Глава 5
Мими стояла в ванной ни жива ни мертва. Прислушивалась к тому, что происходит за дверью. Из комнат доносился невнятный шум. Похоже, кто-то обыскивает ее квартиру. Грабитель?
Она пожалела, что не захватила с собой телефон. Сейчас бы вызвала полицию, а так придется ждать, чем закончится обыск. Если вор не найдет денег, то…
Мими гнала от себя страшные мысли и шепотом молилась. Визитер, кем бы он ни был – не торопился. Или для нее время замедлилось. В комнатах что-то падало, шуршало, хлопало. Она чувствовала, как сильно бьется ее сердце, а по коже бегают мурашки. Что, если незваный гость убьет ее?
Дурные предположения вихрем крутились в ее голове, виски ломило от боли. Она забыла вытереться, и мыльная вода стекала по ее телу, собиралась на полу в лужицу. Мими не замечала этого. Только бы человек, который роется в ее вещах, не захотел расправиться с ней. Пусть забирает все, что ему приглянулось, но оставит ее в живых.
Девушка чувствовала себя в западне. Ей не выбраться отсюда, не убежать. Она даже на помощь позвать не может. Визитер услышит и разозлится.
Минуты казались ей часами, коленки дрожали, ноги подкашивались. Она набросила на себя полотенце, опустилась на мокрый коврик и прислонилась спиной к ванне. Отбиваться от вора было нечем. Взгляд Мими остановился на швабре. На худой конец она воспользуется ею как палкой. Шанс невелик, но надо использовать и его.
Зажав в руках швабру, девушка ждала. Едва ключ повернется в замке, она вскочит и будет обороняться.
К счастью, никто в ванную ломиться не стал. Шум в квартире внезапно стих, наступила гробовая тишина. Мими продолжала сидеть, потом бросила швабру, встала и прильнула ухом к двери. Из комнат не доносилось ни звука.
Девушка не знала, сколько прошло времени – полчаса, час или два. Внутри у нее все оцепенело, застыло. Мысль о том, как она выйдет отсюда, не сразу пришла ей в голову. Вор запер ее снаружи! Дверь новая, крепкая, ключ наверняка торчит в замке. Что делать? Кричать бесполезно, стучать в стены тоже. Кто ее услышит? Соседи?
Мими опустилась на пол и заплакала. Теперь, когда Нартов погиб, за нее некому заступиться. Его жена решила мстить? Наняла бандитов, которые перевернули вверх дном ее жилище, а саму ее закрыли в собственной ванной?
Она опять вскочила и подергала дверную ручку. Чуда не произошло. Визитер, похоже, ушел, а ее оставил взаперти. Сколько ей еще сидеть тут? Пока не умрет с голоду?
Девушка попыталась отжать язычок замка подручными средствами. Расческа в щель не входила, маникюрные ножнички погнулись. Выбить дверь изнутри Мими была не в силах. Она запаниковала, потом успокоилась. Главное, она жива.
Внезапно она вспомнила лицо Нартова, когда он говорил с ней в скайпе. Он был не очень похож на себя, но все же она его узнала. Мими ужасно испугалась. Она слушала любовника, не понимая ни слова. Ему пришлось повторить свою просьбу дважды. Мими не верила ни своим глазам, ни своим ушам.
«Ты жив? – изумилась она. – Но… зачем мне тогда искать убийцу? Кого похоронили вместо тебя?»
Нартов не ответил. Он странно повел головой и добавил, что его хотят добить уже окончательно.
«Здесь это тоже возможно, Мими! Ты должна мне помочь. Иначе я потеряю все!»
Она потом долго умывалась холодной водой, пила мартини и гадала, не приснился ли ей этот разговор. Оказывается – не приснился. Мими не знала, что и думать. Но ослушаться босса, пусть и покойного, не смогла.
Теперь убийца Игоря взялся за нее? Для начала решил припугнуть, а дальше… Что будет дальше?
Мими выплакалась и начала колотить в дверь ванной, пока не сбила руки в кровь. Она не ощущала боли, но когда увидела, что на двери остаются красные пятна, спохватилась. Поломав голову, она не придумала ничего лучшего, как пустить воду из крана на пол…
* * *
Психолог Черкасов принимал клиентов в кабинете на первом этаже жилого дома. Тут все располагало к спокойствию и умиротворению. Фикусы в горшках, теплые тона стен, мягкая мебель. Над столом психолога, словно иконостас, теснились дипломы и сертификаты. Впрочем, икон здесь тоже хватало.
Лариса сидела в кресле и рассматривала Черкасова. На вид ему около сорока, худощавый, среднего роста, высокий лоб с залысинами, нос крючком и тонкие губы. Лицо бледное, с желтизной вокруг глаз.
В кабинете было тепло, но психолог одет в вязаную кофту поверх рубашки. Болен, что ли?
– На что жалуетесь? – устало спросил он. – Депрессия? Комплексы? Проблемы в личной жизни?
Телепатическое подключение к нему прошло без сучка без задоринки. Мысли Черкасова были заняты какими-то анализами, консультацией у профессора и прочей медицинской чепухой. «Точно, болен, – утвердилась в своем мнении Лариса. – Причем серьезно. Неизлечимо».
– Мне порекомендовала вас Ирина Нартова. У нее недавно муж погиб. Упал с лошади.
Психолог и бровью не повел. Он был сосредоточен на своих проблемах и не собирался вникать в проблемы клиентки. Просто зарабатывал деньги на лечение. Сеансы у него стоили дорого, и он хотел бы еще поднять цену.
– Вас это огорчает?
– Смерть Игоря? – изобразила смущение Лариса. – Что значит «огорчает»? У меня горе! Я не могу справиться с этим.
Черкасов удивился. Горе из-за смерти чужого человека? Не типично. Разве что…
– Вы были дружны с покойным?
– Более чем! Игорь для меня не просто знакомый… В общем, я была влюблена в него… тайно.
Лариса солгала, чтобы расшевелить психолога и заставить его переключиться с собственного состояния на то, что ее интересует. Если бы Черкасов не был тяжело болен и обеспокоен этим, он бы живее реагировал на жалобы клиентки.
– Вот как? – с опозданием выдал тот.
– Что с вами? Вы неважно выглядите…
– Не обращайте внимания, – нахмурился Черкасов. – Я немного устал. Вернемся к вашему горю.
– Вы знали Игоря, – заявила Лариса. – Очень близко знали. Вы… изучали его личность? Ирина мне говорила, что…
– Это относится к вашему горю? – перебил он. – Каким образом?
– Я потеряла любимого человека. И хочу найти утешение.
– Ирина знает, что вы… имели виды на ее мужа?
– Что вы?! Нет, конечно!.. Мы же подруги! А Игорь… он говорил вам обо мне?
Лицо психолога приобрело озадаченное выражение.
– Признаться, нет, госпожа… э-э…
– Меня зовут Лариса. Я… впрочем, неважно…
– Хорошо, Лариса, – кивнул Черкасов. – Видимо, покойный не подозревал о ваших чувствах к нему.
– Игорь догадывался о том, что я… Он деликатный человек и заботился о моей репутации, поэтому молчал. Но вам он должен был рассказать все.
– М-да, странно. Он нарушил свое обязательство…
– Обязательство? – эхом повторила Лариса, пробираясь сквозь мысленные дебри психолога. – Игорь делился со мной самым сокровенным. Но с вами у него был особый контракт. Верно?
Черкасов побледнел еще больше, и нездоровая желтизна на его лице проступила ярче.
– Вы правы. Господин Нартов заключил со мной соглашение особого рода. Мне это польстило, и я выкладывался полностью. Он был увлекающейся натурой и сумел увлечь меня. Он потребовал строгой конфиденциальности, я дал ему обещание.
– Теперь ваши взаимные обязательства утратили актуальность.
– Это не значит, что я могу нарушить профессиональную этику. Нартов потому и обратился ко мне. Я гарантирую своим клиентам неприкосновенность… не физическую, как вы понимаете, а психическую. Психика человека – тонкая вещь. Настолько тонкая, что порой невозможно ее нащупать. Существует некий неуловимый компонент… – Черкасов умолк, словно наткнулся на незримую преграду, и недовольно уставился на Ларису. – Надеюсь, я не разочаровал господина Нартова. Его смерть прервала наш эксперимент. Хотя…
– Что? Что вы имеете в виду?
– Я не знаю, – смешался психолог. – В ходе эксперимента мне показалось…
Он опять замолчал и крепко сжал губы, чтобы не проболтаться. Эта женщина так странно на него смотрит, что у него развязывается язык и он говорит против своей воли. Она обладает способностями суггестора?
– Что вы… делаете? – через силу спросил он.
– Я всего лишь хочу узнать, в чем заключался ваш с Нартовым эксперимент.
– А как же ваше горе?
– Оно пройдет, когда вы мне расскажете…
Перед его глазами плавали радужные разводы. Круги, петли, восьмерки… Светлый квадрат окна потемнел, и кабинет погрузился в сумерки. Психолог перестал видеть клиентку, но слышал ее голос.
Лариса сама не ожидала произведенного эффекта. Вернер обучал членов клуба гипнозу, но она не преуспела в этом. Очевидно, ее способность к внушению растет вместе с прочими качествами, привитыми гуру.
Черкасов легко поддался, потому что был болен… и потому, что часто проделывал подобные штуки со своими клиентами – ради наживы и сексуального удовлетворения. Он выманивал у людей деньги и склонял приглянувшихся ему женщин к соитию! Вероятно, Ирина Нартова не избежала этой участи. Мужчины хуже поддавались на его трюки. Черкасов не знал, что существует «обратный механизм», делающий человека уязвимым именно к тем вещам, которыми тот злоупотребляет.
– Что вы делаете? – повторил психолог, оказывая внутреннее сопротивление.
Лариса подняла глаза на «иконостас» над его креслом. Там, несомненно, есть диплом суггестора, которым хозяин кабинета очень гордится.
– Рассказывайте, – прошептала она…
