Назад: Глава 28. Лучшее оружие и речной трамвайчик

Глава 29. Последнее многоточие

Я села на кровати и, потянувшись, широко зевнула. Давно так не высыпалась! Комнату заливал дневной свет, в камине отплясывало весёлое пламя. Осмотрев спальню Диана, я остановила взгляд на окне. На улице кружили белые крупинки, похожие на суетливых мошек. Первый снег.　

Постепенно, одно за другим, в памяти всплывали произошедшие накануне события. Сейчас, при свете утра, они воспринимались совсем иначе. Словно всё это происходило не со мной, и было каким-то далёким кошмарным сном.　

Прислушавшись к своим ощущениям, с радостью обнаружила, что ничего не болит, нигде не саднит, и вообще жизнь прекрасна. Я бодро соскочила с кровати и надела лежащий поблизости халатик. Сунула ноги в тапки и пошла в смежную ванную.　

Рай, рай, рай…струи горячего душа – это рай!　

До чего же приятно чувствовать себя чистой!　

Только я и вода, а весь мир подождёт.　

Видимо, после пережитого стресса организм справедливо считал, что имеет право на счастье, и я чувствовала себя как никогда активной. Разум от него не отставал и ни за что не хотел возвращаться к неприятным темам. Как ни странно, мысли были лёгкими, а на душе царило спокойствие.　

Прошлого всё равно не изменить, и я не собиралась позволить недавнему кошмару испортить мне жизнь. Хотя и понимала, что вернуться к тем проблемам придётся ещё не раз, решила относиться ко всему проще. Оптимизм – наше всё.　

Если дать волю негативным эмоциям и вариться в собственном соку, так и свихнуться недолго. Убиваться по поводу тэты Бертины и Сэма я тоже не собиралась. Жалеть себя – тем более.　

Из ванной выходила распаренной и довольной. Кое-кто позаботился и притащил сюда мои вещи, включающие шампунь и любимые масла. А ещё скупил целую линию кремов с ароматом миндаля. Так что ко всему прочему, после водных процедур я благоухала этим душистым орехом.

Поправив на голове полотенце, я посмотрелась в зеркало, подмигнула отражению и вышла из комнаты. В доме было подозрительно тихо. На втором этаже не раздавалось ни звука, и то же самое относилось и к первому. Спускаясь по лестнице, я недоумевала всё больше. Нет, в общем-то, никто был не обязан со мной сидеть, но всё-таки я ожидала, что в доме есть хоть кто-нибудь. А говоря по правде, была абсолютно уверена в присутствии Диана.　

На ходу попыталась различить знакомые запахи, но их перебивал один особо сильный аромат. Пахло цветами. Множеством цветов. Хорошо, что не искусственных…　

Преодолев последнюю ступеньку, я обвела взглядом гостиную и…обомлела. Так и застыла с широко распахнутыми глазами и приоткрытым ртом.　

Мне вот интересно, если жизнь преподносит одно потрясение за другим, это она так выражает свою любовь, или наоборот? Впрочем, судя по тому, что я всё ещё живу и здравствую, наиболее вероятным является первое.　

Вся гостиная ломилась от подарков. И говоря «ломилась», я ничуть не преувеличиваю. Говоря «подарков» – тоже. Они все были точно такими, какими им и полагается быть. Упакованными в красивую бумагу и украшенными бумажными бантами.　

Повсюду стояли букеты живых цветов – нежно-кремовых роз, лилий и некоторых, мне незнакомых. Они занимали весь стол, громоздились у окна и входа, гирлянды из них украшали двери и раму окна.　

Не веря собственным глазам, я ошарашенно приблизилась к столику и взяла одну из лежащих на нём открыток. Простенькую – голубую в мелкий белый горошек. С криво приклеенным рисунком, на котором изображалась лиса, показывающая язык. На открытке кривым почерком и с ошибками было выведено пожелание:

Алиса!　

Паправляйся! Мы тибя любим и ждём!　

Ян.　

Тронутая до глубины души, я просмотрела остальные открытки и чуть не расплакалась. Их подписали все, кто был мне дорог. И Адам, и Наоми, и Руф со своей дружной семьёй, и Виатор с Нейлом и Нелли. Карточку с пожеланиями оставила даже Кэти, чем несказанно меня удивила. Нет, не так – поразила!　

Судя по количеству подарков, их принесли не только те, кто отписался в открытках. Возникло подозрение, что в этот дом заглянула как минимум половина жителей деревни. Всё ещё не отойдя от первого потрясения, я вдохнула аромат роз, и в этот момент позади раздалось негромкое покашливание.　

Медленно оборачиваясь, я уже знала, кого увижу. А он-то открытку не подписал. – Алиса, – выдохнул Диан и тут же замолчал.　

Выглядел турьер неважно. Глядя на чрезмерную бледность и тёмные круги под глазами, создавалось впечатление, что он не ел и не спал несколько дней.　

Я сделала шаг навстречу и тут же оказалась в крепких, надёжных объятиях. Диан прижал меня к себе так сильно, словно боялся, что в любой момент могу исчезнуть. Я уткнулась ему в плечо и всё-таки не сдержалась. По щекам побежали горячие слёзы, которые тут же впитывались в его рубашку. Слёзы облегчения и радости встречи. Слёзы от осознания того, что всё самое страшное, наконец, закончилось.　

Слегка отстранившись, Диан взял моё лицо в ладони и посмотрел в глаза.　

– Я так виноват, – с болью в голосе произнёс он. – Не должен был уезжать и оставлять тебя одну…идиот.

Он снова меня обнял и, зарывшись в волосы, негромко проговорил:　

– Прости…　

– Не смейте портить мне настроение, турьер Кросс, – всхлипнув, я улыбнулась сквозь слёзы и уже серьёзнее добавила. – Ты ни в чём не виноват. А если будешь продолжать меня жалеть – обижусь. И вообще…покусаю.　

Я ощутила, как Диан напрягся, но в следующую секунду сработал его знаменитый переключатель.　

– Знаешь, лисичка, – по голосу поняла, что типчик ухмыляется, – ты уже не первый раз этим грозишь. И мне чертовски хочется проверить, как ты будешь это делать. Но…　

– Но нам нужно многое обсудить, – закончила за него и, отстранившись, попросила. – Расскажи обо всём.　

Усмехнувшись, Диан кивнул:　

– Да…за пять дней ты многое пропустила.　

Сейчас не поняла.　

Мне послышалось? Я пролежала без сознания пять дней? Пять?!　

Хотя, по обилию подарков и виду Диана могла бы и догадаться. Неудивительно, что так хорошо выспалась.　

– И очнулась как раз вовремя, – продолжил турьер, предложив мне присесть. – Мы тянули до последнего, но сегодня крайний срок.　

Удобно разместившись на диване, я машинально повертела открытку, которую всё ещё держала в руках, и нетерпеливо потребовала:　

– Не томи!

– Сегодня после обеда Плана, Леонис, Бертина и Сэм будут официально изгнаны из деревни. Сразу после этого их отдадут турьерам, и вся шайка будет заключена под стражу. Дальше – суд. Но в этом случае он лишь формальность. Существует масса доказательств их вины, так что ближайшие годы эта четвёрка проведёт за решёткой. Леониса, судя по всему, выпустят раньше. А вот Плане и Бертине придётся там задержаться. Сэму – тоже.　

Наверное, я должна была испытать радость, но это известие не вызвало ничего кроме сожаления. Тема была крайне неприятной, но требовалось выяснить всё до конца.　

– Что случилось после того, как мы вернулись в деревню? – осведомилась, продолжая терзать несчастную открытку. – Последнее, что я помню, это как лежала на спине волка…дальше – пустота.　

После моего упоминания о волке Диан на миг нахмурился:　

– За твоё спасение я очень обязан Блэку. Должен признать, он оказался лучше, чем я о нём думал.　

Немного помолчав, турьер продолжил:　

– Пока Сэм отводил тебя в лес, Бертина и служительница пытались привести Плану в чувства. К слову о служительнице, она тоже покидает деревню. Её не изгоняют, она сама так решила. Считает, что после всего случившегося не заслуживает права служить при Доме Покровительницы. Она не поняла, что ты находишься под действием отвара, и теперь не перестаёт себя за это корить. Кроме того, ей предстоит отбыть соответствующее наказание. Обряд был запрещённым.　

Это известие не вызвало у меня никаких чувств. Хотя нет, вру. Вызвало облегчение. Если бы она осталась, то постоянно бы напоминала своим присутствием о тех событиях. А так – с глаз долой, из сердца вон.

– Кстати, это всё, – Диан обвёл рукой заваленную подарками гостиную, – благодаря словам служительницы. Она рассказала обо всём, что случилось в Доме Покровительницы. В частности о том, что Лисья Богиня лично прервала обряд. Жители деревни без лишних вопросов ей поверили, и теперь ты для них…даже не знаю, какое подобрать определение…　

– Благословлённая, – подсказала я. – По-настоящему благословлённая.　

– Привести Плану в чувства тогда так и не удалось. Сообразив, что их планам пришёл конец, Бертина пошла за Леонисом. Она надеялась, что он заберёт жену, а заодно и её, и они вместе незаметно покинут деревню. Но Леонис удивил.　

– Неужели отказался? – от любопытства я даже подалась вперёд.　

Диан весело хмыкнул:　

– Не поверишь, но так и было. Заявил, что устал от такой жизни и хочет сам сдаться турьерам.　

Я задумчиво кивнула:　

– Здесь всё понятно. Как и с тэтой Бертиной. А вот что с Сэмом? Почему он пошёл на такое?　

– Ничего интересного, – Диан пожал плечами. – Обычная жажда выгоды. Танид никогда не бедствовали, и Плана неплохо ему заплатила.　

Судя по всему, очень неплохо. Действительно, банально до безобразия.　

Сидеть в гостиной, чувствуя себя цветочной феей, я бы могла бесконечно. Хотелось повести себя как ребёнок и, отдавшись порыву, зарыться в подарки. Срывать упаковки, шуршать обёрточной бумагой и с непосредственным восторгом рассматривать содержимое.　

Но вместо этого пришлось наспех собираться. Вместе с остальными вещами Диан принёс и одежду – новую, даже ценники сохранились. На мой вопросительный взгляд типчик невозмутимо заявил, что тоже имеет право сделать мне подарок. Я надела симпатичное тёмно-зелёное платье, обула мягкие сапожки и накинула… рыжую меховую безрукавку. М-да, вот что значит – подарок со смыслом. Как есть лиса! И кстати, рыжий окрас нравится мне гораздо больше белоснежного.　

Когда мы выходили из дома, я ощутила, как ладони внезапно стали влажными.

– Слушай, – обратилась к Диану, чувствуя возрастающее волнение, – там сейчас будут все лисы?　

Турьер резко остановился и серьёзно произнёс:　

– Если не хочешь видеть Плану, можешь не идти. Тебе совсем необязательно там присутствовать.　

Предложение звучало крайне заманчиво, но мне было необходимо поставить точку. Увидеть блондинов и перелистнуть эту страницу своей жизни.　

С другой стороны, имелся ещё один немаловажный момент.　

– Я вот о чём подумала…если Плану с Леонисом изгонят, а Кэти уедет с Виатором, то ответственность за источник целиком и полностью ляжет на меня?　

– Именно так, – подтвердил Диан.　

Я растерялась:　

– Но ведь мне так и не даются полные превращения. Вдруг у меня не получится, и я подведу всю деревню?　

– Ты так и не поняла? – мягко улыбнувшись, Диан отвёл от моего лица выбившуюся прядь. – В тот момент, когда ты бросилась на одного из серых волков, превращение практически произошло. Тата Роззи мне об этом рассказала. И не завершилось оно по одной простой причине – ты не захотела. Дело не в серебре, которое ты носила долгое время, и не в том, что жила в другом мире. А в тебе самой.　

В памяти во всех подробностях всплыл момент, когда мне захотелось собственноручно придушить серых. Тогда чувства до того обострились, что я утратила над ними контроль. А мир стал таким красочным, каким никогда не виделся прежде.　

Наверное, Диан прав. Я чувствую себя как человек и веду себя так же. Отсюда и невозможность превращаться.

– И это хорошо, – улыбка турьера стала шире, и он привычно потрепал меня по голове. – Оставайся сама собой. Меняться ни к чему – подпитывать источник ты сможешь и так. К тому же, моя мама упадёт в обморок, если вместо будущей невестки увидит пушистую зверюшку.　

Издевается.　

Когда дошёл смысл последнего предложения, сердце забилось чаще.　

– Диан-Диан, – я притворно укоризненно покачала головой. – Кто ж тебя учил так предложение делать?　

– А чем плохо? – он кивнул на обилие цветов, которые заполнили даже гостиную. – Только давай кольцо и прочие формальности оставим на потом. Сейчас опаздываем.　

– Тоже мне, «романтик», – проворчала чисто для проформы, а губы тут же расплылись в счастливой улыбке.　

Но чуть-чуть недовольства – это святое. Мы, женщины, всегда найдём для этого повод. Даже если несчастный мужчина сделает всё идеально.　

Главная улица деревни в буквальном смысле гудела. По обеим сторонам дороги выстроились все жители, переговаривающиеся между собой и что-то громко выкрикивающие. Заметив в толпе знакомые лица, мы стали протискиваться к ним. Хотя протискиваться и не приходилось – завидев нас, лисы мгновенно расступались. А некоторые даже норовили до меня дотронуться. Так и ощущала себя местной достопримечательностью, которую все гладят наудачу.　

– Алиса-а! – завопил Ян, стоило нам к нему приблизиться.　

С громкими воплями он бросился навстречу и крепко меня обнял. Что-то мне подсказывало, это далеко не последние объятия за этот день.　

Наклонившись, я чмокнула его в чумазую веснушчатую щёку и в этот же момент услышала поблизости голос Адама. Он и Наоми одновременно заключили меня в объятия номер три.

Внезапно наступила тишина. Все разом смолкли и обратили взгляды в ту сторону, где находился дом Танид. Найдя руку Диана, я крепко сжала его пальцы и посмотрела в том же направлении.　

Калитка отворилась, и из двора в сопровождении пяти турьеров вышли Плана и Леонис. Чуть позади шли Сэм и тэта Бертина.　

Идя сюда, я думала, что морально готова их увидеть. Но, как оказалось – нет. Глядя на тэту, ощутила, как болезненно сжимается сердце. Была уверена, что не стану её жалеть, но ошиблась и в этом. Возможно, после всего она должна была вызывать неприязнь, но вместо этого я ей сочувствовала. Да, тэта совершила много ошибок, но разве я имею право её судить? Женщину, которая из-за любви к чужому ребёнку пошла на преступление. Не имея своих детей, так привязалась к воспитаннице, что была готова ради неё на всё.　

Как только процессия ступила на дорогу, стоящие на обочине лисы громко закричали.　

– Изгоняем! – сотряс воздух дружный возглас. – Изгоняем! Изгоняем! Изгоняем! – Изгоняем! – с энтузиазмом вторил стоящий рядом Ян.　

Я молчала и только крепче сжимала руку Диана.　

Всегда гордая и самоуверенная, сейчас Плана выглядела раздавленной. Она шла под руку с Леонисом, который в отличие от жены, держался спокойно и уверено.　

– У них будет возможность исправиться, – шепнул Диан, словно подсмотрев мои невесёлые мысли. – После тюрьмы им предоставят возможность реабилитироваться, сослав в дальние деревни. Если не сломаются и осознают собственные прегрешения, сумеют начать новую жизнь.　

Это внушало оптимизм.

Может я и форменная дура, но ненавидеть Танид не могу. Глядя на Плану, так и вижу маленького недолюбленного ребёнка, спрятавшегося глубоко внутри. И теперь, когда знаю, откуда в её сердце взялась такая зависть и злоба, могу её понять.

Не оправдать, не принять поступков, но понять.　

Когда идущие под конвоем лисы поравнялись с нами, Плана внезапно остановилась и, подняв голову, посмотрела прямо на меня. До этого безразличные, её глаза заблестели. В них отразилась вся палитра негативных чувств – ненависть, злость, отчаяние и снова…зависть.　

Проследив за её взглядом, Леонис виновато втянул голову в плечи и потянул жену за собой.　

Теперь только время покажет, кто одержит верх – Плана или её внутренняя тьма. Поэтому и считаю, что при любых обстоятельствах нужно смотреть на жизнь с оптимизмом. Стоит дать волю негативу – разрастётся и сожрёт.　

На тэту Бертину я больше не смотрела. Сконцентрировалась на Сэме – единственном, к кому не питала никаких чувств. В отличие от остальных, этот поступил действительно мерзко. Предать тех, кто хорошо к тебе относился ради денег… что может быть хуже?　

Саму церемонию изгнания я представляла несколько иначе, но была рада, что она не заняла много времени. Когда Танид и остальные завершили шествие по дороге, жители деревни ещё раз прокричали слова об изгнании, и на этом всё закончилось.　

Сразу после того, как изгнанные в сопровождении турьеров покинули деревню, к нам с Дианом подошли супруги Рин. Надо же…об этих двоих я уже успела забыть.　

Лили, непрестанно утирая глаза беленьким платочком, просила прощения. Признала, что они с мужем были готовы меня подставить, подсыпав в нурин яд. И не сделали это лишь потому, что их предупредила тэта Бертина.　

Только сейчас я вспомнила, что именно тэта зашла на кухню кафе в тот момент, когда мы разговаривали с Дианом. Видимо, тогда она и услышала, что мы знаем о планах Рин и собираемся поймать их с поличным.

Когда толпа стала расходиться, наша неизменная компания отправилась в кафе. Хотя, почему неизменная? Учитывая отсутствие Сэма и присутствие Кэти, очень даже обновлённая. К слову, кузина не переставала меня удивлять. Она стала более сдержанной, не истерила по поводу и без повода и не отходила от Виатора. На изгнание родителей она отреагировала своеобразно – то есть, никак. Спокойно наблюдала за всей церемонией, и на её лице не дрогнул ни единый мускул.　

Стоило мне сделать попытку её поддержать, как Кэти возразила:　

– Маму всегда интересовала только она сама, а папа во всём ей потакал. Мои желания никого не волновали, и я рада, что, наконец, могу быть свободной. Все мы получаем то, что заслуживаем.　

За такой небольшой промежуток времени двоюродная сестрёнка, действительно, изменилась. Должно быть, она просто повзрослела.　

В кафе творилось что-то невообразимое. В большом зале был накрыт огромный стол, рассчитанный на тридцать персон. Как оказалось, праздновать мои друзья собрались с большим размахом и блюд наготовили не меньше, чем на самый важный праздник. Утка в апельсиновой глазури, запечённая с розмарином рыба, сочное мясо, многообразие овощных гарниров – запахи обрушились на меня подобно цунами.　

Мы с Наоми отправились на кухню, чтобы помочь тате Роззи. Среди тех, кто пришёл «проводить» изгоняемых лисов, бабульки не было – видимо, она весь день проторчала у плиты. И это было удивительно! Глядя на то, как маленькая хрупкая старушка управляется сразу с пятью сковородками и таким же количеством кастрюль, я испытывала искреннее восхищение.　

И всё-таки она неподражаема!　

– Тата Роззи! – окликнула я, едва мы с Наоми вошли на кухню.　

Не отрываясь от помешивания острого карри, бабулька хмыкнула:　

– Очнулась-таки.

– Спасибо вам, – поблагодарила, подойдя ближе. – За то, что помогли в лесу. И вообще…за всё.　

На меня всё-таки соизволили посмотреть:　

– Дневник-то прочитала?　

– Прочи…, - я замолкла на полуслове.　

Бабулька вернулась к содержимому кастрюли, утратив ко мне всякий интерес.　

– Что за дневник? – полюбопытствовала Наоми. – Та зелёная книжка, которую ты всюду с собой таскаешь?　

Я просто не находила слов и продолжала сверлить туту Роззи ошарашенным взглядом. Одновременно начинала понимать, насколько всё-таки была глупой. Уже давно можно было догадаться, что тэта, которую Дэлия так часто упоминала в дневнике, это и есть бабулька. Кружевные салфетки, лежащие на чердаке кафе и в доме тэты Роззи, её умение прекрасно готовить, нелюбовь к Плане и помощь мне – всё сходилось.　

– Так это вы мне его подбросили? – спросила, хотя и так знала ответ.　

Бабулька дважды причмокнула, что в её случае означало полное согласие.　

– Почему не рассказали обо всём сразу?　

Даже не ожидала, что дождусь ответа, но тэта Роззи вновь удивила.　

– Иногда поиск ответов бывает важнее самих ответов, – глубокомысленно изрекла она, отправляя в карри щепотку тамаринда. Затем зачерпнула соус ложкой, попробовала и, распробовав, добавила ещё две. – К тому же, я всё время за тобой присматривала.　

– Присматривали? – мои брови изумлённо поползи вверх.

В мимолётном взгляде бабульки промелькнула обида:　

– Стала бы я просто так на ту сторону ездить.　

– Так в тот день вы поехали в Питер вместе с Дианом, чтобы меня встретить? – я удивилась ещё больше.　

– Заодно по городу погуляла, – флегматично кивнула тэта, – пока турьер с тобой возился.　

А я-то всё гадала, зачем она тогда на трамвае каталась. Вот тебе, Алиса, и объяснение. Правильно предупреждал Ян – бабулька со странностями. Но в этом и есть её отличительная черта. Своеобразная изюминка, из-за которой ты вначале недоумеваешь, а затем к ней привыкаешь.　

– Ты на них похожа, – улыбнувшись, неожиданно произнесла тэта Роззи. – И характером, и внешне. Замечательные лисы были, твои родители. Таких как Дэлия больше и не сыщешь…　

Наступило время для объятий номер четыре.　

Я просто не сдержалась от того, чтобы крепко-крепко её обнять. От бабульки пахло домашней выпечкой и авиринами. Запах казался таким щемяще родным, что я почувствовала себя так, словно после долгого-долгого путешествия вернулась домой.　

А потом было шумное застолье. Поздним вечером в кафе подтянулись остальные лисы. Конечно, всем места не хватило, но жителей деревни это ничуть не смутило. Те, кто не вместился в кафе, праздновали дома, и жёлтый свет в окнах горел всю ночь.　

Руф притащил в кафе целый бочонок мёда. Мы ели его огромными ложками, намазывали на пышные булочки и, смеясь, облизывали выпачканные пальцы. Кто- то принёс старый граммофон – тот самый, что играл на День Благодарения, и кафе наполнили звуки музыки.

Счастливая, я смотрела на лисов, чувствовала рядом присутствие Диана и понимала, что обрела семью. Видела, как Адам что-то негромко шепчет Наоми, а та игриво улыбается. Как Ян с парой деревенских ребят носится по залу, пытаясь поймать невесть откуда взявшегося светлячка. Как Кэти доверчиво положила голову на плечо Виатору – я верила, что у них обязательно всё сложится. Для начала чувств сестрёнки хватит на двоих. А там, кто знает…возможно Виатор тоже её полюбит.　

Эта ночь была полна настоящих чудес.　

Тёплых, живых, похожих на того самого мерцающего светлячка. Теплота, улыбки и любовь – волшебство, подвластное каждому.　

И никакая магия с ним не сравнится.　

* * *

Я сижу на широкой двуспальной кровати. Наконец-то!　

Совсем недавно Диан привёз в деревню свою маму, и она тут же оккупировала его дом. Что удивительно, новая жительница умудрилась моментально наладить отношения со всеми лисами, и те приняли её как свою.　

Словами не передать, как я волновалась, когда впервые с ней встретилась. Но волнения были напрасны. Мама Диана оказалась замечательным человеком, не чуждым чувства юмора. Она заявила, что безмерно рада, что её «шалопай» наконец-то надумал жениться.　

Да-да, теперь я могу похвастаться обручальным колечком, поблёскивающим на безымянном пальце. Свадьбу решили отложить до весны.　

Так вот – возвращаясь к кровати. Нам с Дианом пришлось перебраться в кафе, и этот несносный тип заявил, что ни одной ночи не намерен спать на матраце. Пришлось тащиться в город и срочно покупать мебель. На это потратили уйму времени, но результат того стоил. Таки да – у меня снова новая любовь. Прости старый добрый кухонный шкаф, но спальный гарнитур это нечто.　

В самом дальнем ящике тумбочки лежит пресловутая униформа, от которой, кажется, я не избавлюсь никогда. Диан, чтоб его! Иногда просит её надевать. И я слушаю – чем бы любимый ни тешился…　

Воображаю, в какой восторг пришёл бы Борис Петрович. Униформа официантки в комплекте с лисьими ушками и хвостом. Наверное, растёкся бы лужицей у моих ног и выписал кучу премиальных.　

Хорошо, что увидимся мы нескоро.　

Когда-нибудь я обязательно сяду на трамвайчик и съезжу на ту сторону. Поброжу по знакомым улицам, встречусь со старыми знакомыми и постою на той самой остановке. Снова пойдёт дождь, и рядом окажется Диан. Мы сядем на старую рухлядь, ознаменованную номером «111111», и вернёмся домой.　

Но до этого ещё далеко.

А сейчас вместо дождя на улице идёт снег. Белый и пушистый, он падает крупными хлопьями, создавая неповторимую атмосферу уюта. Близится Новый год – наступила третья череда.　

Сегодня Диан с Руфом съездили в лес и притащили ёлку. Большую такую, пушистую. Сейчас устанавливают её внизу – скоро начнём украшать.　

– Алиса! – доносится снизу недовольный голос типчика. – Тебя долго ждать?!　

Я хитро улыбаюсь, полностью оправдывая данное им прозвище, и думаю, что задержусь ещё на несколько минут.　

Передо мной раскрыт мамин дневник, в котором я делаю эту запись. Пускай последний запечатлённый здесь момент будет радостным.　

– Алиса!!! – Диан переходит на ор.　

Посмеиваюсь и всё равно не спешу. Обожаю его бесить. Он меня – тоже. Так и живём.　

– Ну всё, лисичка, ты попала! – разозлённый турьер ворвался в комнату и угрожающе двинулся к кровати.　

Я тут же вскочила с места и, громко хохоча, принялась от него убегать. На этот раз Диан оказался проворнее, и через несколько мгновений я оказалась прижата к стене. Целовал он долго, страстно…прям ух! Так и хотелось забыть о дурацкой ёлке и обо всём остальном.　

Но дело важнее.　

– Мне нужно дописать, – нехотя вывернувшись из надёжных рук, я вновь плюхнулась на кровать и подтянула к себе дневник.　

Диан присел рядом, обнял за талию и, положив голову мне на плечо, заглянул в исписанные страницы.　

Сейчас мы…　

– Перестань дышать мне в шею! – возмутившись, пихнула его в бок. – Отвлекаешь!　

Так вот. Пускай последняя запись этого дневника хранит в себе радостные воспоминания. Одни из лучших в моей жизни. Теперь всё так хорошо, что даже не верится. Кажется, в реальной жизни так не бывает.　

Конечно, я знаю, что рано или поздно появятся какие-нибудь трудности. Но в то же время верю, что вместе мы сумеем их преодолеть.　

Написала эту строчку, а Диан выразительно хмыкнул. Я снова его пихнула.　

Этот дневник я положу на полочку в детской – рядом с музыкальной шкатулкой. Сейчас там стало чисто и уютно. Когда-нибудь в той комнате зазвучит детский смех, и маленький полумаг-полудвуликий назовёт меня мамой. Да-да, Диан, а тебя – папой. И нечего вопить: «где моя холостяцкая жизнь?!»　

И вообще, ещё столько всего может случиться! Это так здорово – знать, что впереди вся жизнь! Я не хочу ставить в дневнике последнюю точку. Для неё всегда будет слишком рано.　

Именно поэтому заканчиваю запись последним многоточием…

Назад: Глава 28. Лучшее оружие и речной трамвайчик

На главную: Предисловие