Эпилог
Лола ждет меня в метро. Она, как всегда, заключает меня в объятья, но улыбка появляется на ее лице с небольшим опозданием.
– Ты готова? – спрашиваю я.
– Всегда.
Сегодня она особенно хороша. В длинном зеленом платье, на два оттенка темнее ее глаз. На дворе апрель, но солнце уже греет как летом. Мы переходим улицу и идем тем же маршрутом, которым я прошла в январе, мимо витрин, потемневших за десятки лет от сажи и пыли.
– Погоди. – Лола замедляет шаг рядом с цветочным магазином.
Мне видно, как она о чем-то беседует с продавщицей, как придирчиво выбирает цветы. Она выходит на улицу с двумя огромными букетами гипсофил. Белые соцветия напоминают взбитые сливки. Она вручает один букет мне, и вместе мы идем к кладбищу. Ворота точно такие же, как и когда я обнаружила здесь первую убитую девушку в черном свертке. К ограде привязаны сотни сувениров и записок. Смотритель в синей униформе ждет нас со связкой ключей. Он строг.
– Даю вам десять минут, леди. И просьба не задерживаться.
С этими словами распахивает ворота. Мы идем к центральной площадке, около тридцати квадратных метров. В трещинах асфальта растут сорняки, ветер разносит обрывки газет. Я наклоняюсь и трогаю ладонью теплый асфальт. Легко представляю себе тысячу женщин, лежащих под ним лицом вверх и желающих вырваться наружу.
У меня перехватывает дыхание. Я оборачиваюсь. Лола уже устроилась поудобнее – скрестив ноги, сидит на асфальте рядом со своим огромным букетом.
Смотритель кладбища нетерпеливо топчется у входа.
– Не обращай на него внимания, – говорит Лола. – Интересно, решится он выкинуть нас отсюда или нет?
– Ну ты даешь. Лучше не надо.
Лола с ее веснушками похожа на пятнадцатилетнего подростка, который ждет, когда ему скажут, что делать дальше.
– Может, прочесть молитву?
– Нам нельзя, Ло. Мы неверующие.
Видно, что она расстроена.
– Значит, минута молчания?
– Уже лучше.
Она снимает часы и кладет между нами. Я закрываю глаза и прислушиваюсь к пульсу города. Над головой гудят самолеты, откуда-то из открытого окна доносится мелодия в стиле рэгги. Лола открывает глаза, точно просыпаясь после долгого сна.
– Пойдем домой, – говорит она. – Чтобы этот несчастный мог снова запереть ворота.
Она берет меня под руку, и я оглядываюсь на наш дар – облако цветов, безупречное в своей белизне, подрагивающее на весеннем ветерке.
