезно? – поразился Королев.

– Более чем, – кивнул я, силясь сохранить на лице нейтральное выражение. – Веревка крепкая, можно даже за заднюю ногу подцепить, и пусть мотается снизу. Только проблемка есть – если очнется по дороге, шок обеспечен. Как потом выхаживать будете?

– Может, попробуем? – загорелась Галя.

Видать, я в сердцах пережал что-то Петровичу, потому что он недовольно фыркнул и отполз от меня подальше. Нет, вы только посмотрите на этих биолухов! И ведь на полном серьезе собрались мой план осуществлять.

– Жень, давай, а?

– Не, я пас. Как я, по-твоему, буду и глайдером управлять, и тушу привязывать? Мне помощь нужна будет, а кавалерия у нас белая кость, голубая кровь, оне руками работать не привыкли…

– Не хотите, как хотите!.. – Я сделал вид, что потерял интерес к беседе и отвернулся к окну. – Хотя вот еще вариант – в грузовом отсеке разместить, у нас же ниша есть здоровая под чемоданы.

– Думаешь, влезет? – засомневалась Галя.

– Целиком вряд ли. Но мы можем тушу и на месте разделать.

– Зачем?!

Ага, проняло наконец! Вон какие глаза большие сделала!

– Как зачем? Кок спасибо скажет – уже в готовом виде тушку приволочём. Он и котлеток навертит, и жаренку смастрячит. Чем плохо?

– Дурак!!!

Я уже открыто рассмеялся, да и Королев не выдержал, скривил губы. А Галя явно обиделась: надулась как мышь на крупу и молчала всю дорогу.

Добирались не долго – минут через двадцать под днищем машины потянулись те самые бесконечные поля, перемежаемые узенькими перемычками рощиц. К этому времени Галина перестала дуться и принялась мучить сканер, не забывая при этом поглядывать в окна, а Королев отключил автопилот и взял управление на себя. Я же просто бездельничал в компании Петровича.

– Засекла! – Галя всмотрелась в показания на дисплее сканера. – На два часа, порядка десяти километров. Давай, Жень!

Наш добровольный пилот команде внял, глайдер развернулся в указанном направлении, одновременно сбрасывая ход, и вскоре мы увидели предмет поисков – стадо голов триста, если на глаз. Впрочем, таким несовершенным методам оценки Галина Юрьевна не доверяла, поэтому почти сразу же озвучила результат сканирования:

– Триста девятнадцать особей! Вот это да! И смотрите, как на коров похожи! Жень, садись где-нибудь неподалеку, только осторожно, не спугни.

Ага, это она хорошо придумала. Не хватало еще в самой гуще приземлиться. Коллегам не от мира сего может и невдомек, но если эти милые буренки испугаются да понесутся, задрав хвосты, глайдеру мало не покажется, это я как специалист говорю. Убедившись, что определенный уровень здравомыслия биолухам все же присущ, я предоставил им право выбора места посадки, а сам занялся изучением трехмерной модели животного, оперативно построенной вычислителем. Занятная зверюшка. Не совсем корова, скорее к бизонам эти травоядные ближе, разве что чуток помельче земных прототипов. А так все один в один: четыре ноги, хвост, голова, украшенная парой впечатляющих рогов, короткая шерсть на плотной шкуре, пучки волос на кончике хвоста и нечто вроде гривы на холке. Окрас однотонный и все больше темный от бледно-серого до угольно-черного. Явно копытные. Так что на первый взгляд КРС как КРС, разве что пока дикий. Наверняка специалисты-зоологи найдут массу отличий, но, что называется, в несущественных деталях.

Вдоволь налюбовавшись отдельно взятой коровкой, я переключил внимание на стадо в целом. А ведь они и поведением смахивают на бизонов! Вон те отдельно стоящие быки наверняка остальных охраняют, к ним вообще приближаться смертельно опасно. Зато кого-то из них проще всего будет подманить и угостить дротиком с транквилизатором – таких у меня с собой целых десять штук, отдельный магазин к крупнокалиберному стволу. Убойная штука, между прочим, слона вырубает за пять секунд. С другой стороны, на местных организмах мы транк еще не испытывали, случая не было.

Глайдер вдруг стремительно нырнул к земле, и я едва успел ухватиться за ручку над боковым окном. Королев лихо приземлил аппарата метрах в трехстах от ближайшего быка и повернулся ко мне, нацепив ехидную улыбочку:

– Как образец добывать будем? Что посоветует специалист?

– Специалист посоветует научному персоналу оставаться в транспортном средстве, – в тон ответил я. – Специалист сам все сделает в лучшем виде.

– Ну уж нет! – вклинилась Галя. – Мы тут главные, и ты должен учитывать наши пожелания.

– Обязательно. Вот сейчас вылезу наружу и сразу начну учитывать. Вы бы хоть сказали, чего конкретно хотите.

Петрович согласно муркнул – он всегда меня поддерживал, особенно в спорах с гражданскими и прочими яйцеголовыми.

– Ну… Нам нужен образец, – наконец сформулировала требование Галя.

– Вон тот бычара подойдет? – ткнул я пальцем в ближайшего бизона.

Тот как раз оторвал голову от земли и уставился в нашу сторону, методично работая челюстями.

– Наверное… Жень, как думаешь?

– Вообще, Накамура никаких особенных пожеланий не высказывал, – задумался тот. – Пойдет, наверное.

– Сидите тут, как закончу, позову. – Я откинул дверцу, выбрался на припорошенную пылью, чуть выгоревшую на солнце траву и кивком позвал Петровича. – Постараюсь выманить бизона подальше и там усыплю. Перегоните потом глайдер поближе.

Галя кивнула, Королев промолчал. И то ладно, главное, не возмущается. Мне же проще, хоть отвлекаться не придется. С этой мыслью я запустил аппаратуру костюма в боевой режим и опустил на лицо забрало. Герметизироваться не стал, да и Петровича дыхательной маской обременять незачем. ППМ функционировал в штатном режиме, «хамелеон» активировался, а питомец дисциплинированно сменил окрас, практически слившись с ландшафтом. Я еще раз окинул окрестности внимательным взглядом, но более удачной цели не обнаружил – одинокий бык как нельзя лучше подходил на роль образца. От стада довольно далеко, так что остальных вряд ли спровоцируем, а уж одного-то усыпим как-нибудь.

Размашистым шагом я направился в обход бизонов, стараясь обогнуть их по широкой дуге и зайти с подветренной стороны. Далеко идти не пришлось, Королев каким-то чудом глайдер посадил удачно, ветер дул от бизонов к нам. Посчитав, что расстояние между нами и аппаратом достаточно велико, я пригнулся и крадучись направился к намеченной жертве. Петрович стелился по траве рядом, то и дело прислушиваясь к чему-то, судя по движению чутких ушей-локаторов. Почему-то вспомнился старинный анекдот про двух быков и стадо коров под горой, наверное, из-за Петровича: тот сгорал от нетерпения и едва сдерживался, чтобы не помчаться к добыче. Я укоризненно покачал головой и шикнул вполголоса:

– Силенки не переоценил?

Кот ответил возмущенным, хотя и приглушенным воем и стандартным образом типа «сам дурак», а я на ходу показал ему кулак. До быка между тем осталось метров пятьдесят, и он уже начал что-то подозревать: вперил в нас тяжелый взгляд и даже жевать перестал. Фиг знает, какое у него зрение, но «хамелеон» вроде бы подействовал – бык опасности не заметил. Чтобы исключить любую случайность, я прильнул к земле и дальше двигался уже по-пластунски. Петрович, как более привычный к подобной манере перемещения в пространстве, меня обогнал, и пришлось на него шикнуть – до цели осталось метров двадцать, ближе не нужно, иначе учует. А может, и не учует, но рисковать не будем. У меня уже все было готово для охоты: в штуцере магазин с дротиками, в пистолете два десятка «дразнилок» – пустотелых пластиковых унитаров с микроскопическим зарядом. Вообще-то это так называемое нелетальное оружие для разгона толпы, но и для наших целей оно подходит как нельзя лучше.

– Петрович, готовность!

Кот прижался к земле, прянул серо-зелеными ушами и дернул в нетерпении хвостом. Я осторожно перетек в положение «на колене», упер штуцер прикладом в почву, удерживая левой рукой за цевье, а правой вытянул из кобуры пистолет. Бык уставился прямо на меня, я хорошо рассмотрел его налитый кровью глаз и нитку слюны, свисающую с нижней губы. Ага, все-таки заметил! А нам только этого и надо. Я быстро, практически не целясь, влепил пластиковый пузырь в середину покатого лба животного. Низкоскоростной унитар покинул ствол совершенно беззвучно и чувствительно приложил бизона по черепу, но тот не сумел связать полученную плюху с моим появлением, лишь фыркнул раздраженно и принялся мотать башкой. Черт! Вот пень непробиваемый! В раздражении я принялся всаживать в животное заряд за зарядом, и на пятом попадании он наконец среагировал – возмущенно взревел, сорвался с места с невероятной для такой туши скоростью, и уже через мгновение домчался до нас с Петровичем. Вернее, до места, где мы только что были: я успел откатиться влево, а кот ушел с траектории разъяренного монстра одним длинным прыжком. Впрочем, его бизон даже не заметил, сосредоточив внимание на мне. Я же времени зря терять не стал, быстро переместился в сторону, сначала на четвереньках, а потом уже на своих двоих, и припустил что было мочи подальше от стада. Бык от мести отказываться не собирался и помчался следом, задрав хвост и выбрасывая целые фонтаны пыли и выдранной с корнем травы из-под копыт. Я на бегу сунул пистолет в кобуру и изготовил штуцер к стрельбе – судя по показаниям сканера, бизон не отставал, и расстояние между нами неумолимо сокращалось. Зато от остальных его сородичей нас отделяло уже метров двести, еще немного, и можно будет приступать ко второй фазе плана.

Наверное, сегодня я побил рекорд скорости, потому что следующие сто метров преодолел секунд за десять. Затем оценил дистанцию между собой и жертвой, резко затормозил и развернулся к быку лицом, опустившись на правое колено. Вскинул штуцер, поймал в прицел мощную грудь и дважды нажал на спусковой крючок. Не дожидаясь реакции, перекатом ушел влево и снова застыл, сопровождая движением ствола пронесшегося мимо бизона. Тот успел затормозить, взрыв землю всеми четырьмя копытами, развернулся, уставившись на меня… Транквилизатор подействовал, я это видел отчетливо – две убойные дозы заставили зверя замедлиться. Бизон сделал шаг, еще один, и вдруг передние ноги его подломились. Он тяжко рухнул наземь, несколько раз дернулся и затих. А я выдохнул с облегчением и поднялся во весь рост.

– Биолухи, как слышите, прием! – позвал я коллег, заменив в штуцере магазин с дротиками на комбинированный, снаряженный через один УС и УОДами. – Принимайте товар. Подгоните глайдер, ловите пеленг.

– Летим, – пискнул наушник голосом Галины.

Я не торопясь сменил магазин в пистолете и осторожно приблизился к обездвиженной туше. Петрович уже был тут как тут и принюхивался к незнакомому животному, вытянув шею, как это умеют коты. Этакая стойка любопытного труса: вроде и далеко, в любой момент сдернуть успеешь, и дотянуться можно кончиком носа. Видимо, запах от бычары шел убийственный – кот несколько раз чихнул и отошел от поверженного гиганта на несколько шагов. Ага, амбре еще то, даже меня передернуло. Впрочем, любовался я на добычу не долго – за спиной у меня с легким гулом приземлился глайдер, из которого выбрались ученые. Я обернулся, намереваясь похвастаться достижением, но слова застряли в глотке: до меня только сейчас дошел тот факт, что оба биолуха щеголяли в костюмах биологической защиты БЕЛОГО цвета. На фоне пожухлой травы и грязно-серого глайдера они выделялись, как пятно малинового варенья на праздничной скатерти.

– Вы бы, коллеги, маскировку включили, что ли, – поморщился я.

Галя ойкнула и активировала «хамелеон» – легкий скафандр был оснащен упрощенной версией этого полезного интерфейса, то есть под окружающую среду не подстраивался, а просто включал наиболее близкий к ней рисунок паттерна из стандартного набора. Но и этого обычно с лихвой хватало.

– И шлемы наденьте, не на пикнике!

Галина подчинилась, Королев же мое требование откровенно проигнорировал. Ладно хоть замаскировался, мажор хренов.

– Галь, долго возиться будешь? – поинтересовался я, контролируя окрестности. Стадо пока что ничего не заподозрило и все так же лениво пережевывало траву.

– Сколько надо, столько и провожусь! – вскинулась девушка, но смягчилась, не уловив в моем голосе вызова. – Извини, сорвалась. Минут двадцать, сейчас аппаратуру разверну. Поможешь?

– Конечно!

Под ее чутким руководством я доволок до туши пару тяжелых кофров, и Галя принялась возиться с мирно посапывающим бизоном: пришлепнула несколько датчиков, развернула переносной терминал, вытащила из второго чемодана набор зловещего вида приспособлений из нержавеющей стали – в общем, занялась делом. Петрович крутился рядом, тыкался носом ей в ноги и норовил обнюхать каждый новый прибор, извлекаемый из кофров. Так прошло минут десять, а потом где-то за спиной раздался мощный рев, лишь отдаленно напоминавший мычание, и я чуть ли не в прыжке развернулся на шум. Твою мать!..

Взору моему открылась невероятная картина: метрах в трехстах от нас стоял Женечка Королев и пытался попасть из легкого карабина в разъяренную живую гору, которая неслась на него с неумолимостью локомотива. До бизона было метров сто, и биолог отчаянно мазал. Сука, где он карабин взял?! Не было же ничего у него в руках! И за каким… А, некогда сейчас!..

– Королев, дебил, беги!!! Беги, мать твою, затопчет!!! – заорал я, внутренне содрогнувшись от осознания того факта, что шлем этот олух не надел.

На свое счастье наш мажористый коллега оказался не совсем идиотом: прежде чем уйти от глайдера засунул в ухо горошину передатчика, так что меня услышал. Наверное, в моем голосе прорезалось нечто такое, отчего ученый вышел из ступора – по крайней мере, перестал садить в белый свет как в копеечку и сообразил отпрыгнуть в сторону, когда разъяренный бизон занес рог для удара. Поскольку инерцию никто не отменял, зверь благополучно проскочил мимо, а изменить направление и достать обидчика уже не успел: штуцер в моих руках дернулся, выплюнув два унитара. Триста метров для моего оружия не расстояние, а компьютерная система наведения исключала вероятность промаха. Приглушенные хлопки слились в один: УОД ударил быка в лоб, страшным ударом проломив череп и превратив голову животного в фарш, а прилетевший следом УС прошил тушу насквозь. Сдвоенной энергией попаданий бизона швырнуло на землю, и тело застыло в немыслимой для живого существа позе. Хотя еще ничего не было кончено: уж не знаю, что он там мычал на своем бизоньем языке, но только в нашу сторону уже неслось еще несколько матерых быков, и следом за ними пока еще неспешно втягивалось остальное стадо. И это, товарищи, полный песец.

– Королев, быстро в глайдер! – заорал я, не поскупившись на эмоции.

Подействовало. Женечка перестал крутить головой и побежал в нашу сторону, сначала довольно медленно, на заплетающихся ногах, но с каждой секундой ускоряясь. Успеет, должен успеть, если жить хочет.

– Галя, бросай все! Петрович, ко мне!

Девушка отвлеклась от работы, когда я подстрелил первого бизона, и обстановку оценила мало того что правильно, так еще и предельно быстро. Соответственно, и спорить не стала – уронила все, что на тот момент было у нее в руках, и нырнула в глайдер. Петрович прошмыгнул следом и устроился у нее на коленях.

– Дверцу закрой! – бросил я, всматриваясь в приближающийся живой поток. Панические вопли Петровича я проигнорировал. – Блин, не успеем взлететь… Галя, движок заводи! Только на водительское кресло не лезь!

Земля уже начала заметно подрагивать под ударами сотен копыт. Королев это ощутил еще острее, и страх придал ему скорости – мой сегодняшний рекорд он наверняка побил. Несмотря на это расстояние между ним и преследователями неумолимо сокращалось. Но, против ожидания, мажор сдюжил – на одних морально-волевых, но добрался до нас. К глайдеру он подбежал практически обессиленный, я едва успел поймать его и зашвырнуть на заднее сиденье. Карабин, который Женечка сжимал мертвой хваткой, обо что-то громко звякнул. Я между тем захлопнул заднюю дверцу, впрыгнул на водительское место, умудрившись ничем не зацепиться за штурвал, и потянул свою. Галя не подвела – двигатель был активирован, оставалось лишь врубить антиграв… а вот на это времени уже не хватило. Стадо отстало от Королева шагов на двадцать, не более, и как раз в тот момент, когда я ткнул сенсор антигравитационного привода, в бок нам с разбега врезался огромный, заросший длинной черной шерстью бык. Глайдер тряхнуло, палец соскользнул с дисплея навигационной системы, и я предпочел не рисковать: на машину обрушился град тяжких ударов, любого из которых хватило бы, чтобы своротить зависший над землей летательный аппарат. Бизоны пытались выправить траекторию, обтекая возникшую преграду, но удавалось это далеко не всем, тяжелые туши с инерцией справлялись плохо и то и дело испытывали на прочность обшивку нашего многострадального левого борта. Некоторые особо ловкие животные глайдер просто перепрыгивали, копыта барабанили по крыше и носовой части с багажным отделением, по прозрачному бронепластику блистера… Галя взвизгивала от каждого удара, Петрович утробно орал, сделав большие глаза, и только Королев сохранял хладнокровный вид – ясное дело, шок у человека. Но это пройдет. Наверное.

Наконец охваченное безумием стадо скрылось за горизонтом. Я медленно выпустил воздух сквозь зубы и констатировал почти спокойно:

– Кажись, пронесло. Королев, можешь начинать дышать. Галя, успокойся, все кончилось. Петрович, иди сюда, почешу. Натерпелся, бедный.

Несколько минут мы приходили в себя, затем я бросил в пространство:

– Пойдем, ущерб оценим?

Возражений не последовало. Я воспринял молчание как руководство к действию и попытался открыть водительскую дверцу, но та откидываться на пневмоцилиндрах вверх категорически не пожелала – заклинила от ударов. Пришлось изогнуться, почти улегшись спиной на кресло поперек, и садануть по окну двумя ногами. Бронепластик выдержал, а запоры нет, и дверца со скрипом распахнулась. Галя выбралась без приключений, равно как и Королев, воспользовавшийся дверью с правого борта.

Наша стоянка выглядела плачевно: вся Галина аппаратура была раскурочена и разбросана на обширной площади, преимущественно в виде мелких обломков, а усыпленный бычара превратился в гору кровоточащего мяса – по нему пробежалось как бы не все стадо. Но он все еще был жив, косил кровавым глазом и жалобно, с хлюпаньем и хрипом, мычал. Впрочем, мычал – громко сказано, издаваемые им звуки больше походили на всхлипы. Я не выдержал, подошел к искалеченному животному и прервал его страдания, выстрелив из пистолета в ухо. Глаз его подернулся смертной пленкой, и бизон затих. Пораженная до глубины души Галя застыла у туши, едва сдерживая слезы, я же злобно сплюнул и направился к глайдеру.

Как я и подозревал, транспорт пострадал довольно сильно. Стандартная гражданская модель, никакой брони, обычные композитные материалы – чем легче корпус, тем лучше. Но не в нашем случае – сейчас данный факт сыграл против нас. Тяжелые туши и острые копыта оставили глубокие вмятины, трещины и сколы по всему корпусу с левой стороны. И что хуже всего, были покорежены стабилизаторы. Взлететь сможем, но вот курс удержать будет проблематично…

– Королев, ты дебил, – пришел я к очевидному выводу, осматривая повреждения. – Ты скажи, идиот, за каким хреном ты к быку пристал? Выпендриться захотелось? Для тебя техника безопасности пустой звук?! А если бы кто-нибудь из нас пострадал?

– Да пошел ты, – огрызнулся биолог. – Будешь еще тут командовать!

– Буду! И ты, сука, будешь слушать, что тебе говорят! – Козел, вывел все-таки… – Кто за все это будет отвечать? Ты отчет накатаешь? Ты понимаешь вообще, что подверг опасности не только себя, но еще и остальных членов поисковой партии?!

Как всегда в минуты волнения, я сбился на казенный стиль – еще немного, и начну наставления службы цитировать. Но каков гусь! Все пофиг, стоит уже весь из себя спокойный и лыбится. Наверняка прикидывает, как сухим из воды выйти да нас с Галей замарать попутно. Гнида, одним словом.

– Ты из себя святого не строй и мне не указывай! – Ага, голос прорезался. – Я за себя сам отвечу. А вот тебе бы я советовал за помелом следить, за слова ведь и спросить могут!

– Ты, что ли, спросишь?! – рассмеялся я ему в лицо. – За папочку думаешь спрятаться, мажор хренов?!

Королев побагровел и ожидаемо попытался достать меня правым боковым. Штуцер я оставил в кабине глайдера, от греха, за что сейчас себя похвалил – было бы оружие, не удержался бы. А так тело среагировало само: рука биолога еще только пошла на замах, а я уже встретил его левым фронт-киком. Даже, скорее, тайским «типом» – не самым быстрым, но мощным. Удар пришелся Королеву в живот, сбил его атакующий порыв и открыл для завершившего комбинацию мидл-кика, нанесенного по всем правилам искусства муай-тай: защищенная голенищем сапога правая голень жестко врезалась Женечке в ребра, тот отлетел на пару шагов и с размаху сел на землю. Вид у него при этом был донельзя удивленный. Повезло уроду, скафандр у него хоть и легкий, третьего класса, но ударные нагрузки держит прекрасно, даже синяков не останется, не говоря уж про переломы. Впрочем, можно в морду дать, шлем он так и не надел. Или когтями пропахать, да чтоб до кости!.. Тьфу, это уже Петрович влез. Ладно, пусть его, не будем следов оставлять, лишние поводы для разборок ни к чему.

– Когда вернемся, напишу подробный рапорт, – сказал я, глядя Королеву в глаза. – Так и знай.

– Не докажешь, – прошипел тот.

– И не собираюсь. Без меня обойдутся – свидетелей будет море. Улететь не сможем, стабилизатор поврежден. Так что придется помощь вызывать, – закончил я мысль. – Со спасателями сам будешь объясняться.

Ага, это я еще про видеорегистраторы в скафандрах не упомянул. Уж в моем-то точно есть, и работает в активном режиме – в программе у него прошито.

На мою спину вдруг обрушился град легких ударов. Я сначала даже не понял, что это, обернулся с недоуменным видом… и перехватил Галины кулачки. Та с остервенением вырывалась и шипела, как рассерженная кошка, а я держал и… офигевал, так скажем. Петрович в ответ на мою мысль негодующе фыркнул – ну какая кошка будет так бестолково атаковать? И присоветовал еще, гад, тщательнее девиц выбирать для знакомства. По крайней мере, именно так я интерпретировал полученный образ: зал типа выставочного, длинный ряд ухоженных кисок и сосредоточенно вышагивающий вдоль строя рыжий кот.

– Галь, ты чего?

– Олег, ты скотина! – зло выкрикнула она. – За что ты побил Женю?! Что он тебе сделал?! Как я тебя ненавижу!.. Обоих вас!!!

Я от неожиданности выпустил Галины запястья, но этот опрометчивый поступок остался без последствий – первый порыв прошел, и девушка присела на порожек открытой дверцы глайдера. Из глаз ее хлынули слезы, и она зарыдала в голос. Хитровыдуманный Королев тут же подсел к ней и принялся утешать, а я просто смотрел на бесплатный концерт, не зная, как реагировать. Вот бывает же в жизни такое, хоть стой, хоть падай.

С базой связались без проблем, но спасатели прилетели лишь через три часа. А Королеву все сошло с рук: вмешался профессор Накамура, и моему рапорту хода не дали. Комбат Исаев долго и грязно ругался, не постеснявшись моего присутствия, но в конце концов приказал о происшествии забыть, пообещав за мажором присматривать. Запись из памяти компа удалили при очередном обслуживании, причем я даже не сопротивлялся. В награду майор отмазал меня от работы с биологами и с тех пор старался грузить задачами по профилю, хотя я так и протирал кресло в кабинете в биолаборатории. Королев теперь при каждой встрече одаривал меня убийственным взглядом, но мне было плевать. Больше волновала Галя, которая подчеркнуто игнорировала нас обоих. Досадно, я чувствовал, что влечение к ней с каждым днем усиливается. А потом про косяк Королева и вовсе забыли, потому что он, в смысле Женечка, пропал. Что характерно, не один, а вместе с исследовательским ботом, парой пилотов и еще четырьмя учеными из поисковой партии. Произошло это через две недели после инцидента с бизонами.